Результаты поиска

Цензура Случай № 1 Несколько лет назад, в 2018-м, я подготовил небольшой материал для журнала «Родина». В нем было письмо офицера лейб-гвардии Казачьего полка Н.П. Воронина своему однополчанину в США. В письме ничего необычного – Воронин описывает жизнь гвардейских казаков на чужбине в 1920-е годы. Естественно, что при подготовке публикации надо указать сведения об авторе и адресате письма. Во время Второй мировой войны полковник Воронин в 1940-е годы присоединился к казачьим войскам вермахта. В 1945 г. был выдан англичанами советским союзникам. Вывезен в СССР, осужден и, видимо, сгинул в лагерях. Служба у немцев была мною указана, но одним из редакторов эта информация была вырезана. На мой вопрос «Почему?» доктор исторических наук ответил: «Да, фразу про Казачий Стан сократили, поскольку непосредственно к теме статьи это не относится и может вызвать ненужные возражения по материалу в целом. Надеюсь, на понимание». Возможно, мне следовало быть настойчивее… но выходу публикации, пусть и урезанной, я был рад. Случай № 2 Летом 2022-го я написал рецензию на издание мемуаров Горлиса-Горского «Холодный Яр» о Гражданской войне в одном из регионов бывшей Российской империи – Украине. Куда направить разбор этого, безусловно, интересного издания? Решил в «Славяноведение». Показалось, что редакцию все устроило. По крайней мере мы дошли до этапа «автору на подпись»; один из внутренних рецензентов написал мне в фейсбуке, что ему все понравилось. Однако перед самым Новым 2023-м годом член редколлегии (со мною ранее переписывался другой человек) прислал письмо с отказом в публикации. Он писал, что главный редактор против, ей «не понравилась Ваша рецензия на книгу Горлис-Горского, она сочла ее недостаточно глубокой и академичной». Любопытно, что главный редактор – специалистка по фольклору и лингвистике Балкан – не поверила благожелательному отзыву внутреннего рецензента журнала, историку и специалисту по Гражданской войне.  Хорошо, что в другом журнале рецензию охотно приняли. Вовк А.Ю. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Черняева Д.А. Рец: Журкова Д. «Песни ни о чем? Российская поп-музыка на рубеже эпох: 1980-1990-е». Новое литературное обозрение, 2023. 304 с. Аннотация: Рецензируемая книга Дарьи Журковой «Песни ни о чем? Российская поп-музыка на рубеже веков: 1980–1990-е» вышла в издательстве «Новое литературное обозрение» в 2023 году. Руководствуясь культурологическим подходом, автор рассматривает историю советской и российской популярной музыки 1960-2000-х годов и пытается ответить на вопрос, почему те или иные песни и клипы, не несущие, на первый взгляд, вменяемых смыслов, становятся популярными. В рецензии обращается внимание на оригинальный подход автора к исследуемому материалу, освещение ранее не изученных сюжетов и тем. Критике подвергается некоторая ограниченность и субъективность материала, выбранного в качестве иллюстрации тех или иных тем, сюжетов, тенденций. Ключевые слова: популярная музыка, советская эстрада, российская эстрада, телевидение. Автор: Черняева Дина Андреевна, выпускница юридического факультета МГТУ им.Баумана (Москва). E-mail: dinachernyaeva@gmail.com Chernyaeva D.A. Rev: Jurkova D. Pesni ni o chem: rossiyaskaya pop-muzika na rubeze vekov: 1980-1990. Moskva, *Novoe literaturnoe obozrenie, 2023. 303 s. Abstract: In the book “Songs about nothing? Russian pop music at the turn of the century: 1980–1990s”, based on a cultural approach, examines the history of Soviet and Russian popular music of the 1960s-2000s and tries to answer the question why certain songs and videos which seem to have no meaning become popular. The review draws attention to the author's original approach to the material under study, coverage of previously unstudied subjects and topics. The limitations and subjectivity of the material chosen by the author to analyze the started themes and trends. Key words: popular music, soviet stage, Russian stage, television. Corresponding author: Chernyaeva Dina, Email: dinachernyarva@gmail.com В книге с нарочито несерьезным названием, отсылающим к песне фрик-барда Василия Уриевского («Песня ни о чем», 2014), культуролог Дарья Журкова пытается – через примеры отдельных песен – проследить парадигму развития отечественной поп-музыки. Прежде всего – те проблемы времени и общества, которые тот или иной шлягер (часто против собственной воли) обнаруживал с помощью преимущественно лапидарных художественных средств. «В российском обществе до сих пор распространено мнение, что современная поп-музыка, особенно отечественная, не несет в себе каких-то вменяемых смыслов и тем более эстетической ценности. Согласно такой точке зрения, номинальная культурная ценность поп-музыки ограничивается необходимостью эмоциональной окраски обыденных действий… Несмотря на то, что в научном сообществе, особенно зарубежном, такая концепция давно считается устаревшей, в «коллективном бессознательном» она по-прежнему очень сильна» (С. 8–9). Во введении автор справедливо отмечает, что сложность такого, казалось бы, простого жанра как поп-песня, во многом обуславливается тем, что она создается и воспринимается в комплексе. «Сегодня неотъемлемым атрибутом поп-песни, помимо слов и музыки, которые сами по себе научились вступать в очень непростые, контрапунктические отношения, является клип. Анализировать эти компоненты – музыку, слова, визуальный ряд – по отдельности далеко не так продуктивно, как в их целостности. Существенные, а иногда и самые важные смыслы возникают именно на пересечении всех элементов, а «выпадение» какого-либо элемента может полностью поменять весь замысел и, соответственно, значение композиции… Помимо нелинейной взаимосвязи художественных компонентов, поп-песня неотделима от контекста своего бытования, прежде всего в его социально-историческом и медийном измерениях» (С. 10). Важность социально-исторического контекста прослеживается посредством обращения к наследию советской песенной эстрады 1960–1980-х годов. В центре внимания исследователя оказываются четыре масштабных телевизионных проекта («Голубой огонек», «Бенефисы» Евгения Гинзбурга, «Кабачок 13 стульев» и «Утренняя почта»), во многом определившие лицо современной отечественной шоу-индустрии. В качестве примеров подобного влияния автор называет телепроект «Старые песни о главном», телешоу «Один в один» и «Точь-в-точь», телепрограммы и телесериалы, посвященные звездам советской эстрады, а также soviet wave как направление отечественного инди-попа. Не менее значимым оказывается и эстетический аспект функционирования поп-музыки в медийной среде. Так, в книге есть масса примеров детального анализа видеоряда, сопровождающего звучание песни: музыкальные программы советского и российского телевидения, отдельные фильмы как массового, так и авторского кинематографа, и, конечно же, видеоклипы. Исследование состоит из трех частей, каждая из которых охватывает определенный исторический период. Первая часть («Предыстория») обращается к методологическому и медийному наследию советской песенной эстрады.  После краткого обзора зарубежных и отечественных подходов к изучению популярной музыки, автор переходит к подробному разбору визуальных образов эстрадной музыки на советском телевидении. В первые два десятилетия своего существования телевидение «только нащупывало специфику своего языка» (С. 45), а формы подачи музыкальных произведений осваивались на материале классической музыки (первыми музыкальными передачами на отечественном телевидении были выступления оперных певцов и академических музыкантов, а также фрагменты оперных и балетных спектаклей). «Качество изображения и звука первых трансляций заведомо не могло соответствовать даже минимальным критериям эстетического восприятия» (С. 41), однако успех этих передач был колоссальным вне зависимости от зрительских предпочтений. И лишь в начале 1960-х годов родилась форма музыкально-развлекательной передачи, приспособленной именно под законы телевидения, – «Голубой огонек». Авторам программы удалось уловить совершенно не относящуюся к телевидению, абсолютно «бытовую», но очень важную примету своего времени – появление и стремительное разрастание молодежных кафе. Идея воссоздания в студии неформального, дружеского общения («телевизионное кафе») была весьма провокационна относительно официальной идеологии, но отражала происходивший в тот момент поворот к ценностям частной жизни. На макроуровне эта тенденция овеществлялась в хрущевской жилищной политике, когда многие семьи получили отдельные, пусть и малогабаритные, квартиры. «Посиделки в кафе утверждали новую эстетику досуга с элементами «сладкой жизни», когда человек может свободно распоряжаться своим временем и получать удовольствие от обслуживания, неторопливой трапезы, дружеской беседы» (С. 46). Благодаря мизансцене, когда поющий исполнитель прогуливался между столиками и обращался к сидящим за ними людьми, возникала иллюзия отсутствия какой-либо дистанции между артистом и публикой, в том числе и телевизионной. Как выяснится впоследствии, во многом именно это ощущение неформального человеческого общения и обеспечивало подлинный успех «Голубого огонька» в первое десятилетие его существования. (Автор, однако, оставляет за скобками тот факт, что государственное телевещание фактически лишало советского зрителя  какой-либо альтернативы, и поэтому говорить об успехе и популярности той или иной телепередачи можно лишь с некоторой долей условности). К началу 1980-х годов «Голубой огонек», превратившийся в самую большую, сложную по организации и постановке развлекательную программу, но утративший непосредственность и искренность общения собравшихся в телевизионном кафе людей, «не избежал печальной участи и постепенно “забронзовел” вместе со всем телевидением. Так, в новогоднем выпуске “Голубого огонька” 1981 года, «и артисты, и публика одеты… в экстравагантные, театрально-броские костюмы, за которыми уже не видно самих людей, но отчетливо явлены карнавальные маски. После каждого номера артиста, выступающего на сцене-подиуме, окружает толпа восторженно аплодирующих “посетителей” телекафе» (С. 49). Отмечает автор и произошедшую смену музыкального материала: в программе вновь были представлены оперные арии, романсы, балетные па-де-де и даже фрагменты скрипичных концертов. «Однако эта метаморфоза в музыкальной политике свидетельствует отнюдь не о возросшей любви советских граждан к классическому искусству. Скорее, это еще один признак того, что передача окончательно перестала отвечать истинным запросам и умонастроениям общества, улавливать дух времени и была вынуждена прикрываться дежурно-парадным, нравственно безупречным репертуаром. Репутация самой академической музыки, безусловно, страдала от такого использования, так как начинала ассоциироваться с тотальным официозом» (С. 49–50). Популярная музыка середины 1980-х – начала 1990-х годов, о которой пойдет речь во второй части книги («Предперестроечное время и перестройка: несоветская советская эстрада»), крайне неоднородна и не поддается универсальной интерпретации. Поэтому автор выбирает «сериальную» структуру повествования: анализируются отдельные темы и сюжеты популярных песен и видеоклипов, разбираются образы стремительно набирающих популярность молодых исполнителей. На рубеже 1980–1990-х годов происходит «разгерметизация» музыкальной эстрады. Место профессиональных композиторов и поэтов-песенников постепенно занимают авторы-дилетанты, главное преимущество которых состояло в том, что они интуитивно улавливали дух времени и старались выразить его доступными им (как правило, достаточно примитивными) музыкально-художественными средствами. На смену статным, эмоционально зрелым певицам с ярко выраженной женственностью, широким вокальным диапазоном и профессиональной выучкой (Валентина Толкунова, Анна Герман) приходят «угловатые» исполнительницы - девочки, с неокрепшими, подростково-детскими голосами (группы «Мираж» и «Комбинация»). Набирают популярность исполнители (Алексей Глызин, Юрий Шатунов, Евгений Белоусов), внешность привлекательность которых становится их ведущим, а зачастую и единственным достоинством; происходит «феминизация» мужских образов: внешность  и манера поведения некоторых исполнителей делает их неотличимыми от женщин. Автор видит в этом негласный бунт против советской системы, усталость общества от безусловно правильного и должного и одновременно готовность к кардинальным переменам. Своеобразным отголоском обозначенной автором тенденции смещения гендерных роль становится культ малолетства. Несмотря на все меры, предпринимаемые цензурой, огромной популярностью начинают пользоваться подростковые группы. Лишь некоторые из них («Электроклуб», «Форум») были допущены к появлению на официальном телевидении. Но гораздо большую известность получила группа, для советских медиа как бы не существовавшая, а именно – «Ласковый май». Новоявленные подростковые группы подрывали одну из базовых концепций советской идеологии – концепцию счастливого и беззаботного детства: вместе с наивностью чувств в их песнях сквозила отнюдь не детская разочарованность и совсем не свойственная такому возрасту усталость от жизни. Достаточно интересной выглядит попытка проанализировать кардинальное смещение  тематических и смысловых акцентов в эстрадной музыке 1980-х годов на примере «любовной» темы. В одних случаях любовь заполняет собой весь мир лирических героев («Ты меня любишь» Александра Серова, «Айсберг» Аллы Пугачевой), максимально наращивает эмоциональный пафос и предстает как событие, подчиняющее себе весь ход человеческой жизни. Подобная «зависимость от любви» нашла столь острый отклик у широкой аудитории во многом благодаря тому, что помогала выстроить альтернативную реальность: катастрофический разрыв между духовными устремлениями и неприглядностью окружающей обстановки создавал потребность в иллюзорном, наполненном любовными страстями мире. Другая тенденция, напротив, была связана с предельным «обытовлением» любовных переживаний. Из сферы личных отношений начинает постепенно выхолащиваться какой-либо романтический трепет, тексты песен наполняются всевозможными, зачастую неприглядными подробностями быта (самый яркий пример – песня «Два кусочека колбаски» группы «Комбинация»). Постепенно оформляется новое направление, которое можно назвать  «кухонной романтикой» (безусловно, испытавшее сильное влияние блатной песни, о чем и упоминает автор). Через бытовую неустроенность любовных отношений проводятся прямые параллели с неустроенностью самого (поздне)советского общества (клип на песню «Ты уйдешь» группы «Комиссар»). Еще одна тенденция апробирует ментально не свойственное отечественной культуре измерение любви как потребления. Это уже не любовь-обожание на расстоянии, а открытое заявление о своих правах на обладание партнером, в том числе и в физическом смысле (хит «Девчонка-девчоночка» в исполнении Евгения Белоусова). Следует заметить, что автор практически не затрагивает пласт рок-культуры того времени. Хотя именно в этот период рок начинает выходить из подполья (рок-исполнители становятся гостями программы «Музыкальный ринг», их видеоклипы транслируются в программе «Взгляд»), невероятными темпами расширяет свою аудиторию и фатальным образом влияет на умонастроения людей. Отмечая, что в песнях все чаще звучат прежде не поощряемые, а зачастую вообще запретные темы, автор, тем не менее, обходит стороной популярных исполнителей, чье творчество открыто бросало вызов существующей идеологии. В конце 1980-х годов в медийное пространство попадает все больше песен антикоммунистической направленности, авторы которых обращаются к религиозной и исторической тематике, с непременной романтизацией дореволюционного прошлого и героев Белого движения (песня «Россия», написанная Игорем Тальковым, и прозвучавшая в программе «До и после полуночи» в 1989-м году). Новый этап развития отечественной поп-музыки – девяностые годы – осмысляется автором в третьей части исследования. Благодаря круглосуточному телевещанию и широкому распространению технических средств прослушивания (портативные плееры, автомагнитолы, видеомагнитофоны и т.д) музыка заполняет все большее пространство в жизни людей, целенаправленное прослушивание уступает место фоновому, а выражение «звучит из каждого утюга» становится синонимом популярности песни. При этом прямолинейное отражение крайне непростой и напряженной «повестки дня» в популярной музыке 90-х встречается крайне редко. Основной массив хитов тех лет пытался увести слушателя как можно дальше от социально-политической проблематики, полностью замыкаясь на сфере межличностных отношений. Однако это не значит, что поп-музыка 90-х не отражала свое время. На примере многочисленных песен автор достаточно убедительно доказывает, что «лихолетье» 90-х отразилось в музыке не посредством фиксации конкретных примет времени, а в определенном состоянии песенной природы и настроении лирических героев. Непогода, крайне неуютное состояние окружающей среды (в большинстве песен 90-х «идет дождь, дует ветер, падает снег») вторит столь же плачевному душевному состоянию лирических героев, находящихся в процессе расставания и страдающих от одиночества (например, «Гости из будущего» - «Зима в сердце», «Только дождь»; Анжелика Варум – «Ля-ля-фа», «Художник, что рисует дождь»; Марина Хлебникова – «Дожди») . И это не случайное совпадение художественного приема, а отражение неопределенности и фиксация бессознательного страха обыкновенного человека перед отсутствием ясных жизненных перспектив. «Другим лейтмотивом отечественной поп-музыки 90-х становится тяга к перемене мест. Лирические герои то и дело отправляются в странствие или хотят перенестись в некое заповедное пространство («Город, которого нет» Игоря Корнелюка, «Ты где-то там» Валерии). В отличие от обычного путешествия их пункт назначения предельно размыт, не определен и, по сути, не столь уж важен» (С.172). «Путешествие в никуда», а также изобилие фантазийных и заведомо недостижимых пространств, Дарья Журкова связывает не только с бегством от действительности, но и с проявлением духа свободы, стремлением противостоять прагматичности, утилитарности, «плановости» советской эпохи. Подробно разбирая популярные сценические образы тех лет, автор отмечает любопытную закономерность: если в сольном исполнительстве гораздо большее разнообразие наблюдалось в женских образах (образ опытной, зрелой, «порочной» женщины использовали Ирина Аллегрова, Любовь Успенская, Маша Распутина; другой образ – утонченной, хрупкой женственности – воплощали Наталья Ветлицкая, Анжелика Варум, Алена Свиридова, Валерия; в образе девочки-подростка, «вечной старшеклассницы» продвигались имена Наташи Королевой, Алсу, Натали), нежели в мужских, то в многочисленных поп-группах дела обстояли наоборот. Женские составы работали примерно с одинаковым набором запросов, главный из которых заключался в сексуальной привлекательности  и формальном разнообразии внешних данных участниц группы. В мужских же коллективах разнообразие типажей было значительно больше. Это и бойз-бенды, использующие в качестве стратегии продвижения образ парня-сорвиголовы (»Мальчишник», «Отпетые мошенники», «Дискотека Авария»), и  «пай-мальчики» («На-на», «Руки вверх!», «Иванушки International»), целевой аудиторией которых были преимущественно девочки-подростки, и коллективы, воплощающие идею мужского братства (самый яркий пример – группа «Любэ») и рассчитанные на более взрослую и зрелую аудиторию. Отдельную главу автор посвящает разбору известных видеоклипов, уделяя особое внимание визуальной составляющей. Достаточно интересным представляется анализ музыкального телепроекта «Старые песни о главном», запустившего мощный медийный тренд на реактуализацию советской эпохи. Первые три выпуска «Песен» не только представили весьма причудливую ретроспективу популярной культуры предыдущей эпохи (музыки, кино, телевидения, быта), но и «диагностировали» социокультурную парадигму 90-х годов. С распадом Советского Союза у людей появился неограниченный доступ к зарубежной музыке; набиравшая обороты практика домашних видеопросмотров сосредоточилась  на голливудских кинофильмах разных лет. Телевидение начала и середины 1990-х  было нацелено на адаптацию западных форматов вещания. Артисты новой эпохи  конструировали свой облик «от противного», в противовес законам советской эстрады. Произошло предельное упрощение всех музыкально-выразительных средств (мелодических конструкций, гармонического разнообразия и т.д), недостаток которых отчасти компенсировался визуальными спецэффектами и экстравагантными образами. Однако в какой-то момент стала проявлять пресыщенность аудитории  «буйством новых форм», и популярная культура нового образца стала испытывать острый кризис идей. Именно эти причины, как считает автор, и побудили продюсеров телепроекта Константина Эрнста и Леонида Парфенова обратиться к наследию советской эстрады. (В интервью газете «Известия» 21 июля 2004 года Константин Эрнст сказал, что «мы не могли сделать новогоднее шоу, в репертуаре артистов не было достаточного количества хитов для наполнения трехчасовой программы. И тогда мы прильнули к библиотеке века», С. 226). Тем не менее, массовая популярность и актуальность телепроекта оказалась отнюдь не случайной. Автор выделяет три фактора, сыгравших ключевую роль в успехе «Старых песен о главном». Первый фактор – социальный: телепроект предложил зрителю очередной способ дистанцироваться от «лихих» реалий посредством символического путешествия в идеализированное прошлое. Второй – музыкальный. Большинство популярных песен 90-х годов делалось по лекалам западных хитов, тематика песен и внешний вид артистов копировали тренды мировой музыкальной индустрии. На этом фоне обращение к киношлягерам 1930–-1950-х годов, в которых профессиональные советские композиторы сознательно культивировали интонации народной музыки, сработало на подсознательном уровне. Третий фактор, способствовавший успеху, телепроекта, - драматургический. Продюсерам удалось объединить вереницу эстрадных шлягеров незамысловатым сюжетом, который, даже не будучи полноценным мюзиклом, создавал единую, крайне притягательную картину мира. В последней главе («Девяностые возвращаются») автор обращается к интерпретации  музыкального и визуального наследия той эпохи современными российскими и украинскими исполнителями. Несмотря на то, что в момент своего появления поп-хиты конца 1980-середины 1990-х годов воспринимались аудиторией как откровенная деградация эстрадной музыки, со временем выяснилось, что у этих композиций было достаточно оригинальное звучание, которое, начиная с 2010-х годов, и стараются воспроизвести многие исполнители. Еще один тренд - ностальгия по визуально-вещевым образам тех лет: практически в каждом клипе а-ля 90-е в намеренно утрированном виде появляются броские, экстравагантные наряды, прически и макияж, «тем самым как бы мифологизируя степень пришедшей в страну свободы» (С. 286). «Реанимируются» популярные сюжеты и образы эпохи  (клипы на песни «Предприниматель» Иды Галич и «Королева ночи» Оли Поляковой). Массовое обращение современных артистов к эпохе «лихого десятилетия» (как, впрочем, и любое обращение популярной культуры к прошлому) характеризует, прежде всего, современность. Происходит переосмысление ушедшей эпохи и своеобразное «залечивание» ментальных ран, нанесенных этим временем. В качестве примера автор подробно останавливается на актуализации образа полукриминального пацана (клип на песню «Между нами тает лед» группы «Грибы»), который в свое время не получил должного претворения в поп-музыке. «Переставая быть маргиналом, он вытягивает за собой на поверхность колоссальное множество реальных людей, по-прежнему живущих в России в статусе молчаливого большинства» (С. 300). (При этом «гламуризация» криминала в песнях и клипах популярных рэп-исполнителей второй половины 2000-х-середины 2010-х, «дословно» копировавших американскую рэп-культуру, автором не рассматривается). Другие образы из условных девяностых – «нового русского» и «девицы с расхристанными чувствами» - во многом оказываются мифологизированными и становятся крайне удобным материалом для пародии. Еще одна причина обращения к эстрадному наследию ушедшей эпохи – поиск настоящей искренности: примеряя маски типажей из прошлого, можно показать свои истинные чувства и не бояться быть осмеянным. Исследование Дарьи Журковой, выходящее далеко за рамки обозначенного в названии периода и затрагивающее множество тем и сюжетов, тем не менее не претендует на фундаментальность. В частности, автор практически не затрагивает некоторые пласты музыкальной культуры (рок, рэп, блатная песня). Следует отметить и некоторую ограниченность и субъективность (впрочем, неизбежную) материала, выбранного в качестве иллюстрации тех или иных тенденций, особенно в главе, посвященной популярной музыке 90-х. Главным же достоинством работы можно назвать подход автора к исследуемой теме: иронизируя над  утвердившимся в интеллектуальной среде пренебрежительным отношением к современной эстраде, Дарья Журкова показывает, как развлекательная культура (и, в частности, музыка) становится барометром социальных и политических настроений эпохи, осмысляет прошлое и настоящее. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Dimitris Stamatopoulos: “The Revolution as an attempt to make Greece a part of European culture” Dimitris Stamatopoulos (Δημήτρης Σταματόπουλος) is Professor in Balkan and Late Ottoman History at the University of Macedonia, Thessaloniki. Member of the Institutes for Advanced Studies at Princeton (2010-11) and at the University of Freiburg (2017-18), visiting professor in the École des hautes études en sciences sociales (Paris), Princeton University and the Institute of European History of the University of Mainz. Stamatopoulos is the author of many books and articles on the history of the Orthodox Christian populations in the Ottoman Empire, among them: Dimitris Stamatopoulos, Imagined Empires: tracing imperial nationalism in Eastern and Southeastern Europe (18th-20th c.), Budapest – New York: Central European University Press 2021 Dimitris Stamatopoulos, Byzantium after the Nation: The Problem of Continuity in Balkan Historiographies, Budapest: Central European University Press 2021 Dimitris Stamatopoulos (ed.), European Revolutions and the Ottoman Balkans, Nationalism, Violence and Empire in the Long Nineteenth Century, London: I.B. Tauris 2019 Δημήτρης Α. Σταματόπουλος (επιμ.), Πόλεμος και Επανάσταση στα Οθωμανικά Βαλκάνια (18ος-20ός αι.), Θεσσαλονίκη: Επίκεντρο 2019 Dimitris Stamatopoulos (ed.), Balkan Nationalism(s) and the Ottoman Empire, vol. I–III, Istanbul: Isis Press 2015 Interviewed by Anna Alexandrova What is the key reference point for the Greek national identity? Is it in Antiquity? Is there a connection in the Greek public consciousness to Ancient Greece, and, if yes – what is it? How does it show itself? Do the contemporary Greek intellectuals feel that their country is, despite currently not being a major political player, has a special place in the European culture as the birthplace of the Western civilization? How pronounced are the traces of the culture of Antiquity in contemporary culture, given that it developed inevitably against a backdrop of Antiquity? Undoubtedly, the contemporary Greek national identity is based on a privileged relationship with the Greek antiquity. This privileged relationship is, of course, based in turn on linguistic continuity with Ancient Greece (although there have often been regressions as to whether the colloquial language is a “natural continuation” or a “decline” of the ancient language) and, above all, on the especially important role played by the reference to the Greek antiquity in what we call “western modernity”: both during the Renaissance and Humanism, and during the age of the Wars of Religion the followers of Luther well-versed in Greek culture, such as Ph. Melanchthon, or the most important representatives of the European Enlightenment tended to appeal often to the experience of the Athenian democracy as a cultural phenomenon, and its influence decisively determined the transition from the authoritarian states to contemporary bourgeois democracies of the West. The Greek antiquity was consolidated in the European mind long before the foundation of the new Greek state in the 19th century. However, this comparison with the ancientscaused not only a surge in “philhellenic” attitudes, but also negative comparisons between the ancients and the contemporaries: in fact, the contemporary Greek consciousness is a constant regression to this dichotomy of acceptance / rejection by the West, and responds accordingly to either pro-Western or anti-Western terms. One of the most influential figures of Ancient Greek history was Alexander the Great. It would be nearly impossible while talking about memory to avoid mentioning the recent crisis concerning the naming of Northern Macedonia. In particular, Greece objected to Macedonian demands for renaming due to the fact that it may have led to historical falsification. On the same grounds – and under direct influence of Greek authorities – the monument in Macedonia Square in Scopje is called “Warrior on a Horse”, even though it is obviously implied to be Alexander. To what extent was the controversy a purely political one and how much of it was a social conflict in Greece? How traumatic was the Prespa agreement[1] for the Greek public? Paradoxical as it may sound, the answer to this question is directly related to the first one. Indeed, many representatives of the Modern Greek Enlightenment had a rejectionist attitude towards the possibility of accepting the Macedonians as a part of the Modern Greek nation history. But these Greek Enlightenment thinkers simply repeated the arguments of the “democratic” Demosthenes, who called Philip a “barbarian”, not because he did not consider him a Greek but because Philip was a monarch (just like the Persian king). They expressed their anti-monarchy and anti-despotical sentiments rather than formulated a theory of who the Macedonians really were. This “weakness” of Greek historiography was corrected by Constantine Paparrigopoulos in the 19th century, claiming that the Battle of Chaeronea[2] inaugurated the era of Macedonian Hellenism, so the Macedonians were of course Greeks. However, the multi-ethnic nature of Macedonia at that time allowed similar Macedonian discourses from both the Bulgarian and Serbian national movements. In fact, the Slavophones of Macedonia and Thrace became the object of conflicting claims of both Bulgarians and Serbs, and the latter coined the term Macedonian Slavs (Slaves de Madecoine) to detach this population from the influence of the Bulgarians who “claimed” them due to linguistic proximity. The issue of locality, however, quickly became associated with the myth of autochthony. Just as the Bulgarians had invented (in one of their numerous national mythologies) an origin from the ancient Thracians, in a similar way the Slavo-Macedonians (e.g, in the case of Georgi Pulevski) constructed a mythical origin from Alexander the Great although it was very clear to everyone as early as the 19th century that the Slavs came to the Balkans 1000 years after Alexander the Great. The Greeks came into contact with this national mythology only after 1990 and it was very difficult for them to manage it for two reasons: firstly because the average person of the “global village” would see as logical that the ancient Macedonians were something different from the South Greeks after they fought with each other. Of course, the historians of antiquity remind us that the same was true for other city-states or even that the language of the Macedonian elite was a variation of the Doric dialect, but you can’t teach this lesson in the ordinary world, especially if it is occupied by the widespread Western fantasy that identifies Ancient Greece with Ancient Athens and therefore with the democratic regime. And secondly: in addition to being a matter of transnational relations, the Macedonian question was also an internal problem of the three states we mentioned, Greece, Serbia and Bulgaria, which divided Macedonia in 1913[3]. The Slavophones of these countries were tossing and turning between a pure national (Bulgarian or Serbian) and a new hybrid (Macedonian) identity. Their ethnogenesis was in progress. However, it was completed during the Second World War when Tito included the autonomous Macedonian Republic in the Yugoslav state. The Slavophones of Greek Macedonia faced a dilemma exacerbated by the experience of the Civil War unfolding in Greece at the time as to whether they should cross the border, what happened to thousands of them – many became political refugees in other countries of the Eastern Block, or even in Australia or Canada. However, the Greek state largely cleared its northern regions, solving this minority problem by indirect violence (the direct one was against the communist guerrillas), by not allowing them to return and claim property. Therefore, the Macedonian question was not just about the name of a neighboring country, but it was reminiscent of all this traumatic experience of the minority refugees that became more painful because it healed the deep wounds of the civil war, when a large part of these Slavo-Macedonians sided with the Greek Communists while another significant one was identified with the Bulgarian militia Ohrana. What is the place of the Byzantine Empire and its cultural and political legacy in contemporary Greek public consciousness? Is the Μεγάλη Ιδέα still “alive”? Do the Greeks consider Istanbul/Constantinople a Greek city? What was, in particular, the reaction to the decision by Erdogan to convert the Hagia Sofia into a mosque? Byzantium officially entered the great narrative of the Greek national continuity in the «History» by Constantine Paparrigopoulos (1860-74). Of course, in the 19th century there was a great debate about whether this Roman state (the Second Rome was a continuation of the First Rome) had been Hellenized. Most historians agreed on this as well as many foreign Byzantine scholars. However, we must say that for the common people Hagia Sophia has always been much more important than the ruins of the Parthenon. The Parthenon and the classical past began to be considered important when the Greeks began to learn and to be influenced by discussions about the Classicism in the West. On the contrary, the ordinary Greek who identified himself with the Orthodox Christian faith was convinced that the Hagia Sophia was his main reference symbol. It is very interesting that the revolutionary plans of the Greeks, of Rigas Velestinlis and the members of the Filiki Eteria, included the uprising in Constantinople itself. Something similar the Ottomans also feared from March 1821, because of which for about 6 months they slaughtered, expelled and exterminated the Greek population. Of course, all this changed in the 19th and mainly in the 20th century, when the Megali Idea ended with the Asia Minor Catastrophe in 1922[4]. Then we have a drastic shift of the Greek fantasy from the Hagia Sophia to the Parthenon. That is why we can say that surely Erdogan’s move provoked emotions of wide masses of the Greek population, however many of them would also see the status of the museum as a form of indirect slavery. What was the impact of the Ottoman rule on the Greek national identity? Is the inevitable mutual influence between the cultures put into question, are there any attempts to “silence” or ignore the experience of the Ottoman rule? There was a lot of discussions about what was “Ottoman” or “Byzantine”, “Balkan” or “Greek” in the era of Ottoman rule. Surely in all Balkan historiographies (and consequently in Greek one as well) the Ottoman domination is considered the main cause of the great economic and cultural backwardness of their peoples relative to the developments in the West. And that certainly reflected a negative Orientalist approach. But it will be replaced by a positive Orientalist approach as early as the 1990s, when Ottoman studies in Greece also flourished: the Ottoman Empire was an ideal example of multicultural coexistence. Today we know that neither is true: the Ottoman Empire was a multinational and not just a Turkish empire, but it did not cease to reproduce a basic distinction between its populations, Muslim and non-Muslim. The former were first-class citizens, while the latter were second-class ones. The Ottomans made several attempts to overcome this during a prolonged period of reforms, but without success. Although this discussion is limited to historiographical circles, wider population slowly begins to accept it as well. 2021 marks the 200-year anniversary of the Greek revolution. This event is often seen as the point of emergence of an independent Greek state – including in official state ideology. How often is it referenced today? During the financial crisis of 2010s, for example, an opinion was often expressed that the Memoranda developed by the “troika” of creditors infringe on the national sovereignty. Did such ideas influence the perception of the Revolution of 1821? There were many readings of the Greek Revolution since the 19th century. The approach that emphasizes the issue of national independence was introduced mainly by the Marxist theoretical tradition of the 20th century. Today, however, the liberal approach seems to prevail (and it is related to the fact of the acceptance of the memoranda) emphasizing the Revolution as an attempt to make Greece a part of European culture. In this way the discussion about the Revolution is in line with the discussion about the degree of independence that a state of the European Union can have. Russia has contributed somewhat to the cause of Greek independence, and throughout at least the XIX century the relations between the countries were generally friendly and quite close. Is Russia still seen by the public in general as a friendly country? I think yes, because of the shared religion, but mainly because of the constant wars that Russia waged with the Ottoman Empire, the positive role it had played in Greece’s independence movement. Of course, anti-Russian circles always emphasized the fact that Russia, both during the Orlov revolt (1770) and the Revolution of 1821, decisively refused to help Greeks in their struggle against the Ottomans: there was an argument that Russia wanted to use the Greek factor as a tool, but in its own interests. When, with the advent of Panslavism at the end of the 19th century, Greek nationalists saw Russia identifying with their great rivals, the Bulgarians, the relations certainly deteriorated and this left a great negative heritage that showed itself during the Cold War of the 20th century: of course according to the camp that a Greek belonged to, this heritage could be read either positively (communists) or negatively (liberals). Is Ioannis Kapodistrias seen as a Greek or a Russian? What about Olga Constantinovna of Russia? He is considered as a pro-Russian Greek. Olga – as a Russian philhellene. Speaking about political figures of the XIX-XX centuries, whose political legacy is most often referenced today? Are there any “icons” for the contemporary Greek political elites? Of course personalities such as Kolokotronis, Kapodistrias, Mavrokordatos from the time of the Revolution, Charilaos Trikoupis and Eleftherios Venizelos from the period of the state formation, Konstantinos Karamanlis and Andreas Papandreou in the 20th century. Is the fact that Greece was in the sphere of influence of other global powers for the most of the last two centuries a “pressure point” for the collective consciousness? There is a notable example here that touches on both the Antiquity and the XIX century history, and still remains important today – the problem of reclaiming the Parthenon sculptures from the British. In June 2020 the Greek Minister of Culture and Sports Lina Mendoni claimed: “Now is the right time for the British Museum to prove that it does not represent a 19th-century colonial museum organization, but adapts to international requirements and to the codes of ethics now concerning the return of stolen or smuggled cultural goods”. Is the XIX century history seen as the history of a state dependent on the Great Powers? And how does it impact the national consciousness, are there any lingering mistrust towards the key international players today? Not only in the 19th, but also in the 20th century: both the National Schism (1915-1917) and the Civil War (1944-1949) are considered as periods of direct intervention of the Great Powers, both of the West and Russia, in the internal political life of Greece. However, Greece never became a colony: it was a dependent , like the other Balkan states. But it never became a pure protectorate. What is the place of the Greco-Turkish War of 1919–1922 – Μικρασιατική καταστροφή – in contemporary Greek historic memory? Is it seen as an event on the same scale as the fall of Constantinople or WWII? The Asia Minor Catastrophe was certainly the end of the Megali Idea. On the other hand, as I suggested above, it is the most important moment of the formation of the modern Greek state. The state ceases to have as its main goal the expansion and therefore the military expenditures. It bases the development of its industry on the 1.2 million refugees coming from Asia Minor. It also uses a large number of refugees for ethnic homogenisation of Macedonia and Thrace. The Asia Minor Сatastrophe comes after the Treaty of Lausanne. And it is the most important moment in the history of the state. During the financial crisis, the Greek politicians have compared the current situation with the WWII period, numerous times. An image of a specific enemy emerged almost inevitably – Germany, which played a huge role in the development of the financial assistance program. How “durable” was this image, re-emergent in recent decades? Was the tension relieved after the “Memoranda Era” was over? Does the image of Turk as an enemy become less pronounced because of the re-emergence of the WWII-era trauma and associated images? The disasters of World War II were very much alive even in my generation that did not experience the war. Especially with Germany what could not be tolerated is how the country that lost the warcan determine your life. This changed over the years but I think the Greeks do not have a stable attitude towards it, perhaps because they understand the degree of economic dependence on Germany. What had more impact on the Greek public consciousness – WWII itself or the Civil War following it? Are those two conflicts merged in public memory, or are they seen separately? One is undoubtedly considered to be a continuation of the other. How do the Greeks today see the Black Colonels regime? Are the perceptions of older generations (who witnessed it first-hand) and the younger people similar? Is there any nostalgia in memories and evaluations? Did the collective perception of the junta change during the financial crisis? In Greece since the time of the civil war there has always been a large part of the population that identified itself with the far right ideas: sometimes it was hegemonic (1949-1974) and sometimes marginal (1974 – present). But it does not mean that the far right did not exist. Golden Dawn voters (and this has eluded many scholars) are often the children and grandchildren of the collaborationists. Coming back to the recent financial and economic crisis. Will the events of 2010s remain in national memory as a formative event? What is the dominant narrative and the general attitude towards the crisis today, several years after its end? This discussion is frozen: we see the deficit but we do not see the debt. The debt has bound three generations of Greeks but the Greek standard of living is still much higher than in many former Eastern Bloc countries. This contradiction is explained by the fact that there was a long period of “black wealth” that affected large social strata in Greece. However, if this prosperity makes us silent, another great crisis like the one of 2009-12 will most likely bring the big problem – the debt – back. Which “world” do the Greeks today feel more connected to – the European one, or the specific reality of the Balkans? Do they feel their Balkan identity, or are the European cultural landmarks more important to them? Do “Slavic” Balkans and Greece belong to different cultural spaces? How does this correlate with the shared experience of the Ottoman rule? Is the Orthodox Church still the uniting force for the Balkans today? I would say that a long time has passed since the Greeks were characterized as proud Balkanians. The European identity has certainly prevailed, although not always in a positive way. Can “Greek” be equated with “Orthodox”? The Church in Greece is not separated from the state. Is there any public discussion of this issue, or does a popular consensus exist? The position of the Church is not as powerful as it is believed to be, however the orthodox identity is strong precisely because it was used as a tool for the construction of the national identity. Of course we are talking about a national orthodoxy as it happens in most orthodox countries, including Russia. [1] The agreement between Greece and the former Yugoslav Republic of Makedonia, signed on June 12, 2018, ending the dispute about the naming of the current Republic of North Macedonia. [2] At the Battle of Chaeronea (338 BC), the Macedonian king Philip II defeated the united army of Greek city-states. [3] As a result of the First Balkan war. [4] Turkey, having signed the Treaty of Sevres in 1920, subsequently resisted the conditions imposed by victorious powers. Under the leadership of Kemal Ataturk it secured their revision at the Lausanne Conference. As a result, Greece lost its rights to any territory in Asia Minor.

