Результаты поиска

17 ноября 2023. Круглый стол «Национальные фобии и мегаломании в политическом языке и политической теории» Доклад «Большевик и буржуй: социальные фобии в политическом языке Революции 1917 г.». Константин Андреевич Тарасов, канд. историческ. наук, научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН. Смотреть на youtube "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

О. Л. Губарев О "ДИЛЕТАНТИЗМЕ" И "ПРОФЕССИОНАЛИЗМЕ" (МОЙ ОТВЕТ М.И. ЖИХУ)[1] Аннотация. В статье О.Л. Губарева рассматривается рецензия М.И. Жиха под заголовком "О недопустимости дилетантизма в исторической работе".  Автор статьи показывает, что рецензент выступает не против дилетантизма вообще, а против "плохого"дилетантизма, резервируя для "хороших" дилетантов полное право заниматься исторической работой. Ключевые слова: "дилетантизм", "профессионализм", неоантинорманизм, Русь, балтийские славяне, роксаланы Сведения об авторе: Губарев Олег Львович, колумнист газеты ученых «Троицкий вариант — Наука», автор книг «Рюрик Скьёльдунг» и «Начальная Русь на пути «из варяг в греки», Санкт-Петербург (Россия). Область научных интересов: Древняя Русь IX–X вв. Контактная информация: E-mail: LvovichG@rambler.ru O.L. Gubarev ABOUT "DILETTANTISM" AND "PROFESSIONALISM" (MY REPLY TO M.I. ZHIKH) Annotation. In the article of O.L. Gubarev reviews critical article by M.I. Zhikh under the title "On the inadmissibility of dilettantism in historical work". The author of the article shows that he is not against dilettantism in general, but against “bad” dilettantism, reserving for “good” dilettantes the full right to engage in historical work. Key words: "dilettantism", "professionalism", neoantinormanism, Rus', Baltic Slavs, Roxalans Information about the author: Gubarev Oleg Lvovich, columnist of the newspaper of scientists “Troitsky Option - Science”, author of the books “Rurik Skjoldung” and “Ancient Rus' on the path “from the Varangians to the Greeks””, St. Petersburg (Russia). Area of ​​scientific interests: Ancient Rus' of the 9th–10th centuries. Contact information: E-mail: LvovichG@rambler.ru В номере 4 журнала неоантинорманистов "Исторический формат" за 2020 г. была опубликована рецензия М.И. Жиха на мою статью о социальном уровне развития восточных славян до Рюрика (Жих 2020: 115–134). Я не собирался отвечать на эту рецензию. Тем более, что существуют достаточно весомые аргументы о родоплеменном строе восточных славян в VIII — начале IX вв. и уровне их развития, подтверждающие мою точку зрения. Об отсутствии у восточных славян, в частности в Белозерье, развитого кузнечного дела говорит в своих работах В. И. Завьялов. Кстати, он постоянно публикует статьи в журнале "Исторический формат", где М.И. Жих является заместителем главного редактора. "Основным материалом для изготовления кузнечных изделий являлись железо и сырцовая сталь, полученная непосредственно в сыродутном горне. Металл отличается низкими показателями микротвердости структурных составляющих. Качественная цементированная сталь встречается крайне редко, всего в двух случаях (Усть-Белая). Редким приемом также была цементация готовых изделий. Пакетирование заготовок, предусматривающее сварку в блок полос металла, не было характерным для местной железообработки. Взаимосвязей между категорией изделий и технологией их изготовления не прослеживается. Даже такие качественные изделия, как ножи, топоры и скобель, изготавливались в простейших технологиях – из железа и сырцовой стали. Отсутствует также корреляция между формой предмета и технологией" (Завьялов, Терехова 2012: 255–256). Отсюда понятно отсутствие у восточных славян качественного клинкового оружия. Тактика восточных славян состояла в нападениях из засад в лесах и на болотах и использование отравленных стрел. Археологические находки оружия в погребениях и на поселениях восточных славян (непосредственно связываемые с восточными славянами пражско-корчакская и лука-райковецкая культуры) состоят из наконечников копий и легких дротиков. "Раннеславянский комплекс вооружения можно охарактеризовать как восточноевропейский лесной вариант варварского среднеевропейского типа. Со Средней Европой славян роднит слабое использование защитного вооружения, кроме щита, и незначительная роль лука... а также отсутствие мечей " (Шувалов 2004: 262). Но без клинкового оружия невозможно ведение завоевательных войн, имеющих следствием накопление богатств и расслоение родоплеменного общества и выделение знати. Как М.И. Жих представляет себе "восточнославянский политогенез" без этих основных его предпосылок мне непонятно. Тем более, что археология восточнославянских поселений бедна и ни о каком имущественном расслоении и "политогенезе" не свидетельствует. "Поиски характерных черт этих предгосударственных образований, которые возводятся к эпохе расселения славян, осложняет не только отсутствие источников, определяющих эти черты – мало информативными оказываются и археологические источники" (Петрухин 2021: 95). Чтобы как-то создать впечатление о более богатой археологии восточных славян в нее зачисляют Черняховскую культуру, принадлежавшую готам, Волынцевскую культуру славян, находившихся под влиянием хазар, а также находки IX–X вв., после появления в землях славян русов-скандинавов, естественно не упоминая о них (Нидерле 1956: 372-374). Например, говорят о "дружинных курганах" восточных славян (Седов 1982: 248–256). Здесь необходимо уточнить. Ни о каком принижении культуры восточных славян, в чем меня обвиняет М.И. Жих (Жих 2020: 118) речь идти не может, а только об объективном взгляде на эту культуру. О том, к чему призывает в своей публикации Р.С. Минасян, предлагающий наконец-то оценить объективно состояние кузнечного дела у восточных славян (Минасян 2012: 281–284). Несомненно, что со временем и восточные славяне, постепенно развиваясь и без внешнего воздействия достигли бы предгосударственного уровня развития. Но в начале IX в. до этого было еще очень далеко. Поэтому в данном вопросе я продолжаю придерживаться взглядов, изложенных в моей статье. А с другой стороны, М.И. Жих совершенно некритически ссылается на работы неоантинорманиста В. В. Фомина (Жих 2020: 117), который вслед за А.Г. Кузьминым признает важную роль варягов на Руси, но только при условии признания их балтийскими славянами, а не скандинавами (Фомин 2005: 460-461). Видимо с точки зрения М.И. Жиха влияние именно норманнов на политогенез восточных славян оскорбляет достоинство последних. А вот господство балтийских славян, которых В. В. Фомин считает летописными варягами, и русов, которых М.И. Жих считает аланами, и составлявших знать Древней Руси было, по их мнению, почему-то более благотворным. И никаким идеям о неполноценности восточных славян не способствуют? Кстати, в ПВЛ неоднократно подчеркивается, что русы — это варяжский народ, стоящий в одном ряду со свеями, норвегами и англами, а также готландцами. Если, как утверждают неоантинорманисты (В.В. Фомин 2005: 423) по чистому созвучию считать варягами племя балтийских славян вагров, а русами руян с о-ва Рюген, то получается, что племя вагров это и есть племя руян, а это полный нонсенс. Поэтому неоантинорманистам приходится в этом случае отказывать ПВЛ в достоверности и говорить о "поздних вставках". Однако как сказал В. Ф. Минорский: «одним подозрением нельзя удалить слов, стоящих в рукописи» (Минорский 1964: 24). Неоантинорманистов завораживает слово "славяне", когда речь идет о балтийских славянах, что позволяет считать их племенами, якобы, родственными восточным славянам. Однако если заменить термин "балтийские славяне" синонимичным термином "лехиты, ляхи" (Клейн 2014: 335–343), то впечатление относительно того, что они якобы составляли знать на Руси, будет совсем другим. И Русь тогда была бы скорее всего частью раннего государства Пястов. М.И. Жих постоянно называет меня инженером, подчеркивая мой "дилетантизм". Не скрою меня порадовало то, что "профессионал" М.И. Жих не нашел ничего лучшего как ответить на мой "дилетантский" аргумент по поводу неудачного термина "Русский каганат" в другой своей работе, сославшись на цитату из П.П. Толочко. Толочко в этой цитате несколько передергивает. Так он заявляет, что "сначала априори принимается вывод что русы — это шведы..." (Жих 2020б: 215). Но, во-первых, русы — это скандинавы и не обязательно шведы. Важно о каких русах идет у Толочко речь. А во-вторых, не априори, а на основе огромного комплекса археологических данных делается вывод о скандинавской природе русов. Так что М.И. Жих так и не ответил прямо на мой вопрос: могут ли кочевники быть народом-мореходом и не является ли термин "Русский каганат" оксюмороном? (Губарев 2022: 48–55).  М.И. Жих считает, что могут (Жих 2020б: 239–240). Но, поскольку, помимо личностного аспекта и нападок на меня лично в соответствии с софизмом Ad Hominem, статья М.И. Жиха посвящена очень интересному вопросу о дилетантизме и профессионализме некоторых любителей истории, к которым М.И. Жих отнес меня, я все же счел необходимым кратко высказаться на данную тему. Cкажу сразу, автор рецензии имеет полное право считать меня дилетантом. Это его личное мнение. Также как я имею полное право считать М.И. Жиха неоантинорманистом, от чего он постоянно открещивается: Жих считает варягов балтийскими славянами, в связи с чем опубликовал перевод записок Ксавье Мармье (Жих 2016: 11), а русов – аланами (см. напр.: Жих 2009; 2017: 190), если это не неоантинорманизм[2], то что это? И это мое личное мнение. В начале статьи автор рецензии великолепно описал ситуацию с любителями истории, стремящимися пересмотреть с нуля устоявшиеся научные взгляды. В этом я полностью согласен с автором рецензии. Заголовок рецензии М.И. Жиха говорит о недопустимости дилетантизма. При первом взгляде на заголовок рецензии я подумал, что автор рецензии в соответствии с заголовком его статьи выступает против любого дилетантизма. Например, дилетантизма М. Н. Задорнова, взявшегося перевернуть устоявшиеся научные взгляды на историю древней Руси (Задорнов 2013). И с этим трудно было бы не согласиться. К сожалению, я ошибся.  М.И. Жих делит дилетантов или, как он по-другому их называет, любителей истории, на "плохих" и "хороших" (Жих 2020а: 115). Он резервирует для некоторых дилетантов право на ведение исторических исследований. И понятно, почему он это делает, поскольку в журнале неоантинорманистов "Исторический формат" публикуются наряду с относительно немногочисленными серьезными научными работами, например статьями В.И. Кулакова, В.И. Завьялова и Н.Н. Тереховой, в основном статьи тех самых дилетантов. В качестве примера серьезной научной работы "любителя истории" М.И. Жих совершенно безоговорочно приводит книгу антинорманиста А. Пауля (Жих 2020: 115). Я в свое время дал на эту книгу в целом отрицательную рецензию (Губарев 2016: 108–113). Но вот, что о той же книге А. Пауля пишет д.и.н. А.Е. Мусин: "Традиционное для этой системы взглядов представление о том, что интерпретация позднеантичного этнонима Rhoxolani с помощью двух других - "россы" и "аланы" - имеет "прочную источниковую базу", на проверку оказывающуюся лишь "давней историографической традицией", дополняется убеждением о связи роксолан с островом Рюген (об этом в: (Плетнева 2015: 83; Пауль 2015). Попытка привлечь к изложению собственных взглядов археологию балтийских славян оказывается поверхностной компиляцией, содержащей необоснованную реинтерпретацию данных, опубликованных другими исследователями, в соответствии с избранной концепцией и игнорирующей хронологию и контекст памятников (см., напр.: Пауль 2016)". Это уже не мое мнение "дилетанта", а мнение известного ученого, историка-профессионала, доктора исторических наук (Мусин 2017: 234). Если М.И. Жих посвятил свою статью борьбе «с дилетантизмом в исторической работе», то стоит ли в качестве эталонного исследования безоговорочно выделять спорную работу, никак не отреагировав на существующую в историографии относящуюся к ней критику профессиональных историков? И еще два слова о "профессионализме". Два доктора исторических наук (оба антинорманисты), В.В. Фомин и Е.С. Галкина, выдвинули две взаимоисключающие гипотезы происхождения Руси, В.В. Фомин производит Русь от балтийских славян, а Е.С. Галкина от алан. Казалось бы, сторонники двух исключающих друг друга гипотез должны вступить в полемику между собой. Но Е.С.Галкина в своей книге смешивает алан с балтийскими славянами и, тем самым, избегает полемики со сторонниками взаимоисключающей гипотезы. При этом она не объясняет, считает ли она алан на Балтике автохтонами, или мигрантами (Галкина 2002: 358–365). В результате данная гипотеза о смешении на побережье Балтики алан с балтийскими славянами, которую полностью поддерживает историк-профессионал М.И. Жих (Жих 2009: 147–157), вызывает большое количество вопросов, ответов на которые не дают ни источники, ни археология. И все это только для того, чтобы и так незначительная кучка историков-неоантинорманистов не разделилась между собой и не вступила в борьбу. К исторической науке это уже никакого отношения не имеет. И этот "профессионализм" гораздо хуже того “дилетантизма”, в котором меня обвиняет М.И. Жих. Примером такого "профессионализма" являются статьи к.и.н Л.П. Грот о древнейших традициях передачи власти на Руси, опирающейся на "Сказы" Бажова и индийскую космологию (Грот 2018. С. 80–94) и к.и.н. В.И.Меркулова об острове Буяне (он же Руян), основывающегося на сказках Арины Родионовны, как на историческом свидетельстве (Меркулов 2014. С. 165–171). Статью об упомянутых работах этих историков-"профессионалов" я опубликовал в газете ученых "Троицкий вариант" (Губарев 2019: 7). Ну и относительно "профессионала" М.И. Жиха д.и.н. А.Е. Мусин, которого невозможно заподозрить в дилетантизме (Мусин 2017: 233-234), отмечает: "Записки путешественников XIX в., текстологический анализ которых определенно свидетельствует о книжном характере их происхождения, рассматриваются как независимое подтверждение позднесредневековых этногенетических мифов, пренебрегающее попытками установить круг чтения автора (Marmier 1890: 25–26; ср.: Жих 2016: 9–61)". На этом я считаю возможным закончить обсуждение вопроса о моем дилетантизме, без дальнейшего детального обсуждения аргументов рецензента моей статьи. Поскольку как оказалось статья М.И. Жиха направлена не против недопустимости дилетантизма, как такового, а против персонально моего "дилетантизма". Дилетантизм же авторов-дилетантов (любителей истории) журнала "Исторический формат" М.И. Жих считает не только допустимым, но и вполне научным. Добавлю в заключение, что дилетантом меня не считали покойные Л.С. Клейн, А. Н. Кирпичников, С.В. Белецкий, не считают меня дилетантом ныне здравствующие К. А. Михайлов, Е.В. Пчелов, В.В. Пенской, Н.И. Платонова, акад. А.М. Молдаван и др. отечественные историки, а также зарубежные историки Дж.Линд, Р. Бреммер и Ф. Курта. Библиографический список Галкина 2002 - Галкина Е.С. Тайны Русского Каганата. М.: Вече. 432 с. Грот 2018 - Грот Л.П.  Древнейшие традиции передачивласти в русской истории // Исторический формат,No 3–4, (2017), 2018. С. 80–94. Губарев 2015 - Губарев О.Л.  «Неонорманизм» или «неоантинорманизм» // Stratum Plus. 2015. № 5. С.351–355. Губарев 2016 - Губарев О.Л.  Об ободритах-варинах и Рорике-Борухе. Рецензия на книгу Пауль А. Балтийские славяне: от Рерика до Старигарда. – М.: Книжный мир, 2016. 544 с. // Valla. 2016. Том 2. №2. С.108-113. Губарев 2019 - Губарев О.Л. Царь Салтан и Медной горы хозяйка. // ТрВ, 04.06.2019 / № 280 / Этика науки. С. 7. Губарев 2022 - Губарев О.Л. Посольство русов 839 г. и оксюморон «русский каганат» // Социо-гуманитарные публикации. 2022. №2. С. 43–51. Жих 2009 - Жих М.И. К проблеме "Русского каганата": Древняя Русь и ее степные соседи // Русин. № 3 (17). 2009. С.147 –157. Жих 2016 - Жих М.И. Ксавье Мармье. Мекленбург (русский перевод записок о путешествии Ксавье Мармье в Мекленбург) // Исторический формат. 2016.  № 3 (7). С. 9–61. Жих 2017 - Жих М.И.  Восточнославянский политогенез и  реформы княгини Ольги // Исторический формат. № 3–4 (10). 2017. С. 175–234 Жих 2020а - Жих М.И. О недопустимости дилетантизма в исторической работе // Исторический формат. 2020. №4. С.115-134. Жих 2020б - Жих М.И. Восточные славяне накануне государственности. Вече. М.: 2020. 448 с. Завьялов, Терехова 2012 - Завьялов В. И., Терехова Н. Н. Технологические инновации в кузнечном ремесле Белозерья // КСИА. 2012. Вып. 226. С. 255–267. Задорнов 2013 - Задорнов М.Н. Рюрик. Потерянная быль.  М.: Алгоритм, 2013.  320 с. Клейн 2014 - Клейн Л.С. Еще один сказ о лехитских варягах. Продолжение спора // Stratum plus. 2014. №5. С.335 –343. Меркулов 2014 - Меркулов В.И. Древнерусское предание с острова Рюген // Русин. 2014.  No 1 (35). С. 165–171. Минасян 2012 - Минасян Р.С. Попытка трезво оценить уровень раннеславянского металлообрабатывающего производства // Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства: Материалы международной конференции, посвященной 110-летию со дня рождения Ивана Ивановича Ляпушкина (1902–1968). Санкт-Петербург, 3–5 декабря 2012 г. СПб, 2012. С. 281–284. Минорский 1964 – Минорский В.Ф. Куда ездили древние русы? // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. Т. 1. М.: Наука. 1964. С. 19–28. Мусин 2017 - Мусин А.Е. «Столетняя война» российской археологии // Ex Ungve Leonem: Сборник статей к 90-летию Льва Самуиловича Клейна. / отв. ред. Л.Б. Вишняцкий. СПб.: Нестор-История, 2017.  С.223–244. Пауль 2015 - Пауль А. Роксоланы с острова Рюген: хроника Николая Маршалка как пример средневековой традиции отождествления рюгенских славян и русских // Исторический формат. №1. 2015. С.5–30. Пауль 2016 - Пауль А. Балтийские славяне: от Рерика до Старигарда. М.: Книжный мир. 2016. 544 с. Плетнева 2015 - Плетнева А.В. Истоки роксоланской теории Д. И. Иловайского // Вестник Пермского университета. История вып.2 (29). 2015. с.78–87. Петрухин 2021 - Петрухин В.Я. Начало Русского государства и летописания в российских работах 2000—2020-х гг. // Russian Studies Hu. 2021. Vol. 3, № 2. С. 89—115. Шувалов 2994 - Шувалов П.В. Оружие ранних славян // Культурные трансформации и взаимовлияния в Днепровском регионе на исходе римского времени и в раннем Средневековье. Доклады научной конференции, посвященной 60-летию со дня рождения Е.А. Горюнова, 14-17 ноября 2000 г. 2004. С. 254–264. Фомин 205 - Фомин В.В. Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М.: Русская панорама, 2005. 486 с. Marmier 1890 - Marmier Х.  Lettres sur le Nord: Danemark, Suede, Norvege, Laponie, Spitzberg. 1890. 6-eme ed. Paris: Hachette. 479 p. REFERENCES Galkina 2002 - Galkina E.S. Tajny Russkogo Kaganata. M.: Veche. 432 s. Grot 2018 - Grot L.P.  Drevnejshie tradicii peredachi vlasti v russkoj istorii // Istoricheskij format, No 3–4, (2017), 2018. S. 80–94. Gubarev 2015 - Gubarev O.L.  «Neonormanizm» ili «neoantinormanizm» // Stratum Plus. 2015. № 5. S.351–355. Gubarev 2016 - Gubarev O.L.  Ob obodritah-varinah i Rorike-Boruhe. Recenzija na knigu Paul' A. Baltijskie slavjane: ot Rerika do Starigarda. – M.: Knizhnyj mir, 2016. 544 s. // Valla. 2016. Tom 2. №2. S.108-113. Gubarev 2019 - Gubarev O.L. Tsar' Saltan i Mednoj gory hozjajka. // TrV, 04.06.2019 / № 280 / Jetika nauki. S. 7. Gubarev 2022 - Gubarev O.L. Posol'stvo rusov 839 g. i oksjumoron «russkij kaganat» // Socio-gumanitarnye publikacii. 2022. №2. S. 43–51. Zhikh 2009 - Zhikh M.I. K probleme "Russkogo kaganata": Drevnjaja Rus' i ee stepnye sosedi // Rusin. № 3 (17). 2009. S.147 –157. Zhikh 2016 - Zhikh M.I. Ksav'e Marm'e. Meklenburg (russkij perevod zapisok o puteshestvii Ksav'e Marm'e v Meklenburg) // Istoricheskij format. 2016.  № 3 (7). S. 9–61. Zhikh 2017 - Zhikh M.I.  Vostochnoslavjanskij politogenez i  reformy knjagini Ol'gi // Istoricheskij format. № 3-4 (10). 2017. S. 175-234 Zhikh 2020a - Zhikh M.I. O nedopustimosti diletantizma v istoricheskoj rabote  // Istoricheskij format. 2020. №4. S.115-134. Zhikh 2020b - Zhikh M.I. Vostochnye slavjane nakanune gosudarstvennosti. Veche. M.: 2020. 448 s. Zav'jalov, Terehova 2012 - Zav'jalov V. I., Terehova N. N. Tehnologicheskie innovacii v kuznechnom remesle Belozer'ja // KSIA. 2012. Vyp. 226. S. 255–267. Zadornov 2013 - Zadornov M.N. Rjurik. Poterjannaja byl'.  