Владимир В. Видеманн Консерватизм и постмодерн. О началах политических идеологий Аннотация: В работе рассматривается вопрос исторического происхождения основных факторов общественного производства и связанных с ними политических идеологий, начиная с консерватизма как наиболее архаичной. Особое внимание уделяется сравнению политических культур индустриального модерна и постиндустриального постмодерна. Дается подробная классификация современных факторов производства, их связь с отдельными социальными классами и соответствующей формой политической идеологии. Ключевые слова: консерватизм, лейборизм, социализм, либерализм, производственный фактор, рента, земля, недвижимость, недра, труд, предпринимательская способность, деньги, капитал, монархия, олигархия, диктатура, демократия, коммунизм, анархизм, левый, правый. Сведения об авторе: Видеманн Владимир Владимирович, филолог, философ, историк, русско-эстонский писатель остзейского происхождения. Место жительства: Лондон, Соединенное Королевство. Email: vw@bricservice.co.uk Vladimir V. Wiedemann: Conservatism and postmodernism. On the beginnings of political ideologies Abstract: This paper delves into the historical origins of the primary factors of social production and their associated political ideologies. It commences with an exploration of conservatism, the most archaic of these ideologies. The study then shifts its focus to a comparative analysis of political cultures between industrial modernity and post-industrial postmodernity. A meticulous classification of contemporary production factors is provided, elucidating their interplay with distinct social classes and the corresponding forms of political ideology. Keywords: The following keywords are central to this discourse: conservatism, labourism, socialism, liberalism, production factor, rent, land, real estate, subsoil, labour, entrepreneurial ability, money, capital, monarchy, oligarchy, dictatorship, democracy, communism, anarchism, left, right. This scholarly work promises to shed light on the intricate relationship between production factors and political ideologies, providing valuable insights for academics and researchers alike. О консерватизме можно говорить в двух смыслах: широком и узкоспециализированном. В широком, или популярном смысле с консерватизмом отождествляют некую установку на традиционное в противовес эволюционному, законсервированное — трансформирующемуся. Установка на эволюцию, в пику архаике, свойственна тому, что в широком смысле называется либерализмом (от латинского слова libertas — свобода, воля). Таким образом, консерватор и либерал представляются в общественном сознании некими противоположными психологическими типами: жестким флегматиком и ангажированным холериком. Первый говорит: «Тише едешь — дальше будешь». Второй уточняет: «От того места, куда едешь». Если же говорить о специализированном, или узко-научном значении терминов «консерватизм» и «либерализм», то здесь речь будет идти, прежде всего, о политических идеологиях, сформировавшихся в индустриальную эпоху Нового времени — период модерна, ознаменованный зарождением в широком общественном сознании критического дискурса как нового смыслообразующего фактора в истории мысли. Одним из проявлений этого фактора стала научная политология — попытка рационализации политического процесса и технологического усовершенствования инструментов властного влияния. Слово «политология» переводится с древнегреческого как «наука о политике», при том, что сама «политика» понималась греками как «искусство управления полисом» (античным городом-государством), «обществом» в широком смысле этого понятия. Античная политология выделяет семь принципиальных форм правления: монархию (единоличная власть сакральной персоны), тимократию (власть военной касты), олигархию (власть богатых граждан), демократию (власть гражданского общества), тиранию (единоличная диктатура профана), аристократию (власть «лучших» как социальной элиты) и политию (смешанная форма власти по формуле монархия + аристократия + демократия). Первые пять форм сформулировал Платон (1), две последние — Аристотель (2). Уже здесь мы видим прообразы будущих экономических классов: военная аристократия (консерваторы), олигархи (либеральная буржуазия), народ (трудящиеся социалисты). Монархия является наиболее древней формой правления, полномочия монарха восходят к семейной власти патриархального авторитета. Первоначально этот авторитет передавался в родовой традиции строго по биологическому старшинству («право крови»). Впоследствии, по мере укрупнения социальных коллективов — также посредством особых магических процедур, символически воспроизводивших отсутствующее биологическое звено. Монарх — это патриарх древнейшей суверенной общины, в известном смысле – ризомы (фр. rhizome – корневище) архаичного воинствующего патриархата. Монархический авторитет патриархов консервативных религиозных общин построен на этой же самой психологии. Со временем наиболее воинственные общинники выделились в особую касту военной аристократии (платоновская тимократия как «власть ярых [силовиков]»), которая перестала заниматься производительным трудом, сосредоточившись на защите своей территории от чужаков. Утвердив свое божественное происхождение от небесных предков, эта каста начинает выдвигать из собственной среды «магических монархов» на царствование над определенными территориями. Так появляются первые институциональные цари (в отличие от биологических патриархов). Одна из особенностей воинской касты — повышенная природная агрессивность, что не удивительно: люди, профессионально занимавшиеся физическим боем, проходили своеобразный профессиональный отбор. Но если для защиты от воинственных чужаков агрессивность может быть полезной, то при решении внутренних проблем общества она, в большинстве случаев, контрпродуктивна. Главное средство ненасильственного противостояния силовой агрессии — интеллект. Если агрессору невозможно противопоставить равную или бо́льшую энергию физической агрессии, его можно попытаться заговорить, повлиять на его мотивацию косвенно, через тайные каналы бессознательного, связанные со второсигнальной (символической и речевой) деятельностью. Именно эту функцию берет на себя жречество как каста, в которую стали организовываться наиболее умные — в смысле эволюционного антропогенеза — общинники. Естественно, эти жрецы проявляли смекалку не только в отношении агрессивных воинов, но и вполне миролюбивых, но менее умственно продвинутых соплеменников, объясняя последним, почему те должны отдавать часть своего труда не только военным, но и жреческим институциям. Древнейшие храмы в неолитических сообществах играли роль коллективных зернохранилищ, также возможно – загонов для скота. Таким образом, храм – это житница племени, народа. При этом зерно было одним из первых в истории средств расчета, прообразом денег. Сам же храм стал прообразом банка. Соответственно, из храмового жречества вышла каста счетоводов и писцов, сформировавших ранние олигархические структуры «умного» управления общественными ресурсами в интересах собственной касты. Олигархии, как власти имущественной элиты, античные философы противопоставляли власть неимущих — демократию. Позже под «демократией» стали понимать совокупную власть всех граждан как звеньев единой системы общественного производства. Политическая культура Древнего Рима дает наглядный пример сочетания различных исторических властей в едином конгломерате римской политии: царя (rex sacrorum как вождь древнейшей тимократии), великого понтифика (pontifex maximus — глава жреческой корпорации наследственных олигархов), консула (consul — лидер патрицианской аристократии), народного трибуна (tribunus plebis — лидер плебейских масс, народа). В период империи все эти власти были интегрированы в сложносоставной магистатуре императора, исторически происходящей из должности военного трибуна (отдаленный аналог древнего царя), но уже на новом витке институционального развития римского общества. Политология модерна. На протяжении тысячелетий человеческой истории придворные жрецы сочиняли трактаты о политическом управлении социальными системами, природе власти и технологии законотворчества. Однако до середины XVIII века политологии, как систематической научной дисциплины, не существовало. Ее зарождение связано с эпохой Просвещения, а также промышленной революцией, породившей новые условия общественного сознания и производства. При этом мы связываем происхождение политологии как науки с развитием не столько политической, сколько экономической мысли, позволившего самим политикам окончательно осознать тот факт, что политика — это концентрированно выраженная экономика, а всякая реальная политическая идеология априори содержит в себе экономическую программу структурного перераспределения общественного продукта. Вместе с ростом научного знания и тенденции к повышающему эффективность общественного производства разделению труда, все более востребованными становятся технологии структурного анализа механизмов взаимодействия субъектов публичной политики – носителей особой экономической воли, определяющей стратегические приоритеты социального развития. Объяснять, кому лично, какому кластеру или классу людей что выгодно и что нет — основная задача политиков (греч. демагогов — «предводителей народа») всех уровней и направлений. Первых «политологов» Нового времени можно увидеть в т. н. меркантилистах (итал. mercante — торговец, купец) — сторонниках сложившейся в XV—XVII вв. в Западной Европе (Англия, Франция, Голландия) системы взглядов о поддержке государством отечественных торговых монополий (собственников торгового капитала). В лице идеологии меркантилизма впервые заявило о своих политических претензиях зарождающееся сословие буржуазии, лишенное традиционных земельных титулов и в этом отношении классово антагонистичное владетельной аристократии феодальной эпохи. Развитие производства меркантилисты понимали как средство расширения, прежде всего, торговли. Ссудный процент рассматривается ими как зависимый от торговли, а ссудный капитал — от торгового. Меркантилисты категорически выступали против регулирования нормы ссудного процента законодательным путем, являясь, в некотором смысле, крестными отцами либертарианства (разновидность либерализма). Основные положения меркантилизма: — Необходимость поддержания активного торгового баланса государства (превышения экспорта над импортом); — Признание пользы привлечения в страну золота и других драгоценных металлов с целью повышения её благосостояния; — Деньги — стимул торговли, поскольку считается, что увеличение массы денег увеличивает объём товарной массы; — Приветствуется протекционизм, направленный на импорт сырья и полуфабрикатов и экспорт готовой продукции; — Ограничение на экспорт предметов роскоши, так как он ведет к утечке золота из государства. Первыми системными критиками меркантилистов выступили физиократы (фр. physiocrates, от греч. physis — природа и kratos — сила, власть, господство), мировоззрение которых сложилось во второй половине XVIII века во Франции. Выражая интересы, прежде всего, крупных землевладельцев (владетельной аристократии), физиократы ратовали за приоритет сельского хозяйства перед торговлей. Вместе с тем, если меркантилизм был, по преимуществу, еще не столько выраженной политэкономической теорией, сколько практической системой экономической политики, то физиократы впервые сделали попытку научного (рационального) подхода к осмыслению, как бы мы сказали сегодня, макроэкономических закономерностей. Согласно провозглашенным физиократами принципам, в хозяйственной жизни общества господствует некий естественный порядок, и наука якобы может и должна его открыть и сформулировать. Политическая идеология консерватизма восходит к учению французских физиократов о земле как главном факторе общественного производства, объявивших землевладельцев единственным производительным классом в истории. Землей их наделил якобы сам Бог, единолично распоряжающийся не только небесными, но и земными благами. Арендующий у помещика землю крестьянин рассматривался физиократами едва не как паразит, в лучшем случае — нахлебник, живущий по милости землевладельца как законного, божьей милостью, держателя основного кормящего ресурса всего общества. Такого рода логическая аберрация указывает на господство в сознании физиократов средневекового схоластического формализма, особо присущего представителям консервативной аристократии как «носителям традиций». Учение физиократов интересно, прежде всего, тем, что здесь впервые земля осмысляется как производственный фактор в контексте складывающейся капиталистической формации. Таким образом, физиократия представляет собой как бы первую политэкономическую доктрину Нового времени. Консерватизм, как идеология землевладельчества, имеет своих приверженцев, прежде всего, в двух специфических общественных подклассов: владетельной аристократии (носители земельных титулов) и свободного крестьянства (земледельческая община). В данном случае можно говорить о правом (аристократическом, центростремительном) и левом (общинном, центробежном) консерватизме. Оба эти подкласса могут чисто технически оспаривать друг у друга право на земельную ренту, но их роднит более глубокий, солидарный факторный антагонизм в отношении представителей других индустриальных классов — наемных работников и капиталистов. Главная цель истинно консервативной идеологии — это, упрощенно говоря, стремление закрепить монополию на землю за представителями консервативного (в экономическом смысле) класса и апология высокой земельной ренты. Историческим апофеозом правого консерватизма является абсолютистская монархия, где единственным и безусловным владельцем всего земельного ресурса считается действующий суверен. Кстати, в Великобритании до сих пор вся земля номинально принадлежит короне, и купить здесь недвижимость юридически нельзя. Формально ее можно только арендовать, максимум — на 99 лет (с правом продления). Высшей формой левого консерватизма можно считать свободную крестьянскую общину, в советской версии — колхоз. В строгом политологическом смысле, в этих двух вариантах мы видим консервативную монархию и консервативную демократию, между которыми выстраиваются промежуточные формы консервативного устройства, в той или иной степени учитывающие два других классических фактора общественного производства — наемный труд и производственный капитал, на которые впервые указал Адам Смит: «Весь годовой продукт земли и труда каждой страны или, что то же самое, вся цена этого годового продукта, естественно, распадается <...> на три части: ренту с земли, заработную плату труда и прибыль на капитал — и составляет доход трех различных классов народа: тех, кто живет на ренту, тех, кто живет на заработную плату, и тех, кто живет на прибыль с капитала. Это — три главных, основных и первоначальных класса в каждом цивилизованном обществе, из дохода которых извлекается в конечном счете доход всякого другого класса». Адам Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов (3) Вместе с консервативным фактором земли «динамичные» труд и капитал составили три основных производственных фактора в обществе индустриального капитализма. Соответствующим образом, это общество переформатировалось (на начальном этапе — посредством т. н. буржуазных революций) в гражданский альянс трех системообразующих классов собственников земли (землевладельцы), труда (ремесленники и наемные работники) и капитала (коммерсанты). В свою очередь, каждый из этих классов породил собственную классовую идеологию, отражающую монопольные претензии отдельных классов на один из основных производственных факторов в качестве собственной «кормовой базы». Таким образом, мы имеем три фундаментальных идеологических проекта модерна: консервативный (отражающий интересы землевладельцев как держателей земельной ренты), социалистический (он же [в англосаксонской традиции] лейбористский или трудовой, ориентированный на интересы держателей трудовой ренты – зарплаты) и либеральный (фокусируется на интересах представителей свободных, или либеральных профессий, включая рантье как держателей денежной ренты – процента с капитала). Отсюда — три основные формы политической идеологии, порожденных эпохой индустриализма: консерватизм, социализм и либерализм. Социализм и народничество. Карл Маркс (4), опираясь на «английскую политэкономию» Адама Смита, вывел альтернативную физиократам теорию уникального производительного класса истории, где место землевладельца занял труженик (наемный работник), положив тем самым начала научного социализма (парафраз лейборизма как идеологии труда). Подобно тому, как физиократы игнорировали труд и капитал в качестве реальных факторов производства, Маркс проигнорировал капитал и землю, считая держателей этих двух ресурсов паразитами-нахлебниками. Отсюда — призывы радикальных социалистов к уничтожению помещиков и капиталистов как общественных классов. Со временем социалисты разделились на три основных направления, которые Михаил Бакунин структурно соотнес с тремя источниками марксизма: французский утопический социализм породил анархизм, английская политэкономия — лейборизм, и немецкая классическая философия — социал-демократию. В целом, эта дефиниция представляется достаточно точной, поскольку объясняет как утопический характер анархизма, так и немарксистскую природу британского лейборизма. Показателен раскол Первого Интернационала по вопросу классовой природы крестьянства на социалистов и анархистов. Первые (социалисты) считали крестьянство консервативным классом, не разделяющим прогрессивной трудовой (социалистической) идеологии с ее тезисом о диктатуре пролетариата, и по-своему были правы, по крайней мере — в отношении владеющего земельной собственностью свободного крестьянства. Вторые же (т. е. анархисты) полагали крестьянство де-факто трудовым классом, не имеющим ничего общего с эксплуататорской земельной аристократией и сохраняющим свое консервативное мировоззрение лишь в силу культурной отсталости, преодолеть которую вызвались интеллигентные народники. В России, как стране консервативного хозяйственного уклада, социалистические идеи, с их пафосом труда, были подхвачены, прежде всего, близкими к анархизму народниками, делавшими ставку на психологию (как они ее себе представляли) крестьянской общины. Лишь к концу XIX столетия в стране возникли первые марксистские кружки. Российские марксисты — как и вообще социал-демократы того времени — были уверены в научности сделанного Марксом анализа общественных отношений, в том числе экономических, и рассчитывали, что массовое обезземеливание крестьянства и прогрессирующий рост рабочего класса позволит-таки, говоря словами Георгия Плеханова, российской истории смолоть ту самую муку, из которой может быть испечен пирог социализма — т. е. трудового общества. Идеология народничества является, по своей сути и несмотря на элементы социалистической риторики, разновидностью левого консерватизма, апеллирующего к архаичным ценностям свободной поземельной общины[1]. Не удивительно, что пост-народническая партия эсеров имела в России массовую поддержку крестьянства, не спешившего сводить свою историческую миссию как субъекта общественного производства до утилитарной роли питательного бульона пролетариата (в прямом и переносном смысле). Социальная революция в народническо-эсеровском понимании — это «черный передел» (земельной собственности) как условие раскрепощения производительных сил поземельной общины — основной ячейки крестьянского социализма. Фактически, здесь речь идет не о социалистической, а о консервативной революции, поскольку будущее общественное устройство тут «затачивается» не под пролетариат (как монополиста труда), а под свободного землевладельца (как монополиста земли). Этим консервативная революция отличается от консервативной контрреволюции, ориентированной на реставрацию земельного монополизма касты владетельной аристократии. Выдвинутая идеологами немецкого народничества, известного как «фелькиш»[2], доктрина консервативной революции исповедовалась многими национал-социалистами на раннем этапе существования движения. «Германский национал-социализм до своей окончательной победы был одной из форм народничества, противополагающий органический и коммюнотарный характер народной общественной жизни формальной организации государства, он стоял за Gemeinschaft [общину] против Gesellschaft [общества]. Но после своей окончательной победы национал-социализм стал одержим волей к государственному могуществу и элементы народнические в нем ослабли». Николай Бердяев. О рабстве и свободе человека (6) Особенность немецкого народничества состояла в том, что его идеологи не планировали «черного передела» (обобществления помещичьих и юнкерских хозяйств), предлагая решить земельный вопрос за счет физического расширения «жизненного пространства». Таким образом, каждый немец как бы мог превратиться из свободного общинника в свободного помещика. Аналогичный процесс уже имел место в период становления раннефеодального общества, когда свободные германские общинники становились на завоеванных территориях новыми владетельными аристократами. Коренное отличие практики русских народников от немецких состояло в том, что первые ходили в народ, а вторые — в салоны, первые выступали за демократическую конфедерацию свободных общин, вторые — за «органическую» империю новой аристократии. По сути, в случае немецкого варианта консервативной революции мы наблюдаем прикрытую лево-консервативными, популистскими лозунгами доктрину право-консервативной контрреволюции. Наиболее последовательно на лево-консервативных позициях стояли анархисты, имевшие большое влияние в сельской среде. Махновщина и крестьянские восстания «зеленых» были мотивированы, прежде всего, анархической лево-консервативной идеологией локальных повстанцев, усматривавших в сельсовете (или общинном сходе) ключевой политический субъект нового мира. Другой яркий пример лево-консервативного анархизма дают сельские коммуны революционной Андалузии, пошедшие на полное обобществление труда и даже отмену денег. Сегодня левый консерватизм продолжает свое существование в виде своеобразного нео-народничества, причем в Германии оно снова несет в себе сильный националистический элемент, вплоть до т. н. национал-анархизма. Одной из форм левого консерватизма являются сектантские движения против централизованной церкви как «духовного феодала» — т. е. крупного держателя земли и иной недвижимости с эксклюзивными (монопольными) правами. Борьба против церкви — это практически всегда (в экономическом смысле) борьба против церковного землевладения. «Они [духовенство] завели или деятельно поддерживали на тогдашнем земельном рынке настоящую игру «в крестьян и землю», благодаря которой населенные имения переходили из рук в руки чуть не с быстротой ценных бумаг на нынешней бирже. Обилие денег дало монастырям возможность выступать соперниками боярства на земельном рынке возвышением покупных цен успешно оспаривать самый насущный его интерес — землю с даровыми рабочими руками. Недаром дети боярские жаловались правительству, что «мимо монастырей вотчин никому ни у кого купить не мочно». В. О. Ключевский. История (7) Факторная политология. Современная политология часто смешивает понятия правого и либерального консерватизма, отождествляя понятия «правого» и «либерального». На самом деле, с точки зрения факторной политологии (т. е. подхода, определяющего идеологическую доминанту в контексте производственного фактора, понимаемого в качестве центрального) либерализм так же далек от консерватизма, как и социализм. Если для последнего «богом и царем» является труд, то для либерализма это — капитал. При этом, подобно консерватизму, социализм и либерализм могут быть как правыми, так и левыми — т. е. элитарно