M.: Algoritm, 2013.  320 s. Klejn 2014 - Klejn L.S. Eshhe odin skaz o lehitskih varjagah. Prodolzhenie spora // Stratum plus. 2014. №5. S.335 –343. Merkulov 2014 - Merkulov V.I. Drevnerusskoe predanie s ostrova Rjugen // Rusin. 2014.  No 1 (35). S. 165–171. Minasjan 2012 - Minasjan R.S. Popytka trezvo ocenit' uroven' ranneslavjanskogo metalloobrabatyvajushhego proizvodstva // Slavjane Vostochnoj Evropy nakanune obrazovanija Drevnerusskogo gosudarstva: Materialy mezhdunarodnoj konferencii, posvjashhennoj 110-letiju so dnja rozhdenija Ivana Ivanovicha Ljapushkina (1902–1968). Sankt- Peterburg, 3–5 dekabrja 2012 g. SPb, 2012. S. 281–284. Minorskij 1964 – Minorskij V.F. Kuda ezdili drevnie rusy? // Vostochnye istochniki po istorii narodov Jugo-Vostochnoj i Central'noj Evropy. T. 1. M.: Nauka. 1964. S. 19-28. Musin 2017 - Musin A.E. «Stoletnjaja vojna» rossijskoj arheologii // Ex Ungve Leonem: Sbornik statej k 90-letiju L'va Samuilovicha Klejna. / otv. red. L.B. Vishnjackij. SPb.: Nestor-Istorija, 2017.  S.223–244. Paul' 2015 - Paul' A. Roksolany s ostrova Rjugen: hronika Nikolaja Marshalka kak primer srednevekovoj tradicii otozhdestvlenija rjugenskih slavjan i russkih // Istoricheskij format. №1. 2015. S.5–30. Paul' 2016 - Paul' A. Baltijskie slavjane: ot Rerika do Starigarda. M.: Knizhnyj mir. 2016. 544 s. Pletneva 2015 - Pletneva A.V. Istoki roksolanskoj teorii D. I. Ilovajskogo // Vestnik Permskogo universiteta. Istorija. Vyp.2 (29). 2015. S.78–87. Petruhin 2021 - Petruhin V.Ja. Nachalo Russkogo gosudarstva i letopisanija v rossijskih rabotah 2000—2020-h gg. // Russian Studies Hu. 2021. Vol. 3, № 2. S. 89—115. Shuvalov 2994 - Shuvalov P.V. Oruzhie rannih slavjan // Kul'turnye transformacii i vzaimovlijanija v Dneprovskom regione na ishode rimskogo vremeni i v rannem Srednevekov'e. Doklady nauchnoj konferencii, posvjasсhennoj 60-letiju so dnja rozhdenija E.A. Gorjunova, 14–17  nojabrja 2000 g. 2004. S. 254-264. Fomin 205 - Fomin V.V. Varjagi i varjazhskaja Rus'. K itogam diskussii po varjazhskomu voprosu. M.: Russkaja panorama, 2005. 486 s. Marmier 1890 - Marmier H.  Lettres sur le Nord: Danemark, Suede, Norvege, Laponie, Spitzberg. 1890. 6-eme ed. Paris: Hachette. 479 p. [1] Настоящая статья является ответом на рецензию М.И. Жиха в №4 журнала неоантинорманистов "Исторический формат" за 2020 г. под заголовком "О недопустимости дилетантизма" на мою статью о "союзах племен" и "политогенезе" восточных славян.  Я дважды просил редакцию "Исторического формата" рассмотреть возможность публикации моего ответа М.И. Жиху, поскольку научная этика требует предоставить право ответа на критику. Но подтверждения, что статья получена редакцией и ответа редакции так и не получил. Хотя программа эл. почты показала, что письмо получено и прочитано.Понимая, что моя статья в "Историческом формате" никогда опубликована не будет, публикую ее здесь. Это яркий пример отношения неоантинорманистов к правилам научной дискуссии. [2] Обоснование термина см.: (Губарев 2015: 353-354). Иллюстрация: Спор антинорманистов с норманистами (карикатура). Источник https://rabkor.ru/columns/edu/2019/01/11/norman/ "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Дорогие друзья! Приглашаем вас на трансляцию научного онлайн-коллоквиума «Судьбы демократического социализма в России» (приуроченного к 200-летию со дня рождения П.Л.Лаврова, 150-летию со дня рождения В.М.Чернова, А.А.Богданова, Л.Мартова), который состоится 30 ноября 2023 г. с 12.00 (по мск) (в 10.00 по среднеевропейскому времени) на ютуб-канале журнала «Историческая экспертиза» https://www.youtube.com/watch?v=6wen4wO0mE8 Коллоквиум продолжает традицию, заложенную в 2013 г. международной научной конференцией «Судьбы демократического социализма в России» (Судьбы демократического социализма в России. Сборник материалов международной научной конференции (Москва, 20-21 сентября 2013 г.) / Отв. ред. К. Н.Морозов, сост. К. Н.Морозов, А. Ю.Суслов. – М.: Издательство им. Сабашниковых, 2014). Программа коллоквиума 12.00 -12.20 (мск). Открытие и приветственные слова Константина Морозова и Сергея Эрлиха. 12.20 – 14. 20. Первое заседание (доклады и обсуждение). Модератор – А.Голосеева. Антошин А.В., д.и.н. (Екатеринбург) Демократический социализм и «третья волна» эмиграции из СССР: группа Е. И. Кушева (1976-1977). Суслов А.Ю., д.и.н. (Казань) Ю.О. Мартов и российская социал-демократия в современных исследованиях. Морозова А.Ю., к.и.н. (Париж) Коллективизм и пролетарская культура как основа социализма: концепция Александра Богданова. Кудюкин П.М. (Москва) Идеи демократического социализма и попытки их организационного воплощения в постсоветской России. Перерыв. 15 минут. 14.35 –16.35 Второе заседание (доклады и обсуждение). Модератор А.Суслов. Сыпченко А.В., д.и.н. (Самара) Энесовская модель социализма как вариант демократического социализма. Морозов К.Н., д.и.н. (Париж) Россия могла остаться свободной: эсеровская демократическая альтернатива в 1917г. и ее нереализованный потенциал. Колоницкий Б.И., д.и.н., (Санкт-Петербург). (Тема доклада уточняется) Голосеева А.А., к.и.н. (Москва) Развитие идей демократического социализма Виктором Черновым в эмиграции 16.35-16.50. Перерыв. 16.50 – 18.50. Круглый стол «Демократические альтернативы российских социалистов абсолютизму и тоталитаризму и их вклад в теорию и практику демократического социализма. Актуальны ли сегодня их идеи и борьба за свободу, демократию и права человека?» В круглом столе примут участие: Никита Аркин, к.и.н. (Ереван), Анна Голосеева, к.и.н. (Москва), Григорий Кан, к.и.н. (Москва), Борис Колоницкий, д.и.н. (Санкт-Петербург), Павел Кудюкин (Москва), модератор - Константин Морозов, д.и.н. (Париж), Алла Морозова, к.и.н. (Париж), Леонид Прайсман, PhD (Тель-Авив), Алексей Суслов, д.и.н. (Казань) 18.50- 19.15. Подведение итогов коллоквиума. В ходе коллоквиума и круглого стола предлагается обсудить следующие темы: -Каково понятие и наполнение термина демократический социализм? Как меньшевики, народные социалисты и социалисты-революционеры понимали и трактовали демократический социализм? - Истоки и идеи демократического социализма в России и Европе. - Вклад в идеологию и практику демократического социализма социалистов-революционеров, народных социалистов и российских социал-демократов. -Российский демократический социализм как часть европейского демократического социализма в 20-50-е годы ХХ века. - Практика демократического социализма вчера и сегодня: российский и международный опыт. -Эсеровская, энесовская и меньшевистская демократические альтернативы теории и практике большевизма. - Люди демократического социализма. - Образ партий демократического социализма в кино, в литературе и в общественной памяти. - Борьба за память - Актуальны ли сегодня идеи и борьба российских демократических социалистов за свободу, демократию и права человека? Оргкомитет коллоквиума: А.А.Голосеева, к.и.н. (секретарь); К. Н. Морозов, д.и.н.; А.Ю.Морозова, к.и.н. ; А. Ю. Суслов, д.и.н., С.Э.Эрлих, д.и.н. Коллоквиум состоится при поддержке журнала «Историческая экспертиза» (Кишинев) и его материалы будут опубликованы в спецвыпуске журнала, а также доступны в ютубе.

Божик К.Б. рецензия на книгу Зоткин А. А. Цель войны – мир (Проблема войны и мира в немецкой политической мысли конца XVIII – начала XIX в.) / под ред. И. А. Козикова. – Москва: Издательство Московского университета, 2020. – 479 с. Аннотация: Книгу А. А. Зоткина «Цель войны – мир» составляют очерки о развитии темы войны и мира в творчестве германских мыслителей XVIII – начала XIX вв., подкреплённые избранными переводами рассматриваемых трудов. Если знакомство с трудами И. Канта, И. Г. Фихте, Г. Гегеля составляет необходимый минимум для изучающих мировую философию, а сочинение генерала К. фон Клаузевица и в СССР считался классикой военной мысли нового времени, то А. А. Зоткин убедительно предлагает читателю открыть этот ряд мыслителей творчеством И. Г. Гердера, вдохновителя «Бури и натиска». А его, в свою очередь, предварить опытом Фридриха Великого «Анти-Макиавелли». Автор предлагает рассматривать траекторию, описанную мыслью золотого века немецкой философии, как крах надежд эпохи Просвещения на мирное развитие Европы. Но при этом работа, сводя воедино разноречивые высказывания германских мыслителей, знакомя читателя с обширной российской и зарубежной библиографией по проблеме, стремится дать ему ключи к ней, сработанные лучшими европейскими мастерами ещё накануне «века девятнадцатого, железного». Ключевые слова: немецкая философия, война, мир, Германия, милитаризм. Abstract: A. A. Zotkin's book "The Goal of War is Peace" consists of essays on the development of the theme of war and peace in the works of German thinkers of the XVIII – early XIX centuries, supported by selected translations of the works under consideration. If familiarity with the works of I. Kant, J. G. Fichte, G. Hegel is the necessary minimum for students of world philosophy, and the work of General K. von Clausewitz was considered a classic of military thought of modern times in the USSR, then A. A. Zotkin convincingly offers the reader to cover this series of thinkers with the work of J. G. Herder, the inspirer of "Storm and Stress". And it, in turn, should be preceded by the experience of Frederick the Great "Anti-Machiavelli". The author suggests considering the trajectory described by the thought of the golden age of German philosophy as the collapse of the hopes of the Enlightenment era for the peaceful development of Europe. But at the same time, the work, bringing together the contradictory statements of German thinkers, introducing the reader to the extensive Russian and foreign bibliography on the problem, seeks to give him the keys to it, worked by the best European masters on the eve of the "nineteenth century, iron". Keywords: German philosophy, war, peace, Germany, militarism. Вышедшая в издательстве Московского университета книга А. А. Зоткина «Цель войны – мир» посвящена страницам истории немецкой общественной мысли, которые стали поистине черновиком истории Германии последовавших полутора веков. Черновиком, включившим не худшие, но не сбывшиеся варианты. Период мировых войн ХХ века накрепко связал историю германо-прусской военно-политической мысли с практикой самого оголтелого шовинистического милитаризма. Эти трагические события сгустили краски на неоднозначной картине прусских войн 1864-1871 гг. и даже бросили тень на освободительную борьбу Германии против наполеоновской империи. Однако, вводя читателя в сферу, традиционно вызывающую зловещие ассоциации, А. А. Зоткин, выступая как исследователь, републикатор и комментатор, показывает, что мысль о войне и мире, порождённая золотым веком немецкой философии (доведённым до кульминации потрясениями французской революции и наполеоновских войн), отнюдь не была целиком «реакционна». Книга построена как сборник из двух частей. Первым является цикл очерков за авторством А. А. Зоткина, посвящённых взглядам каждого из перечисленных немецких мыслителей на заглавную проблему войны и мира. Этот цикл (с. 6-93), в свою очередь, является развёрнутым предисловием к составленному автором обширному Приложению – по сути, антологии философских трудов, в которых к проблеме обращаются герои книги. Тексты даются в избранных русских переводах XIX-ХХ вв. Труд наследника престола Фридриха создавался под влиянием переписки с Вольтером с 1739 по 1740 г. (то есть закончен в год восшествия на престол). Над трактатом «О войне» Клаузевиц работал с 1816 г. до своей кончины в 1831 г. (в один год с Гегелем). Таким образом, издание охватывает девять десятилетий немецкой мысли, от воцарения Фридриха II (тут же победно начавшего войну за Австрийское наследство) и до потрясений 1830-1832 гг., покончивших с надеждами на неколебимость Венской системы. Парадоксальным образом, Фридрих II, ставший персонификацией прусского милитаризма, тяготеет к образу просвещённого монарха, подразумевающему не только воительство, но и миротворчество. И после безрезультатной Семилетней войны Фридрих уже дипломатическим путём подготовил крупнейшие приращения Пруссии (за счёт раздела раздираемой распрями Польши). На установление «вечного мира» даже в годы войн с революционной и наполеоновской Францией надеялись как религиозный философ Иоганн Готфрид Гердер, так и пришедший к агностицизму Иммануил Кант. Но в то же самое время Иоганн Готлиб Фихте уже считает неизбежной войну во имя мира, а Георг Вильгельм Фридрих Гегель размышляет о её оздоравливающем влиянии на общество (и о праведности немецкого реванша над силами, со времён Тридцатилетней войны дробившими и уменьшавшими немецкое пространство). Наконец, Карл фон Клаузевиц отрешается от нравственных оценок войны. Тем не менее, он предостерегает от надежды на достижение военных целей лишь механистически, без проявлений силы духа. Но воинский дух, – предупреждает генерал, – должен быть поставлен под начало политического разума, обязанного проявить волю, чтоб уклониться от войны, если не может ручаться за победу или цену оной. Пожалуй, самым заметным техническим недостатком издания является отсутствие в оглавлении списка публикуемых работ рассмотренных мыслителей. Поэтому разумно перечислить эти сочинения здесь. В Приложение вошли главы из трактата Фридриха Великого «Анти-Макиавелли, или Опыт критики «Государя» Макиавелли»: гл. IV «Каким образом сохранить престол», гл. V «О завоёванных государствах», гл. VI «О новых государствах, приобретённых храбростью и собственным оружием», гл. VII «Как должно управлять завоёванным государством», гл. Х «О силе государств», гл. XII «О разнообразном воинстве», гл. XIII «О вспомогательном воинстве», гл. XIV «Следует ли государю помышлять только о войне? Отвлечение, связанное с рассуждением об охоте», гл. XXV «О влиянии фортуны на дела этого мира и о том, как можно противостоять ему», гл. XXVI «О разного рода переговорах и о тех причинах войны, которые можно назвать законными» (с. 109-138). Вошли фрагменты работ И. Г. Гердера «Ещё один опыт философии истории для воспитания человечества», «Идеи к философии истории человечества», его сочинение «Письма для поощрения гуманности» (с. 138-195). Из трудов И. Канта вошли сочинение «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», отрывок из работы «О поговорке “Может это и верно в теории, но не годится для практики”», труд «К вечному миру», отрывки из работ «Метафизика нравов», «Спор факультетов», «Антропология с прагматической точки зрения» (с. 196-267). Из работ И. Г. Фихте вошли: статья «К вечному миру. Философский проект Иммануила Канта» и отрывки из трудов «Замкнутое торговое государство», «Основные черты современной эпохи», «Речи к немецкой нации» (с. 268-318). Вошли отрывки из работ Г. В. Ф. Гегеля «Конституция Германии», «О научных способах исследования естественного права…», «Система нравственности», «Феноменология духа», «Энциклопедия философских наук» (из т. 3, «Философия духа»), «Философия права» (с. 318-390). Завершает подборку статья Карла фон Клаузевица «От некоего военного к Фихте, автору статьи о Макиавелли…» и его наиболее знаменитая, незавершённая работа «О войне» (с. 391-452). Издание снабжено подробным комментарием, делающим публикуемые тексты доступными, без обращения к справочникам, как для учащихся, так и для самого широкого круга лиц, интересующихся как общественной мыслью прошлого, так и историей Германии. Книга А.А. Зоткина несомненно расширит этот круг, впервые столь компактно и ясно представив российскому читателю высказывания немецких мыслителей на трагическую и по-прежнему актуальную тему войны и мира. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

КОНСТАНТИН ДУШЕНКО ‘ТУРБОПАТРИОТЫ’ И ПОП-КУЛЬТУРА (СЕРБИЯ, ПОЛЬША, РОССИЯ) Аннотация: Понятие ‘турбопатриоты’ — исторически последнее в ряду обозначений воинственного национализма и великодержавности. Слово ‘турбопатриоты’ заимствовано из сербского языка. Здесь оно появилось ок. 1995 г. по аналогии со словом ‘турбо-фолк’ (жанр поп-музыки, который нередко ассоциировался с идеологией сербской великодержавности и милитаризма). Патриархальный образ мужчины и женщины в текстах сочетался с откровенно сексуальным сценическим образом исполнительниц; отсюда определение турбофолка как «порнонационализма». В Сербии, а затем и в Польше о ‘турбопатриотах’ писали критики национализма. В России дело обстояло иначе. Здесь это понятие ввели в оборот блогеры и политологи, позднее названные ‘лоялистами’. ‘Турбопатриотами’ они именовали тех, кто требовал от власти более жесткой и агрессивной внешней политики, прежде всего по отношению к Украине. В идеологической области те и другие были сторонниками жесткого антизападного, антилиберального, державнического курса. В 2022 г. прежние аргументы критиков ‘турбопатриотизма’ утратили силу и значение термина начало размываться. Теперь ‘турбопатриотами’ чаще всего называли тех, кто критикует методы ведения военных действий на Украине. С лета 2022 г. их стали называть также «рассерженными патриотами». Ключевые слова: национализм, турбо-фолк, турбославянство, Желько Ражнатович, Роман Носиков. Konstantin Dushenko. ‘Turbopatriots’ and pop culture (Serbia, Poland, Russia) Abstract: The concept of ‘turbo-patriots’ is historically the last in a series of designations for the ideology of militant nationalism and great-power. The word ‘turbopatriots’ is borrowed from the Serbian language. It appeared here approx. 1995 by analogy with the word ‘turbo folk’ (a genre of pop music that was often associated with the ideology of Serbian great power and militarism). The patriarchal image of man and woman in the lyrics was combined with the overtly sexual stage image of the performers; hence the definition of turbofolk as “porn nationalism.” In Serbia, and then in Poland, critics of nationalism were those who wrote about ‘turbo-patriots’. In Russia the situation was different. Here this concept was introduced into circulation by bloggers and political scientists, later called ‘loyalists’. ‘Turbopatriots‘ they called those who demanded a tougher and more aggressive foreign policy from the authorities, primarily in relation to Ukraine. In the ideological field, both were supporters of a strict anti-Western, anti-liberal, great-power course. In 2022, the previous arguments of critics of ‘turbopatriotism’ lost their force and the meaning of the term began to blur. Now “turbo-patriots” most often called those who criticize methods of warfare in Ukraine. Since the summer of 2022, they have also been called “angry patriots.” Keywords: nationalism, turbo folk, turboslavism, Željko Ražnatović, Roman Nosikov. Понятие ‘турбопатриоты’ — исторически последнее в ряду обозначений воинственного национализма и великодержавности. Среди его предшественников можно назвать немецкое понятие Mordspatriotismus (букв. ‘убийственный/кровожадный патриотизм’), появившееся в 70-е гг. XIX в., а также французское patriotisme farouche — «свирепый/дикий патриотизм», известное с XVIII в. У Герцена оно встречается как характеристика настроений русского общества во время Польского восстания 1863—1864 гг. В последние десятилетия XIX в. в русском политическом языке встречалось слово ‘ультрапатриоты’. Новую жизнь оно обрело с конца 1980-х гг., чаще всего применительно к критикам политики Ельцина из круга газеты «Завтра», а также к ЛДПР Жириновского. В 2014 г. идеологи подобного рода стали главной мишенью критиков ‘турбопатриотизма’. *** Слово ‘турбопатриоты’ заимствовано из сербского языка. Здесь оно появилось по аналогии с турбо-фолком. Этот музыкальный жанр зародился в Югославии в 1980-е гг. в результате скрещивания сербских фольклорных напевов с музыкой диско. В турбо-фолк проникли также элементы популярной музыки других балканских народов, от турецкой до цыганской. Поначалу в песнях преобладали лирические мотивы, но во время «пост-югославской» войны на первый план вышли мотивы военно-патриотические: «по радио звучала либо война, либо турбо-фолк» [Prodger 2005]. Немецкая исследовательница Соня Фогель так характеризует «военную» версию турбофолка: «Аккордеон вместо электрогитары, патриархальность вместо эмансипации, национализм вместо югославизма» [Vogel 2017]. Впрочем, патриархальность эта была весьма специфической. В текстах рисовался образ сильного, брутального мужчины и беззаветно преданной ему женщины, но сценический образ исполнительниц был вызывающе сексуальным; отсюда определение турбофолка как «порнонационализма». Это сочетание передано в позднейшем изображении «королевы турбо-фолка» Светланы Величкович (артистический псевд. Цеца) в виде персонажа православной иконы, но с обнаженной грудью и микрофоном в руке. Тогда же, в начале 1990-х гг., новый жанр получил имя. Его крестным отцом стал черногорский музыкант Рембо Амадеус (Rambo Amadeus, наст. имя Антоние Пушич), автор по-преимуществу сатирических песен. Наименование жанра появилось как ироническое; его содержание раскрыто в позднейшей песне Амадеуса «Турбо-фолк» (2005). Национализм и агрессивные инстинкты выступают здесь в одном ряду с атрибутами общества потребления и поп-культуры: Фолк – это народ. Турбо — система впрыска топлива под давлением В цилиндр двигателя внутреннего сгорания. Турбо-фолк — это сжигание народа. Любое ускорение этого сгорания — турбо-фолк, Высвобождение первобытных инстинктов Homo sapiens. …………………………………… Адольф Гитлер — это турбо-фолк. ……………………………………. Бандиты — это турбо-народ. «Мальборо» — это турбо-фолк. Силиконы — это турбо-фолк. Кокаин — это турбо-фолк. …………………………. Татуировки, пирсинг и боди-арт — это турбо-фолк. …………………………………….. Макдоналдс — это турбо-фолк [RamboAmadeus]. Знаковым событием 1990-х гг. стала свадьба Светланы Величкович и полевого командира Желько Ражнатовича, он же бандит по кличке Аркан[1]. Свадьба была устроена с огромным размахом в белградском отеле «Интерконтиненталь» 19 февраля 1995 г. Жених красовался в мундире сербского солдата времен Первой мировой войны. Это действо транслировалось по телеканалу TV Pink, который контролировала супруга президента Милошевича и по которому беспрерывно крутили клипы с турбо-фолком. Воинственный национализм в гламурной упаковке нашел множество поклонников; видеозаписи «свадьбы века» еще и десять лет спустя продавались на улицах Белграда. Возможно, как раз в связи с этой свадьбой появилось слово ‘турбосербы’, в частности, в либеральном еженедельнике «Vreme» (Белград). В интернете оно зафиксировано не позднее апреля 1995 г. По-видимому, тогда же и в тех же кругах появляется понятие ‘турбопатриоты’. В своем посте от 9 апреля 1995 г. участник сербского интернет-форума осуждал «культивируемый здесь культ смерти, служащий мерилом величия победы». Впрочем, продолжает он, «безумная кампания турбопатриотов, к счастью, не дала ожидаемых результатов» [FORUM.13 1995]. Позднее другой участник того же интернет-форума писал: «Я рад, что ты не из числа турбопатриотов. <...> Я не хочу быть членом сербского “племени” (стаи, стада...). Покуда здесь <...> такое представление о нации, я лучше буду эскимосом» [FORUM.18 1997]. критикой ‘турбопатриотизма’ не раз выступал писатель Светислав Басара. Он обвинял премьер-министра Воислава Коштуницу в создании «касты преданных профессиональных патриотов». «…Наличие таких турбопатриотов, — предупреждал Басара, — неизбежно подразумевает наличие предателей и пораженцев», что лишь углубляет раскол нации (открытое письмо В. Коштунице от 12 декабря 2007 г.) [Basara 2009, p. 105]. В сатирической сценке, опубликованной в социал-демократической газете «Данас» в 2008 г., участвуют два Воислава (т.е. Воислав Коштуница и Воислав Шешель, обвинявшийся Гаагским трибуналом в военных преступениях): «— Где ты, <...> старый друг? Давно не слышал. — Я в Гааге, где собираются все честные турбопатриоты» [Bujišić 2008]. *** В Сербии понятие ‘турбопатриоты’ не включалось в словари и (в отличие от турбо-фолка) не становилось предметом научных исследований. В западной научной литературе оно встречается главным образом в переводах с югославянских языков. Редким исключением было англоязычное издание 1999 г., где говорилось о «турбо-патриотизме» мэра Лужкова (кавычки в оригинале). Это определение, заметим, относилось не к политическим взглядам Лужкова, а к его «культурной политике» [Media & Open… 1999, p. 225]. О ‘турбопатриотизме’ писали также польские авторы, но почти исключительно в связи с книгой варшавского культуролога Мартина Напюрковского «Турбопатриотизм» (2019) [Napiórkowski 2019]. Здесь говорилось о двух концепциях патриотизма: «Первая из них — открытая и устремленная в будущее; вторую символизируют сжатые кулаки участников Марша независимости» [цит. по: Michalska 2019]; ее-то автор и называет ‘турбопатриотизмом’. Марш независимости организуется польскими националистами 11 ноября, в День независимости; нередко он сопровождается актами насилия. В 2015 г. марш проходил под лозунгом «Польша для поляков, поляки для Польши», в 2020 г. — под лозунгом «Наша цивилизация, наши начала». Национал-радикалы настроены антироссийски, антинемецки и призывают к выходу из ЕС. При этом некоторые из них успели повоевать на стороне Республики Сербской, а в 2014 г. — в ополчении ДНР и ЛНР. В марте 2023 г. маргинальный политик Кшиштоф Толвиньский основал крайне правую партию «Фронт». Свою идеологию он определил как «турбопатриотизм» [Żabińska 2023]. Толвиньский, как и все национал-радикалы, враждебен Западу, но главной мишенью его критики служит Украина [см.: Tołwiński 2023], а один из его лозунгов: «Россия нам не враг». О влиятельности этой версии ‘турбопатриотизма’ можно судить по результатам парламентских выборов 2023 г.: в своем избирательном округе Толвиньский набрал 0,06% голосов. Гораздо более широкое распространение получил в Польше термин ‘турбославяне’ (turbosłowianie), появившийся в 2015 г. Так были названы сторонники теории, согласно который в древности существовала могущественная славянская держава — Великая Лехия, а история дохристианской Польши целиком фальсифицирована [см. напр.: Jurszo 2016]. У этой теории немало точек соприкосновения с «панславистскими», позднейшими версиями «Новой хронологии» Фоменко-Носовского. В последние годы ‘турбославянство’, подобно «Новой хронологии», становится частью псевдоисторической поп-культуры. Своих оппонентов адепты «Великой Лехии» именуют ‘турбогерманцами’, поскольку те держатся мнения, что западнославянские племена не были автохтонным населением Центральной Европы. *** 15 января 2000 г. газета «Время МН» опубликовала статью «Смерть турбопатриота». Речь шла о похоронах Желько Ражнатовича, убитого в Белграде 15 января 2000 г.: «…Он, — говорилось в статье, — до последнего дня оставался, как говорят в бывшей Югославии, “турбопатриотом”» [Страхов 2000]. Это первое упоминание о ‘турбопатриотах’, зафиксированное в поисковой системе Integrum — наиболее представительной базе русскоязычных СМИ. В российской публицистике это понятие оказалось востребованным лишь в 2014 г., причем его содержание до и после 2022 г. существенно различается. Напомним, что в 1990-е гг. слово ‘патриоты’ получило специфическое значение: ‘патриоты’ — это те, для кого главной ценностью является внешнеполитическое могущество страны. В июле 1991 г. к созданию «народно‑патриотического движения» во имя «спасения Отчизны» призывали подписанты «Слова к народу». Во время августовского путча «Слово...» стало рассматриваться как идеологический манифест ГКЧП. Несколько упрощая, можно сказать, что в ельцинскую эпоху ‘патриоты’ противопоставлялись ‘демократам’, а с 2000-х гг. — ‘либералам’. К 2014 г. антизападная и антилиберальная идеология утвердилась в качестве мейнстримной. Отныне претензии ‘патриотических’ критиков власти касались уже не столько содержания правительственной политики, сколько ее методов, недостаточно, по их мнению, жестких, прежде всего во внешней политике, но также во внутренней (борьба с «пятой колонной»). Именно тогда, в конце 2014 г., в политическом языке появился термин ‘турбопатриоты’. В России он не ассоциировался с турбо-фолком, но его ироническая окраска сохранялась и здесь. Ближайшей ассоциацией были технические термины с корнем ‘турбо’, такие как ‘турбокомпрессор’ — устройство, увеличивающее производительность двигателя. В таком случае ‘турбопатриот’ оказывается чем-то вроде «патриота усиленной мощности». Первыми о ‘турбопатриотах’ стали писать провластные блогеры и политологи — Роман Носиков, Иван Данилов (сетевой ник Кримсон Альтер), Олег Макаренко (сетевой ник Фриц Морген), Дмитрий Евстафьев. В декабре 2014 г. Носиков прокомментировал реакцию критиков правительства на заявление Путина о поддержке территориальной целостности Украины: «…Тихой, но разухабистой присядкой пошли отечественные народные коллективы турбопатриотов, отстукивая ритм ложками» [Носиков 2014а]. Тогда же он осудил «предложение, постоянно поступающее от секты турбопатриотов, — немедленно опустить железный занавес, самоизолироваться, развести репрессии и мобилизацию». «…Результатом, — предупреждал Носиков, — будет не только создание деградирующей диктатуры псевдосоветского типа, растление интеллигенции и руководящего слоя и распад, но и проигрыш в глобальной войне». Целью России, по мнению Носикова, должно быть, напротив, увеличение степени интегрированности в мировую экономику и усиление военного и научного сотрудничества с Европой, чтобы противостоять главному противнику — США [Носиков 2014б]. Два года спустя Носиков высмеивал «влажные мечты наших турбопатриотов», совпадающие с мечтами «самых упоротых украинских наци», а именно: «возможность лишать плохих людей гражданства, введение государственной идеологии и закрытие уже наконец богопротивных “Эха Москвы” и “Ельцин-центра”» [Идейные… 2017]. Во время пандемии ковида Носиков констатирует «подозрительное совпадение» интересов «западных русофобов и внутренних российских турбопатриотов в отношении антиковидных мер» [Носиков 2017]. Иван Данилов еще в 2013 г. посвятил пост в ЖЖ «профессиональным всепропальщикам», уверяющим, что «в Кремле дебилы и предатели». ‘Всепропальщики’ призывают расстреливать коррупционеров, бороться с «пятой колонной», отказаться от доллара и американских долговых облигаций [Данилов 2013]. С 2014 г. слово ‘всепропальщики’ обычно использовалось как синоним ‘турбопатриотов’. В позднейших статьях Данилова ‘турбопатриоты’ именуются «клоунами с патриотической риторикой и татуировкой “Обама-чмо”». Они педалируют тезисы «Режим прогнил» и «Россия — всё”» [Данилов 2016а], хотели бы «двинуть танки на Киев» [Данилов 2016б], «увидеть военный конфликт с Евросоюзом» и ввести мессианскую государственную идеологию, внедряемую «Министерством Пропаганды» [Данилов 2016в]. Олег Макаренко осуждал негативное отношение ‘турбопатриотов’ к эмигрантам, поскольку «люди имеют полное право распорядиться своей жизнью, переехав туда, куда им хочется» [Макаренко 2016]. По мнению одного из авторов политического сайта «Континенталистъ», «танковый бросок на Киев» чреват началом Третьей мировой войны. «В вариантах помягче — против России ввели бы такие санкции, что в голос бы взвыли даже те турбопатриоты, которые орали, что пофиг на любые санкции. <...> Даже при самом благоприятном исходе Россия потеряла бы очень много» [Star Fire 2019]. Другой автор «Континенталиста», враг «турбопатриотов, либерастов и сочувствующих им», разъяснял, что нефтепровод «Сила Сибири» «западным поставкам не замена» [Зотов 2019]. Словечко, пущенное в ход провластными блогерами, довольно скоро было обращено против них же. В 2020 г. на сайте «Континенталистъ» появился выпад против «запутинских турбопатриотов», которые именуют своих оппонентов «всепропальщиками» [Андреев 2020]. «Роман Носиков, — пояснял один из блогеров “Живого журнала”, — относится к направлению, которое называют “турбо-патриот”... <...> …Любил ходить по комментам и учить правильно родину любить» [marss2 2021]. В широкой печати («Коммерсантъ», «Известия», «Огонек») понятие ‘турбопатриоты’ появилось в 2020—2021 гг., но лишь применительно к Украине [Евстафьев 2020; Лавров 2021]. *** В 2022 г. прежние аргументы критиков ‘турбопатриотизма’ утратили силу и первоначальное значение термина стало размываться. По оценке одного из политологов, нынешних ‘турбопатриотов’ характеризует условный характер поддержки власти. «Она “своя”, пока проводит жесткий антизападный, антиглобалистский, антилиберальный, державнический курс. <...> Условность поддержки отличает турбопатриотов от лоялистского электорального “ядра”, которое полностью и безусловно доверяет власти» [Макаркин 2023]. Чаще всего ‘турбопатриотами’ называют тех, кто критикует методы ведения военных действий на Украине, прежде всего из круга т.н. военкоров. В мае 2023 г. блогер Telegram-канала «Два майора» заявил: «…Мы будем только гордиться, если нас запишут в “турбопатриоты”». Предмет его критики — ‘ура-патриоты’, у которых «все по плану с опережением графика вообще» и которые полагают, что «наверху не дураки сидят, без нас разберутся» [Турбопатриоты… 2023]. В то же время понятия ‘турбопатриоты’ и ‘ура-патриоты’ нередко отождествляются, в т.ч. в Вики-словаре. Неполитический ресурс CarElectronics предложил свою, заведомо провокативную трактовку нового понятия: «Термин “Турбопатриот” возник в начале 19 века в России, в период Наполеоновских войн, когда национальное самосознание и патриотизм стали особенно важными для русского общества». Тогдашние турбопатриоты «проявляли энергию и мощь развития не только в военных действиях, но и в сфере культуры, науки и промышленности. <...> Символами турбопатриотического движения стали такие образы, как медведь, балалайка и красный квадрат. Медведь символизирует силу и мощь, а балалайка — национальный русский инструмент, который напоминает о богатой музыкальной традиции. Красный квадрат символизирует советское наследие и победы в Великой Отечественной войне» [Турбопатриот 2023]. Этот пассаж любопытен как пример освоения нового термина путем его приобщения к мифологии и символике популярной культуры. С лета 2022 г. критиков Министерства обороны стали называть также «рассерженными патриотами», а в апреле 2023 г. Игорь Стрелков (Гиркин) объявил о создании Клуба рассерженных патриотов (КРП). Стоит заметить, что само это выражение появилось в 2015 г. по аналогии с выражением «рассерженные горожане» (т.е. участники московских манифестаций 2011—2012 гг.). 21 февраля 2015 г. в Москве состоялся «патриотический марш “Антимайдан”», главной темой которого стало обличение «пятой колонны»; демонстранты несли лозунги «Сегодня Майдан, завтра война?», «Моему ребенку нужно светлое будущее, а не Майдан и война». Репортаж о марше появился под заглавием «Рассерженные патриоты» [Азар 2015]. На эмблеме КРП изображен меч как символ войны и лавровый венок как символ победы. Сайт донецких блогеров «Зов Донбасса» поместил «стёбный» вариант эмблемы. Здесь изображен медведь с дубиной, оскаливший зубы кот и мужик с топором, стилизованный под Е. Пригожина. Автор поста пояснял, что Стрелков использовал ник «Котыч» и аватарку с котом, а топор — «это, наверное, тонкий отсыл к кувалде» [Игорь Стрелков… 2023]. *** Политический популизм великодержавного толка изначально был тесно связан с популярной культурой. Об этом, среди прочего, свидетельствует происхождение терминов ‘шовинизм’ и ‘джингоизм’ (имперский ультранационализм в Британии). Первый термин отсылал к образу новобранца Шовена в песнях и водевилях; второй восходит к ура-патриотической песенке, исполнявшейся в лондонских мюзик-холлах. Слово ‘шовинизм’ ввели в обиход критики бонапартизма из числа сенсимонистов и монархистов-легитимистов, а затем широко использовали либералы. ‘Джингоизм’ критиковали либералы и деятели английского рабочего движения [см. об этом: Душенко 2022; Душенко 2023]. Слово ‘турбопатриоты’ стоит в том же ряду: оно родилось в среде критиков сербского национализма и великодержавности, а его этимология восходит к наименованию жанра поп-музыки. В России дело обстояло иначе: здесь это понятие ввели в оборот блогеры и политологи, разделявшие, в сущности, те же ценности, что их оппоненты, но в несколько более умеренном варианте. Связь термина с популярной культурой на русской почве была утрачена, так же, как это ранее произошло со словами ‘шовинизм’ и ‘джингоизм’. Источники и материалы Азар И. Рассерженные патриоты: «Антимайдан» прошел маршем по Москве // Meduza.io. 21.02.2015. — URL: https://meduza.io/feature/2015/02/21/rasserzhennye-patrioty (дата обращения: 20.10.2023) Андреев А. Глава компании «Геоскан» — о дронах, блиндажной экономике и российских технологиях в голливудских блокбастерах. — // Континенталистъ. 24.02.2020. — URL: https://cont.ws/@inje-negr/1593465 (дата обращения: 20.10.2023) Bujišić M. Srbija ne može bez Voje // DanasOnline. 25.04.2008. — URL: https://www.danas.rs/dijalog/licni-stavovi/srbija-ne-moze-bez-voje 2016а [Данилов И.] Заметки на полях о пресс-конференции Путина // Живой журнал crimsonalter, запись от 25.12.2016. — URL: https://crimsonalter.livejournal.com/107033.html (дата обращения: 10.10.2023) [Данилов И.] Посвящается всепропальщикам // Живой журнал crimsonalter, запись от 4.04. 2013. — URL: https://crimsonalter.livejournal.com/5449.html (дата обращения: 10.10.2023) 2016б [Данилов И.] Путин прорубает окно в Китай // Военное обозрение. 23.03.2016. [Подпись: crimson alter] // URL: https://topwar.ru/92670-putin-prorubaet-okno-v-kitay.html?ysclid=lohk8lvyhm915614646 (дата обращения: 10.10.2023) 2016в [Данилов И.] Путин фиксирует многополярность мира // Военное обозрение. 29.10. 2015. —- URL: https://topwar.ru/85278-putin-fiksiruet-mnogopolyarnost-mira.html (дата обращения: 10.10.2023) Евстафьев Д. Слабый нападает первым // Известия. М., 2016. 1 июля. С. 6. [Зотов Г.] Лимитрофы и транзит (газовое) // Континенталистъ. 25.12.2019. [Подпись: inkass_98] — URL: https://cont.ws/@inkass98/1539832 (дата обращения: 9.10.2023) Игорь Стрелков: Обзор высказываний за неделю с 17 по 23 апреля 2023 года // Боевой листок ZOV. 26.042023. — URL: https://boevojlistok.ru/39850-igor-strelkov-obzor-vyskazyvanij-za-nedelju-s-17-po-23-aprelja-2023-goda.html (дата обращения: 9.10.2023) Лавров А. Нашла коса на Киев // Известия. — М., 2021. 8 дек. С. 6. [Макаренко О.] Очередной шаг к Оруэллу и другие «хвосты» // Живой журнал Фриц Морген, запись от 10.05.2016. — URL: https://www.liveinternet.ru/users/lenavolgina/post390516288 (дата обращения: 9.10.2023) Макаркин А. Турбопатриоты становятся ограничителем для власти // Росбалт. 20.09.2023. — URL: https://www.rosbalt.ru/posts/2023/09/20/1995206.html (дата обращения: 9.10.2023) Носиков Р. Идейные черепомерки: Роман Носиков о победе морали как варианте Конца Света // Континенталистъ. 10.01.2017. — URL: https://cont.ws/@contemplator/485395 (дата обращения: 9.10.2023) Носиков Р. Не будьте русской смертью: Роман Носиков о том, что открыла пандемия // Континенталистъ. 13.07.2021 — URL: https://cont.ws/@fruct/2037631 (дата обращения: 9.10.2023) Носиков Р. Нужно помочь соседям // Взгляд. 18.12.2014. — URL: https://vz.ru/opinions/2014/12/18/720976.html (дата обращения: 9.10.2023) [Носиков Р.] Они воюют не с нами. Они воюют со всем миром // Живой журнал roman_n, запись от 24.12.2014. (Колонка, опубликованная в еженедельнике «Однако».) — URL: https://roman-n.livejournal.com/7247099.html (дата обращения: 9.10.2023) Страхов А. Смерть турбопатриота // Время МН. М., 2000. № 1, 18 янв. — С. 6. Турбопатриот: отправься в патриотическое приключение // CarElectronics: главный ресурс по авто и автоэлектронике [2023?]. — URL: https://carelectronics24.ru/turbopatriot-otpravsya-v-patrioticheskoe-priklyuchenie (дата обращения: 15.10.2023) Турбопатриоты как новый элемент внутриполитической обстановки // ZOV. 16.05.2023. —- URL: https://dnr-news.ru/society/2023/05/16/339030.html (Перепост из Telegram-канала «Два майора») (дата обращения: 15.10.2023) Basara S. Fundamentalizam debiliteta. — Beograd: Službeni Glasnik, 2009. — 194 s. FORUM.13. 04.09.1995. — URL: https://www.oldsezam.net/Conference/FORUM.13/ex.yu (дата обращения: 10.10.2023) FORUM.18. 11.08.1997. — URL: https://www.oldsezam.net/Conference/FORUM.18/vesti (дата обращения: 10.10.2023) Jurszo R. Imperium Lechitów — pseudohistoryczny mit // WP [Wiadomości Polskie]. Opinie. 3.06.2016. — URL: https://opinie.wp.pl/imperium-lechitow-pseudohistoryczny-mit-6126042020735105a (дата обращения: 10.10.2023) marss2. Про идеализм // Живой журнал marss2, запись от 12.05.2021. — URL: https://marss2.livejournal.com/4629066.html (дата обращения: 9.10.2023) Media & Open Societies: Cultural, Economic and Policy Foundations for Media Openness in East and West. — Amsterdam: Netherlands Press Institute, 1999. — 267 p. Michalska A. Nacjonalizm pod lupą // Lubimy czytac. [2019]. — URL: https://lubimyczytac.pl/ksiazka/4890328/turbopatriotyzm (дата обращения: 5.10.2023) Prodger M. Serbs rally to ‘turbo-folk’ music // BBC News. 11.01.2005. — URL: http://news.bbc.co.uk/1/hi/world/europe/4165831.stm (дата обращения: 5.10.2023) Rambo Amadeus. Turbo folk // Tekstovi.net: galerija muzičkih tekstova. [S.a.] — URL: https://tekstovi.net/2,995,17646.html (дата обращения: 5.10.2023) Tołwiński K. Wyborcze przesłanie formacji politycznej Front, [15.10.2023] // Krzysztof Tołwiński. Formacja Front. — URL: https://krzysztoftolwinski.pl/wyborcze-przeslanie-formacji-politycznej-front (дата обращения: 5.11.2023) Star Fire. Голос Мордора: Минский цугцванг для Украины // Континенталистъ. 9.10.2019. — URL: https://cont.ws/@Starfire/1468634 (дата обращения: 10.10.2023) Żabińska O. Polskie partie skrajnie prawicowe podsycają nastroje antyukraińskie // aktualnosci.news. 14.07.2023. — URL: https://aktualnosci.news/polskie-partie-skrajnie-prawicowe-podsycaja-nastroje-antyukrainskie-478546 (дата обращения: 5.10.2023) Научная литература Душенко 2023 — Душенко К.В. Понятие ‘джингоизм’ в англоязычной печати XIX в. // Историческая экспертиза. М., 2023. № 1. С. 282—301. Душенко 2022 Душенко К.В. Шовинизм: происхождение и эволюция понятия в XIX в. // Историческая экспертиза. М., 2022. № 3. С. 317—334. Napiórkowski 2019 — Napiórkowski M. Turbopatriotyzm // Wołowiec: Czarne, 2019. 320 s. Vogel 2017 — Vogel S. Musik im ehemaligen Jugoslawien: Vom Krieg zum Beat // Taz, 07.09. 2017. — URL: https://taz.de/Musik-im-ehemaligen-Jugoslawien/!5441616 (дата обращения: 9.10.2023) References Dushenko K.V. Poniatie ‘dzhingoizm’ v angloiazychnoi pechati XIX v. // Istoricheskaia ekspertiza. Moscow, 2023. no. 1, p. 282—301. Dushenko, K.V. Shovinizm: proiskhozhdenie i evoliutsiia poniatiia v XIX v. Istoricheskaia ekspertiza. Moscow, 2022, no. 3, p. 317—334. Napiórkowski M. Turbopatriotyzm // Wołowiec: Czarne, 2019. 320 p. Vogel S. Musik im ehemaligen Jugoslawien: Vom Krieg zum Beat // Taz, 07.09. 2017 URL: https://taz.de/Musik-im-ehemaligen-Jugoslawien/!5441616 (дата обращения: 9.10.2023) [1] С 1970-х гг. Ражнатович разыскивался Интерполом по обвинению в убийствах и грабежах в нескольких странах Европы. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