или эгалитарно ориентированными. Немецкий национал-социализм или итальянский фашизм — наглядные примеры правого социализма. По факту сюда же может быть отнесен социализм советского образца (в радикальном варианте — сталинизм) как политэкономическая практика жестко иерархизированной бюрократии, монополизировавшей ресурс общественного труда в свою пользу. Идеологию же левого социализма представляют сторонники системы административно децентрализованных предприятий, управляемых непосредственно рабочими коллективами. Сюда могут быть отнесены, в частности, российские левые эсеры-коммунисты и «индустриальные» анархисты — т. е. ориентирующиеся не столько на крестьянство, сколько на пролетариат прудонисты-мютюэлисты (фр. mutuellisme, от mutuel — взаимный, совместный) и анархо-синдикалисты. Политологи до сих пор окончательно не определились по поводу смысловой прозрачности терминологического гибрида «либеральный консерватизм» (вариант — «консервативный либерализм»). Насколько близко либеральный консерватор стоит к консервативному либералу? И в какой степени обе эти фигуры противостоят представителю третьей политической идеологии модерна — лейборизму (от лат. labor — работа, труд), который стал называться за пределами англосаксонского мира социализмом? Насколько правомерно говорить о консервативном социализме и социальном консерватизме? Или о либеральном социализме и социальном либерализме? Либерализм, как идеология «буржуазии» (оперирующих капиталом торговцев и предпринимателей), имеет свои корни в раннем меркантилизме (XV-XVII вв.), но системное развитие он получил в качестве реакции на марксистскую критику капитала как «паразитического» фактора в общественном производстве. Левый либерализм выступает за ценности свободного рынка, построенного на антимонопольных принципах. Правый либерализм, напротив, системно выступает за фактическую монополизацию рынка «сильными игроками». К левым либералам можно отнести сторонников экономической теории Сильвио Гезелля (немецкого автора теории «естественного экономического порядка») (8), выступающих, в частности, за передачу сеньоража эмитента (право на создание денег) региональным ассоциациям свободных производителей, а также современных анархо-капиталистов — апологетов Австрийской школы[3], призывающих отдать этот сеньораж в руки частных предпринимателей, в целях создания открытого рынка конкурирующих на предмет реальной эффективности валют. Правые либералы, напротив, являются сторонниками денежной монополии Центрального банка. Их представляют «классики» и современные монетаристы. В действительности, всякая современная политическая идеология является сложносоставным продуктом, совмещающим в различных пропорциях элементы консерватизма, социализма и либерализма, а также правого (центростремительного) и левого (центробежного) уклона. Кроме того, структурное усложнение общественного производства и механизмов перераспределения прибавочного продукта привело к вычленению новых производственных факторов «вторичного порядка», к которым относятся недра, предпринимательская способность и финансовый капитал. «Вторичность» этих факторов состоит в том, что они являются как бы историческими производными от первичных факторов — земли (недра), труда (предпринимательская способность) и торгово-промышленного капитала (финансовый капитал). С этой точки зрения, нео-консервативная элита («неоконы») стремится захватить монополию не столько на землю, сколько на недра, нео-социалистическая элита (new labour) — на интеллектуальную собственность (труд в формате «человеческого капитала»), нео-либеральная — на средства воспроизводства финансового капитала (деривативы и т. п.). Противопоставление консерватизма либерализму по сугубо психологическому признаку, как традиционное – прогрессивному, относится к области социальной риторики (если не сказать демагогии), оперирующей внеэкономическими категориями. Точно таким же спекулятивным является понимание социализма как непременно революционной доктрины. Революционными могут быть и консерватизм (о чем речь уже шла выше), и либерализм (например, «цветные революции»). Точно так же возможны радикальные версии всех трех вышеперечисленных идеологий — т. е. установка на фундаментальную роль одного из трех производственных факторов в ущерб остальным. Современные либерал-фундаменталисты часто отрицают землю и труд в качестве независимых категорий экономической науки, все привязывая к капиталу (земельный капитал, человеческий капитал и т. д.). По такой логике главным кормящим ресурсом всего общества является капитал, а его держатели — единственным производительным классом. Справедливости ради следует отметить. что современная экономическая теория выдвигает некий новый, общий фактор производства (total factor productivity, TFP), являющийся интегральным показателем экономической эффективности системы. В некотором смысле, этот фактор можно назвать «институциональным», поскольку именно институциональная структура общих условий производства определяет конечный результат всякой народно-хозяйственной деятельности. Палитра Видеманна. Современные общественные классы и их реальную (факторную) идеологию можно условно обозначить с помощью цветовой символики, позволяющей вынести за скобки второстепенные, с точки зрения сугубо экономического сознания, параметры психологического и демагогического порядка. Сегодня наиболее влиятельными консерваторами являются сырьевики («черные» неоконы, по условному цвету земных недр и нефти), стратегически заинтересованные в повышении цен на полезные ископаемые как свой основной кормящий ресурс. Им системно противостоят экологически ориентированные «зеленые» — апологеты сохранения окружающей среды (территории), уничтожаемой за счет роста добычи и эксплуатации недр. В лагере представителей наемного труда мы видим традиционных «красных» социалистов (сторонники трудовой теории стоимости) и идеологически оппозиционных им «белых» менеджеров (условные белые воротнички, «new labour», сторонники субъективно-психологической теории стоимости). В либеральном лагере мы видим противостояние «желтых» (по цвету золота или реального, производственного капитала) и «голубых» («голубые фишки» как кормящий ресурс финансового капитала, системно обесценивающего производственный). Наконец, выделим «серых» институционалистов (типа серых кардиналов, заинтересованных в росте общего фактора производства), которым онтологически противостоят «забуревшие» примитивисты (вроде сторонников американского философа-анархиста Джона Зерзана), отрицающие любые институции и научно-технический прогресс в целом. Их условный цвет — «бурый» (внесистемная «серо-буро-малиновая» индифферентность примордиального хаоса). Как в природе не бывает прямых линий, так и в политике не бывает чистых цветов. Всякая политическая идеология, за исключением декларативно-радикальных, содержит в себе противоречивые элементы, комбинируемые в соответствии с оперативными факторами общественной практики. Разумеется, здесь существуют определенные структурные допуски, превышение которых ведет просто-напросто к примитивному «забурению» идеологии и сознания ее носителей. Из вышеприведенных примеров мы видим, что в современную эпоху социального постмодерна, характерную ослаблением влияния академических авторитетов и строгого логоцентризма[4] в целом, действенная политическая идеология становится все более сложносоставной, ориентированной не столько на базисное факторное различие в структуре отдельных социальных классов, сколько на синергийный[5] эффект общей эффективности системы. В чем должен конкретно состоять этот эффект — вопрос, во многом, философский, на который невозможно дать сугубо экономический или даже политэкономический ответ. Ведь пути научно-технического прогресса (или регресса) до сих пор оставались рационально непредсказуемыми. Тем более непредсказуемы пути дальнейшей антропологической эволюции человека, его психологии и стратегии формирования социальных систем. Такая ситуация требует наличия некоторого рода интуитивной открытости, свободы от суггестии со стороны устоявшихся моделей интеллектуальных реакций на вызовы действительности, расширения и углубления критического дискурса. В том числе — в вопросах общей политической культуры. Политическая культура Нового времени широко пользуется античными терминами, при этом наполняя их новым содержанием (по аналогии с римским правом). То же самое касается современной политической идеологии, имеющей дело с совершенно уникальными культурно-производственными реалиями, не знакомыми античному и средневековому обществам. Поэтому в оценках и анализе сущности актуальных политических идеологий современности не следует полагаться на формальную риторику новых демагогов (политтехнологов), целью которых, в большинстве случаев, является не столько прояснение реального политического интереса отдельных социальных групп, сколько — вольное или невольное — сокрытие действительного положения вещей на «рынке» политических услуг. Эта проблема наглядно иллюстрируется положением в политической культуре постиндустриальных обществ, где крупнейшие политические партии продолжают формально исповедовать «факторные» идеалы индустриального порядка (классические консерватизм, социализм и либерализм), игнорируя при этом не только вторичные производственные факторы, но и радикально изменившуюся глобальную инфраструктуру общественного производства и перераспределения благ. Предлагаемая нами система факторного анализа политических идеологий позволяет выявить реальные ценности, стимулирующие те или иные политологические и политэкономические проекты, осмыслить материальную мотивацию их агентов и рассчитать «кривые» возможных и невозможных стратегических альянсов. В свое время еще Адам Смит отмечал, что землевладельцы и трудящиеся, чья рента (земельная и трудовая) системно связана уровнем повышения производительности труда и благосостояния всего общества в целом, в силу своей необразованности не в состоянии понять всех нюансов самой системы, а стало быть — лишены возможности умным образом защитить свои экономические и политические права. Представители либерального класса (получатели денежной ренты), напротив, обладая повышенными «бухгалтерскими» способностями, очень четко понимают все плюсы и минусы действующей системы и способны систематически и эффективно отстаивать свои интересы, которые, по мнению Смита, не связаны с целокупным повышением производительности труда и роста общественного благосостояния (и даже наоборот — профитируют от роста имущественного неравенства). Эти замечания шотландского ученого остаются актуальными и сегодня, несмотря на произошедшие за два века существенные изменения в общей структуре производства. Определенные сдвиги в массовом экономическом сознании произошли в связи с ростом движения антиглобалистов, идеологи которых — как некогда народники — стараются донести до понимания рядового труженика (как сельского, так и городского) начала экономического ликбеза, включая высвечивание схем явной и скрытой эксплуатации социальных и экологических ресурсов планеты в пользу «неолиберальной» элиты. Глобальный финансовый кризис, разразившийся в конце 2008 года, еще больше заставил «простых смертных» задуматься о том, в какой реальности они живут, на кого и за что работают. Проблему системного противостояния экономических агентов пытаются наиболее последовательно «разрулить» представители институционального подхода, среди которых, как мы уже говорили выше, нет единого взгляда на природу экономической истины в ее «конечной» инстанции. Рост материального благосостояния — понятие весьма условное, поскольку оно, в своем субъективно-психологическом модусе, не сводится исключительно к индексам строго энергетического потребления (сумме калорий и киловатт-часов) на одного человека в продолжение его жизни. Подчас, виртуальные ценности ставятся выше материальных («честь дороже денег», «логотип дороже физического продукта» и т. д.). В этих случаях речь идет о культурном или институциональном производстве, связанным с процессом исторического воспроизводства общественного сознания и социально релевантного поведения. Пост-аутичная экономика. Сегодня раздается все больше голосов в пользу перехода мирового хозяйства на рельсы т. н. пост-аутичной экономики, где под «аутизмом» понимается зацикленность экономических субъектов на чисто теоретических принципах максимизации прибыли любым путем, в том числе — за счет разрушения в долгосрочной перспективе институциональной и экологической инфраструктуры самого экономического пространства как главного источника прибыли. Аналогичным образом аутизм действует на психику индивида, «отключая» ее от влияния окружающей среды и, тем самым, блокируя обратную связь мозга с объективной действительностью. Но если в плане личностного развития аутизм может дать человеку определенные преимущества, то на уровне глобальной экономики условием выживания является бдительная адекватность. Восстановление обратной связи с объективной реальностью — главная цель пост-аутичного подхода к экономике. Идеология пост-аутичного экологического холизма является, в своих базисных предпосылках, сугубо консервативной, поскольку большинство ее приверженцев, подобно французским физиократам, предпочтут проигнорировать роль труда и капитала в процессе общественного производства ради экологических приоритетов глобального ландшафта, т. е. земли как производственного фактора — единственного подлинно-кормящего. Прагматическая цель такой идеологии — апология максимизации земельной (природной) ренты, что должно сделать экстенсивную эксплуатацию природных ресурсов экономически невыгодной. Тем самым, пост-аутичные эко-холики (экологические холисты), которых можно назвать своеобразными эко-фундаменталистами, состоят в антагонистический оппозиции с сырьевиками, выступающими под черными знаменами нефтяных недр. Маршруты нефте- и газопроводов сегодня в большей степени определяют международные отношения, чем традиционные торговые пути; реал-политика угля и водорода вытесняет с повестки дня геополитику суши и моря. Сырьевики, стремясь к корпоративной монополии на недра (как производственный фактор), консолидируются в особый олигархический класс неоконов (неоконсерваторов). Основную часть этого класса составляют госчиновники и представители добывающей индустрии, распоряжающиеся невозобновляемыми подземными ресурсами. Весьма показателен политический профиль современной неоконсервативной элиты из нефте- и газодобывающих стран мира. Саудовская Аравия: все права и на землю, и на недра принадлежат правящей фамилии. Тут все жестко схвачено со всех сторон. Кувейт и Эмираты: та же схема. Сирия: тот же вариант, только в форме единоличной диктатуры. Аналогичный кланово-авторитарный режим действует в Туркменистане, Нигерии, Венесуэле: здесь лидером «неоконов» является президент, собирающий вокруг себя силовую нефтяную команду. Подобное же происходит в России. В США неоконы-силовики правили восемь лет подряд и институционально «заточили» национальную экономику под определенные стратегии, от которых демократическим менеджерам new-labour непросто будет в одночасье отказаться. Ирак управляем агентурой американских неоконов. Иран — централизованный авторитарный режим местнической корпорации духовенства. Китай — централизованный авторитарный режим компартии. Сюда можно добавить такие страны, как Малайзия, Индонезия, Алжир, Узбекистан... Здесь везде правый (элитарно-олигархический) черный газовый консерватизм госчиновничества противостоит левому (эгалитарно-демократическому) зеленому, почвенному консерватизму традиционной общины. Потенциальными идейными союзниками демократических консерваторов являются все общественные структуры и организации, выступающие за права общины на кормящий ее ландшафт (включая воду и воздух) — будь то автаркические коммуны, архаичные племена, национально-освободительные или религиозные движения, члены которых не мыслят своей социальной общности вне определенного сакрализованного ландшафта — священной территории группы, клана, народа. Сюда же относятся политические партии регионалистской и зеленой ориентации. Это совершенно новая историческая форма консерватизма, стратегически ориентированного на защиту не столько интересов реальных землевладельцев как класса, сколько самой земли как фактора производства от чрезмерной эксплуатации человеком ради экономической сверхприбыли. Понятие институционального консерватизма первоначально ввел немецкий антрополог Арнольд Гелен, толковавший исторические социальные институты как инструментальную компенсацию человеком собственной биологической ущербности. Культурная традиция — это вроде как костыли для незавершенного Адама, не способного самостоятельно стоять на переднем рубеже реальности. «Интерпретируя человека как “недостаточное существо”, “открытое миру” и потому “рискованное”, нуждающееся в поддержке извне, Гелен подчеркивает антропологическое, обусловленное врожденными биологическими предпосылками, происхождение институтов, обеспечивающих нормальное функционирование человеческих обществ. Под институтами он понимает прежде всего некоторые “стереотипные структуры, объективно сложившиеся модели человеческого поведения, упорядочивающие жизнедеятельность людей” и обеспечивающие “стабильные формы общежития”. В версии западно­германского теоретика институты восполняют то, чего человек не мог бы достигнуть вследствие своей недостаточной инстинктивной оснащенности. Они обеспечивают человеку такие же стабильные жизненные структуры, какие природа дала животному, ибо человек “открыт миру”, а природа его пластична. “Поэтому уже саму длительность существования института следует рассматривать как ценность”. Тем самым институты приобретают в его концепции фундаментальное антропологическое значение: без них человеческая культура носила бы “хаотический характер”, ибо они “внешняя опора человека в мире”. Институты складываются, по Гелену, в процессе человеческого общежития “путем стабилизации порядка и правил вследствие их длительного функционирования, механизм управления которыми следует искать в области инстинктов”». Б. А. Куркин. Концепция государства в философской антропологии А. Гелена (9) Гелен, как философ-традиционалист, считал, что наиболее эффективно социальные институты действовали в архаическом обществе, выполняя функции компенсации человеческой ущербности. В Новое время на первый план выходит человеческая субъективность. Человек находится в ситуации постоянного выбора: он все время пытается сформировать свою идентичность, в то время как раньше последняя была ультимативно задана традицией. Сама человеческая личность понималась Геленом как индивидуализированная институция, созданная по лекалам традиционного опыта. К сожалению, немецкий антрополог не был знаком с разработками советских психофизиологов и психиатров — Павлова, Бехтерева, Ухтомского... То, что Гелен называет человеческой недостаточностью, ущербностью, на самом деле является форс-мажорным толчком для включения второсигнальной способности гомо сапиенса, рефлекторно-компенсаторной в ее нейрологической основе. Вся социальная жизнь человека, в том числе — его институциональная самореализация, является продуктом второсигнальной деятельности, мотивации которой носят внебиологический, и часто — радикально-антибиологический (т. е. противостоящий первосигнальным импульсам) характер. Как показал в своих работах российский историк Борис Поршнев (10), любая авторитетная институция является продуктом суггестии как непременной переменной всякого второсигнального общения. В архаичном обществе фактор суггестии действовал гораздо сильнее, в формате систематически измененного сознания, достигавшегося практикой скрупулезного исполнения многочисленных норм ритуального поведения как единственной легитимной формы межличностного общения. Состояние саморефлексии, напротив, способствует эволюционному формированию в ЦНС все более сложных цепочек контр-суггестивного торможения, вызывающего развитие передних лобных долей мозга, ответственных за свободу интеллектуальной воли. Хай-эк. Одной из составляющих нового институционального консерватизма является критическое осмысление взаимозависимости ресурсного и популяционного потенциала кормящего ландшафта. Иначе говоря, ограниченная территория, даже при использовании технологических ресурсных мультипликаторов, сможет обеспечить элементарными потребностями (пища + кров) лишь ограниченный контингент. Всякое перепроизводство рабочей силы ведет к кризису общественного производства в целом (точно так же, как перепроизводство товаров и капитала). С пост-аутичной точки зрения, современная пенсионная система, рассчитанная на постоянное увеличение ее участников, точно так же аутична (нечувствительна к реальности), как и вся система денежного кредитования, исходящая из перманентного роста материального производства. Под вопросом оказалось центральное положение классической экономики о перманентном росте производительности труда и, соответственно, научно-технического прогресса в целом, ведущего к сокращению потребности в физическом труде. Вместе с тем нельзя тупо вернуться к практике строительства пирамид. Следовательно, требуется система виртуальных ценностей, количество которых могло бы постоянно увеличиваться без ущерба для невосполнимых материальных ресурсов. Главной виртуальной ценностью, востребованной человеком, является информация, ноу-хау, позволяющая оперативно ориентироваться в окружающей действительности, прежде всего — социальной. Виртуальные ценности, в том числе информация, воспроизводятся в процессе групповых игр, имеющих условный, т. е. второсигнальный характер. Точно так же условный характер имеют все социальные институции, определяющие примордиальную аксиоматику легитимности. Вместе с тем, на межличностной условной договоренности держится весь общественный мир. Вопросы институционального управления сегодня решаются с помощью нано-экономического[6] анализа и хай-хьюмовских[7] технологий опережающего развития. Политические идеологии не играют, в данном случае, существенной роли, выполняя придаточную функцию средств воспроизводства общественного сознания в духе информационно заданной тенденции. Снижение роли политических идеологий в современном мире и переориентирование общественного сознания на индивидуальных лидеров является следствием размывания традиционных классов индустриальной системы — землевладельцев, наемных работников и капиталистов, а также появлением новых, постиндустриальных классов: распорядителей ресурсов, наемных менеджеров и финансистов, между которыми классовые границы (по принципу факторной ренты), подчас, также весьма неопределенны. Классовое идеологическое сознание уступает место персоналистической рефлексии, в достаточной степени эмансипированной от коллективистского влияния институциональных — в том числе классовых и партийных — авторитетов. Одна из ключевых проблем институционализма — снятие функционального противоречия между волюнтаризмом эмансипированной личности и категорическим императивом общественной нормы. Иными словами, как заставить человека продуктивно работать на перспективу социального развития в ущерб собственным сиюминутным интересам? Человек — филогенетически стадное животное, и этим определяется модель его социальности. По всей видимости, в обозримом будущем начнут складываться новые формы высокотехнологичного общественного контроля и публичной юстиции, адекватные структурным вызовам эпохи социального постмодерна. Это, в свою очередь, неизбежно связано с повышением уровня саморефлексии оперативного звена, играющего роль своеобразного нового жречества, на серых хоругвях которого начертаны три буквы: TFP. Лондон, 19 ноября 2009 Литература: (1) Платон. Государство – Собрание сочинений в 4 т. Том З. М.: Мысль, 1994. (2) Аристотель. Политика – Собрание сочинений в 4-х томах. Том 1. М.: Мысль, 1976. (3) Адам Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов – АСТ, 2022. (4) Карл Маркс. Капитал – АСТ, 2022 г. (5) Сословный строй и хозяйство России в первой половине XIX в.: Состояние и основные тенденции развития: Сборник документов и материалов – Томск: НТЛ, 1998. (6) Н. А. Бердяев. О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической метафизики – Париж, YMCA-Press, 1929. (7) В. О. Ключевский. Курс русской истории – СПб. 1904–1922. (8) Silvio Gesell. Die Natürliche Wirtschaftsordnung – Rudolf Zitzmann Verlag; Lauf bei Nürnberg. 1949. (9) Куркин, Б. А. Концепция государства в философской антропологии А. Гелена – Правоведение. 1981. № 3. (10) Поршнев, Б. Ф. О начале человеческой истории: Проблемы палеопсихологии — М.: Мысль, 1974. [1] Крестьянская поземельная община в России представляла собой крестьянское общество, владевшее общим надельным участком земли. Крестьянские общины имели специфику по районам в зависимости от хозяйственного районирования, от состава местного населения (у государственных, частновладельческих, удельных крестьян), от конфессионального состава и т. д. (См. Сословный строй и хозяйство России в первой половине XIX в.: Состояние и основные тенденции развития: Сборник документов и материалов – Томск: Изд-во НТЛ, 1998). (5) [2] Фёлькиш (нем. Völkische Bewegung – Народное движение) — движение, распространённое в Германии конца XIX — начала XX века и характеризующееся идеологией радикального этнического национализма доминирующего населения. [3] Австрийская школа — направление экономической теории в рамках маржинализма, подчеркивающее роль самоорганизующей силы рыночного ценового механизма. [4] Логоцентри́зм (от др.-греч. λόγος — «знание» и центр) — презумпция некой разумной организованности в порядке вещей, опора на космический Логос. Постмодернизм противопоставляет логоцентризму модернизма свой «антилогоцентризм» – как установку на интуитивное в противовес рациональному, двойное кодирование – однозначному, смешение – сепарации и т. д. [5] Синерги́я (греч. συνεργία «сотрудничество, содействие, помощь, соучастие, сообщничество») — усиливающий эффект взаимодействия двух или более факторов, характеризующийся тем, что совместное действие этих факторов существенно превосходит простую сумму действий каждого из указанных факторов, эмерджентность (несводимость свойств системы к сумме свойств её компонентов). [6] Нано-экономика – теория экономического поведения индивидуальных экономических агентов в рыночных и нерыночных условиях. [7] Хай-хьюм (англ. high-hum — высокие гуманитарные технологии) — совокупность знаний, духовных и культурных ценностей, а также методов передачи информации, организующих людей и побуждающих их к определенной коллективной деятельности. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