17 ноября 2023. Начало 10.00 AM GMT+3 (Москва) Состоится круглый стол (онлайн) «Национальные фобии и мегаломании в политическом языке и политической теории» Войти Zoom Конференция https://us06web.zoom.us/j/83291250512?pwd=VoYTTiY9bk7CwpHXR8odNyNabXnJ20.1 Идентификатор конференции: 832 9125 0512 Код доступа: 015591 10.00. Вступительное слово. Константин Васильевич Душенко, ст. науч. сотр. Отдела культурологии ИНИОН РАН. 10.10. Доклад «Место русофобии в “России и Европе” Н.Я. Данилевского». Андрей Александрович Тесля, канд. философ. наук, научный руководитель Центра исследований русской мысли Института гуманитарных наук БФУ им. Канта (Калининград). 10.40. Доклад «Ксенофобия и социофобия во время революции и гражданской войны». Борис Иванович Колоницкий, д-р, ист. наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН. 11.10. Доклад «Большевик и буржуй: социальные фобии в политическом языке Революции 1917 г.». Тарасов Константин Андреевич, , канд. историческ. наук, научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН. 11.40. Доклад «Мифологема о “русской угрозе” в европейском внешнеполитическом дискурсе как инструмент манипуляции общественным сознанием в первое десятилетие после Французской революции». Ольга Викторовна Заиченко, канд. историческ. наук, ст. науч. сотр. Института всеобщей истории РАН. 12.10. Доклад «Противоречивость политического дискурса как фактор порождения внутри-и меж-национальных фобий» Григорий Львович Тульчинский, д-р филос.н., профессор, НИУ «Высшая школа экономики» — Санкт-Петербург; Балтийский федеральный университет). 12.40. Доклад «’Турбопатриотизм’ и поп-культура (Сербия, Польша, Россия)». Константин Васильевич Душенко, канд. историческ. наук, ст. науч. сотр. Отдела культурологии ИНИОН РАН. 13.10. Доклад «Ответ Герцена Мишле и рождение “Прекрасной России будущего“». Евгений Николаевич Блинов, канд. филос. наук, PhD, профессор кафедры истории и мировой политики ТюмГУ. 13.40. Заключительное слово. Сергей Эфроимович Эрлих, д-р, ист. наук, главный редактор журнала «Историческая экспертиза». Регламент: 20 мин. доклад, 10 мин. обсуждение.

М.А. Мартыненко (НЕ)ПРЕДСКАЗУЕМЫЙ ФУТУРОЛОГ Рец.: Волобуев В.В. Станислав Лем — свидетель катастрофы. М.: Новое литературное обозрение, 2023. 712 с. Аннотация: В рецензии рассматривается новая книга российского историка, старшего научного сотрудника Отдела современной истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы Института славяноведения РАН, автора многочисленных монографий и статей по истории социалистической Польши Вадима Вадимовича Волобуева, посвященная биографии польского фантаста Станислава Лема. В первой части книги на основе широкого массива источников автор реконструирует биографию футуролога на фоне социальных и национальных конфликтов межвоенной Польши. Особое внимание уделяется еврейскому происхождению писателя, в юном возрасте столкнувшегося с трагедией Холокоста. Вторая часть монографии посвящена расцвету творчества С. Лема, сопровождающегося внутренними и внешними компромиссами в условиях несвободы, порожденной насильственным установлением в Польше режима советского типа. Заключительная часть работы освещает жизнь писателя в условиях политической и социально-экономической турбулентности 1980-х гг., вынудившей С. Лема эмигрировать из страны, а также последние десятилетия его творчества уже в демократической Польше. Отмечается продуктивность избранного автором рецензируемой монографии подхода, в рамках которого исследовательская оптика сосредоточена на контекстах становления и зрелого творчества знаменитого польского писателя. Работа В. Волобуева, несомненно, является первой, основанной на многочисленных материалах польских и российских архивов, фундаментальной монографией о Станиславе Леме на русском языке, в которой предпринята удачная попытка не только пересмотреть устоявшиеся в коллективной памяти представления о польском футурологе, но и восстановить социальные, экономические, политические и культурные контексты его жизни, прозы и даже отдельных громких высказываний. Ключевые слова: Станислав Лем, польская литература, контекстуализация, Вторая мировая война, Холокост, Польская Народная Республика, советско-польские отношения. Сведения об авторе: Мартыненко Михаил Александрович, аспирант кафедры зарубежной истории и международных отношений, Южный федеральный университет (Ростов-на-Дону). Email: mihmar@sfedu.ru M.A. Martynenko (UN)PREDICTABLE FUTUROLOGIST Rev.: Volobuev V.V. Stanislav Lem — a witness to the disaster. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2023. 712 p. Abstract: The review considers a new book by Vadim Vadimovich Volobuev, Russian historian, senior researcher at the Department of Modern History of Central and Southeastern Europe at the Institute of Slavic Studies of the Russian Academy of Sciences, author of numerous monographs and articles on the history of socialist Poland, devoted to the biography of Polish science fiction writer Stanislaw Lem. In the first part of the book, based on a wide array of sources, the author reconstructs Lem's biography against the background of the social and national conflicts of interwar Poland. Special attention is paid to the Jewish background of the writer, who faced the tragedy of the Holocaust at a young age. The second part of the monograph is devoted to the flowering of Lem's work, accompanied by internal and external compromises in the conditions of unfreedom created by the violent establishment of the Soviet-type regime in Poland. The final part of the work covers the writer's life in the political and socio-economic turbulence of the 1980s, which forced Stanislaw Lem to emigrate from the country, as well as the last decades of his work already in democratic Poland. It is noted the productivity of the approach chosen by the author of the reviewed monograph, within which the research optics is focused on the contexts of formation and mature work of the famous Polish writer. Volobuev's work is undoubtedly the first fundamental monograph on Stanisław Lem in Russian, based on numerous materials from Polish and Russian archives, which makes a successful attempt not only to revise the ideas about the Polish futurologist that have been established in the collective memory, but also to reconstruct the social, economic, political, and cultural contexts of his life, prose, and even individual high-profile statements. Keywords: Stanislav Lem, polish literature, contextualization, World War II, Holocaust, Polish People's Republic, soviet-polish relations. Corresponding author: Martynenko Mikhail Aleksandrovich, postgraduate student of the Department of World History and International Relations, Southern Federal University (Rostov-on-Don, Russia). Email: mihmar@sfedu.ru В издательстве «Новое литературное обозрение» вышла в свет работа Вадима Волобуева «Станислав Лем — свидетель катастрофы», посвященная жизни и творчеству «первого фантаста к востоку от Германии» (С. 4) в контексте драматических событий польской истории XX–XXI вв. Внимание к биографии Станислава Лема продолжает сохраняться в современном мире. Столетний юбилей писателя, отмечавшийся в 2021 г., послужил толчком не только для переиздания его работ, но и актуализировал личность футуролога в коллективной памяти различных сообществ. В 2023 г. на страницах авторитетного академического журнала The Polish Review отмечалось, что творчество польского писателя становится злободневным именно в наше время, позволяя «искать решения проблем, которые мы сами создали» (Trzeciak 2023: 4). Вадим Вадимович Волобуев, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Отдела современной истории стран Центральной и Юго-Восточной Европы Института славяноведения РАН, является ключевым специалистом в области изучения социалистической Польши. Автор научной биографии римского папы Иоанна Павла II (Волобуев 2020), на этот раз решил обратиться к исследованию не менее именитого поляка – фантаста Станислава Лема. Внимание историка к фигуре С. Лема не является случайным и, можно предположить, объясняется не только его исследовательскими интересами, но и искренней любовью к жанру. Помимо издания научных монографий по проблемам польской истории (Волобуев 2009; Волобуев 2012), В. Волобуев также известен[1] своей фантастической прозой (Волобуев 2023). Опираясь на множество архивных и опубликованных документов, В. Волобуев ставит перед собой амбициозную задачу развенчать устоявшиеся стереотипы о писателе, показав всю сложность и неоднозначность личности С. Лема (С. 14–16). Вводя читателя в проблематику своего исследования, автор приводит высказывания С. Лема о России, сделанные им в разные годы. Здесь можно увидеть и вполне комплиментарные цитаты польского фантаста, который «ставил русскую литературу выше польской» (С. 15). В то же самое время патриот Польши С. Лем отмечал, что жестокость нацистов не идет ни в какое сравнение с военными преступлениями, совершенными Красной Армией в годы Второй мировой войны (С. 10). Набор приведенных в начале монографии цитат служит своеобразным крючком, за который автор стремится зацепить отечественного читателя, с первых страниц пробуждая интерес к личности футуролога. Подобно Эрику Хобсбауму, рассматривающему «короткий двадцатый век» сквозь призму трех неравнозначных отрезков, из которых лишь первый, охватывающий две мировые войны, был назван «эпохой катастроф» (Хобсбаум 2004: 29), В. Волобуев разделил жизнеописание С. Лема на три части. Но, в отличие от британского историка, автор рецензируемой работы рассматривает биографию своего героя сквозь призму «трех катастроф» польской истории, свидетелем которых стал знаменитый писатель. Первая «катастрофа» в жизни С. Лема связана с трагедией Холокоста, повествование о котором и является центральной темой первой части монографии. Говоря о довоенной Польше, В. Волобуев отмечает, что это была страна с самой крупной долей еврейского населения в мире (С. 27). Положение евреев значительно ухудшилось после смерти первого главы возрожденного Польского государства Юзефа Пилсудского в 1935 г., который «не допускал к власти шовинистов и строил республику многих народов» (С. 34). Еще до вторжения нацистов, семья Лемов испытывала на себе всплески пещерного национализма, свойственные довоенному Львову – родному городу польского писателя. Родители даже опасались отпускать маленького С. Лема в школу, поскольку там он мог «получить палкой по голове от националистических молодчиков» (С. 37). После оккупации Львова Красной Армией в 1939 г., положение евреев в городе несколько улучшилось. С. Лем даже собрался поступать в Политехнический институт (С. 83), однако начавшаяся в июне 1941 г. советско-германская война нарушила планы амбициозного юноши. Лишь череда случайностей помогла С. Лему уцелеть в Холокост. Будущий знаменитый фантаст устроился на работу, собирая железный лом за 5 злотых в день. В. Волобуев справедливо акцентирует внимание на драме польских евреев в годы Второй мировой войны: «методично истребляемые нацистами, они не могли найти сочувствия у таких же жертв оккупации – поляков с украинцами (по крайней мере у большинства)» (С. 117). Вторая часть работы и следующая «катастрофа» С. Лема была обусловлена работой писателя в первые десятилетия после насильственного установления в Польше социалистического режима. С одной стороны, на этот период приходится «творческий и жизненный пик Лема» (С. 297). Издаются его романы «Астронавты», «Солярис», «Сумма технологий» и т.д., которые сделали писателя популярным и в 1965 г. позволили купить автомобиль «Фиат 1800», произведенный в «капстране» (С. 346). С другой стороны, польский политический кризис 1968 г. и ввод войск Варшавского договора в Чехословакию «превратили Лема в мизантропа и ярого антисоветчика» (С. 377). Думается, что события 1960-х гг. оказали колоссальное влияние на всю дальнейшую жизнь писателя, породив внутренний конфликт — искренне ненавидя социалистическую власть, С. Лем получал государственные награды (С. 275) и долгое время был одним из самых облюбленных властью писателей — «экспортный продукт» Польской Народной Республики (С. 302). В. Волобуев наглядно иллюстрирует то, как развивалась экономика социалистической Польши, где на рубеже 1960–1970-х гг. у половины семей не было стиральных машин, еще меньшее число поляков были счастливыми обладателями холодильников и телевизоров (С. 406). Легальные же доходы С. Лема находились в зависимости от гонораров, которые ему платили польские и зарубежные издатели (С. 273–274). Любое публичное выступление против действующей власти моментально могло превратить его из обладателя «Мерседеса» в рядового польского гражданина, сводящего концы с концами на фоне бессмысленных «коммунистических строек» (С. 215). И, наконец, заключительная часть работы, соответствующая третьей «катастрофе», засвидетельствованной С. Лемом, посвящена последнему десятилетию существования социалистической Польши, которое сопровождалось ужесточением режима[2], ее распадом и последующим за ним посткоммунистическим транзитом. В 1983 г. Лем частично эмигрировал в Западный Берлин, но память о событиях военных лет, центральным местом которой были зверства нацистов, вскоре заставила его перебраться в Вену. Польский писатель считал, что немцы «все еще безотчетно тоскуют по Гитлеру» (С. 560). Вместе с тем, это не было окончательным разрывом с Польшей, куда писатель часто приезжал, контролируя строительство своего дома в Кракове. В начале XXI в. здоровье знаменитого на весь мир футуролога, на протяжении большей части жизни злоупотреблявшего алкоголем и сигаретами, стало ухудшаться — «его убивали диабет и болезнь почек» (С. 693). 27 марта 2006 г. С. Лем скончался, незадолго до этого, оставаясь верным себе, продиктовав тщеславную заметку под названием «Голос из сети» (С. 695). В первых рецензиях на новую монографию В. Волобуева можно встретить имплицитную, а порой и вполне отчетливую, критику авторского подхода. Валерий Шлыков указывает на то, что исследователь сделал героя своей работы «пассивным свидетелем зримых исторических событий», упустив осмысление фантастом «подспудных тенденций», порождающих эти события (Шлыков 2023). Развивая критический дискурс, Ольга Балла отметила, что «честнее было бы написать историю Польши», поскольку биография С. Лема выступает в книге лишь «организующим принципом» повествования о польской истории (Балла 2023). Словом, критике подверглось излишнее внимание автора к контекстам эпохи, в которой жил и творил польский футуролог. Трудно согласиться с такой оценкой, поскольку с точки зрения современных историографических и теоретико-методологических трендов избранный автором контекстуальный подход представляется вполне обоснованным (Репина 2001: 344–347). Более того, исследователь рецензируемой монографии демонстрирует его эвристический потенциал на конкретном эмпирическом материале. Вместо имманентно ограниченных, прежде всего домысливанием, попыток «вжиться в психологию» своего героя, В. Волобуев указывает на конкретные причины поступков писателя, коренящиеся в особенностях противоречивой эпохи. Невозможно объяснить симпатии польского футуролога к коммунизму в послевоенные годы без глубокого анализа национальных процессов на территории Польши, внутри которых «коммунистическая власть, в отличие от всех предыдущих, перестала относиться к евреям как к людям второго сорта» (С. 160). Приблизиться к пониманию отсутствия подписи С. Лема на критических «открытых письмах» в адрес польского правительства позволяет описание быта писателя, которому «было что терять» (С. 347). Возможность издавать книги, тяга к лихачеству на комфортных автомобилях, домработница – всё это являлось лишь частью того, что заставляло талантливого писателя, творящего в несвободной стране, занимать конформистскую позицию. Тщательный анализ контекстов, который содержится в монографии В. Волобуева, позволяет понять «мотивы и намерения» (Скиннер 2018: 137–139) писателя, его поведенческие и коммуникативные установки. Автор деконструирует присущую С. Лему, как и любому другому футурологу, недосказанность, делая контекстуально-предсказуемыми его слова и действия. Новая книга Вадима Волобуева представляет собой фундаментальное научное исследование, вдумчивое чтение которого по-новому открывает популярного у российского общества фантаста. Отмечая высокие научные характеристики рецензируемого труда, нельзя не выделить прекрасный литературный стиль письма автора, которому удалось избежать излишних текстуальных нагромождений, что делает книгу востребованной для самой широкой аудитории. Единственным недостатком работы, на наш взгляд, является отсутствие пристального внимания к художественным текстам С. Лема. Человеку, не знакомому с содержанием обширного списка произведений польского фантаста, будет не просто ориентироваться в творчестве писателя. С другой стороны, и без того значительный объем собранного материала, вероятно, заставил исследователя воздержаться от включения в текст пространных литературоведческих характеристик, оставив читателю возможность самостоятельно познакомиться с талантливой прозой футуролога. Благодарности автора в адрес именитого польского профессора Иеронима Грали, помещенные в начале работе (С. 4), сохраняют надежду на будущее восстановление академического сотрудничества между другими российскими и польскими исследователями и институциями, которое было частично прервано очередной продолжающейся катастрофой, свидетелями которой уже являемся все мы. БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК Балла 2023 — Балла О. Три катастрофы и одна жизнь // Дружба народов. 2023. № 7. URL: https://magazines.gorky.media/druzhba/2023/7/tri-katastrofy-i-odna-zhizn.html (дата обращения: 10.11.2023). Волобуев 2009 — Волобуев В.В. Политическая оппозиция в Польше. 1956–1976. М.: Пробел, 2009. Волобуев 2012 — Волобуев В.В. Польша в советском блоке: от «оттепели» к краху режима. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2018. Волобуев 2020 — Волобуев В.В. Иоанн Павел II: поляк на Святом престоле. М.: Новое литературное обозрение, 2020. Волобуев 2023 — Волобуев В. Новая Атлантида // Урал. 2023. № 1. URL: https://magazines.gorky.media/ural/2023/1/novaya-atlantida.html (дата обращения: 10.11.2023). Репина 2001 — Репина Л.П. Персональные тексты и «новая биографическая история»: от индивидуального опыта к социальной памяти // Сотворение Истории. Человек – Память. Казань: Изд-во КГУ, 2001. С. 344–360. Скиннер 2018 — Скиннер К. Мотивы, намерения и интерпретации текстов // Кембриджская школа: теория и практика интеллектуальной истории / Сост. Т. Атнашев, М. Велижев. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 123–141. Хобсбаум 2004 — Хобсбаум Э. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век (1914–1991). М.: Издательство Независимая Газета, 2004. Шлыков 2023 — Шлыков В. Почему Станислав Лем не пользовался компьютером. Валерий Шлыков – о новой биографии великого польского писателя // Горький. 2023. URL: https://gorky.media/reviews/pochemu-stanislav-lem-ne-polzovalsya-kompyuterom/ (дата обращения: 10.11.2023). Trzeciak 2023 — Trzeciak J. In Stanisław Lem’s Orbit // The Polish Review. 2023. № 68 (2). P. 3–13. REFERENCES Balla O. Tri katastrofy i odna zhizn' // Druzhba narodov. 2023. № 7. URL: https://magazines.gorky.media/druzhba/2023/7/tri-katastrofy-i-odna-zhizn.html (date of access: 10.11.2023). Hobsbaum E. Epoha krajnostej: Korotkij dvadcatyj vek (1914–1991. Moscow: Izdatel'stvo Nezavisimaya Gazeta, 2004. Repina L.P. Personal'nye teksty i “novaya biograficheskaya istoriya”: ot individual'nogo opyta k social'noj pamyati // Sotvorenie Istorii. Chelovek – Pamyat'. Kazan: Izd-vo KGU, 2001. P. 344–360. Shlykov V. Pochemu Stanislav Lem ne pol'zovalsya komp'yuterom. Valerij SHlykov – o novoj biografii velikogo pol'skogo pisatelya// Gor'kij. 2023. URL: https://gorky.media/reviews/pochemu-stanislav-lem-ne-polzovalsya-kompyuterom/ (date of access: 10.11.2023). Skinner K. Motivy, namereniya i interpretacii tekstov // Kembridzhskaya shkola: teoriya i praktika intellektual'noj istorii / Eds. T. Atnashev, M. Velizhev. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2018. P. 123–141. Trzeciak 2023 — Trzeciak J. In Stanislaw Lem’s Orbit // The Polish Review. 2023. № 68 (2). P. 3–13. Volobuev V. Novaya Atlantida // Ural. 2023. № 1. URL: https://magazines.gorky.media/ural/2023/1/novaya-atlantida.html (date of access: 10.11.2023). Volobuev V.V. Ioann Pavel II: polyak na Svyatom prestole. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2020. Volobuev V.V. Politicheskaya oppoziciya v Pol'she. 1956–1976. Moscow: Probel, 2023. Volobuev V.V. Pol'sha v sovetskom bloke: ot “ottepeli” k krahu rezhima. Moscow: Russkij fond sodejstviya obrazovaniyu i nauke, 2018. [1] В 2017 г. художественный текст Вадима Волобуева «Боги грядущего» получил награду «Лучшая сетевая публикация. Крупная форма» популярного русскоязычного портала FantLab («Лаборатория Фантастики»). [2] В декабре 1981 г. лидер социалистической Польши Войцех Ярузельский ввел на территории страны военное положение, которое сопровождалось повальными арестами оппозиции, ужесточением идеологического контроля и милитаризацией государства. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Опять о том же. Ответ на статью А. Ю. Морозова «Почему я мог стать, но не стал автором новых государственных учебников истории» Статья А.Ю.Морозова Аннотация. В статье рассматривается проблема качества учебных пособий, используемых в российских школах. Выявляются требования, необходимые для современного учебника. Показано, что такими качествами являются доступность изложения и четкая структурированность материала. Кроме того, учебник должен вызывать интерес учащихся. Вслед за А. Морозовым автор заключает, что современные российские учебники не соответствуют означенным качествам, поскольку их разработкой занимаются не преподаватели-практики, а ученые-историки. Делается вывод о том, что главной причиной низкого качества школьных учебников является монополизация рынка крупными издательствами, которые используют Федеральный перечень учебников для борьбы с конкурентами. Отсутствие конкуренции ведет к понижению качества образовательного продукта. Ключевые слова: Федеральный перечень учебников, учебное пособие, монополия. Автор: Иван Михайлович Лебедянцев, учитель высшей категории. Email: leb1000.mm@yandex.ru Abstract. The article brings up the problem of the quality of the Student’s books that are used in Russian schools. The author explains the main requirements for modern textbooks: clarity of presentation, clear material structure. Furthermore, the textbook should be interesting for students. The author concludes that modern Russian textbooks do not qualify for these needs because their creators are not practicing teachers but scientists. It is concluded that the main cause of the poor quality of the textbooks is a monopoly of the largest educational book publishers. These publishers use the Federal list of textbooks to fight with their competitors. The lack of competition is the cause of the low quality of educational product. Keywords. Federal list of textbooks, textbook, monopoly. Author: Ivan Mikhailovich Lebedyantsev, teacher. Email: leb1000.mm@yandex.ru Недавно прочитал статью А. Ю. Морозова о современных учебниках истории в ПРЕПРИНТЕ журнала «Историческая экспертиза». Статья очень порадовала и вдохновила на ответ. Порадовала, конечно, не той проблемой (ужасной!), которую поднимает автор, а тем, что в педагогическом сообществе есть понимание этой проблемы. А, как известно, чтобы излечить болезнь, нужно сначала правильно поставить диагноз. Все, о чем рассказывает автор статьи, лично мне очень близко и знакомо. Я сам вот уже одиннадцать лет работаю учителем истории, и вопрос о качестве учебников является одним из самых острых и неоднозначных в современном российском образовании. Сколько уже копий было сломано при обсуждении единого учебника истории, не сосчитать. Думаю, если бы кто-то, ответственный за создание учебных пособий, прочитал статью А. Ю. Морозова и принял ее как руководство к действию, многое в нашем историческом образовании пошло бы на лад. Но среди сидящих наверху, желающих просвещаться, а тем более слушать критику, не так-то много. В своем «Ответе» я хотел бы и согласиться, и не согласиться с уважаемым педагогом. Согласиться в общем и поспорить о частностях. Самое главное достоинство статьи А. Ю. Морозова заключается в том, что он точно, с опытностью бывалого хирурга, диагностирует болезнь, выявляет очень много недостатков в современных учебниках истории. Учебные пособия пишутся не педагогами, а учеными. А тот, кто не имеет постоянной педагогической практики, не способен трезво оценивать возможности учащихся. Помню, как-то на родительском собрании мама семиклассника сказала мне: «Я хотела бы помочь своему сыну с историей, но сама не понимаю, что написано в учебнике!» Между прочим, это был учебник по Всеобщей истории, по которому училась (и продолжает учиться) практически вся страна, ибо он выпущен издательством… Не буду называть ни издательство, ни авторов. Как говорится, sapienti sat. И таких примеров очень много. Еще один недостаток, который отмечает за отечественными учебниками А. Ю. Морозов, – это отсутствие надлежащего методического аппарата. Пособия пишутся учеными, которые ставят неверные вопросы. Точнее, вопросы, неподходящие для школьников среднего и старшего звена. И наконец, современные учебники просто скучны. Они не касаются тех тем, которые интересны современным школьникам, а среди рекомендованной литературы, фильмов, программ, мало что может привлечь внимание ребенка. На самом деле, эти разделы (вопросы к параграфу или главе, литература, кинофильмы и проч.) детьми просто пролистываются. Да и учителями, зачастую, тоже. Все эти «дополнительные списки» как будто делаются просто так, для порядка, «чтобы было», и попадают в эти списки порою очень странные произведения. Например, в новом учебнике Мединского – Торкунова среди рекомендованной литературы находится роман «Санькя» З. Прилепина. Лично я с уважением отношусь к творчеству Прилепина, хотя и не разделяю всех его политических идей, но на обложке романа «Санькя» стоит маркировка 18+. И это не случайно. «Санькя» и вправду относится к категории 18+. Конечно, заслуги Прилепина перед режимом огромны, но est modus in rebus. И, в конце концов, можно же было и у Прилепина найти более «пристойные» произведения. А самое смешное, что и для власти этот роман прославленного писателя не является самым «удобным». «Санькя» был создан в начале писательской карьеры Прилепина, когда он находился еще в «глухой» оппозиции, и описывается там борьба молодых революционеров против установившегося в нулевые годы политического режима. Хотя переживать из-за «Саньки» в списке литературы особо не стоит. Списки эти пролистываются, и вряд ли кто-то из учащихся обратит внимание на это произведение. Если только случайно. Таким образом, все недостатки современных учебников, о которых говорит А. Ю. Морозов можно свести к одному: созданием учебников занимаются не профессионалы. Все эти авторы являются кандидатами и докторами наук, но профессионалы они в исследовании истории, а не в ее преподавании. А как показала практика, это две разные вещи. Все вышесказанное не значит, что авторы современных учебников негодяи, которые наживаются на детях. Мне приходилось принимать участие в разработке учебных пособий, которые выпускал один из провинциальных ВУЗов. Это были учебники не по истории, а по факультативным дисциплинам. Пособия эти имели все те же недостатки, что и федеральные учебники, но я видел, как создатели их вкладывали в них душу, честно трудились и хотели лучшего. И даже соглашались с критикой тех недочетов, на которые указывали им практикующие учителя. Правда, ни один из этих недочетов так и не был исправлен… Диагноз очевиден: на историческом образовании в нашей стране появилась опухоль злокачественной академичности. И опухоль эта уже давно пустила метастазы. Люди, имеющие научные степени, пишут учебники истории, не понимая особенностей преподавания в школе и не желая прислушиваться к замечаниям практиков, которые знают всю школьную «кухню» изнутри. В конце своей статьи А. Ю. Морозов советует всем желающим написать учебник истории поработать в школе. Хотя бы годик, хотя бы по совместительству. Я бы добавил, что хорошо бы поработать побольше годика. А лучше иметь в команде, которая создает пособие, несколько учителей, работающих в школе не по совместительству. А еще лучше, чтобы создавали учебники именно практики, а ученые-историки выступали в качестве консультантов, как об этом пишет и автор рассматриваемой статьи. Если с диагнозом все понятно, то как лечить болезнь, как сделать наши школьные учебники пригодными для преподавания? А. Ю. Морозов выдвигает свои требования к учебнику, которые я бы свел к одному главному обобщающему пункту: учебник необходим в первую очередь (или даже ТОЛЬКО!) для организации учебного процесса на уроке. Именно это, по мнению уважаемого педагога, является его главной функцией. Материалы для домашнего чтения всегда можно найти в интернете, а главной компетенцией, которую мы должны развить в современном ребенке – это умение находить и анализировать информацию. С этими положениями я никак не могу согласиться. Как мне кажется, в этих требованиях нашел отражение высокий педагогический уровень автора статьи и желание этот уровень абсолютизировать. На мой взгляд, учебник нужен не только для организации урока, но и для домашнего чтения. Это необходимо по нескольким причинам. Во-первых, далеко не все дети умеют искать информацию в сети. И есть многие, кого этому не удастся научить. Это понимает и сам А. Морозов, когда говорит, что не все дети по природе историки и кому-то этот предмет не дастся, а у кого-то не вызовет интереса. И лучше снабдить ребенка надежным печатным материалом, нежели пускать в свободное плавание по просторам интернета. Не факт, что школьники не зайдут в какую-нибудь сомнительную гавань псевдоистории Петухова, Асова или Фоменко. Во-вторых, учащиеся, по крайней мере 5-6 классов, в большинстве своем еще не способны к какой-то серьезной поисковой деятельности. В-третьих, лично мне (и это не только мое мнение) хотелось бы, чтобы дети поменьше читали с экранов телефонов и не утратили окончательно навык работы с книгой. И самая банальная причина: остались еще родители, которые лимитируют пребывание своих детей в сети или полностью запрещают им пользоваться интернетом до определенного возраста. Еще есть дети (хотя их уже совсем немного), которые ходят вплоть до старших классов с кнопочными телефонами. Пускай в нынешнее время таких учащихся меньшинство, но мы должны учитывать и их возможности и не подвергать детей «цифровой дискриминации». Поэтому, на мой взгляд, учебник нужен НЕ ТОЛЬКО для работы на уроке. И главные требования, которые лично я предъявлял бы к школьным учебникам истории, это: 1) простота изложения и 2) структурированность. По второй позиции претензий к современным учебникам не меньше, чем по первой, но это совсем другая история. О «структурных» недочетах пособий, апробированных и рекомендованных Министерством Просвещения, можно написать отдельную статью. Есть еще одна причина, по которой я считаю, что учебник необходим не только для организации урока. Большое число преподавателей истории, которых я знаю, не используют на уроках учебник ВООБЩЕ. Или ПРАКТИЧЕСКИ. При этом многие из них – педагоги замечательные, известные (естественно, на местном уровне). Общаясь с коллегами, бывая у них на уроках, я увидел множество подходов к преподаванию. И по моему очень субъективному мнению, большинству преподавателей учебник нужен именно как книга для домашнего чтения. Это не значит, что все они «отсталые», и единственное, чем дети заняты на их уроках – это пересказывание параграфов. Совсем нет. Просто методики есть разные, и каждый педагог делает акцент на своем, на том, что получается лучше всего. Кто-то очень хорошо работает с мультимедиа, кто-то дает на уроке основные факты «из параграфа» и рассуждает с детьми о причинно-следственных связях, кто-то придумывает различные игровые формы. Именно для таких творческих учителей и нужен хороший, читабельный, правильно структурированный текст для домашнего чтения. Ведь если ты занимаешься на уроке поиском причин, и ответов на вопросы «зачем» и «почему», то времени на пересказ второстепенных деталей не остается. А с ними ученики тоже должны познакомиться. Итак, учебник нужен НЕ ТОЛЬКО для организации учебного процесса. Но это отнюдь не означает, что замечания, высказанные А. Ю. Морозовым, не верны. Просто хорошее учебное пособие должно совмещать и качественный текст для домашнего чтения, и методологический аппарат, соответствующий возрастным особенностям детей. С ответом на вопрос: «Кто виноват?», – кажется, все ясно. Остается ответить на главный вопрос: «Что делать?». Каким образом сделать наши школьные учебники по истории (а хорошо бы, и не только по истории) пригодными для обучения? Для этого необходимо уничтожить корень зла. На мой взгляд, этим корнем является ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ПЕРЕЧЕНЬ УЧЕБНИКОВ. У нас свободная страна, и любой человек может взять и написать пособие по истории или какому-нибудь другому предмету. Но в школах можно использовать ни абы какие учебники, а только те, которые прошли надежную педагогическую экспертизу, были признаны годными и оказались включены в федеральный перечень… Это в теории. На практике все выглядит иначе. У нас в стране есть монополист. Назовем его условно издательство «Х». Существует еще несколько издательств, которые делят с ним рынок. Так что, возможно, сложившуюся ситуацию можно с натяжкою назвать олигополией. Но издательство «Х» все равно номер один, и все будут плясать под его дудку. Как только появляется хороший учебник, и, естественно, школы начинают переходить на него, издательство «Х» включает административный ресурс, и… понравившаяся преподавателям книга пропадает из федерального перечня (об этом явлении в своей статье упоминал и А. Ю. Морозов). Такая вот нехитрая схема борьбы с конкурентами и монополизации рынка. Почему-то, правда, наши многочисленные правоохранительные и надзорные органы, не проявляют никакого интереса к этой схеме, хотя она удивительно проста, понятна, а самое главное, ИЗВЕСТНА абсолютно всем. По крайне мере, всем, кто работает в школе. Хорошие учебники появятся, появятся обязательно, если отнять у издательства «Х» механизм монополизации, то есть федеральный перечень, который для этого используется. Здесь сработает «невидимая рука рынка», и будут написаны разные учебники, которые придутся по душе одним, вызовут восторг у других, негодование у третьих. Начнется конкурентная борьба. У меня есть реальный пример того, как действует «невидимая рука» на рынке образовательных продуктов. Помимо истории я преподаю английский язык. И если вы считаете, что учебники по истории ужасны, это значит, вы не знакомы с отечественными пособиями по иностранным языкам. Учебниками издательства «Х», по которым, естественно, учится вся страна, можно пользоваться только до седьмого класса. До этого момента они, по крайней мере, пригодны, хотя хорошими их назвать нельзя. В седьмом классе школьники осилить их уже не способны. Поэтому, начиная с седьмого класса, я распечатываю для детей материалы из английского уровневого учебника (не буду его называть). Это очень неудобно, потому что учащиеся постоянно теряют листочки, забывают их дома и т.д. Но это та малая жертва, на которую приходится идти, чтобы хоть чему-то их научить. Почему английский учебник лучше нашего? Ответ очень прост. У зарубежного аналога десятки (а может быть и сотни) конкурентов. Производители пособия знают, что если он получится плохим, то никто их ругать за это не будет. Просто их книга не станет продаваться. Они вынуждены делать хороший продукт. Также вынуждены будут делать хороший продукт и наши производители. Но только если исчезнет злосчастный перечень. Я думаю, главное, что необходимо нашему образованию сегодня – это демократизация. Учителя и администрация школ должны иметь возможность выбрать понравившийся им учебник или программу. И программ этих должно быть не одна и не три, а хотя бы тридцать. Это, как мне кажется, единственный способ сделать наши учебные пособия хорошими. Безусловно, государство должно осуществлять надзор за образовательной деятельностью; безусловно, учебники должны проходить экспертизу. Но, на мой взгляд, экспертиза должна проверять их всего по двум критериям: 1) соответствие морально-нравственным требованиям (например, в учебнике не должна быть рекомендована литература с маркировкой 18+) и 2) научность (в нашем случае – отсутствие искажений истории). Другое дело, как этого добиться? Сложившаяся ситуация и вся ее пагубность, понятна многим. Все знают про федеральный перечень, и специфику его использования издательством «Х». Да только дело в том, что никому не хочется терять миллионы (наверное, даже миллиарды), которые монополисты получают от продажи учебников. А значит, и не стоит ожидать, что дело скоро сдвинется с мертвой точки. Но что остается нам? Вздыхать и посыпать голову пеплом? Я считаю, нам нужно начинать говорить. Это единственное, что мы можем сейчас сделать. Мне хочется верить (и я и вправду в это верю), что среди издателей и чиновников от образования есть много честных людей, которые вправду хотят сделать наше образование лучше. И, возможно, когда-нибудь мы будем услышаны… "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Бодров А.В., Зубакин В.