ПРИГЛАШЕНИЕ К ДИСКУССИИ Владимир В. Видеманн О начале политических идеологий Аннотация: Настоящая статья представляет собой аналитический разбор основных понятий в политических идеологиях модерна – консерватизме, социализме и либерализме, а также постмодерна – неолиберализме, антиглобализме и др. Автор связывает политологические конструкты с производственными факторами и экономическими интересами связанных с этими факторами производительных сил (субъектов политического процесса). Осорбое внимание уделяется логике антироста (англ. degrouth), обретающей все большую популярность среди критически настроенной аудитории индустриально развитых стран. Ключевые слова: правые и левые политические силы, консерватизм, социализм, лейборизм, либерализм, неолиберализм, антиглобализм, экология, антирост, производственный фактор, капитал, труд, земля, недвижимость, ресурсы, рента, идеология. Сведения об авторе: Видеманн Владимир Владимирович – русский филолог, научный методист Министерства высшего и среднего специального образования Эстонской ССР, журналист Русской службы Би-би-си, историк движения хиппи, нью-эйдж и антиглобализма, писатель. Email: vw@bricservice.co.uk. Wiedemann V.V. On the beginning of political ideologies. Abstract: This article provides a detailed analysis of the basic concepts in the political ideologies of modernity – conservatism, socialism, and liberalism – as well as postmodernity – neoliberalism, anti-globalism, etc. As such, the author connects political science constructs with production factors and the economic interests of those generative forces associated with these factors as subjects of political process. Hence, I will give specific attention to the logic of degrowth, which appears to be gaining an ever-increasing popularity among critical audiences in industrialised countries. Key words: right and left political forces, conservatism, socialism, laborism, liberalism, neoliberalism, anti-globalism, ecology, anti-growth, production factor, capital, labor, land, real estate, resourсes rent, ideology. Corresponding author: Vladimir Vladimirovich Wiedemann, Master in Russian philology, Scientific methodologist at the Ministry of Higher and Secondary Specialized Education of the Estonian SSR, Journalist (BBC Russian Service), Historian of the hippie movement, New Age and anti-globalism, Author. Email: vw@bricservice.co.uk. Пожалуй, трудно найти более спекулятивную вещь, чем политическая идеология. В идеологов сегодня записываются все, кому не лень, нагромождая оторванные от реальности термины в невообразимые комбинации культурно и технически противоречащих друг другу смыслов. Но разве существует какое-то строго научное, однозначное определение принципов, по которым формируются разнообразные политические идеологии? Давайте с этим разберемся. Принято считать, что всякая политическая идеология действует во благо какой-либо общественной группы – касты, сословия, класса, общины и т.д., а ее изначальная задача – формулировать интересы этой группы, определять ее место в системе общественного производства и предоставлять аргументы в идейной борьбе за власть и общественное влияние. Речь тут идет именно о политической, а не какой-либо иной идеологии (религиозной, культурной и т.д.) как формы консолидации общественного мнения. Стало быть, прежде всего, нам требуется конструктивно рассмотреть вопрос о природе политических субъектов, продвигающих те или иные идеологические конструкты в пространстве локальной, национальной и международной политики. В данном исследовании мы ограничимся политическими идеологиями Нового времени[1] как периода появления капиталистического способа производства, доминирующего в мире до сих пор. В политологической науке модерна принято выделять три идейных вектора – левый, правый и центристский, а также три доминирующие в общественном сознании политические идеологемы – консерватизм, либерализм и социализм. При этом данные векторы и идеологемы часто воспринимаются или как синонимы, или как системно близкие понятия: если левый – значит обязательно социалист, если правый – то непременно консерватор, а центристу сам Бог велел быть либералом. Но так ли это на самом деле? На наш взгляд, в таком, почти механическом (т. е. неосознанном), смешении понятий сокрыта главная причина идейной дезориентации многих современных политиков и политологов, что ведет к непродуктивным издержкам в политической практике. Мы предлагаем упорядочить политологическую терминологию в соответствии с формами общественного производства как основой материальной жизни общества, воздействующей, в свою очередь, на его культурные и идейные надстройки. Идейные векторы Начнем с векторов. Исторически понятия «левых» и «правых» политических сил связаны с событиями Великой французской революции (1789), когда на заседаниях Национального Собрания (1789 – 1791) сторонники республики и монархии сидели в зале заседаний по разные стороны от центра: монархисты – справа, республиканцы – слева. Соответственно, изначально «правых» и «левых» можно было бы характеризовать как сторонников центростремительной и центробежной модели управления – т. е. политической консолидации или демократического распыления власти. В таком случае, радикально правыми (ультраправыми) можно считать монархистов как сторонников жесткого единовластия[2], а радикально левыми (ультралевыми) – анархистов как апологетов полного безвластия[3]. Все остальные могут быть условно названы «центристами», балансирующими между крайностями правой и левой политики. В истории Нового времени идеология радикально правого характера представлена сторонниками авторитарного правления как диктатуры политической элиты, тогда как идеология крайнего левого толка выражена в модели советов или коммун, обладающих максимально возможным суверенитетом. С этой точки зрения, современное Сомали, управляемое Советом исламских судов – формально полностью автономных и консолидированных лишь приверженностью к кораническому праву ­– дает пример реализации ультралевой политической модели в ее религиозном исполнении. В принципе, к такому порядку вещей, основанному на полном суверенитете джамаатов (исламских общин), стремится большинство идеологов исламского государства («исламский социализм»). Идеологии левого ислама противостоит правый ислам, в том числе – в его ультраправом изводе, характерным примером которого является абсолютистско-монархический режим Саудовской Аравии. Здесь сам король назначает всех членов правительства и высших должностных лиц, будучи при этом верховным главнокомандующим. В стране отсутствует парламент, а также действуют ограничения на свободу слова, собраний и религиозной практики. Другой пример религиозного государства с праворадикальными тенденциями дает Иран, где вся власть сконцентрирована в лице верховного имама (аятоллы) как абсолютного автократора, в чем-то воспроизводящего архетип древних персидских царей. Но, в отличие от Саудовской Аравии, в Иране формально существуют органы демократической власти (парламент, политические партии). Радикально правым по своей политической природе является также светский режим Северной Кореи, почти 80 лет управляемой кланом Кимов – новых самодержцев по образу средневековых императоров Чосона[4]. Этот режим, несмотря на провозглашаемую им революционность, фактически базируется на консервативной конфуцианской морали широких масс, выражаемой в лояльности к лидеру и его семье. Таким же вождистски-ультраправым был радикально-атеистический режим Красных кхмеров в Кампучии (1975 – 1979), выступавший под маской ультралевой (децентрализованной) системы местного самоуправления. Красные кхмеры провозгласили строительство коммунистического общества, основанного на коллективном владении землей и другими природными ресурсами, равенстве при распределении имущества и отсутствии частной собственности. В рамках этой концепции каждая коммуна считалась суверенной единицей, имеющей право на самоуправление и самооборону. Однако, на практике, власть в коммунах была тесно связана с властью высшего руководства Красных кхмеров, и коммуны часто были подвержены жестоким репрессиям и насилию со стороны центра. К умеренным правым режимам можно отнести форматы различных военных, полицейских и авторитарных диктатур, где сохраняются известные свободы на местном уровне (обычно это малые народности и племена, в жизнь которых центральные власти не вмешиваются без крайней необходимости). Все, что левее таких диктатур, тяготеет к политическому центризму, где сохраняется относительный баланс между полномочиями центральных, региональных и местных властей. Но когда регионы становятся сильнее центра, начинается крен влево (т. е. политическая децентрализация). Образцы лево-центристских систем правления дают скандинавские страны, где наблюдается высокий уровень политической и юридической самостоятельности коммун, или, в известной степени, Индия, с развитой там властью местных советов-панчаятов. Примеры практического осуществления ультралевых (анархических) проектов в современной истории весьма немногочисленны. К ним относятся Парижская коммуна (1871), Барселонская коммуна (1936) и Свободная территория (т. н. махновщина, 1918 – 1921). При этом ультралевыми (или левацкими) режимами в современной политологии принято считать сталинский СССР, маоистский Китай, Северную Корею, Кампучию, Албанию, Кубу и ряд других социалистических государств, где, по факту, действовали ультраправые однопартийные диктатуры. Причиной тому – неправомерное отождествление левого политического вектора с социализмом, а правого – с капитализмом. Соответственно, понятия «левого капитализма» и «правого социализма» многими воспринимаются как нечто принципиально противоречивое. Но так ли это на самом деле? Тут мы снова возвращаемся к феномену базисных политических идеологем, но уже не векторных, а факторных. Рассмотрим эту тему подробнее. Политические идеологемы Промышленная революция, начавшаяся в Великобритании в последней трети XVIII века, породила три основные формы общественно-политической мысли (идеологии) – консерватизм, либерализм и социализм (синоним лейборизма в англосаксонских странах). Эти три идеологии отражают запросы и чаяния тех кластеров населения, которые Адам Смит (1723 – 1790) и Давид Рикардо (1772 – 1823) определяли в качестве общественных «классов», соотносимых с бенефициарами трех основных факторов производства индустриальной эпохи: недвижимости (консерваторы-землевладельцы), труда (лейбористы-социалисты) и капитала (либералы-капиталисты). Насколько в целом соотносятся либерализм и капитализм? Либерализм – это, в строгом смысле, политическая идеология представителей свободных (либеральных) профессий, в число которых традиционно включаются финансисты, т. е. люди, зарабатывающие на деньгах – в отличие от зарабатывающих на земле (недвижимости) или собственном труде (англ. labour). Капитализмом же считается общественно-политический строй, где доминируют товарно-денежные отношения по формуле «деньги-товар-деньги». Отсюда мы видим тесную корреляцию между идеологией либерализма (не путать с либеральной идеологией как апологетикой свободолюбия!) и капиталистическим устройством общества. То же самое можно сказать о корреляции между лейборизмом и социализмом. Лейборизм – политическая идеология рабочего класса, т.е. людей, живущих собственным трудом. В континентальной Европе эта идеология получила название социализма, при всей ее разнице с социальной идеологией в широком смысле, ставящей во главу угла принцип всеобщей социальной ответственности, а не только узко-классовой солидарности пролетариата. Социализмом, с подачи марксистов, принято именовать общественный строй, где отсутствует частная собственность на основные средства производства. Но не всякое социальное государство должно быть непременно социалистическим. К примеру, первым социальным государством в истории считается Второй рейх, а вовсе не СССР – первое в истории государство социалистическое. Что касается идеологии консерватизма, то здесь акцент делается на фактор недвижимости как формы консервативного капитала, функционально противоположного спекулятивному капиталу финансистов. Опять же, политическая идеология консерватизма как установка землевладельцев не тождественна консервативной идеологии как таковой, делающей упор на традиционные общественные ценности. Терминологическая путаница, господствующая в общественных науках, часто ведет к неоправданным натяжкам и ложным отождествлениям, запутывающих тему и дающих пищу тенденциозной демагогии. Великобритания стала первой в мире страной, где сложились классические формы политической культуры индустриального капитализма, соответственно – три политические партии: консерваторы (тори), либералы (виги) и лейбористы (профсоюзы). При этом общественно-политическая система этого государства представляет собой продукт компромисса между консервативной монархией, где корона является земельным монополистом, и либеральными финансовыми кругами, получившими от короны патенты на финансовые услуги. Сам же британский политический режим официально позиционируется как либеральная монархия. Близкая по форме партийная структура сформировалась в Германии: консерваторы (христианские партии), либералы (партии интеллигенции и представителей свободных профессий) и социалисты (социал-демократы и другие рабочие партии). Интересно, что и Второй, и Третий рейх, а также послевоенная ФРГ декларировали себя как социальные государства, в вот ГДР представлялась государством социалистическим. То же самое мы видим в большинстве других стран с европейской политической культурой, несмотря на формальное различие в названиях различных политических партий. Здесь везде есть свои социалисты, свои консерваторы и свои либералы. И такая идеологическая стратификация далеко не случайна. Чем она обусловлена? Следует учесть, что до конца XIX в. различные общественные группы, или классы, выступали фактическими монополистами своих производственных ресурсов. Поэтому землевладельцы и финансисты не занимались ручным трудом, рабочие не получали земельной или денежной ренты, держателям денег (прежде всего в лице евреев) была фактически запрещена всякая иная деятельность, кроме финансовой. Представления о классе-монополисте как держателе собственного производственного ресурса, неотчуждаемого с позиций обычного права[5], вдохновили Карла Маркса (1818 – 1883) – развивавшего идеи классической английской политэкономии с помощью «континентальных» аргументов французского утопического социализма и немецкой классической философии – на формулирование тезиса о несправедливом отчуждении труда капиталом и грядущей диктатуре пролетариата, а также учения о монополии последнего не только на производственный, но и политический ресурс. Такого рода политическая идеология пролетариата (классовый социализм) была популистски представлена большевиками как «царство труда без помещиков и капиталистов», где предполагалась полная ликвидация либерального и консервативного классов, иначе говоря – капитала и земли как факторов общественного производства в пользу монопольного господства труда. Причем обеспечить диктатуру пролетариата предполагалось за счет радикальной консолидации власти в руках партийной верхушки как своеобразной «пролетарской элиты». В данном случае мы видим внедрение ультраправой, по ее векторному характеру, политической идеологии. Примерно такого же рода правая пролетарская идеология доминировала в Третьем рейхе, продвигаемая партийной элитой национальной рабочей партии, т.е. НСДАП. Правда, в нацистской Германии, как и фашистской Италии, также претендовавшей на «государство трудящихся», вопросы с уничтожением помещиков и капиталистов как эксплуатирующих классов ставились не столь радикально, как в СССР, поскольку целью утвердившихся в здесь политических режимов был провозглашен «классовый мир», под сенью которого были сформированы государства корпоративного типа, где высшие политические чиновники одновременно являлись крупными землевладельцами и предпринимателями (земельно-финансовый олигархат). Характерно, что и в Третьем рейхе, и в Третьем Риме (каковым фашистскую Италию считал Муссолини) практически открыто действовали сторонники левой политической повестки в виде своеобразного «левого нацизма». Тут можно вспомнить «Черный фронт» национал-синдикалистов Грегора Штрассера (1892 – 1934) и «левый фашизм» Николы Бомбаччи (1879 – 1945) – одного из основателей итальянской компартии и позже – идеолога Итальянской социальной республики (Республика Сало). Примерами режима правого фашизма консервативного толка могут быть франкистская Испания, салазаровская Португалия, а также ряд авторитарных хунт в Латинской Америке, опиравшихся на местных латифундистов. Попытки осуществления проекта левого социализма существенного успеха где-либо не получили, поскольку практически везде, где бы они ни предпринимались, во главе движения за освобождение труда (от помещиков и капиталистов) оказывались партии с автократическим типом правления (СССР, Китай, Югославия, Албания, Куба, Кампучия, Эфиопия и т. д.). В течение короткого времени лево-социалистические режимы, допускавшие многопартийный плюрализм, существовали на территории Советской России, в Дальневосточной республике (ДВР), Венгрии, Закарпатье, Эльзасе, Баварии, республиканской Испании, Чили (при Альенде), Никарагуа (при Ортеге), а также в ряде других стран Азии, Африки и Латинской Америки. Современный Китай, несмотря на все разговоры про капиталистической характер его экономики, остается государством преимущественно социалистическим, где нет частного землевладения (кстати, как и в России, где вся земля, за исключением участков личного пользования, юридически находится в руках государства), а китайские частные банки радикально ограничены в правах. Так, они не имеют права привлекать депозиты в иностранной валюте, размеры их капитала и кредитных операций ограничены, им запрещено открывать филиалы в других странах. Зато весьма успешными оказались проекты левого либерализма, к примеру – в ряде англосаксонских и европейских стран (ЕС). Это так называемые «социальные государства», где господствующая политическая идеология предполагает существенную децентрализацию государственных институтов и наделение местных органов управления большой степенью экономической, а также политической (законодательной) свободы. Один из наиболее ярких примеров такого подхода дает Исландия, в средневековой общественной системе которой, характерной политической и юридической автономией отдельных поселений, некоторые авторы усматривают раннюю форму анархо-капитализма, получившего дальнейшее развитие, прежде всего, в англо-германских странах (упор на свободный рынок и индивидуальные права). Существенные элементы социального государства лево-либерального типа имеются также в ряде стран Южной Америки (Уругвай, Бразилия, Аргентина, Чили), Азии (Индия, Япония, Южная Корея, Израиль) и Африки (ЮАР, Конго-Браззавиль). Социальные государства право-либерального типа – это, к примеру, современная Россия (РФ), Белоруссия, Турция, Филиппины. Следует понимать, что социальное государство – не обязательно социалистическое. Разница здесь в том, что в социалистическом государстве труд как бы аннулирует капитал (в перспективе построения коммунизма как «общества без денег»), тогда как в социальном – капитал не аннулируется, а облагается высокими налогами, благодаря которым власти финансируют различные социальные программы (здравоохранение, образование, социальная помощь малоимущим и т.д.). Что можно сказать о консервативном государстве? Это государства, где доминирует производственный фактор земли и недвижимости. Сюда относится большинство мусульманских стран, в том числе Саудовская Аравия, Иран, Афганистан, государства Северной Африки и Центральной Азии. Тут почти везде доминируют правые режимы с авторитарной (вождистской или монархической) идеологией. В принципе, та же картина характерна для части государств Черной Африки, где можно видеть лево-консервативные режимы, основанные на экономике «земли и недвижимости», при наличии политического плюрализма и существенной автономии местных племен (ЮАР, Нигерия, Кения и др.). Новые факторы производства Однако, следует учитывать, что в ХХ веке сформировались исторически новые факторы производства и, соответственно, новые общественные классы, не учтенные экономическими школами предшествовавшего периода. Причем эти новые факторы часто являются производными от классических факторов производства, и даже – антагонистами последних. Так, от индустриального капитала отпочковался капитал финансовый, породивший в рамках либеральной парадигмы системное противостояние между промышленниками и финансистами. В рамках консервативной парадигмы проявился антагонизм между землевладельцами и сырьевиками, оседлавшими такой новый производственный фактор, как «недра». Отсюда мы имеем системный конфликт между сельскими общинами и добывающими компаниями. Наконец, пролетариат – как класс, живущий на трудовую ренту (зарплату) – раскололся на рабочих и наемных менеджеров, где факторным ресурсом последних является уже не сам «труд», а т.