А. Три эльзасца: как выходцы из аннексированного Эльзаса успешно работали на русские и французские спецслужбы Аннотация: Участники предлагаемой на суд читателя беседы предпринимают попытку отразить «человеческое измерение» так называемого «эльзас-лотарингского вопроса», на долгие десятилетия ставшего камнем преткновения на пути к подлинной нормализации франко-германских отношений. По судьбам трех эльзасцев, оставивших свой след в истории не только Франции, но и России, авторы прослеживают проблемы жителей Эльзас-Лотарингии, отошедшей к Германской империи по итогам Франко-германской войны 1870-1871 гг. Среди них – проблемы языка и идентичности, адаптации уроженцев провинции в новых для себя условиях. Авторы приходят к выводу, что широкое представительство эльзасцев в спецслужбах и полицейских структурах Франции было далеко не случайным. Их судьбы порой проливают свет на перипетии негласного противостояния как на франко-германской границе, так и между русскими революционерами и охранителями старого порядка. Ключевые слова: Эльзас-Лотарингия, эльзасцы, А. Бинт, Ж. Дантес, Г. Шнебеле, Германская империя, Французская Третья республика, разведка, контрразведка, политический сыск Сведения об авторах: Бодров Андрей Владимирович – кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ). Автор 3 монографий (в т.ч. в соавторстве) и более 50 научных статей по истории Франции, Эльзас-Лотарингии, франко-германских отношений. E-mail: bodrovandrew@yandex.ru; Зубакин Василий Александрович – писатель. Профессор, заведующий кафедрой возобновляемых источников энергии РГУ нефти и газа (НИУ) имени И. М. Губкина. Автор более 50 научных работ по вопросам экономики и прогнозирования энергетики. Автор романов «Жестяной пожарный» и «В тени трона». Член Литературной академии премии «Большая книга». Email: zubakinva@gmail.com Bodrov A.V., Zubakin V.A. Three Alsatians: how did the immigrants from the annexed Alsace successfully work for the Russian and French special services Abstract: The participants of the conversation proposed for the reader’s judgment attempt to reflect the "human dimension" of the so-called "Alsace-Lorraine question", which for many decades has become a stumbling block on the way to a genuine normalization of Franco-German relations. Addressing to the fates of three Alsatians who left their mark in the history of not only France, but also Russia, the authors trace the problems of the inhabitants of Alsace-Lorraine, which was annexed by the German Empire following the Franco-German War of 1870-1871. Among them are the problems of language and identity, adaptation of the natives of the province in new conditions. The authors conclude that the wide representation of Alsatians in the special services and police structures of France was far from accidental. Their fates sometimes shed light on the vicissitudes of the clandestine battle both on the Franco-German border and between the Russian revolutionaries and the guardians of the old order. Keywords: Alsace-Lorraine, Alsatians, A. Bint, G. Ch. de Heeckeren d'Anthès, G. Schnaebelé, German Empire, the French Third Republic, special services, military intelligence, domestic intelligence Corresponding authors: Bodrov Andrei – PhD (Candidate of Sciences in History), Associate Professor, Saint Petersburg State University. Author of 3 monographs (including co-authorship) and more than 50 articles on the history of France, Franco-German relations, "Russian politics" of France. E-mail: bodrovandrew@yandex.ru; Vasily Zubakin, writer. Professor, Head of the Department of Renewable Energy Sources of Gubkin Russian State University of Oil and Gas (NIU). Author of more than 50 scientific works on economics and energy forecasting. Author of the novels "Tin Fireman" and "In the Shadow of the Throne". Member of the Literary Academy of the Big Book Award. Email: zubakinva@gmail.com АБ: Непростая судьба Эльзас-Лотарингии в последней трети XIX – первой половине XX вв. заслуженно продолжает вызывать интерес исследователей. Спор по поводу принадлежности этой территории во многом предопределил характер отношений между Францией и Германией после 1871 г., став основой формирования франко-германского антагонизма. А этот антагонизм, в свою очередь, сыграл не последнюю роль в возникновении двух мировых войн. За каких-то 75 лет Эльзас-Лотарингия четыре раза поменяла свою государственную принадлежность: в 1871, 1918, 1940 и 1945 гг. Три войны потребовались Франции и Германии для того, чтобы прийти к восприятию этого края не как оборонительного вала, а подлинного моста между двумя народами. И потому даже в богатом на потрясения, распад империй и изменения границ XX столетии случай Эльзас-Лотарингии сколь типичен, столь и уникален. Стоит отметить, что у т.н. «эльзас-лотарингского вопроса» было еще одно измерение, внимание которому современные исследователи стали уделять относительно недавно (Fischer 2010: 7). Это вопрос о судьбе жителей спорной территории, ставших в какой-то мере заложниками представлений двух соседних наций, попеременно добивавшихся эльзасцев как своей неотъемлемой части. При таком ракурсе фокус смещается с эльзас-лотарингского вопроса как проблемы франко-германских отношений на беды и чаяния самих эльзасцев, проблему их идентичности и адаптации попеременно в составе совершенно разных политических систем. Первый раз вопрос об идентичности жителей пограничной провинции встал после поражения Франции во Франко-германской войне 1870-1871 гг., по итогам которой Эльзас-Лотарингия была аннексирована Германской империей. Еще в ходе войны неприятным сюрпризом для Берлина стало то, что подавляющая масса эльзасцев, говоривших на местном диалекте немецкого языка, осталась лояльна Франции и не горела желанием стать частью единой Германии (Roth: 27–28). Поэтому Берлин даже не рассматривал идею проведения в крае референдума по вопросу о национальном самоопределении. Это легло в основу претензий Парижа на то, что германская аннексия состоялась «силой, а не правом» и вопреки воле эльзасцев и лотарингцев. И тем большее значение приобретала в этой связи процедура оптации – выбора гражданства уроженцами Эльзас-Лотарингии, предусмотренная Франкфуртским мирным договором. Вопреки общепринятой практике германский канцлер О. фон Бисмарк поставил жесткие условия: оптироваться должны все уроженцы Эльзас-Лотарингии. Неважно, где они могли находиться в этот момент, хоть на Самоа или в США, – все не написавшие заявление в пользу французского гражданства по умолчанию становились германскими подданными. Более того, германская сторона настояла, чтобы оптация в пользу Франции для проживавших на территории Эльзас-Лотарингии ограничивалась сроком до 1 октября 1872 г. и сопровождалась обязательной эмиграцией. Последнее было самым тяжелым требованием. А в условиях царившей неразберихи и противоречивых толкований Парижем и Берлином положений оптации многие эльзасцы спохватились в самый последний момент. Тем, кто эмигрировал к началу войны в другие европейские страны, выбор гражданства продлевался до 31 марта 1873 г., для тех, кто оказался вне Европы, например, в Алжире – до 1 октября 1873 г. (Documents diplomatiques français 1929: 6) Это создавало своего рода «лазейки»: французские власти, пытаясь максимальное количество людей сохранить, иногда сознательно отправляли желающих в Алжир, и там они писали эти заявления уже после окончания официального срока оптации. Надо отметить, что несмотря на все административные проволочки и препоны реально выехавших во Францию «оптантов» набралось к 1873 г. 128 тыс. человек на полуторамиллионную провинцию (Wahl 1974: 213–215). Это весьма высокий процент. Выезжали ведь не только те, кто считал себя частью французской нации, а у кого были для этого какие-то средства, кто мог надеяться как-то устроиться во Франции. Очевидно, что далеко не все эльзасцы с профранцузскими симпатиями были готовы эмигрировать. Многие оптировались в пользу французского гражданства, чтобы не служить в германской армии. Не случайно, что львиную долю эмигрантов составили юноши предпризывного возраста и члены их семей (Wahl 1974: 190). ВЗ: Давайте обсудим на примере трех выходцев из Эльзаса, связанных со спецслужбами России и Франции, положение жителей аннексированной в результате Франко-германской войны 1870-71 гг. Эльзас-Лотарингии. Все трое весьма примечательны сами по себе, но в то же время их судьбы и вполне типичны. В их биографии нашли отражение все ключевые проблемы их родного края: выбор гражданства и идентичности, проблема языка, «германизации» населения, особенности правового статуса и политической жизни Эльзас-Лотарнигии и т.д. Первый наш персонаж – эльзасец, барон Дантес-Геккерн, известный всем нам как человек, убивший на дуэли А.С. Пушкина. Второй – это Анри (или Генрих) Бинт, который в течение тридцати шести лет работал в русской царской охранке, а потом еще успел поработать на ВЧК и ОГПУ. Третий – Гийом (Вильгельм) Шнебеле, комиссар полиции, арест которого немцами в 1887 г. чуть не привел к новой войне между Францией и Германией. «Дело Шнебеле» вошло во все учебники истории. Жорж Шарль Дантес родился в 1812 г. в городе Кольмар (Эльзас) и скончался в 1895 году в своем имении в эльзасском городке Сульц. Анри Бинт родился в Сульце в 1851 году, и умер в Париже в 1929 году. Гийом Шнебеле родился в 1827 г. неподалеку от Страсбурга в Эксбольхайме и умер в Нанси в 1900 г. Дантес – аристократ, Бинт – сын чиновника, отец Шнебеле был учителем. Дантес и Бинт были католиками, Шнебеле – протестантом. Чем занимались эти три уроженца Эльзаса до Франко-германской войны 1870-1871 гг.? Биография Дантеса широко известна: детство в Сульце, незаконченная учеба в Сен-Сирской военной школе, служба в прусской армии без особого успеха (всего лишь унтер-офицер), потом – поручик-кавалергард в русской армии, бурная светская жизнь, женитьба на Екатерине Гончаровой, старшей сестре Н.Н. Гончаровой. Интересная деталь, до сих пор вызывающая разного рода домыслы, – это усыновление 24-летнего Дантеса (при живом отце) голландским посланником в России бароном Геккерном. В 1837 году – дуэль с Пушкиным, суд, смертный приговор, помилование, разжалование в солдаты и высылка из России. Вернувшись в Эльзас, Дантес становится местным депутатом, затем мэром Сульца, В 1848 г. начинается парижская карьера Дантеса: депутат Национального собрания, близок к А. Тьеру (был даже однажды его секундантом – слава бретера шла за Дантесом по пятам); по поручению Наполеона III в 1852 г. ездил к Николаю I, и с этого времени, по мнению некоторых историков, становится тайным осведомителем русского посольства во Франции. В 1860-е годы становится пожизненным сенатором и командором ордена Почетного легиона. АВ: Наш второй герой, Гийом Шнебеле, пошел по стопам своего отца, став школьным учителем. 1859 г. становится переломным в его биографии: он сотрудник мэрии г. Гебвиллер, а год спустя становится комиссаром Особой полиции 5-го класса в Пон-дю-Рейн близ Нёф-Бризака. В рядах полиции Шнебеле быстро сделал карьеру: к 1869 г. он уже комиссар 1-го класса в Тьонвиле – крупном промышленном центре на Мозеле и важном железнодорожным узле (Archives Nationales: LH/2483/51). Следует пояснить место этой Особой полиции в составе французских силовых структур. Франция в годы существования Второй империи и Третьей республики не могла похвастаться должной координацией работы спецслужб (Forcade 2008: 24–25). Да и сами «спецслужбы» тогда пребывали «во младенчестве» и были далеки от современного нашего их понимания. Сразу несколько ведомств так или иначе занимались разведывательной деятельностью. Если брать военное министерство, то это Второе бюро Генштаба, военная разведка и контрразведка, и т.н. «отдел статистики» в рамках Второго бюро. Отдел занимался нелегальной деятельностью, включая вербовку агентов. Официальным представителям военного министерства, тем же военным атташе, любые нелегальные методы сбора информации формально были запрещены. В составе МВД ключевой структурой была Парижская префектура полиции. Всем, что касалось слежки за немецкими дипломатами, военными представителями непосредственно в столичном регионе, в те годы занималась префектура. При этом у нее имелась собственная довольно разветвленная сеть информаторов, и она выходила в своей деятельности за рамки столичного региона (Mitchell 1980: 418). Стоит назвать и «Сюрте Женераль», французскую тайную полицию, занимавшуюся выявлением опасных для государства лиц. Понятно, ее интерес не ограничивался одними анархистами и распространялся также на подозрительных и потенциально опасных иностранцев. Наконец, Особая полиция на железных дорогах – порождение еще Второй империи. Третья республика эту структуру сохранила и активно развивала, удвоив в 1860-1880-е гг. число комиссаров особой полиции (Berlière: 23–27). С ростом значения железных дорог появилось понимание, что необходимо больше специалистов, которые отслеживали бы на крупнейших железнодорожных узлах, вокзалах и пограничных станциях все возрастающий поток иностранцев. Эта структура имела как функции политического сыска, так и обязанность выполнения поручений военного министерства (Sawicki 2001: 101). Особая полиция подчинялась непосредственно министру внутренних дел. ВЗ: Наш третий персонаж – Анри (или по-немецки Генрих) Бинт, который родился в сентябре 1851 г. в Сульце, учился там же в школе, причем отец его работал в мэрии под началом Жоржа Дантеса. На момент начала Франко-германской войны Анри было уже 19 лет. В Федеральном архиве Берна (Швейцария) мне удалось найти косвенное упоминание о том, что Бинт воевал. Дело в том, что в 1917 г. Анри попытался судиться с одной из французских газет, обвиняя ее в диффамации, и в иске написал фразу о том, что в 1870 г. воевал и даже получил медаль (Archives fédérales suisses). АБ: В регулярные части французской армии тогда призывали с 21 года, но Бинт мог записаться добровольцем и повоевать в сентябре-октябре на территории родного края вместе с партизанами-франтирёрами. Кроме того, в конце войны в Лионе было сформировано три эльзасских добровольческих «легиона», в составе которых как раз было немало юношей, выбравшихся из занятого германскими войсками Эльзаса через территорию нейтральной Швейцарии. В боях, правда, эти легионы поучаствовать не успели. ВЗ.: 58-летний почетный сенатор Жорж Дантес в войне участия не принимал, однако отметился в другой схватке того времени - в 1871 г он выступил против Парижской коммуны. Как писал К .Маркс, «22 марта из богатейших кварталов появилась шумная толпа «фешенебельных господ»… во главе её были известнейшие выкормыши империи, как Геккерен… и им подобные. Трусливо прикрывшись лозунгами мирной демонстрации, но втайне вооружившись оружием бандитов, эта сволочь маршировала, обезоруживая и оскорбляя отдельные патрули и посты национальной гвардии, встречавшиеся ей по пути. Выйдя с криками «Долой Центральный комитет! Долой убийц! Да здравствует Национальное собрание!», они попытались прорвать линию караульных постов и захватить врасплох генеральный штаб национальной гвардии на Вандомской площади. На выстрелы из револьверов им ответили (требованиями разойтись) и, когда эти требования остались без последствий, генерал национальной гвардии скомандовал стрелять». Было несколько десятков погибших, но Дантес не пострадал. АБ: Франко-германская война застала Шнебеле на посту комиссара особой полиции в пограничном Тьонвиле. Как указано в его личном деле, во время непродолжительной осады крепости (13-24 ноября 1870 г.) он собирал разведывательные сведения о перемещениях и осадных работах противника (Archives Nationales: LH/2483/51). Со сдачей города сложил свои полномочия и вернулся к полицейской деятельности уже после окончания войны. ВЗ: Франко-германская война завершилась, и для всех эльзасцев наступает момент, когда по условиям Франкфуртского мирного договора нужно было определиться с гражданством. Все наши персонажи принимают французское гражданство, но в разное время: Дантес и Шнебеле – в 1871 году, а вот Анри Бинт – только в 1873 году. Оптация Бинта выгладит странно: он получил французское гражданство буквально в последний день – 30 сентября 1873 года – в Монтелимаре (Дром), но это не Алжир, а юго-восток Франции, регион Рона-Альпы. Почему в последний день – нужно дополнительно исследовать… АБ: Нужно учитывать, что по требованию немцев несовершеннолетние эльзасцы могли оптироваться и эмигрировать только вместе с родителями. Так Берлин хотел удержать в провинции максимальное число юношей предпризывного возраста. Париж, кстати, это положение оптации оспаривал и ровно по той же причине (Wahl 1974: 39–40). Совершеннолетним и военнообязанным Бинт стал аккурат к 1 октября 1872 г. – времени окончания оптации на территории Эльзас-Лотарингии и началу первого для провинции призыва в германскую армию. Раз Анри Бинт избежал призыва, то очевидно, что к этому времени он свою малую родину покинул. И потому важно, выехали ли вместе с ним его родители. Известно, что мать Бинта впоследствии проживала в Сульце. Важны детали: вернулась ли она туда или осталась изначально. Весьма похоже, что с точки зрения германских властей Бинт оптировался самостоятельно через год в пользу французского гражданства с нарушениями. Они могли продолжать считать его германским подданным. Его оптация могла быть аннулирована в Германии, но признаваться во Франции. Очень многие уроженцы Эльзаса пребывали в подобном «двойном статусе» вплоть до Первой мировой войны. В особенности это касалось военнообязанных мужчин. Существовала широкая категория эльзасцев во Франции, которые в случае возвращения на аннексированную территорию считались немцами дезертирами, уклонистами от воинской службы, подлежали аресту и службе в дисциплинарной роте. Между Францией и Германией было немало скандалов и разбирательств на официальном уровне по поводу конкретных случаев таких задержанных или высланных эльзасцев (Archives des Affaires étrangères 3 CP 15: 56–59). Поэтому важно, где и при каких обстоятельствах Бинт эту оптацию совершил. ВЗ: Буквально в следующем году Бинт поступил на армейскую службу во французский 74-й пехотный полк, в 1876 г. он женился, а в 1878 г. он поступил на службу в полицию (https://francearchives.gouv.fr). АБ: Если Бинт действительно не урегулировал отношения с германскими властями, то до возраста 31 года, то есть до 1883 года, он подлежал призыву в германскую армию. Он не мог находиться на территории Эльзас-Лотарингии, и вообще в Германию не мог въехать, не рискнув задержанием. И даже прежняя служба во французской армии его от этого не спасала. Но ради возможности повидать мать он вполне мог пренебрегать этой опасностью, как и многие другие молодые эльзасцы. Многие и невест, кстати, подыскивали на «малой родине». ВЗ: В Германии он много раз будет потом, обычно сопровождая российского императора, членов его семьи, кого-то из великих князей. В частности, в Эссене, Кобурге, других городах, но явно уже старше 31 года. АБ: В отличие от Бинта, Гийом Шнебеле оптировался сразу, как только представилась такая возможность. Он отклонил предложение немцев перейти к ним на службу – весьма распространенная ситуация, – эмигрировал, и уже в апреле 1871 г., за месяц до подписания Франкфуртского мира, мы находим его комиссаром особой полиции в г. Бельгард (Эн). А в октябре 1871 г. он переведен в Пани-сюр-Мозель (Archives Nationales: LH/2483/51), малоизвестный городок, но очень значимый. Это пограничная станция на железнодорожной магистрали Мец-Нанси-Париж. Важно учитывать, что Францию и Германию связывали в тот момент две магистрали: одна из Меца, вторая из Страсбурга, и два соответствующих поста (Пани-сюр-Мозель и Аврикур) становятся ключевыми среди комиссариатов Особой полиции на франко-германской границе. В том числе в плане разведывательной деятельности на сопредельной территории Германии. По мере выплаты Францией контрибуции германские войска очищали ее территорию, но окончательно они ушли только в сентябре 1873 года, и территория вокруг Пани-сюр-Мозель до последнего была под германскими войсками. Поэтому Шнебеле не только вел контроль пассажиров, а за один только ноябрь 1872 г. их проехало более 10 тыс. человек (Archives départementalles de la Meurthe-et-Moselle: 4 M 24). Одновременно он уже занимался разведкой, в том числе агентурной, в отношении немецкого оккупационного корпуса. В его задачи также входила оценка ситуации на территории Эльзас-Лотарингии, зондаж общественных настроений и определение реакции населения провинции на решения германской администрации. Мне довелось читать донесения Шнебеле 1870-х годов, и это очень большой поток информации.