н. «предпринимательская способность». Кроме того, в числе новых производственных факторов сегодня выделяются «технологии» (знания, процессы и инструменты, которые используются для производства товаров и услуг, включая новые и улучшенные методы производства, машины и оборудование), а также «информационные ресурсы». Так же следует учитывать тот факт, что современные классы больше не являются монополистами своего производственного ресурса. К примеру, современный рабочий вполне может часть своего регулярного дохода получать в форме денежной (вклады в банки и финансовые инструменты в виде акций и облигаций) и земельной (например, от сдачи в аренду недвижимости) ренты. Да и финансисту никто морально не возбраняет работать в поле или на производстве, было бы желание! Все это делает современную классово-факторную ситуацию весьма запутанной с точки зрения четкого определения классовой идеологии в духе шаблонов индустриального века. Кроме того, классовая «размытость» не позволяет четко увидеть структуру доходов населения с точки зрения их факторных составляющих. Отсюда – попытка ввести в политологический оборот понятие прекариата (от лат. precarium – нестабильный, негарантированный) – нового, «композитного» социального класса, который характеризуется нестабильными и непостоянными условиями работы, отсутствием социальной защиты и стабильного дохода. Точно такой же «композитный» характер имеет т. н. общий фактор производства (англ. Total Factor Productivity, TFP) как индекс производительности, оценивающий совокупную эффективность использования всех задействованных в производстве продукта сил («видимых и невидимых»). TFP определяет, насколько эффективно предприятие использует свои ресурсы (капитал, труд, земля, энергия и т.д.) для производства продукта, и может быть рассчитан как отношение выпуска продукта к использованию всех производственных факторов. Он также фиксирует такое изменение производительности, которое не может быть объяснено только изменением количества использованных ресурсов, например – труда или капитала. Таким образом, TFP является показателем того, как изменения в технологии, организации производства и управления могут повлиять на общую производительность предприятия или фирмы. TFP может использоваться для сравнения уровня производительности между разными компаниями и отраслями, а также для измерения изменений производительности во времени. Улучшение TFP считается ключевым фактором роста экономики и улучшения жизненного уровня населения, позволяет производить больше продуктов и услуг с теми же или меньшими затратами ресурсов. Одним из новейших факторов общественного производства, который начинает постепенно осознаваться современной экономической наукой, является «экологическая безопасность», и она тоже должна учитываться при расчетах TFP. В 2006 году международной группой ученых, в Центре экологической политики и права при Йельском университете (США), был разработан Индекс экологической эффективности (Environmental Performance Index, EPI), определяющий рейтинг стран мира по показателю нагрузки на окружающую природную среду и рационального использования природных ресурсов. По показателям за 2022 год, на верхних 24 позициях в рейтинге EPI (за исключением 17 места, занимаемого Австралией) находятся европейские государства, возглавляемые Данией (77,9), Великобританией (77,7) и Финляндией (76,5). В самом низу рейтинга, на 180 месте, мы видим Индию (18,9). Китай стоит чуть выше, на 160 месте (28,4). Еще выше, на 112 месте (почти в середине списка) – Россия (37,5). США на 43 месте (51,1). Канада на 49-м (50,0). Инклюзивный капитализм как разновидность социализма? С TFP также связана глобалистская идеология инклюзивного капитализма, предполагающего развитие бесклассового общества бенефициаров (англ. stakeholders) всей совокупной системы общественного производства в рамках лево-либральной капиталистической матрицы. При этом, главным экономическим (и все более – политическим) бенефициаром текущего процесса неолиберальной глобализации является, как это ни парадоксально, социалистический Китай, декларирующий построение «коммунизма с китайскими особенностями». Развитие экономики на основе китайской формы социализма – это стратегия, которая декларативно включает в себя постепенный переход от государственной собственности на средства производства к смешанной экономике, в которой государственный и частный секторы действуют как бы параллельно. До сегодняшнего дня этот параллелизм проявлялся в том, что на всех крупных частных предприятиях к каждому менеджеру или начальнику производственного отдела приставлен партийный комиссар с параллельными полномочиями. А вот на госпредприятиях таких комиссаров от частного бизнеса нет. Отсюда можно говорить о китайском социализме как форме государственно-монополистического капитализма. По лекалам государственно-монополистического капитализма, весьма многоликого с точки зрения политического дизайна, работали экономики СССР (на внешнем рынке), Третьего рейха, фашистской Италии и милитаристской Японии. Сегодня этим путем идут, в частности, КНР, Россия, Белоруссия, Саудовская Аравия, Вьетнам, Куба, КНДР (на внешнем рынке). Сильная тенденция к государственной монополизации экономики имеет место в Венесуэле, при том, что в условиях реальной многопартийности политический режим этой страны можно характеризовать как лево-социалистический. В принципе, как левые, так и правые режимы могут иметь весьма разнообразный характер, в зависимости от принятых в них политических идеологем: социалистических, либеральных или консервативных. Сегодня уже мало кто усомнится в том факте, что советский социализм и германский национал-социализм имели характер правых диктатур (класса или нации – это уже вопрос политической риторики), а северные европейские монархии близки по принципам управления к левым демократиям. Как такое возможно? Разберемся в этих парадоксах более подробно. Размытость конструктивных принципов в современной политической идеологии ведет к ее мутации в сторону популистской риторики, оперирующей уже не научной, а народной этимологией отдельных политологических штампов. Например, левая повестка здесь может ассоциироваться с социальной справедливостью, эгалитаризмом, народничеством, антикапитализмом. Правая – с элитарностью, частной собственностью, авторитарной властью, традиционализмом. В соответствии с такими стандартами сталинизм считается левой идеологией, а национал-социализм – правой. При этом Троцкий объявлял сталинистов правыми, а Эвола[6] считал национал-социалистов – левыми. Антиглобализм Крайняя запутанность в политологической терминологии, в сочетании с развитием инструментов высокотехнологичного управления человеком и обществом, ведет к тревожным сдвигам в массовом сознании, сопровождающихся ростом асоциальной неадекватности. Деймон Силверс[7], на конференции (2023) в Лондонском университетском колледже (UCL), показал с помощью красноречивой статистики, что процесс неолиберальной глобализации, продвигаемый под флагами риторики классического либерализма (невидимая рука рынка, свобода слова, уважение к личности, демократия и т. д.) в действительности стимулирует деструктивные процессы последовательной приватизации общественных ресурсов и самой власти в пользу корпоративных структур частного порядка. Причем лидерами этого процесса сегодня выступают уже не США и другие западные демократии, а страны с авторитарным способом управлением типа Китая, Саудовской Аравии, России… На форуме в Давосе (2019) китайский лидер Си Цзиньпин открыто провозгласил лидерство его страны в процессе глобализации мирового хозяйства, бросив перчатку сторонникам подлинно либеральной модели развития. Сегодня мы видим, как администрации крупнейших западных стран все больше отходят от модели демократического управления в сторону лоббирования интересов глобальных корпораций. Об этом красноречиво свидетельствует и статистика повсеместного размежевания между бедными и богатыми: все большие богатства концентрируются в руках все меньшего количества собственников. Сегодня интеллектуальная элита западных стран уже открыто говорит об опасности деградации демократии и среднего класса (представители мелкого и среднего бизнеса) как ее основного гаранта. Разумеется, «фарш истории» нельзя провернуть назад, и современному миру, со всеми его противоречиями, требуется новая идеология, учитывающая интересы всех, участвующих в процессе общественного производства, сторон. Будет ли это идеологией антиглобализма – международного движения против неолиберальной корпоративной глобализации, выступившего на авансцену современной истории в самом конце ХХ столетия[8]? Следует отметить, что какой-то единой, консолидированной идеологии антиглобализма в мире нет, хотя существует стратегическое единство целей, состоящее в демонтаже ключевых бреттон-вудских[9] институтов: Всемирного банка (ВБ), Международного валютного фонда (ВМФ) и Всемирной торговой организации (ВТО)[10]. На право называться «инициаторами антиглобализма» претендуют как левые, так и правые идеологи, от анархистов до монархистов. При этом как те, так и другие пользуются устаревшими политэкономическими штампами, уводящими людей от конструктивного погружения в проблематику повсеместно растущего социального, экономического и экологического дисбаланса. К сегодняшнему дню активность международного антиглобалистского движения существенно снизилась, последний Всемирный социальный форум, созываемый с 2001 года как альтернатива Всемирному экономическому форуму «глобалистов» в Давосе, прошел в 2018 году (город Сальвадор, Бразилия). Но это не означает закрытия антиглобалистской повестки, обретающей в новых условиях характер движения антироста[11], основные положения которого включают в себя следующие принципы: 1. Сокращение производства и отказ от идеи неограниченного экономического роста как несостоятельной и неблагоприятной для человека и окружающей среды. 2. Уменьшение потребления ресурсов и сокращение потребительских привычек, ставящих под угрозу окружающую среду. 3. Справедливость и социальное равноправие, борьба с неравенством. Перераспределение ресурсов и возможностей должно стать ключевой частью будущей экономики устойчивого развития. 3. Децентрализация, формирование самоуправляемых экономических и социальных структур, адаптированных к потребностям конкретных сообществ. 4. Поощрение «неформальной» локальной экономики на принципах самоснабжения и взаимопомощи. Продвижение локальных денежных систем и изменение принципа процентного кредитования. 5. Забота о природе и окружающей среде, сохранение био-разнообразия, сокращение выбросов вредных газов. 6. Уважение к культурному разнообразию, признание того факта, что различные общества могут иметь разные подходы к устойчивому развитию и качеству жизни. Сторонники антироста, в отличие от антиглобалистов, сформировали несколько политических партий, некоторые из которых прошли в европейские парламенты и даже образовали в Европарламенте фракцию «Европа за свободу и прямую демократию» (2009 – 2019). Среди крупнейших партий этого направления можно назвать Движение пяти звезд (Италия) и британскую Партию Брекзита (в альянсе с социал-демократами и либертарианцами). Движение антироста существует также за пределами Европы, практически на всех континентах. Его идеологию принято определять как популизм, но это – особый популизм, апеллирующий не столько к отдельным нациям, сколько к общечеловеческим ценностям в деле сохранения природы и культурного разнообразия. В некотором смысле, речь тут идет об интерпретации общего фактора производства (TFP) с позиций интенсивного (устойчивого), а не экстенсивного (присваивающего) развития. В условиях антироста производство и потребление сокращаются, тогда как благополучие окружающей среды и человека как биологического вида, напротив, возрастает. Основная проблема с внедрением такой модели заключается в том, что широкие массы, живущие устаревшими представлениями о потенциально бесконечном росте материального благосостояния, не готовы к принятию неизбежных ограничений в доходах и эксплуатации окружающей среды. Выработкой идеологии антироста, с учетом всех производственных факторов современного мира и новейших тенденций в развитии научно-технической базы человечества, занято все больше специалистов из области междисциплинарных исследований, при активном привлечении объективной статистики и методик расчета посредством искусственного интеллекта (ИИ). Им, соответственно, противостоят консерваторы (в психологическом смысле слова) всех уровней, опасающиеся утери своей монополии над отдельными кластерами человечества, разделенного на классы, нации и корпоративные структуры. [1] В российской историографии начало Нового времени связывается с английской революцией второй половины XVII в. [2] Монархия (др.-греч. μοναρχία) – единовластие. [3] Анархия (др.-греч. ἀναρχία) – безвластие. [4] Чосон – корейское государство, существовавшее с конца XIV до начала ХХ века. [5] Обычное право – право, построенное на местных обычаях, включая общепринятые нормы морали и ответственного поведения. Не всегда четко кодифицировано, и в этих случаях решение о правомочности того или иного решения суда принимает сам судья или коллегия присяжных. [6] Эвола, Юлиус (1898 – 1974) – итальянский мыслитель-традиционалист ультраправой направленности, апологет «нового средневековья». [7] Деймон Силверс (Damon Silvers) – американский юрист, один из руководителей Американской конфедерации труда (AFL-CIO) [8] Началом широких выступлений антиглобалистов против засилия транснациональных корпораций принято считать события в американском Сиэтле в ноябре-декабре 1999 года). [9] Бреттон-вудские соглашения (1944) определили пути экономического развития мира по итогам Второй мировой войны. [10] По мнению антиглобалистов, именно эти организации выступают основой глобального неолиберального порядка. [11] Антирост (фр. décroissance; англ. degrowth) — социально-экономическая концепция, утверждающая необходимость сокращения размеров экономики для обеспечения общественного благосостояния в долгосрочной перспективе. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Подосокорский Н.Н. Французский виконт Пюибюск о московском походе Наполеона и своем плене в России в 1812–1814 годах. Рец.: Пюибюск Л.Г., де. Письма о войне в России 1812 года / Пер. А. Рюмина. Изд. дополненное и расширенное, с изд. 1833 г. Пер. А. Шевелкиной, статья Б.П. Миловидова. М.: Издательский дом «Арт. Собрание», 2023. 244 с. Аннотация: Рецензия посвящена второму изданию на русском языке писем французского виконта Луи Гийома де Пюибюска (1770–1841) о его участии в войне наполеоновской империи с Россией 1812 г. и последующем пребывании в русском плену, завершившемся в 1814 г. с победой шестой антифранцузской коалиции и последующим освобождением французских пленных. Ключевые слова: Л.Г. де Пюибюск, Война 1812 года, Наполеон, наполеоновские войны, Первая империя, А.П. Ермолов, крепостное право, фарфор, мемуары первой четверти XIX века, масонство. Сведения об авторе: Подосокорский Николай Николаевич, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Научно-исследовательского центра «Ф.М. Достоевский и мировая культура» ИМЛИ РАН (Москва); E-mail: n.podosokorskiy@gmail.com Podosokorsky N.N. French Viscount Puybusque on Napoleon's Moscow Campaign and his Captivity in Russia in 1812–1814. Rev.: Pyuibyusk L.G., de. Pis'ma o vojne v Rossii 1812 goda / Per. A. Ryumina. Izd. dopolnennoe i rasshirennoe, s izd. 1833 g. Per. A. Shevelkinoj, stat'ya B.P. Milovidova. M.: Izdatel'skij dom «Art. Sobranie», 2023. 244 p. Abstract: The review is devoted to the second edition of the letters written by the French viscount Louis Guillaume de Puybusque (1770–1841), about his participation in Napoleon's war with Russia in 1812, and his subsequent captivity in Russia, which ended with the victory of the Sixth Anti-French Coalition and the release of French prisoners in 1814. Keywords: L.G. de Puybusque, The War of 1812, Napoleon, the Napoleonic Wars, the First Empire, A.P. Ermolov, serfdom, porcelain, memoirs of the first quarter of the XIX century, Freemasonry. Corresponding author: Podosokorsky Nikolay Nikolayevich, PhD (candidat fililoghicheskih nauk), Senior Researcher, A.M. Gorky Institute of World Literature of the Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia); E-mail: n.podosokorskiy@gmail.com Письма французского виконта Луи Гийома де Пюибюска (1770–1841) о его участии в войне наполеоновской империи с Россией 1812 г. и последующем пребывании в русском плену, завершившемся в 1814 г. с победой шестой антифранцузской коалиции и освобождением французских пленных, впервые вышли на французском языке в Париже в 1816 г. Еще при жизни автора, в 1833 г., они были изданы и на русском — в переводе Александра Рюмина, но в усеченном варианте (Пюибюск 1833), с изъятием ряда писем, в которых излагались некоторые наблюдения автора об особенностях жизни в России представителей разных сословий. Книгу Пюибюска упоминает в своих мемуарах генерал от инфантерии А.П. Ермолов (1777–1861), которому довелось в 1812 г. лично пообщаться с плененным французом (Ермолов 1991: 244). Также она послужила одним из источников при написании исторического романа «Двенадцатый год» (1880) Д.Л. Мордовцева (1830–1905)[1]. И хотя этот эпистолярный памятник хорошо известен специалистам, давно и активно цитируется ими в различных исследованиях, посвященных Отечественной войне 1812 г. и судьбе французских пленных в России[2], публикация в 2023 г. Издательским домом «Арт. Собрание»[3] более полного перевода писем Пюибюска на русском побуждает еще раз перечитать эту книгу, особо акцентировав внимание на неизвестных ранее широкому российскому читателю текстах французского чиновника, не вошедших в первое русское издание 1833 г. Основные вехи биографии Пюибюска можно почерпнуть из краткой справки А.И. Попова: «Пюибюск Луи Гийом де (ум. 1841), виконт, военный комиссар в Смоленске, взят в плен 18 ноября казаками вместе с сыном, 2-м лейтенантом вестфальских гвардейских егерей, раненным у Красного. Пюибюск был отвезен к генералам А.Д. Мартынову и М.И. Платову. 7 (19) ноября Платов сообщил о взятии в плен commissaire ordonnateur general le-Pubusque. Пленники были направлены к командиру арьергарда А.П. Ермолову, который препроводил их к Кутузову. Один из офицеров передал Пюибюску от Кутузова конверт, в котором оказалась пачка ассигнаций. 25 ноября (7 декабря) из Главной квартиры выслали “Могилевской губернии Копысского уезда земскому исправнику Папову провиантского генерала де Певиска с сыном”. “Полковник Пуйбус, военный комиссар”, числился в Могилевской губернии в январе-феврале 1813 г. Оттуда он был препровожден в Петербург[4], где находился до окончания войны» (Попов 2012: 562)[5]. Ее дополняет биографическая статья о Пюибюске в энциклопедии «Заграничные походы российской армии. 1813–1815 годы» (2011), написанная тем же А.И. Поповым в соавторстве с В.В. Ададуровым. В ней также уточняется, что как отпрыск знатной дворянской фамилии он начал службу в королевской гвардии, эмигрировал из Франции во время Великой Французской революции и вернулся на родину после прихода к власти генерала Бонапарта. После учреждения Первой империи Пюибюск служил военным комиссаром, был сборщиком военной контрибуции в Великой армии в 1805–1807 гг. 16 мая 1812 г. его призвали в качестве военного комиссара в Главную квартиру Великой армии. С наступлением Наполеона на Москву он находился в должности интенданта в Смоленске (с августа по ноябрь 1812 г.) при А.Ш. Фоссоле де Вильбланше, гражданском губернаторе Смоленской губернии. «К возвращению Наполеона I в Смоленск возглавляемая Пюибюском интендантская служба смогла организовать 7 больших магазинов, способных, по его словам, “на протяжении 15 дней прокормить 100 000 человек”. Во время отступления (он) спас от грабежа объекты религиозного культа» (Ададуров 2011: 320). После возвращения из плена во Францию Пюибюск участвовал в кампании 1823 г. в Испании, был награжден орденом Почетного легиона. По оценке авторов статьи, его письма «являются важнейшим источником для изучения функционирования тылов Великой армии и по истории французского оккупационного режима в России. Наблюдения автора отличаются трезвым взглядом на вещи, им присуща известная доля критики по отношению к действиям французского командования, не имевшего, по его мнению, ни малейшего понятия о стране, в которой оно вело военные действия» (Ададуров 2011: 320). Весьма вероятно (и об этом не упомянуто в процитированных выше исторических справках), что Пюибюск принадлежал к братству вольных каменщиков, превращенному в период Первой империи, по выражению Ч.У. Гекертона, в «школы наполеонизма» (Гекертон 1995: 232). Во всяком случае, в своих письмах он порой описывает военные события при помощи масонской символики. Вот, к примеру, как он рассказывает об испытании пленного русского майора, вынужденного некоторое время следовать с завязанными глазами вслед за отступающими французами: Мы видели с истинным удовольствием, что пули и ядры его соотечественников, встречались с нашими солдатами; но не ошибались и не трогали Русскаго, он и с завязанными глазами слышал только неприятное жузжание и свист их округ себя! Переход по плавающим льдинам на Днепре, шесть пропастей страшнаго оврага, представлялись ему, в его невыгодном положении, особенно в последнем случае, как бы испытания массонския; думаю, что оне слишком жестокими могли показаться Новопосвященному. В Орше освободили Маиора от стражи и развязали ему глаза; он был очень недоволен поступком Маршала и показывал на него явную досаду; но между тем не менее дивился, как могли мы дойти до Орши (Пюибюск 2023: 149–150). Историк Б.П. Миловидов в сопроводительной статье к новому русскому изданию писем Пюибюска приводит также интереснейшие сведения о предпринимательской деятельности интенданта Великой армии (в 1808–1810 гг. он являлся совладельцем одной из находившихся в Севре фабрик по производству фаянсовой посуды), которая никак не упомянута в сочинении виконта (очевидно, из опасений быть обвиненным в измене). Оказавшись в плену в России, Пюибюск обратился из Могилева с письмом на имя российского министра внутренних дел О.П. Козодавлева с предложением раскрыть секрет недорогой и качественной печати изображений на фарфоре в обмен на полное освобождение его вместе с сыном и возвращение их на родину. Однако из-за соперничества разных аристократических кланов[6] и бюрократического противоборства двух министерств (внутренних дел и финансов) «секрет» Пюибюска был выкуплен с большим опозданием (причем уже в обмен на внушительное денежное вознаграждение, так как император Александр I после низвержения Наполеона повелел освободить всех французских пленных без всяких условий) и в итоге не принес российскому государству предполагаемых выгод. Как заключает Миловидов: «Из-за конкуренции ведомств и бюрократических проволочек за технологию, которую Россия могла получить практически даром, пришлось заплатить немалую сумму. Та же ведомственная конкуренция ограничила область её использования лишь одним Императорским фарфоровым заводом, хотя опыт у Пюибюска был прежде всего в области производства фаянсовой посуды. Более того, зная об интересе к новой технологии со стороны Министерства внутренних дел, Гурьев не договорился о передаче тех её нюансов, которые обеспечивали бы её использование на фаянсовой фабрике. Из-за медленного принятия властями решений, времени на передачу технологии, её внедрение под руководством самого автора изобретения и оценку первых результатов оказалось слишком мало. Возможно, что именно в этом и кроется одна из причин неудачи всего предприятия» (Миловидов 2023: 238). Теперь, наконец, перейдем собственно к «Письмам» Пюибюска, адресованных его анонимному (!) другу, которые больше похожи на мемуары предприимчивого француза, содержащие его итоговое отношение к войне 1812 года, сформировавшееся по результатам краха всей наполеоновской империи, чем на документальные записи «по горячим следам». Возможно, именно этим объясняется то, что автор нисколько не боялся высказывать свое гиперкритичное отношение к режиму Наполеона I и затеянной им войне, а также личные симпатии к русским в своих письмах в самый разгар военного противостояния 1812 г. Например, в письме от 22 мая (5 июня) 1812 г. Пюибюск пишет: «<…> народ во Франции никогда не был так беден и так нещастлив, как теперь, т.