Несмотря на то, что Шнебеле был уже человеком известным в узких кругах, да и среди своих оппонентов, иногда по особо важным запросам Парижа он лично посещал территорию Эльзас-Лотарингии. В июле 1882 г., например, он встретился с более чем дюжиной мэров германской Лотарингии, чтобы проверить подозрительную активность германских военных, которая могла указывать на подготовку к мобилизации (Archives départementalles de la Meurthe-et-Moselle: 4 M 188). ВЗ: Жорж Дантес в 1870-е годы поддерживает отношения (в качестве информатора) с посольством России, и самая яркая история – это предупреждение о готовящемся 1 марта 1881 г. покушении на Александра II. (Raevskij,с.486). Эта информация поступила к барону от нигилистов из Швейцарии, но до Санкт-Петербурга не дошла вовремя, или ей не предали значения Бинт в это время служит инспектором в Первой следственной бригаде парижской полиции, но не очень успешно: в августе 1881 года он уволен с формулировкой «за грубость», иных подробностей в архивах не обнаружено. А дальше начинается многолетняя успешная служба в российских спецслужбах. Надо сказать, что желание «пересечь» судьбы Дантеса и Бинта - выходцев из маленького эльзасского городка Эльзаса всегда возбуждала историков и писателей. Существует версия Юрия Давыдова, который написал в романе «Бестселлер» (Davydov), что Жорж Дантес взял шефство над земляком и сыном сотрудника мэрии Сульца Анри Бинтом и «пристроил» бывшего полицейского инспектора на русскую службу, так сказать, «по своим стопам». Ну, я особо не верю в эту версию, поскольку под ней никаких доказательств, кроме, так сказать, романа, нет. Красивая версия, но ее доказательства не обнаружены. После убийства Александра II формируется общественная служба охраны императора, так называемая «Священная дружина» вместе с сетью ее зарубежных отделений, при этом самое крупное располагалось в Париже. Пожалуй, это была первая в мире антитеррористическая организация, созданная на общественных началах и при поддержке на самом высоком государственном уровне. В нее вместе с монархистами - высокими царскими сановниками, генералами, аристократами входили и люди искусства и литературы: Чайковский, Танеев, Поленов, Боголюбов, Аксаков, Островский – в том числе для того, чтобы получать государственную поддержку своего творчества… Первое упоминание о Бинте как о сотруднике российской спецслужбы относится к 1881 году, он оказался в штате Парижского отделения «Священной дружины» в качестве филера – агента наружного наблюдения. Вполне вероятно – по рекомендации префекта Парижской полиции Луи Андрие, всячески помогавшего «Священной дружине». В мае 1883 года Бинт участвует в обеспечении безопасности коронации Александра III в Москве, поскольку как человек, следивший за русскими революционерами, он запоминает их и может идентифицировать, предотвратить покушение. Жорж Дантес в 1885 г. возвращается в Сульц, и это является доказательством того, что даже если есть французское гражданство, но есть замок, угодья, иное имущество на аннексированной территории Эльзаса, есть право вернуться туда. АБ: Нельзя так однозначно сказать. Пребывание французских граждан на аннексированной территории определенным образом регламентировалось, и в зависимости от состояния отношений между Францией и Германией местная германская администрация то «закручивала гайки», то допускала определенные поблажки. Одной из целей Бисмарка было убрать, насколько возможно, французов с территории Эльзас-Лотарингии: ему не нужны были десятки тысяч французов, продолжающих жить и владеть имуществом на территории Эльзас-Лотарингии. Но как раз с конца 1870-х и до середины 1880-х гг. был период максимального потепления между Францией и Германией, нормализации отношений. И это период деятельности Эдвина фон Мантойфеля, чье пребывание на посту штатгальтера Эльзас-Лотарингии ознаменовалось некоторыми послаблениями (Roth 2007: 87). Например, сократили число высылок «неблагонадежных». И, как я подозреваю, именно в этот период действительно можно было вернуться и обойти запреты, взяв, например, собственность в долгосрочную аренду. Но французские граждане в обязательном порядке должны были зарегистрироваться у местных властей и фактически добровольно обречь себя на полицейский надзор. Их положение на территории Эльзас-Лотарингии оставалось уязвимым: любое подозрение в антигерманской деятельности могло для них закончиться высылкой. Все было узаконено: на территории Эльзас-Лотарингии действовал т.н. «параграф диктатуры» – особый правовой режим, позволявший штатгальтеру внесудебно распускать любые собрания, запрещать газеты, высылать людей (Fitzpatrick 2015: 211–212). ВЗ: Распространялись ли все эти строгости на въезд на территорию Эльзас-Лотарингии? АБ: Что касается пересечения франко-германской границы, то все было очень либерально вплоть до мая 1888 г., когда в отношении французских граждан немцами в одностороннем порядке был введен т.н. «паспортный режим». Сегодня мы назвали бы это визовым режимом. После отставки Бисмарка его опять отменили. Можно было спокойно пересекать франко-германскую границу, не имея никакой визы, и так это было по всей Европе (Barbey-Say 1994). Вернемся для примера к Шнебеле. Чем занимается он с французской стороны, чем занимаются его германские коллеги? Они действительно могли не пустить любого пассажира, но на то должны быть какие-то основания. Либо пассажир не мог ничем подтвердить свою личность, либо он не мог подтвердить наличие достаточных средств и подпадал под подозрения в бродяжничестве. Таких высланных или задержанных пассажиров каждый месяц набиралось несколько десятков. Но в остальном путешественники спокойно перемещались. ВЗ: А как обстояло дело с военными? АБ: Те же французские офицеры регулярно совершали короткие разведывательные рейды по территории Эльзас-Лотарингии, путешествуя в штатском и скрывая свое офицерское звание. Правда, наличия велосипеда или походных принадлежностей в сочетании с армейской выправкой было вполне достаточно, чтобы гарантировать себе пристальное внимание французской или германской полиции. Таких пассажиров комиссары особой полиции «передавали» коллегам по эстафете, рассылая телеграфом соответствующие ориентировки. Эти словесные портреты, кстати, очень похожи по формату на те, которыми пользовались в своей деятельности филёры, подобные Анри Бинту. ВЗ: Давайте теперь вспомним о «деле Шнебеле», благодаря которому наш комиссар и вошел в историю. АБ: Начнем с общего контекста. Обострение франко-германских отношений началось, во-первых, с отставкой Жюля Ферри (пребывание его на посту премьера Бисмарк считал залогом отказа французов от реванша); во-вторых, с приходом в 1886 г. на пост военного министра Жоржа Буланже. В 1887 г. в Германии как раз истекал срок действия военного закона (т.н. септеннат). Бисмарку необходимо было провести через Рейхстаг новый военный закон, предусматривавший увеличение численности германской армии и, соответственно, расходов на нее. Рейхстаг проявил строптивость и был распущен. Новая предвыборная кампания проводилась на фоне раздувания французской угрозы: немецким избирателям внушали, что если новый военный закон не будет принят, то это сделает Германию уязвимой перед лицом французского реваншизма. Хорошо этому тезису подыгрывал и Буланже своими довольно воинственными заявлениями и энергичными мерами на посту военного министра. Стоить отметить, что это запугивание сработало, новый Рейхстаг по своему составу оказался вполне лоялен правительству, и новый военный закон будет принят (Poidevin, Bariéty 1977: 120–122). А вот в Эльзас-Лотарингии, наоборот, голосование приобрело протестный характер, и это тоже было давнее явление. Все 15 депутатов от провинции оказались в разной степени оппозиционными германским властям, вплоть до «непримиримых», которые по-прежнему критиковали германскую аннексию. Все депутаты от Эльзас-Лотарингии, как минимум, воздержались при голосовании за новый военный закон. И все это на фоне слухов (Holsteins 1957: 323–324) о том, что если дело дойдет до войны, то французские военные при помощи местного вооруженного подполья попытаются чуть ли не поднять восстание в Эльзас-Лотарингии, дабы сорвать германскую мобилизацию на территории провинции. Реагируя на эти слухи, а в общем-то слухи были небеспочвенны (Sawicki 2012: 13-14), Бисмарк инициирует настоящую кампанию, и целая армия сотрудников германской криминальной и тайной полиции ведет поиск нелояльных и шпионов на территории «имперской провинции» Германии (Preibusch 2006: 306). И вот в рамках этой полицейской операции действительно удалось раскрыть нескольких агентов, работавших на французскую разведку. Некоторые из них находились в непосредственном контакте со Шнебеле (Sawicki 2001: 104). После того, как в руках германской полиции появились письма, которыми комиссар обменивался со своими агентами, она, по-видимому, решила заполучить главный козырь на предстоящем обвинительном процессе. Здесь я могу высказать догадку, которой пока не удалось найти прямых подтверждений в документах. Дело в том, что как раз в октябре 1887 г. Шнебеле исполнялось 50 лет, близилась пенсия, и комиссару было предложено повышение: с пограничной станции перейти на работу на Восточный вокзал Парижа, который является конечным пунктом железнодорожной магистрали, на которой он работал вот уже более пятнадцати лет. Предстояла та же самая деятельность, но уже в столичных комфортных условиях. Можно предположить, что это и сподвигло германских полицейских попытаться Шнебеле изобличить и захватить, потому что, очевидно, это было бы невозможно сделать в Париже. Такой же комиссар полиции, но уже с германской стороны, что любопытно – тоже эльзасец, по фамилии Гауч, вызвал своего «визави» по совершенно рутинному делу о порче одного из пограничных столбов. Явившийся к месту встречи 20 апреля 1886 года Шнебеле был схвачен двумя агентами германской полиции и ему было предъявлено обвинение в шпионаже против Германии. Отношения между Францией и Германией из-за этого ареста, который Париж с самого начала объявил незаконным, максимально обострились. Буланже пытался склонить правительство к каким-то решительным действиям в адрес Германии. Французское правительство даже обсуждало идею ультимативно потребовать у Германии выдачи Шнебеле (Goblet 1928: 193–194). Но тут неожиданно активную роль сыграл президент Жюль Греви, под нажимом которого Париж все перевел в чисто правовое поле. К тому же французская полиция нашла письма-приглашения Гауча. То есть удалось доказать, что Шнебеле явился на границу не по своему желанию, не в рамках шпионской деятельности, а по приглашению своего коллеги. Эти письма были равноценны пропуску. Поэтому по распоряжению Бисмарка 29 апреля Шнебеле был освобожден. ВЗ: Есть любопытная версия о том, что понимая опасность новой европейской войны, за Шнебеле вступился русский император Александр II, и это было решающим фактором освобождения комиссара. АБ: У этой версии нет надежного документального подтверждения. ВЗ: 1885-1887 гг. – это довольно «турбулентное» время для всех трех наших эльзасцев. В 1885 г. Дантес возвращается из Парижа на аннексированную территорию, территорию, в свой родной город Сульц; в 1886 г. Бинт под началом Петра Рачковского успешно громит типографию народовольцев в Женеве – этот эпизод подробно описан и швейцарской полицией, и российской охранкой, и русскими революционерами; наконец, 1887 г. – описанный выше «инцидент Шнебеле». В эти годы в аннексированной Эльзас-Лотарингии Германия проводила определенная культурную, в том числе языковую политику. В чем же она выражалась? АБ: Языковая ситуация в Эльзас-Лотарингии в момент аннексии была довольно «пестрой». Городское население – это носители французского и немецкого языка. Причем знание французского, либо немецкого было своего рода социальным маркером, признаком принадлежности к высшему или среднему классу (Harrison 2012: 261). Сельские районы Эльзаса – это зона господства эльзасского диалекта. Собственно, и политика германских властей принимала во внимание, что языковая ситуация неоднородна. Если обобщать, то, конечно, главной целью и сутью всех усилий администрации была германизация: как можно быстрее продвигать знание немецкого языка среди жителей Эльзас-Лотарингии. При этом нельзя сказать, что это была открыто репрессивная политика, она была скорее дискриминационной. Но, например, с франкофонами Лотарингии мало что пытались сделать, по-прежнему действовали начальные школы, где велось преподавание на французском языке (Harp 1998: 55; Roth: 149). Понятно, что все преподавание в средних учебных заведениях, все обучение в Страсбургском университете велось на немецком языке. Чтобы занять любую сколько-нибудь значимую должность в администрации провинции нужно знать немецкий язык. Это само по себе было серьезным барьером, и потому лишь считанные эльзасцы входили в состав администрации в Страсбурге. Полностью искоренить французский не удалось, да и эльзасский диалект оказался очень живучим (Klein 2012: 111). Стоит добавить, что Вогезы – это горный регион, и в каждой долине был свой вариант диалекта. Уроженец Эльзаса мог на слух определить, откуда человек родом – из Сульца он, например, или из окрестностей Мюлуза. Это учитывалось французской военной разведкой, поскольку ожидался наплыв добровольцев из числа эльзасцев, и можно было предположить, что среди них будут и германские агенты. Поэтому как раз начиная с Буланже обсуждалось, что в случае начала боевых действий нужно привлечь офицеров-эльзасцев к опросу добровольцев из Эльзаса на предмет выявления германских шпионов. Только эльзасцы могли разобраться, «кто есть кто», действительно ли человек родом оттуда, как он это утверждает (Service historique de la Defense / Département de l’Armée de Terre: 7 N 38). Это ответ на вопрос, почему так много эльзасцев было вообще задействовано в полицейских структурах, в структурах разведки, что с германской стороны, что с французской. По обе стороны границы действовали эльзасцы и охотились они зачастую тоже за эльзасцами. ВЗ: Интересно, что Проспер Мериме, слушая выступления барона Дантеса в Национальном собрании Франции, отмечал резкий немецкий акцент; такой же акцент был и у Генри Бинта. АБ: Идеальными агентами эльзасцев делало не только знание языков. Эльзас всегда был очень богатым регионом, промышленно развитым и активно вовлеченным в торговлю. Эльзасцы всегда были открыты для внешних контактов, если не говорить о крестьянах из дальних горных деревень. В Эльзасе был самый высокий уровень грамотности во Франции; эльзасцы считались людьми предприимчивыми, инициативными, мобильными. Многие из них искали счастья за границей. Кроме того, большие семьи – это норма для Эльзаса, поскольку здесь многие могли себе позволить много детей и не было никакого искусственного ограничения рождаемости, что было бичом в остальной Франции и объясняло ее слабые демографические показатели в последней трети XIX в. Были интересные стратегии, особенно у среднего класса: сыновей отдавать учиться и во Францию, и в Германию по возможности, потому что это повышало их шансы преуспеть. И после 1871 г. многие эльзасские семьи оказались разделены. Семья Шнебеле – яркий тому пример: три его брата также работали во французских полицейских структурах, а четвертый остался учителем в родном Эксбольсхайме, став германским подданным. Оппонент Шнебеле комиссар германской полиции Гауч тоже стал «знаменитостью», и газеты тут же выяснили, что два его брата давно уже живут во Франции... И Париж и Берлин в полной мере учитывали, предвидя возможную войну, что члены одних и тех же семей служили и во французской, и в германской армии, и могли оказаться на поле боя лицом к лицу. ВЗ: Мне довелось читать о протестах эльзасских депутатов во французском парламенте, но были ли эльзасские депутаты в Рейхстаге, какова была их политическая ориентация? АБ: Что касается депутатов, то с 1874 г. «имперская провинция» регулярно отправляла 15 депутатов в общегерманский Рейхстаг: пять от германской части Лотарингии и десять от Эльзаса. И первое же их появление в стенах Рейхстага в феврале 1874 г. увенчалось скандалом, поскольку все пятнадцать выступили против аннексии. Их лидеру Эдуарду Тойчу отказали в возможности выступить на французском, а затем его выступление с требованием провести в провинции референдум по вопросу о национальном самоопределении постоянно прерывалось и подверглось освистанию со стороны других депутатов (Die Angelegenheiten von Elssas-Lothringen: 6–13). В дальнейшем в Эльзас-Лотарингии были свои спады и подъемы протестных настроений. Стоит учитывать, что в 1870-е гг. католическим духовенство в Эльзас-Лотарингии было настроено весьма оппозиционно, реагируя, в том числе, и на политику «Культуркампфа» Бисмарка, его борьбу с политическим влиянием церкви. Многие из первого поколения оппозиционных депутатов были священниками и пользовались поддержкой германской католической партии Центра (Baechler 2013: 16–18). Если брать 1870-е годы, то им в Эльзасе оппонировали либералы-автономисты. Обычно сторонники автономии Эльзаса не были лояльны Берлину, пусть и действовали в легальном поле. Но во второй половине 70-х гг. эльзасские автономисты во главе с А. Шнеегансом были готовы смириться с аннексией и даже пользовались некоторой поддержкой Бисмарка. Это в итоге и похоронило первую волну автономизма. В 1890-е гг. произошла смена политических поколений, влияние католических сил ослабло, а социал-демократов – усилилось (Carrol 2010: 61). К слову, один из лидеров СДПГ Вильгельм Либкнехт (отец Карла Либкнехта) в эти годы избирался депутатом от Страсбурга. Эльзас-Лотарингия была промышленно развитым регионом с большим количеством рабочих, так что массовая поддержка социал-демократов была вполне логична. К тому же, СДПГ была оппозиционной партией. ВЗ: Следует сказать еще о том, что среди социал-демократов было достаточно много евреев, вспомним хотя бы того же Лассаля, но у Бисмарка было к ним удивительно лояльное отношение. АБ: Если уж говорить о социал-демократах, то Вильгельм Либкнехт и Август Бебель были единственными в германском Рейхстаге, кто в 1870 г. открыто высказался против аннексии Эльзас-Лотарингии без волеизъявления ее населения, без проведения соответствующего референдума. За это оба, кстати, провели по два года заключения в крепости по обвинению в государственной измене (Seidel 1972: 286). ВЗ: Так что они всегда могли сослаться на то, что защищали интересы Эльзаса в Рейхстаге. АБ: Что касается вопроса о том, защищал ли Бисмарк евреев на аннексированных территориях, то их проживало много на данных землях исторически, еще со времен присоединения Эльзаса при Людовике XIV. Французские власти были заинтересованы в развитии этих присоединенных областей и проводили политику веротерпимости. Поэтому не стоит удивляться, что на территории Эльзас-Лотарингии доля еврейского населения была существенна, и оно в массе своей осталось лояльно Франции. Многие выехали с аннексированной территории после войны, а некоторые из оставшихся были вовлечены в политическую деятельность и негласно сотрудничали с французскими властями (Caron 1983: 163–165). ВЗ: Все три наших героя, несмотря на свое французское гражданство, совершенно свободно владели литературным немецким языком, кроме того – эльзасским диалектом, а Дантес еще и русским языком. И с этой точки зрения они были идеально подходящими для выполнения задач спецслужб - и Дантес, и Шнебеле, и Бинт. В 1890-е годы жизнь первых двух персонажей клонилась к закату. Жорж Дантес умер в 1895 году на родине, в Сульце, и его похоронили рядом с женой, урожденной Гончаровой. Гийом Шнебеле после своего освобождения был переведен в мае 1887 г. на пост главного комиссара г. Лан, на котором тихо и дождался пенсии. После выхода в отставку в мае 1888 г. преподавал немецкий язык в «Восточной ремесленной школе» в г. Нанси (столице французской части Лотарингии), где и скончался в декабре 1900 г. А у Генри Бинта в 1890-е наступил «расцвет» деятельности в зарубежной охранке Департамента полиции России. Из рядового филера он вырастает до руководителя всех филеров, причем зачастую – вне пределов Франции. Жизнь Бинта в эти годы вполне могла бы быть экранизирована в стиле «Бондиады»: он охраняет Николая II и его семью в зарубежных поездках; он охотится за Бурцевым, который сам в это время охотится за провокаторами. Бинт выслеживает Ленина, Савинкова, Чернова – простое перечисление «объектов охоты» заняло бы целую страницу! Историк Файт Хиллис из Университета Чикаго создала он-лайн карту перемещений Бинта по европейским странам (https://www.utopiasdiscontents.com); на этой карте невозможно найти европейскую страну, в которой не побывал ли наш герой-эльзасец при исполнении своих обязанностей. Поскольку Файт Хиллис создал такие карты и для наиболее важных революционеров (Ленин, Кропоткин и др), то пересечение во времени и в пространстве Бинта и русских эмигрантов дает точное представление о «боевых задачах» охранки. Сходство Бинта и Бонда – не только в головокружительных вояжах, но и в обилии ярких женских персонажей: когда ЦРУ в 1980-е годы изучало опыт царской охранки, появилось уникальное исследование Риты Кроненбиттер (https://www.cia.gov) о женщинах в царской охранке, где ярко описаны действия Анри Бинта по подбору и использованию женской агентуры, причем не только в служебных, но и, так сказать, «личных» целях… У Бинта случались и провалы – причем дважды – в Швейцарии (1903 и 1916 гг). В 1903 году он был арестован вместе с русским агентом Рабиновичем за перлюстрацию почты русских эмигрантов и высылан оттуда: Швейцария отстаивала «право на убежище» для россиян. Бинт бывает и на территории Германии, охраняя Николая 2 и других Романовых во время посещений Потсдама, Киля и Гессена (родины императриц Марии Федоровны и Александры Федоровны), при этом эльзасское происхождение агента не создавало никаких проблем. Бинт обеспечивал в Европе охрану Витте, Коковцева, семьи Столыпина и других царских сановников. Были и довольно интимные поручения: например, слежка за жившей на покое во Франции графиней Юрьевской – морганатической женой Александра II. Осенью 1910 года Г.