е. со времени наших богатств в завоеваниях» (Пюибюск 2023: 22). В письме от 29 августа (10 сентября) 1812 г. он называет виновником всей кампании волю одного только императора французов: «История, повествуя о величайших переселениях Северных народов к югу, показывает, что они имели в виду улучшение своей участи; но какая странная судьба, по гласу одного только человека, гонит, теперь, на север многочисленные толпы обитателей умеренных и прекраснейших земель образованной Европы?» (Пюибюск 2023: 66). В письме от 18 (30) октября 1812 г. Пюибюск еще более резок: «<…> теперь только мое сердце способно питать одно глубочайшее презрение к виновнику сих зол! (т.е. к Наполеону — Н.П.)» (Пюибюск 2023: 94). И далее Наполеон в его письмах уже превращается в «раба фатализма» (Пюибюск 2023: 156), «посланника ада» и «орудие погибели Франции» (Пюибюск 2023: 170), «врага рода человеческого» (Пюибюск 2023: 214) и т.п. Обращает на себя внимание и некоторая идеализация пленным Пюибюском российских порядков. Так, по его словам, для Русской почты все «принаровлено с необыкновенною удобностью», и вообще в России почтальоны «ездят же скорее, нежели на всех почтах Европы» (Пюибюск 2023: 174). «На Императорском хрустальном заводе на окраине города отливают такой объем стекла, сколько не отливают ни в одной стране в Европе» (Пюибюск 2023: 208). Петербург показался ему «гораздо красивее Вены и Берлина; в нем гораздо более, нежели там, всех насаждений роскоши, соединенных с прелестию образования» (Пюибюск 2023: 175). «Жены государственных крестьян губернатора Калуги носят одежды, которые с удовольствием носили бы наши любовницы» (Пюибюск 2023: 182), — признается виконт. Кроме того, по его наблюдению, «в России нет недостатка в образованных людях, которые могли занимать любые гражданские должности» (Пюибюск 2023: 183). Последнее, впрочем, сталкивалось с суровой правдой жизни. Ведь всего двумя годами ранее историк Н.М. Карамзин обращался к императору Александру I в «Записке о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» (1811), в том числе, и с такими словами: «Каковы ныне, большею частью, губернаторы? Люди без способностей и дают всякою неправдою наживаться секретарям своим — или без совести и сами наживаются. Не выезжая из Москвы, мы знаем, что такой-то губернии начальник — глупец и весьма давно! в такой-то — грабитель, и весьма давно!.. Слухом земля полнится, а министры не знают того, или знать не хотят! К чему же служат ваши новые министерские образования?» (Карамзин 1991: 99). Анекдотичен рассказ Пюибюска о весьма специфической религиозности русских (из письма от 10 февраля 1814 г., впервые опубликованного на русском в этом издании): Ни в одной стране мира Великий пост не соблюдается так строго, как в России. Даже рабочие, когда они выполняют самые тяжёлые работы, требующие дополнительного питания, даже они полностью отказываются от алкоголя. Их организм ужасно страдает. Страсть народа к крепким напиткам уступает религиозным обязательствам, которые здесь выполняются, со скрупулёзной точностью: по правде сказать, большие начальники и дворянство служат в этом деле примером. <...> Несчастные местные жители, которых вам удастся склонить к небольшому нарушению поста за деньги, не согласятся ни за какую цену прервать голодание во время Великого поста. На эту тему мне не так давно привели в пример главного среди воров и убийц, арестованного несколько лет назад в окрестностях Москвы. Священник пришёл к нему в тюрьму, чтобы утешить словом Божьим. Получив из уст виновного признания во всех его преступлениях, священник отвечал ему, что из всего, что он сейчас услышал, обо всех этих злодействах, он не заметил следов голодания во время поста. «Да за кого вы меня принимаете? — гневно ответил ему заключённый. — Я совершил несколько преступлений, признаю, но есть мясо во время Великого поста — это мерзость. Я на это не способен». Я его не называю, этого заключённого, как доктор, соблюдающий закон и религиозную мораль. Я только хотел вам доказать, до какой степени в России соблюдаются религиозные практики (Пюибюск 2023: 197–198). Впрочем, в другом письме от 29 июля 1813 г, также впервые переведенном на русский, виконт делает неутешительный прогноз относительно последствий внезапной отмены крепостного права в России: «Если кто-то захочет однажды дать крестьянам свободу, то необходимо готовить их к этому в течение тридцати лет: учитывая состояние невежества и глупости, в котором они находятся, они смогут найти этой свободе только дурное применение: будут убивать своих хозяев или резать друг друга» (Пюибюск 2023: 167). Личность и мемуары виконта Луи Гийома де Пюибюска еще не раз побудят исследователей взглянуть на них по-новому в стремлении прояснить историческую истину и очистить ее от конъюнктурного вымысла, однако, уже вряд ли что-то или кто-то поколеблет их непреходящее значение как уникального в своем роде свидетельства очевидца и участника больших исторических событий эпохи наполеоновских войн. БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК Ададуров 2017 — Ададуров В. Война цивилизаций: Социокультурная история русского похода Наполеона. Киев: Лаурус, 2017. Т. 1: Религия — Язык. Ададуров 2011 — Ададуров В.В., Попов А.И. Пюибюск // Заграничные походы российской армии. 1813–1815 годы: Энциклопедия: В 2 т. / отв. ред. В.М. Безотосный, А.А. Смирнов. М.: Российская политическая энциклопедия, 2011. Т. 2. С. 320. Гекертон 1995 — Гекертон Ч.У. Тайные общества всех веков и всех стран. Сборник исторических материалов. М.: Терра, 1995. Грибашова 2022 — Грибашова А.П. Наполеон в восприятии французских участников русской кампании // Путь в науку: Материалы международной научной конференции молодых ученых исторического факультета Тверского государственного университета, Тверь, 21 апреля 2022 года / Сост., ред. Т.Г. Леонтьева, Ю.В. Степанова. Тверь: Тверской государственный университет, 2022. С. 108–115. Ермолов 1991 — Ермолов А.П. Записки 1798–1826 гг. / Сост., подгот. текста, вступ. ст., коммент. В.А. Федорова. М.: Высшая школа, 1991. Земцов 2018 — Земцов В.Н. Великая армия Наполеона в Бородинском сражении. М.: Эксмо, Яуза, 2018. Карамзин 1991 — Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. 127 с. Коршунова 2008 — Коршунова Н.В. Экономические реформы в России в первые десятилетия XIX в. // Проблемы истории, филологии, культуры. 2008. № 22. С. 155–163. Миловидов 2017 — Миловидов Б.П. Фарфоровая история «полковника» де Пюибюска: К вопросу об использовании военнопленных Великой армии в экономике России // Отечественная война 1812 года Источники. Памятники. Проблемы: Материалы XX Международной научной конференции, Московская область, Можайский район, деревня Красновидово, 05–07 сентября 2016 года / Сост. И.В. Корнеев. Московская область, Можайский район, деревня Красновидово: Федеральное государственное бюджетное учреждение культуры «Государственный Бородинский военно-исторический музей-заповедник», 2017. С. 291–302. Миловидов 2023 — Миловидов Б.П. Фарфоровая история виконта Л.Г. де Пюибюска: К истории пребывания пленных наполеоновской армии в России // Пюибюск Л.Г., де. Письма о войне в России 1812 года / Пер. А. Рюмина. Изд. дополненное и расширенное, с изд. 1833 г. Пер. А. Шевелкиной, статья Б.П. Миловидова. М.: Издательский дом «Арт. Собрание», 2023. С. 219–242. Овчинников 2022 — Овчинников В.М. Смоленск в осенне-зимней кампании 1812 года по воспоминаниям современников // Genesis: исторические исследования. 2022. № 3. С. 1–15. Подосокорский 2024 — Подосокорский Н.Н. Записки русского дворянина о французской революции 1830 года. Рец.: Записки вояжу моего / Сост. И.Л. Великодная. Иллюстрации: Л.Н. Мараховская. Москва: Издательский дом «Арт. Собрание», 2023. 144 с. // Историческая экспертиза. 2024. № 1 (38). С. 217–222. Попов 2012 — Попов А.И. Обзор мемуаров, дневников и писем военнопленных Великой армии, побывавших в России в 1812–1814 гг. // Военнопленные армии Наполеона в России: 1806–1814: Мемуары. Исследования / отв. сост. Б.П. Миловидов. СПб.: Крига, 2012. С. 531–580. Постникова 2022 — Постникова А.А. Русская кампания Наполеона и Франция: историко-антропологическое измерение. М.: Политическая энциклопедия, 2022. Пюибюск 1833 — Пюибюск Л.Г. Письма о войне в России 1812 года. Сочинение Пюибюска, ген.-обер-провиантмейстера войск наполеоновских / Пер. и предисл. Александра Рюмина. М.: Унив. тип., 1833. Пюибюск 2023 — Пюибюск Л.Г., де. Письма о войне в России 1812 года / Пер. А. Рюмина. Изд. дополненное и расширенное, с изд. 1833 г. Пер. А. Шевелкиной, статья Б.П. Миловидова. М.: Издательский дом «Арт. Собрание», 2023. REFERENCES Adadurov V. Vojna civilizacij: Sociokul'turnaya istoriya russkogo pokhoda Napoleona. Kiev: Laurus, 2017. T. 1: Religiya — Yazyk. Adadurov V.V., Popov A.I. Pyuibyusk // Zagranichnye pokhody rossijskoj armii. 1813–1815 gody: Ehnciklopediya: V 2 t. / otv. red. V.M. Bezotosnyj, A.A. Smirnov. M.: Rossijskaya politicheskaya ehnciklopediya, 2011. T. 2. S. 320. Ermolov A.P. Zapiski 1798–1826 gg. / Sost., podgot. teksta, vstup. st., komment. V.A. Fedorova. M.: Vysshaya shkola, 1991. Gekerton CH.U. Tajnye obshchestva vsekh vekov i vsekh stran. Sbornik istoricheskikh materialov. M.: Terra, 1995. Gribashova A.P. Napoleon v vospriyatii francuzskikh uchastnikov russkoj kampanii // Put' v nauku: Materialy mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii molodykh uchenykh istoricheskogo fakul'teta Tverskogo gosudarstvennogo universiteta, Tver', 21 aprelya 2022 goda / Sost., red. T.G. Leont'eva, YU.V. Stepanova. Tver': Tverskoj gosudarstvennyj universitet, 2022. S. 108–115. Karamzin N.M. Zapiska o drevnej i novoj Rossii v ee politicheskom i grazhdanskom otnosheniyakh. M.: Nauka. Glavnaya redakciya vostochnoj literatury, 1991. 127 s. Korshunova N.V. Ehkonomicheskie reformy v Rossii v pervye desyatiletiya XIX v. // Problemy istorii, filologii, kul'tury. 2008. № 22. S. 155–163. Milovidov B.P. Farforovaya istoriya «polkovnikA» de Pyuibyuska: K voprosu ob ispol'zovanii voennoplennykh Velikoj armii v ehkonomike Rossii // Otechestvennaya vojna 1812 goda Istochniki. Pamyatniki. Problemy: Materialy XX Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii, Moskovskaya oblast', Mozhajskij rajon, derevnya Krasnovidovo, 05–07 sentyabrya 2016 goda / Sost. I.V. Korneev. Moskovskaya oblast', Mozhajskij rajon, derevnya Krasnovidovo: Federal'noe gosudarstvennoe byudzhetnoe uchrezhdenie kul'tury «Gosudarstvennyj Borodinskij voenno-istoricheskij muzej-zapovedniK», 2017. S. 291–302. Milovidov B.P. Farforovaya istoriya vikonta L.G. de Pyuibyuska: K istorii prebyvaniya plennykh napoleonovskoj armii v Rossii // Pyuibyusk L.G., de. Pis'ma o vojne v Rossii 1812 goda / Per. A. Ryumina. Izd. dopolnennoe i rasshirennoe, s izd. 1833 g. Per. A. Shevelkinoj, stat'ya B.P. Milovidova. M.: Izdatel'skij dom «Art. SobraniE», 2023. S. 219–242. Ovchinnikov V.M. Smolensk v osenne-zimnej kampanii 1812 goda po vospominaniyam sovremennikov // Genesis: istoricheskie issledovaniya. 2022. № 3. S. 1–15. Podosokorskij N.N. Zapiski russkogo dvoryanina o francuzskoj revolyucii 1830 goda. Rec.: Zapiski voyazhu moego / Sost. I.L. Velikodnaya. Illyustracii: L.N. Marakhovskaya. Moskva: Izdatel'skij dom «Art. Sobranie», 2023. 144 s. // Istoricheskaya ehkspertiza. 2024. № 1 (38). S. 217–222. Popov A.I. Obzor memuarov, dnevnikov i pisem voennoplennykh Velikoj armii, pobyvavshikh v Rossii v 1812–1814 gg. // Voennoplennye armii Napoleona v Rossii: 1806–1814: Memuary. Issledovaniya / otv. sost. B.P. Milovidov. SPb.: Kriga, 2012. S. 531–580. Postnikova A.A. Russkaya kampaniya Napoleona i Franciya: istoriko-antropologicheskoe izmerenie. M.: Politicheskaya ehnciklopediya, 2022. Pyuibyusk L.G. Pis'ma o vojne v Rossii 1812 goda. Sochinenie Pyuibyuska, gen.-ober-proviantmejstera vojsk napoleonovskikh / Per. i predisl. Aleksandra Ryumina. M.: Univ. tip., 1833. Pyuibyusk L.G., de. Pis'ma o vojne v Rossii 1812 goda / Per. A. Ryumina. Izd. dopolnennoe i rasshirennoe, s izd. 1833 g. Per. A. Shevelkinoj, stat'ya B.P. Milovidova. M.: Izdatel'skij dom «Art. Sobraniе», 2023. Zemcov V.N. Velikaya armiya Napoleona v Borodinskom srazhenii. M.: Ehksmo, Yauza, 2018. [1] Мордовцев Д.Л. Приложение к роману «Двенадцатый год»: Документы, письма, воспоминания. URL: http://az.lib.ru/m/mordowcew_d_l/text_0801.shtml (Дата обращения: 13.06.2024). [2] См.: (Миловидов 2017), (Ададуров 2017: 27–28, 94–95 и др.), (Земцов 2018: 18), (Троицкий 2020. Т. 2: 258), (Грибашова 2022), (Постникова 2022: 68–69), (Овчинников 2022) и др. [3] Ранее нам уже доводилось рецензировать книги этого издательства, содержащие впечатления современников от европейских событий первой трети XIX в. (Подосокорский 2024). [4] По словам самого Пюибюска, всего в Петербурге в 1813–1814 гг. было дозволено жить «не более, как 12, или 13 пленным» (Пюибюск 2023: 173). [5] В публикации также приводится библиография работ о Пюибюске, вышедших в 1911–1914 гг. Попов со ссылкой на И.М. Хераскова также полагает, что Пюибюск «является фактическим соавтором еще одних мемуаров: Les prisonniers français en Russie. Mе́moires et souvenirs de M. le marquis de Sérang, maréchal-de-camp, recueillis et publiés par M. de Puibusque, ancient commissaire des guerres. T. 1-2. Paris, 1837» (Попов 2012: 562). [6] Могилевский гражданский губернатор Д.А. Толстой отправил письмо француза не Козодавлеву, а министру финансов Д.А. Гурьеву, который «был одновременно управляющим Кабинетом Его Императорского Величества, в ведении которого находился и Императорский фарфоровый завод в Петербурге, о чём Толстой, конечно, знал. Но дело не только в этом. И Толстой, и Гурьев принадлежали к одному аристократическому клану, во главе которого стоял фельдмаршал Н.И. Салтыков — могилёвский губернатор, приходился ему двоюродным братом, министр финансов был женат на одной из Салтыковых, причём позднее сын Д.А. Гурьева женился на племяннице Д.А. Толстого. И кроме того, в подчинении Министерства внутренних дел находилась Киево-Межигорская фаянсовая фабрика, потенциальный конкурент Императорского фарфорового завода — прежде всего в производстве недорогой продукции, рассчитанной на относительно широкий спрос» (Миловидов 2023: 222). О соперничестве Гурьева и Козодавлева также см.: (Коршунова 2008: 160–161). "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Кара-Мурза В.В. Заочная полемика конгрессменов и думцев по вопросу о расторжении российско-американского торгового договора в 1911–1912 гг. ЗАОЧНАЯ ПОЛЕМИКА КОНГРЕССМЕНОВ И ДУМЦЕВ ПО ВОПРОСУ О РАСТОРЖЕНИИ РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКОГО ТОРГОВОГО ДОГОВОРА В 1911–1912 ГГ. Photo: Автор: NATALIA KOLESNIKOVA | Источник: AFP via Getty Images КАРА-МУРЗА ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ, магистр истории Кембриджского университета (Великобритания), ведущий радиостанции «Эхо Москвы», Москва, Россия; email: ekaramurza@gmail.com Аннотация. Дипломатический конфликт между США и Российской империей по вопросу о расторжении торгового договора в 1911–1912 гг. стал первым случаем, когда тон в двусторонних отношениях задавали законодательные учреждения. С американской стороны расторжение договора, заключенного в 1832 г., инициировала Палата представителей ⁠– нижняя палата Конгресса, которая в декабре 1911 г. приняла резолюцию, внесенную председателем комитета по иностранным делам У. Зульцером и обязывающую президента США У. Тафта разорвать договор в знак протеста против ограничений на въезд в Россию для граждан США иудейского вероисповедания, которые на Капитолийском холме посчитали нарушением договора и «оскорблением американского гражданства». Во избежание кризиса в отношениях с Петербургом Тафту и его союзникам в Сенате удалось смягчить резолюцию, однако действие договора было прекращено. Ответную полемику с российской стороны также повели парламентарии. При том, что правительство заняло умеренную позицию, представители правооктябристского большинства Государственной думы во главе с А.И. Гучковым выступили с законодательной инициативой о повышении таможенных сборов для американского импорта, а думские националисты предложили и вовсе запретить въезд в Россию американским евреям, которые, по их мнению, «сделали огромный вред нашему отечеству». Вопрос вызвал споры и в стенах Таврического дворца: лидер думской оппозиции П.Н. Милюков подверг критике позицию октябристов и националистов, назвав дискриминацию по религиозному принципу «границей, которая отделяет цивилизованное человечество от нецивилизованного». Тема расторжения российско-американского договора в 1911–1912 гг. до сих пор поднималась исследователями в разрезе торгово-экономических отношений и борьбы за еврейское равноправие. Статья посвящена роли в этом конфликте законодательных учреждений и тому, что депутат-октябрист Е.П. Ковалевский назвал «важным прецедентом» участия народного представительства в вопросах внешней политики. Ключевые слова. Российско-американский торговый договор 1832 г., российско-американский дипломатический конфликт 1911–1912 гг., российско-американские отношения, российский паспортный вопрос, Государственная дума, Палата представителей, Сенат, Конгресс, торговля, таможенная война, еврейское равноправие, октябристы, националисты. Дипломатический конфликт между Российской империей и Соединенными Штатами Америки вокруг расторжения торгового договора в 1911–1912 гг. малоисследован в российской и американской историографии. Существующие работы рассматривают тему главным образом в контексте борьбы за еврейское равноправие и торгово-экономических интересов[1]. Цель данного исследования – выделить менее замеченный, но ключевой аспект конфликта: лидирующую роль, которые в нем играли законодательные учреждения. Трактат о торговле и мореплавании, заключенный в декабре 1832 г., устанавливал между Россией и США, чьи политические отношения уже долгое время считались союзническими, режим наибольшего благоприятствования и в вопросах торговли, в том числе посредством предоставления взаимных таможенных преимуществ[2]. К началу XX века двусторонняя торговля достигла значительных объемов: в 1905–1910 гг. Российская империя экспортировала в США товары на общую сумму 41 млн рублей и импортировала американские товары на 355 млн рублей[3]. Основными предметами российского экспорта в Америку были кожи и шерсть; Соединенные Штаты поставляли в Россию главным образом хлопок и сельскохозяйственные машины[4]. Впрочем, копившееся на протяжении нескольких десятилетий недовольство договором со стороны США было обусловлено не экономическими, а политическими причинами, а именно различной интерпретацией Вашингтоном и Петербургом одного из его ключевых положений – ст. I, предусматривавшей, что жители двух стран, пребывая на территории друг друга, «ограждены будут тою же самою безопасностью и покровительством, каковыми пользуются жители той земли, где они будут иметь пребывание, с тем однако, что они подчинены будут существующим там законам и учреждениям»[5]. Для российских чиновников это означало, что к американским гражданам иудейского вероисповедания могли применяться те же ограничения свободы передвижения, которые действовали в Российской империи в отношении ее собственных подданных-евреев. На основании такой интерпретации российские консулы в США неоднократно отказывали американским евреям во въездных визах; первый известный случай относится к 1867 г.[6] Под ограничения нередко попадали весьма известные люди: к примеру, в 1910 г. отказ в российской визе получил редактор газеты «NewYork Evening Post» С. Струнский[7]. Начиная с 1870-х гг. «российский паспортный вопрос» становится предметом регулярного обсуждения в Конгрессе. С позиции американских законодателей дискриминация граждан США по принципу вероисповедания являлась недопустимым нарушением установленного Конституцией равенства граждан перед законом, а, принимая такую интерпретацию договора со стороны российских властей, Америка как бы сама соглашалась на дискриминацию своих граждан, «потворствуя России в этом злодеянии»[8]. В период между 1882 и 1909 гг. Конгресс принял 11 резолюций с призывами к своему правительству добиться прекращения дискриминации владельцев американских паспортов в России[9]. Со временем тема прочно укрепилась во внутриполитической повестке США: аналогичные требования были включены в предвыборные платформы Демократической и Республиканской партий; американские дипломаты направляли в российское министерство иностранных дел обращения о желательности изменения сложившейся практики[10]. Однако никакого эффекта это не возымело. Как заявил на слушаниях в комитете Палаты представителей по иностранным делам в декабре 1911 г. конгрессмен от штата Нью-Йорк демократ Ф.Б. Гаррисон, резолюции Конгресса и депеши Государственного департамента «нашли свое последнее пристанище в мусорной корзине российского премьер-министра»[11]. Именно в декабре 1911 г. Палата представителей – нижняя палата Конгресса США – решает взять вопрос в свои руки. 4 декабря председатель комитета по иностранным делам, нью-йоркский конгрессмен-демократ У. Зульцер внес в палату проект резолюции № 166, обвинявшей правительство России в нарушении договора 1832 г. из-за «отказа уважать американские паспорта, законно выданные американским гражданам, из расовых и религиозных соображений» и предписывавшей президенту США незамедлительно уведомить Петербург о прекращении действия договора[12]. (Публицист М.О. Меньшиков утверждал на страницах «Нового времени», что Зульцер — «наш дорогой соотечественник, жидок [sic] из Витебска, где до сих пор живут его родственники»; в действительности конгрессмен происходил из ирландско-немецкой семьи и был протестантом[13].) «Это не еврейский вопрос, это американский вопрос. Затронут важный принцип, – говорил Зульцер на заседании Палаты представителей 13 декабря. –Наносится бесстыдное оскорбление чести нашей страны и достоинству американского гражданства. <…> Мы говорим всему миру <…> что, заключая договоры с другими державами, правительство Соединенных Штатов ставит права человека выше коммерческой выгоды»[14]. Обсуждение проекта резолюции заняло 4 часа; все выступавшие соглашались с необходимостью денонсации договора, однако ряд конгрессменов предложили исключить из текста обвинение России в его нарушении как «недипломатичное и некорректное» и могущее поставить под угрозу дружественные отношения двух стран[15]. Соответствующая поправка, предложенная конгрессменом-республиканцем из штата Пенсильвания М.Э. Олмстедом, была вынесена на голосование, однако не прошла, получив 115 голосов «за» и 183 «против»[16]. В тот же день, 13 декабря, резолюция Зульцера в первоначальном виде была одобрена Палатой представителей 301 голосом против 1[17]. Следующее слово было за Сенатом – верхней палатой Конгресса, – однако президент США У.Г. Тафт, не желавший разрыва отношений с Россией из-за резкого тона резолюции Зульцера, сделал упреждающий шаг. 3 (17) декабря американский посол в Петербурге К. Гилд вручил министру иностранных дел С.Д. Сазонову ноту о выходе Соединенных Штатов из договора с Россией, в соответствии с положением ст. XII договора, с 1 января 1913 г.