Бинта привлекли для слежки за младшим братом Николая II – великим князем Михаилом Александровичем, когда тот собирался заключить морганатический брак с Наталией Сергеевной Вульферт. Председатель Совета министров Столыпин докладывал барону Фредериксу, Министру Императорского двора: «Бинт – самый опытный агент, владеет французким, немецким и английским языком. Он снабжен вполне достаточной суммой. Бинт учредит под видом богатого коммерсанта безотлучное наблюдение за путешественниками». Тогда нежелательное венчание удалось предотвратить, а вот в 1912 году случился самый громкий провал Бинта (вместе с жандармским генералом Герасимовым) - скандал с тайным бракосочетанием в Вене Великого князя Михаила Александровича. Михаил и Наталия отправили свой багаж из Бад-Киссингена в Ниццу, и туда же отправилась на поезде группа Бинта, а сами «молодожены» выехали на автомобиле (Великий князь был страстным автомобилистом), но не в Ниццу, а в Вену, и там обвенчались в православной сербской церкви. Бинт не любил вспоминать об этом своем позорном провале, и даже придумал версию о том, что тайно присутствовал на обряде в Венской церкви св. Саввы. Вершиной карьеры Бинта было создание «Розыскного бюро «Бинт и Самбен»», куда перешли на легальную службу бывшие тайные агенты Парижского отделения охранки (Peregudova). Бюро было создано в 1913 году по инициативе заведующего русской заграничной политической агентурой Департамента полиции А. Красильниковым после громкого скандала с разоблачением Бурцевым Аркадия Гартинга (он же Арон Геккельман, он же Абрам Ландезен). Тогда на запрос во французском парламенте премьер Клемансо ответил, что во Франции нет никакой иностранной полиции; было ясно, что французские власти пытались прикрыть себя, но вряд ли потерпят работу царской охранки в прежнем виде, и русским пришлось перейти на «аутсорсинг», если говорить современным языком. Формально новое бюро было не связано с Красильниковым (встречи – только на конспиративных квартирах). Бинту даже рекомендовалось брать посторонние заказы, чтобы «русские» выглядели лишь частью клиентуры. Штат небольшой, но качественный, из тех, кого Бинт отобрал сам. Бюро выполняло филёрские (наблюдательные) функции, занималось перлюстрацией почты, реже – осуществляло разведывательные и охранные операции. Бинт высоко оценивался царскими чиновниками; Красильников писал директору Департамента полиции: «…служба Бинта в Заграничной Агентуре с самого начала ее организации дает основание отнестись с доверием как к личной его честности и порядочности, так и к его розыскному опыту, созданному многолетней практикой не только во Франции, но и в других государствах Европы, Германии, Италии и Австрии». Анри Бинт постоянно получал денежные премии и дорогие подарки от охраняемых лиц, например от вдовствующей императрицы Марии Федоровны – драгоценную золотую булавку, а Николай II наградил орденом Святого Станислава третьей степени. Бинта высоко оценивало и Французское правительство - как и Дантес, и Шнебеле, в 1902 году Бинт стал кавалером ордена Почетного легиона. С началом Мировой войны задача охоты за русскими революционерами сменяется задачей разведывательной деятельности в интересах России, и в то же время в интересах Франции как союзника. В это время Бинт создает свою разведывательную сеть в Дании и в Швеции, откуда в Германию отгружалось сырье для военной промышленности, для агентов этой сети он разрабатывает подробные памятки и «вопросники». Резидентура находилась в Швейцарии и оттуда велась агентурная работа по Германии и на скандинавским странам. В 17 м году Бинта задерживает швейцарская полиция; интересно, что Бинта обвиняют в разведывательной работе и против Германии, и против Франции. На самом деле те, кого русский резидент вербует, работают в интересах России, но швейцарские следователи не смогли в этом разобраться как следует. Судя по документам следствия, и по последующим газетным публикациям нашего героя-эльзасца обвиняют то в шпионаже против Франции, то в шпионаже против Германии. Бинт отсидел в камере 2 месяца, потом сказался больным, сбежал «из-под меры пресечения» и покинул Швейцарию. Дальше Бинт начинает судиться, как уже было сказано выше, с французскими газетами, которые обвинили его в шпионаже в пользу Германии. 1917 год - катастрофический для Бинта, поскольку он лишается русской пенсии, на которую надеялся после 36 летней царской службы, а все прежние накопления вложены в российские ценные бумаги, обслуживать которые правительство Ленина отказалось в январе 1918 года. Бинту ничего не остается, как идти сотрудничать с ВЧК и потом с ОГПУ. Доступны материалы встреч и контактов с послом РСФСР Леонидом Красиным, есть списки лиц из числа «белой» эмиграции, за кем осуществлялась слежка и перлюстрация почты (Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii). В 1925 году, не получив соответствующую адекватной оплаты от ОГПУ, Бинт, идет к Владимиру Бурцеву и предлагает свои услуги в разоблачении деятельности в деятельности советских спецслужб (ВЧК и ОГПУ) на территории Франции. Кроме того, Бинт торгует документами (настоящими или фальшивыми) из своего архива. Например, донесение из Швейцарии (декабрь 1916 г.) о том, что объект наблюдения «Ульянов, он же Ленин» встречался в Берне с германским консулом. Сторонники версии о связях большевиков с германской разведкой делают из этого факта многозначительные выводы. Впрочем, крупнейший знаток царской охранки, д. и. н. З. Перегудова (Peregudova), доказала фальшивость и документа, и подписи Бинта. Интересно, что Бинт дал показания, ставшие основой для «полицейской» версии происхождения знаменитых «Протоколов сионских мудрецов» (Bibikova). На знаменитом Бернском процессе в 1934 г эксперт С. Сватиков, доказывая подложность «Протоколов», ссылался, в частности, на рассказ об этом Бинта в 1917 году . Оставшись на восьмом десятке лет без денег, без доходов, без имущества (в отличие от других эльзасцев – Дантеса и Шнебеле) Бинт был вынужден торговать документами разной степени подлинности, но все равно после смерти в 1929 году остался достаточно объемный архив. Часть документов была выкуплена у наследников через Берлинское полпредство СССР за 400 долларов и поступила Музей революции в Москве; часть материалов – в Русский заграничный исторический архив в Праге, который «переехал» в Москву в 1945 году(Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii). Кое-что осело в личных архивах Бурцева и Сватикова; много интересного мне удалось обнаружить в досье Бинта в Парижской полиции (https://francearchives.gouv.fr) и в Федеральном архиве Швейцарии в Берне (Archives fédérales suisses). АБ: У всех трех наших героев оказались во многом схожие ситуации и схожие проблемы. Для выходцев с аннексированной территории всегда возникает ситуация личного выбора. И в Германии, и во Франции эльзасцам постоянно приходилось доказывать, что они истинные патриоты. Само наличие многочисленных родственных и дружеских связей по ту сторону границы бросало тень подозрения, и во Франции с такими проблемами они тоже сталкивались. Многие эльзасцы выбирали французское гражданство, но при этом не всегда хорошо владели французским языком. Французский обыватель порой видел в них «пруссаков», и многие из эльзасцев сталкивались в 1870-е гг. с проблемами при трудоустройстве, были вынуждены браться за самую низкооплачиваемую работу. Подобные факты приводились даже с трибуны французского Национального собрания (Annales de l’Assemblée nationale 1873, 14: 473). Мы говорили об агентах, о полицейских, о разведчиках. Но кого ловят полицейские-выходцы из Эльзаса? Тех же самых молодых эльзасцев, сбивавшихся в банды в окрестностях Парижа, поскольку не смогли нормально устроиться на территории матери-родины. ВЗ: Всем троим нашим героям самоидентификация как французов при серьезном знании немецкого языка и понимания немецкой культуры давала возможность успешно работать в спецслужбах. И французское правительство, награждая орденом Почетного легиона, тоже признавало их, так сказать, французский патриотизм, хотя Дантес и особенно Бинт больше работали на Россию, в отличие от Шнебеле. Очень интересна судьба эльзасцев дальше - и в Первую мировую войну, и во Вторую мировую войну: попадая в плен, они очень часто переходили воевать на сторону Франции. Существует даже архивная фотография большой группы эльзасцев, одетых в красноармейской форму. Это солдаты немецкой армии, которые попали в плен, и после соответствующей агитационной работы согласились воевать в составе дивизии «Лотарингия» Свободной Франции; для того, чтобы их транспортировать из СССР через Иран, эльзасцев одели в красноармейской форму. АБ: В Первую мировую немцы старались поменьше задействовать эльзасцев на Западном фронте, основная масса их отправлялась на другие фронты. В частности, очень много таких солдат было на русском фронте, и немало эльзасцев попало в русский плен. Франция добивалась комфортных условий для этих пленных, пыталась их вернуть и убедить записаться в ряды французской армии. Большая группа эльзасцев была отправлена во Францию через Архангельск (Boches ou tricolores? 2008: 30). Их с помпой встречали, и некоторые из них действительно воевали снова, но уже в составе французской армии (Roth 2007: 627). Понятно, что в случае попадания в немецкий плен им грозил немедленный расстрел – таковы были жизненные «зигзаги» выходцев из аннексированного Эльзаса в последней трети XIX-начале XX вв. БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК Annales de l'Assemblée nationale 1873 – Annales de l'Assemblée nationale: compte rendu in extenso des séances, annexes. T. 14. Paris: Imprimairie et librairie du Journal officiel, 1873. 201 p. Archives fédérales suisses, AFS#E21#1000/131#8664* (Personalbogen von Anarchisten, Kommunisten, Sozialisten, Nationalisten, Mitgliedern von Minderheitenbewegungen usw., A-Z, 1848–1930) Barbey-Say 1994 – Barbey-Say H. Le voyage de France en Allemagne de 1871 à 1914. Nancy: Presses universitaires de Nancy, 1994. 412 p. Baechler 2013 – Baechler Ch. Clergé catholique et politique en Alsace 1871–1940. Strasbourg: Presses universitaires de Strasbourg, 2013. 251 p. Berlière 1993 – Berlière J.-M. Ordre et sécurité. Les nouveaux corps de police de la Troisième République // Vingtième Siècle. Revue d’histoire. 1993. No. 39. P. 23–27. Bibikova L.V. S.G. Svatikov i proiskhozhdenie «Protokolov sionskih mudrecov» // Rossijskaya istoriya. - 2018. - N 5. Boches ou tricolores? 2008 – Boches ou tricolores? Les Alsaciens-Lorrains dans la Grande guerre / Sous la dir. de J-N. Grandhomme. Strasbourg: la Nuée bleue, 2008. 460 p. Caron 1983 – Caron V. Patriotism or Profit? The Emigration of Alsace-Lorraine Jews to France, 1871–1872 // The Leo Baeck Institute Year Book. Vol. 28, Issue 1. 1983. P. 139–168. Carrol 2010 – Carrol A. Socialism and National Identity in Alsace from Reichsland to République, 1890–1921 // European History Quarterly. 2010. Vol. 40 (1). P. 57–78. Davydov Yu. Bestseller. - M.: Vagrius, 2001. 572 p. Die Angelegenheiten von Elssas-Lothringen 1874 – Die Angelegenheiten von Elssas-Lothringen: Sämmtliche bisher gehaltene Reden. Strassburg: Verlag von Karl J. Trübner, 1874. 92 S. Documents diplomatiques français 1929 – Documents diplomatiques français (1871–1914). Série 1. Vol. I. Paris: Imprimerie nationale, 1929. 496 p. Fischer 2010 – Fischer J. Ch. Alsace to the Alsatians? Visions and Divisions of Alsatian Regionalism, 1870–1939. N. Y.: Berghahn Books, 2010. 235 p. Fitzpatrick 2015 – Fitzpatrick M.P. Purging the Empire. Mass Expulsions in Germany, 1871–1914. Oxford: Oxford University Press, 2015. 297 p. Forcade 2008 – Forcade O. La République secrete: Histoire des services spéciaux français de 1918 à 1939. Paris: ‎Nouveau Monde Editions, 2008. 704 p. Goblet 1928 – Goblet R. Souvenirs de ma vie politique: L’affaire Schaebelé (avril–mai 1887) // Revue politique et parlementaire. 1928. T. 137. P. 177–197. Gosudarstvennyj arhiv Rossijskoj Federacii f. 509 1op. 1874-1929 gg Harp 1998 – Harp S. Learning to be loyal: Primary Schooling as Nation Building in Alsace and Lorraine, 1850–1940. DeKalb: Northern Illinois University Press, 1998. 292 p. Harrison 2012 – Harrison M. A Century of Changing Language Beliefs in Alsace // Modern & Contemporary France. 2012. Vol. 20. N 3. P. 357–374. Holsteins 1957 – Holsteins F., von. Die geheimen Papiere Friedrich von Holsteins. Bd II. Tagebuchblätter. Göttingen, 1957. 442 S. https://www.cia.gov/static/87bb92c0a274fdf9beb87b5163efd4ef/Okhrana-The-Paris-Operations.pdf https://francearchives.gouv.fr/en/facomponent/5cfe31a79d6125b23308090c5a81d38cb83626c8 https://www.utopiasdiscontents.com/itineraries Klein 2006 – Klein D. Battleground of Cultures: “Politics of Identities” and the National Question in Alsace under German Imperial Rule (1870–1914) // Revue d’Alsace. 2006. No. 132. P. 503–509. Mitchell 1980 – Mitchell A. The Xenophobic Style: French Counterespionage and the Emergence of the Dreyfus Affair // The Journal of Modern History. Vol. 52. 1980. № 3. P. 414–425. Peregudova Z.I. Politicheskij sysk v Rossii (1880-1917). - M.: ROSSPEN, 2000. 432 p. Poidevin, Bariéty 1977 – Poidevin R., Bariéty J. Les relations franco-allemandes, 1815–1975. Paris: Armand Colin, 1977. 373 p. Preibusch 2006 – Preibusch S. Verfassungsentwicklungen im Reichsland Elsaß-Lothringen 1871–1918. Integration durch Verfassungsrecht? Berlin: Berliner Wissenschaft s-Verlag, 2006. 624 S. Raevskij N.A. Izbrannoe. - M.: Hudozhestvennaya literatura, 1978. 492 p. Roth 2007 – Roth F. La Lorraine annexée: Étude sur la Présidence de Lorraine dans l’Empire allemande (1870–1914). 2nd éd. Nancy: Editions Serpenoise, 2007. 751 p. Sawicki 2001 – Sawicki G. Les agents de renseignement à la frontière franco-allemande (1871–1914) // La Lorraine et la Sarre depuis 1871: Perspectives transfrontalières / Sous la dir. de Rainer Hudemann et Alfred Wahl. Metz, 2001. P. 101–117. Sawicki 2012 – Sawicki G. Aux origines lointaines du «service action»: sabotages et operations spéciales en cas de mobilisation et de guerre (1871–1914) // Revue historique des armées. 2012. Vol. 268. P. 12–22. Seidel 1972 – Seidel J. Le Mouvement ouvrier allemand et les événements de 1870–1871 // Revue d’histoire Moderne et Contemporaine. Vol. 19. No. 2. 1972. P. 283–288. Shchegolev P.E. Duel' i smert' Pushkina. - M.: Kniga, 1987. 576 p. Wahl 1974 – Wahl A. L’option et l’emigration des alsaciens-lorrains (1871–1872). Paris: Éditions Ophrys, 1974. 276 p. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Алексей Юрьевич Вовк Письмо в редакцию. К истории термина «Résistance» Наверное, все, интересующиеся историей Второй мировой войны знают, что термин «Résistance» (Сопротивление) связан с российскими эмигрантами. Молодые ученые Борис Вильде (1908-1942) и Анатолий Левицкий (1903-1942) входили в группу из Музея человека. Уже с августа 1940 г. они начали вести антинацистскую пропаганду, налаживать связи с другими подпольщиками и т.д. Издаваемая ими газета получила название «Résistance». Дальнейшая судьба группы из Музея человека известна и печальна – серия обысков, арестов и казни[1]. Считается, что передовицу первого номера «Сопротивления» написал Вильде. В ней прозвучал призыв «Сопротивляться! Этот крик идет из ваших сердец из глубины отчаяния, в которое погрузил вас разгром Родины. Это крик всех непокорившихся, всех, стремящихся исполнить свой долг»[2]. Некоторые исследователи указывают, что именно Борис Вильде придумал и сам термин «Сопротивление»[3]. Название газеты «было подсказано надписью, нацарапанной узницей-протестанткой в Башне Констанции в Эгю-Морте: “Сопротивляться”[4]». Кем же была эта узница? В архиве Дома русского зарубежья нами обнаружено письмо младшего брата Левицкого – Сергея (1905-1992). Сергей Сергеевич сообщает некоторые детали: «Yvonne Oddon [невеста Анатолия Левицкого] будучи протестанткой вспомнила что в Aigues Mortes на стене тюрьмы – во времена религиозной борьбы – Marie Durandгравировала, обращаясь к другим узникам протестантам, как она была: resister»[5]. Мария Дюран (Marie Durand, 1711-1776) – знаменитая, главным образом в религиозной среде, протестантка c юго-востока Франции. Она подвергалась преследованиям на религиозной почве. Годы с 1730 по 1768 она провела в заключении, но потом была освобождена. Постепенно с конца ХIХ в., и особенно после Второй мировой войны, имя Марии Дюран становится символом несломленной воли и мирного сопротивления. В ее честь названы лицей, протестантские приходы и т.д. Мария скорее всего была яркой и сильной личностью. Несмотря на возраст – а она была самой юной из нескольких десятков заключенных женщин – Дюран в тюремной среде стала лидером. Так, она беседовала с другими узницами; отговаривала их от отречения от веры и, таким образом, возможного освобождения; написала не менее 50 писем с просьбой о помощи. По мнению исследователя, Мария стала «душой сопротивления» и ей приписывают знаменитую выцарапанную надпись «Сопротивляйтесь!» без каких-либо доказательств[6]. При этом подлинная биография Дюран неизвестна. Ее детализированное жизнеописание было составлено только в 1884 г. Даниэлем Бенуа и издано в «Бюллетене общества истории французского протестантизма»[7]. Тем не менее, приписываемый узнице-протестантке призыв знала другая протестантка, Ивонн Оддон. Она и сообщила его своим коллегам – Вильде и Левицкому[8]. Так слова из XVIII века пстали актуальны в веке ХХ. [1] Вейон Д. От Санкт-Петербурга до Мон-Валерьен // Вильде Б. Дневник и письма из тюрьмы. 1941-1942. М.: «Русский путь», 2005. С. 7-10. [2] Сосинский Б. Вильде – Левицкий (Дело «Музея Человека») // Вестник русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции. 1947. № 2. С. 7. [3] Ковалев М.В. Участие русской эмиграции во Франции в борьбе с фашизмом // Военно-исторические исследования в Поволжье: Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 2006. С. 311. [4] Приложение // Вильде Б. Дневник и письма из тюрьмы. 1941-1942/ Пер. с фр. М.А. Иорданской. М.: Русский путь, 2005. С. 156. [5] Архив ДРЗ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 64. Л. 2, 2об. С. Левицкий – Г. Нечаеву, 23.02.1981. Орфография оригинала сохранена. [6] Krumenacker Y. Marie Durand, une héroïne protestante? // Clio. Femmes, Genre, Histoire. 2009. № 30. P. 81. [7] Ibid. P. 83-85. [8] Blanc J. Au commencement de la résistance: du côté du musée de l'homme, 1940-1941. Le Grand livre du mois, 2010. P. 181. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.