[18] Документ был выдержан в максимально дипломатичных выражениях, не упоминал вопрос о дискриминации евреев и подчеркивал «большое значение, которое придает правительство Соединенных Штатов традиционным дружественным отношениям между обоими государствами»[19]. 19 декабря Сенат США единогласно утвердил видоизмененный проект резолюции № 166 о ратификации ноты Тафта – также без упоминания причины конфликта[20]. 20 декабря обновленную резолюцию одобрила нижняя палата Конгресса[21]. «40 лет государственные секретари мучились над российским паспортным вопросом и не добились ничего. 40 лет президенты пытались решить эту проблему без какого-либо эффекта. Палата представителей достигла желаемого результата за 4 дня», — говорил на заседании конгрессмен Зульцер[22]. 21 декабря, с подписью Тафта, резолюция № 166 вступила в силу[23]. В тот же день Белый дом сообщил об обмене телеграммами между президентом США и российским императором Николаем II со взаимными «добрыми пожеланиями»[24]. «Российское правительство не находит ни малейшего основания возражать против расторжения [договора] в такой форме», — сообщала в статье своего петербургского корреспондента «The Washington Post»[25]. Однако не все в Петербурге придерживались такого мнения. Как и в Америке, с российской стороны полемику вокруг расторжения договора повели члены законодательного учреждения. 9 (22) декабря на имя председателя Государственной думы поступило предположение за подписью 114 членов Думы «о повышении ставок общего таможенного тарифа и некоторых специальных сборов для товаров и судов государств, не предоставляющих России права наиболее благоприятствуемой державы»[26]. В заявлении, опубликованном в тот же день в «Новом времени», авторы инициативы – депутаты-октябристы А.И. Гучков, Г.Г. Лерхе и В.А. Карякин – называли звучавшие в Конгрессе США обвинения в неправомерных действиях России в отношении американских евреев «неосновательным[и]» и указывали, что «вопрос о допущении или недопущении в Россию тех или иных категорий иностранцев <…>, несомненно, принадлежит к области внутреннего законодательства»[27]. В качестве ответных мер на денонсацию договора октябристы предложили удвоить пошлины на товары американского импорта, а также попудные и корабельные сборы с товаров, привозимых на американских судах, и обложить ранее беспошлинные американские товары таможенной ставкой в размере 100 процентов от их стоимости[28]. Российская и американская печать в один голос сообщали, что думское большинство объявило Соединенным Штатам «таможенную войну»[29]. Предложение октябристов недвусмысленно раскритиковал правительственный официоз «Россия», напомнивший, что «мы ввозим из-за границы половину потребляемого нами хлопка и половину всего ввезенного из-за границы хлопка получаем из С.[еверо]-а.[мериканских] Соединенных Штатов» и что «удвоение пошлины на американский хлопок <…> [ляжет] всею тяжестью своею на русского покупателя и на мелкого производителя пряжи и ситца»[30]. Впрочем, часть думцев восприняла предложение октябристов как чересчур умеренное. 12 (25) декабря члены фракции националистов П.Н. Балашев, А.С. Гижицкий и А.А. Потоцкий внесли в Думу собственный проект, предлагавший взимать пошлину с ввозимых в Россию американских товаров по принципу взаимности с таможенным тарифом, установленным в самой Америке, а именно не ниже 45 процентов от стоимости «для тех случаев, где проектированная к взиманию удвоенная пошлина с упомянутых произведений все же может оказаться низкою для закрытия Соединенным Штатам России, как рынка для сбыта»[31]. Кроме того, законодательное предположение националистов предусматривало полный запрет на въезд в Россию американских евреев – «независимо от их положения и рода занятий»[32]. «Когда государство и его члены заботятся о своих отечественных интересах, они должны всячески реагировать на всякую попытку умалить значение этого государства и его достоинства, – говорил на заседании Думы один из лидеров национальной фракции А.А. Мотовилов. – В России найдется достаточно людей <…>, чтобы громко протестовать против всякого натиска на наши желания, на наши требования, на наши государственные права»[33]. С думской трибуны агитация против Америки переместилась на трибуну публичных митингов. 9 (22) февраля в Дворянском собрании в Петербурге состоялась демонстрация протеста против расторжения торгового договора[34]. В собрании, проходившем под председательством Мотовилова, участвовало до 2 тыс. человек, в том числе 50 членов Государственной думы из фракций националистов, монархистов и октябристов[35]. Ораторы, в числе которых были депутаты гр. В.А. Бобринский (умеренно-правый) и А.Д. Протопопов (октябрист), обвиняли США в попытке вмешательства во внутренние дела России, упрекали американцев в том, что они «сами <…> проявляют небывалые жестокости против негров» и указывали, что расторжение договора экономически невыгодно самой Америке[36]. Как отмечали журналисты, это была «первая политическая демонстрация в России, специально посвященная вопросам внешней политики»[37]. В завершение собрания его участники приняли резолюцию в поддержку законодательного предположения националистов о полном запрете на въезд в Россию американским евреям и о введении запретительной пошлины на американские товары[38]. Ни проект октябристов, ни проект национальной фракции в итоге не были рассмотрены Государственной думой. Однако тема расторжения российско-американского договора вновь зазвучала с думской трибуны в апреле 1912 г. при рассмотрении сметы министерства иностранных дел. В своем ответе на выступление министра Сазонова лидер фракции конституционных демократов П.Н. Милюков впервые за все время обсуждения этой темы в стенах Таврического дворца затронул не юридический или коммерческий, а нравственный аспект — саму суть вопроса о дискриминации по принципу вероисповедания. «Конечно, мы уверены, что суверенитет России остается нетронутым, что относительно России не может быть вопроса о какой-нибудь экстерриториальности или консульской юрисдикции для иностранцев, — говорил лидер думской оппозиции. — Но разве лестно, гг., быть на той границе, где подобные вопросы могут подниматься? Ведь это та граница, которая отделяет цивилизованное человечество от нецивилизованного. <…> Мне стыдно, как русскому, когда Европа и Новый Свет получают право нас классифицировать как азиатов»[39]. Как указали думские стенографисты, выступление Милюкова было встречено свистом правой части зала и рукоплесканиями слева[40]. В ходе той же дискуссии после выступления министра иностранных дел депутат-октябрист из Воронежской губернии Е.П. Ковалевский высказал мнение, что внесение думских инициатив, касающихся договора с Америкой, составило «важный прецедент в деятельности самого законодательного учреждения» – прецедент участия Государственной думы в вопросах внешней политики, формально не входивших в сферу ее ведения[41]. Как отмечала в те дни вашингтонская печать, дальнейшее направление двусторонних отношений «будет во многом зависеть от настроений Конгресса в этой стране и Думы в России»[42]. Впервые в истории отношений России и США тон в двусторонней повестке стали задавать законодательные учреждения. Именно в этом, как представляется, и есть основное значение российско-американского дипломатического конфликта 1911–1912 гг. [1] См., напр.: Селезнев Ф.А. Конфликт вокруг расторжения Русско-американского торгового договора и московская буржуазия (1911–1912 гг.) // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Нижний Новгород, 2002. Вып. 1. С. 74–82; Cohen N.W. The Abrogation of the Russo-American Treaty of 1832 // Jewish Social Studies. Bloomington, 1963. Vol. 25, No. 1. P. 3–41. [2] Собрание ныне действующих торговых трактатов России с иностранными государствами. СПб., 1877 (в дальнейшем – Собрание трактатов). С. 187. [3] Россия. 1911. 25 ноября (8 декабря). [4] The New York Times. 1911. December 19. [5] Собрание трактатов. С. 187. [6] Congressional Record. Sixty-First Congress, Third Session. Vol. XLVI. Washington, 1911. P. 3139. [7] Termination of Treaty Between the United States and Russia. House Committee on Foreign Affairs. February 16, 1911. [Washington, 1911]. P. 3. [8] Congressional Record. Sixty-Second Congress, Second Session. Vol. XLVIII. Washington, 1912 (в дальнейшем – Congressional Record. Sixty-Second Congress). P. 318. [9] Ibid. P. 350. [10] The New York Times. 1911. July 2. [11] Termination of the Treaty of 1832 between the United States and Russia. Hearing before the Committee on Foreign Affairs of the House of Representatives. Monday, December 11, 1911. Washington, 1911. P. 101. [12] Congressional Record. Sixty-Second Congress. P. 13; 62d Congress, 2d Session. H. J. Res. 166. In the House of Representatives. December 4, 1911. [Washington, 1911]. [13] Новое время. 1911. 10 (23) декабря; Forrest, J. W., Malcolm J. Tammany's treason, impeachment of Governor William Sulzer; the complete story written from behind the scenes, showing how Tammany plays the game, how men are bought, sold and delivered. Albany, 1913. P. 259.; The Protestant Magazine. 1913. Vol. V. P. 570. [14] Congressional Record. Sixty-Second Congress. P. 312, 313. [15] The New York Times. 1911. December 14; Congressional Record. Sixty-Second Congress. P. 337. [16] Congressional Record. Sixty-Second Congress. P. 352. [17] Ibid. P. 353. [18] Ibid. P. 453. Для сохранения единства хронологии здесь и далее даты, относящиеся к событиям в России, указаны по двум календарям: действовавшему в Российской империи юлианскому и действовавшему в США григорианскому. [19] Речь. 1911. 7 (20) декабря. [20] Congressional Record. Sixty-Second Congress. P. 507. [21] Ibid. P. 559. [22] Ibid. P. 552. [23] Ibid. P. 600. [24] The Washington Post. 1911. December 22. [25] The Washington Post. 1911. December 19. [26] Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. Сессия пятая. СПб., 1911. Ч. I. Стб. 3519–3520. [27] Новое время. 1911. 9 (22) декабря. [28] Там же. [29] Русские ведомости. 1911. 10 (23) декабря; The New York Times. 1911. December 23. [30] Россия. 1911. 21 декабря. (1912. 3 января). [31] Новое время. 1911. 14 (27) декабря. [32] Там же. [33] Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. Сессия пятая. СПб., 1912. Ч. II. Стб. 2213–2214. [34] Новое время. 1912. 10 (23) февраля. [35] Россия. 1912. 10 (23) февраля; Киевлянин. 1912. 10 (23) февраля; The New York Times. 1912. February 23. [36] Россия. 1912. 10 (23) февраля. [37] Новое время. 1912. 10 (23) февраля. [38] Свет. 1912. 10 (23) февраля. [39] Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. Сессия пятая. СПб., 1912. Ч. III. Стб. 2241–2242. [40] Там же. Стб. 2242. [41] Там же. Стб. 2177. [42] The Washington Post. 1911. December 23. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

К.Ю. Ерусалимский «Крестьянский вопрос» в России XVI – первой половины XVII в.: Апокалиптические фантазии во сне и наяву (ответ В.А. Аракчееву) The “Peasant Question” in 16th – Early 17th Centuries Russia: Apocalyptic Dreams and Reality (A Reply to V.A. Arakcheev) Изображение: Николай Неврев. "Торг. Сцена из крепостного быта". (1866) К. Ю. Ерусалимский ab ORCID: 0000-0002-3961-2376 ✉ kerusalimski@mail.ru a Европейский университет в Санкт-Петербурге (Россия, Санкт-Петербург) b Санкт-Петербургский институт истории РАН (Россия, Санкт-Петербург) K.Yu. Erusalimskii ab ORCID: 0000-0002-3961-2376 ✉ kerusalimski@mail.ru a The European University at St. Petersburg (Russia, Saint Petersburg) b The St. Petersburg Institute of History of the Russian Academy of Sciences (Russia, Saint Petersburg) Аннотация. Исследования «крестьянского вопроса» в России XVI-XVII вв. до последнего времени не связывали указную практику, касающуюся сдельных отношений в системе землепользования, с миграционной политикой российских властей. Опровержение нашей концепции, выстраивающей корреляцию между практикой «заповедных» и «урочных» лет и международными соглашениями XV – первой половины XVII в., В.А. Аракчеев проводит на недопустимых методических основаниях, которые рассмотрены в данной статье и отведены. Основное внимание уделено терминологии указной документации и проблемам структурирования российского общества XVI-XVII вв. в связи с так называемым крестьянским вопросом, а также понятию «закрепощение», которое является анахроничным для данного периода и неадекватным в раскрытии социальных процессов. Abstracts. Until recently the studies of the “peasant question” in Russia in the 16th-17th centuries have not linked the decree practice concerning contract relations in the system of land use with the migration policy of the Russian authorities. V.A. Arakcheev refutes our conception, which builds a correlation between the practice of “zapoved’” and “urok” years and international agreements of the 15th - the first half of the 17th century, on inadmissible methodological grounds, which are reconsidered in this article. The main attention is paid to the terminology of the decree documentation and to the problems of structuring of the Russian society of the 16th – 17th centuries in connection with the so-called peasant question, as well as to the concept of “enslavement” (“zakreposhchenie”), which is anachronistic for this period and inadequate in research of the social processes. Ключевые слова: крестьянский вопрос в России, закрепощение крестьян, трансграничные миграции, социальные классы. Key-words: peasant question in Russia, enslavement of peasants, transboundary migrations, social classes. В журнале «Российская история» за 2023 г. вышла моя статья «Крепостное право и миграционная политика в России в конце XVI – начале XVII в.», в которой предпринята попытка проследить связь между российской политикой «заповедей» и «урочных лет» и миграционными процессами в Российском государстве и в целом в регионе. Год спустя В.А. Аракчеев выступил с ответом на мое исследование на страницах того же журнала, приведя ряд контрдоводов и упрекнув меня в череде ошибок[1]. Я ответил на замечания многоуважаемого коллеги. Тем не менее, получив мою полемическую реплику 28 мая 2024 г. по электронной почте, редколлегия «Российской истории» сочла нецелесообразной «дальнейшую переписку между авторами о том, как именно они друг друга понимают» и предложила вернуться к этой полемике мне и В.А. Аракчееву «в различных трудах и жанрах»[2]. Благодарю редколлегию журнала «Историческая экспертиза» за возможность разместить мой ответ, отклоненный к публикации в «Российской истории», который привожу здесь со своими небольшими поправками, с сохранением всех его основных тезисов и формулировок. Я благодарен своему уважаемому критику, признанному специалисту в историографии российского крестьянства и закрепощения, чьи работы отчасти и послужили отправной точкой для моих критических соображений и интерпретаций. Подробный разбор моей концепции специалистом для меня лестен, хотя аргументы коллеги меня не убедили, и в своем ответе я постараюсь развить те аспекты своего тезиса, которые представляются коллеге неприемлемыми. Сразу отмечу, что на некоторые существенные вопросы, касающиеся положения тяглых классов Российского государства и так называемого закрепощения крестьян, ответы не удается предложить не только мне, но и моему многоуважаемому критику. Как справедливо отмечает В.А. Аракчеев, мой взгляд на эту проблему стал возможен благодаря исследованиям миграционных процессов, которым я посвятил ряд публикаций, вышедших в доступных изданиях и не обделенных вниманием других исследователей, но почему-то не заинтересовавших моего оппонента[3]. Продолжение дискуссии хотелось бы наметить здесь в четырех направлениях, отталкиваясь как от моих предыдущих исследований, так и от замечаний В.А. Аракчеева на мою статью о миграциях и крестьянском вопросе. Прежде всего, правильно ли понял оппонент мой тезис? Мне приписан тезис о том, что так называемое крепостное право возникло по «внешним» причинам[4]. Это «внешнее» происхождение законодательства о «заповедных» и «урочных» летах и ряда других положений В.А. Аракчеев неоднократно в своей полемической реплике приписывает моей концепции, хотя ни в моей статье, ни в других работах я нигде таким понятием не пользуюсь и не считаю, что указы, касающиеся регулирования миграций, имели какое-то экзогенное происхождение. Миграционные режимы имеют такое же автохтонное и «внутреннее» происхождение, как и другие правительственные мероприятия и межклассовые отношения, о которых далее пойдет речь. Во-вторых, Аракчеев полагает, будто мои взгляды на русское общество XV-XVII вв. архаичны настолько, что далеки даже от представлений В.О. Ключевского (хотя они, по мнению автора, на меня тоже повлияли), - который в свою очередь ошибался, рассуждая об эволюции крестьянского закрепощения из холопского. Впрочем, Ключевский ошибался не так «архаично», как это делали К.Д. Кавелин и Б.Н. Чичерин[5]. Считая меня в чем-то наследником архаичной исследовательской традиции, автор все же в одном случае признает, что я придерживаюсь близких ему взглядов на природу крепостничества[6], еще в одном – приписывает мне взгляды, близкие к концепции «советских историков»[7], в третьем – считает меня сторонником ошибочной, с его точки зрения, концепции Е.И. Колычевой[8], в четвертом – я оказываюсь сторонником концепции Р.Г. Скрынникова и В.И. Корецкого[9]. При таком разнообразии моих ошибок возникает вопрос, как мне удалось ошибаться на все возможные советские и антисоветские способы и придерживаться при этом архаичной досоветской концепции русского общества! В-третьих, и это, возможно, самое важное для ответа на конкретные замечания в адрес моего построения, Аракчеев действительно придерживается того отправного пункта в оценке социального устройства Московского царства, с которым я не могу согласиться. По мнению автора, я не учитываю, что российское общество было структурировано, и я, вслед за «архаичными» историками, недооцениваю различия между типами крестьян, крестьянами и холопами, тяглыми и служилыми людьми. Не понимая этих различий, я будто бы неправильно представляю себе направленность указов и сферы ответственности различных ведомств, которые занимались в той или иной мере проблемами прикрепления и освобождения различных слоев зависимого населения. Аракчеев анахронично пользуется даже такими терминами, как «общество», «сословия», «подданные», «крепостные крестьяне», «закрепощение крестьян» и т.д. С таким подходом и понятийным аппаратом согласиться невозможно, и не потому, что они противоречат каким-то «архаичным взглядам», а потому что не отвечают специфике источников XVI-XVII вв., направленности правовых норм и подходам тех специалистов по социальной истории, которые отказались принимать за должное подобные понятия и переносить их на структуры и внутренние отношения не-модерных обществ. Говоря о Московском царстве, мы имеем дело именно с не-модерной общественной организацией, которая не была построена на строгом делении классов, не предполагала уставных и конституционных социальных прав, гарантий и обязанностей. Не существовало в этот период единого института подданства, и использование этого понятия без отсылок к тому, что значило это слово в России и соседних государствах, лишь вносит ошибочные коннотации в дискуссию. Не существовало и такого строгого деления на различные «типы» крестьян, которые я будто бы не учитываю в своем исследовании. Социальные маркеры, в целом, не носили и того характера, который им приписывали либеральные и советские историки конца XIX – XX в. и за которыми следует в данном вопросе В.А. Аракчеев. И наконец, Аракчеев совершенно ошибочно представляет себе миграционные процессы, противореча в своих взглядах не только всему комплексу сохранившихся источников, но и элементарной научной логике. По мнению моего критика, миграции происходили в России в пределах ее государственных границ. «Бегуны», согласно этой наивной картине событий, покидая свои поместья, дома и хозяйства, заботились о том, чтобы остаться «поддаными» царя и, не дай-то Бог, не выйти во враждебный мир сибирских самоедов, поляков, литвинов и казаков, финнов и шведов. Мои наблюдения за данными хозяйственного разорения России конца XVI-XVII вв., опирающиеся на целый ряд исследований конца XIX – XX в., В.А. Аракчеев окрестил «апокалиптической картиной тотального разорения и бегства населения России (включая вотчинников) на окраины и за рубеж, картину, сочетающуюся с авторским представлением о закрепощении, распространившимся на все страты русского общества»[10]. Словами о будто бы доказываемом мной «тотальном бегстве населения России (включая вотчинников)» автор заметно преувеличил ту «картину», которую мне же приписал. Что же касается картины разорения страны после опричнины и войн второй половины XVI в., то остается развести руками и предложить автору написать картину хозяйственной жизни Российского царства конца XVI – начала XVII в. более радостно. В целом, взгляд на историю «внутренних» миграций, предложенный В.А. Аракчеевым, глубоко ошибочен, даже если отстаивать этот взгляд коллегу сподвигла моя – неверно понятая, как я уже отметил, – концепция «внешних» причин закрепощения. И этому взгляду в работе Аракчеева предпослан не менее ошибочный, хотя и типичный, особенно для советской историографии после 1945 г., тезис в духе «дружбы народов». Будто бы Российская империя была не «тюрьмой народов» (И.В. Сталину этот тезис Ф. Энгельса пришелся не по душе), а в своем роде «империей добра», куда стремились угнетенные со всех сторон, тогда как миграций из России источники будто бы не фиксируют или тем паче, что неоднократно утверждает в своей реплике Аракчеев, фиксируют явный перевес иммиграции над эмиграцией. Последний тезис является не просто недоразумением, но и откровенным фактическим злоупотреблением, недопустимым для профессионального историка. Понятие о предыстории закрепощения крестьян возникло в либеральной критике XIX в. на заре Крестьянской реформы, и дискуссии до сих пор свойственно «сползать» в анахроничные и далекие от реалий XVI-XVII вв. концептуальные схемы. «Крестьянство» – это один из коллективных субъектов, сформированный в гегельянской, позитивистской и марксистской традициях. Субъектность крестьянства заключена в его «народности», каковая в либеральной критике и тесно связанной с ней университетской науке мыслилась как единство-в-страдании (и как исследовательское сострадание угнетенному субъекту). Чем больше крестьяне мучались под гнетом эксплуататоров, чем больше их объективировали государственная власть и привилегированные классы, тем больше крестьянство обретало свою субъектность в истории. Этот взгляд внушал исследователям мысль о сочувствии трудовому народу, хотя никто из них не ответил на вопрос, существовало ли единое отношение крестьян к труду, в чем заключалось их отношение к своим угнетателям и считали ли они вообще угнетателей, этот еще один объект исторического знания XIX в., таковыми. Проблема, разумеется, не в том, чтобы теперь «отнять» у крестьянства достижения либерально-освободительных движений XIX – начала XX в. Лабораторная фикция, наделившая разноплановые и изменчивые в историческом процессе общественные структуры единой субъектностью, имеет крайне мало общего с реалиями источников, в которых часть крестьян не занималась «крестьянским трудом», другая часть никогда не была под властью никаких «феодалов» или даже сами крестьяне были «феодалами», значительные массы крестьян были вооружены не хуже привилегированных классов и вели отнюдь не «крестьянские», а по меркам своего времени профессиональные войны и не против «феодалов», а чаще всего – за своего царя или атамана. В освободительной риторике исследований обычно выпадает из оптики вопрос о том, как современникам изучаемых процессов представлялись грани между экономическим и внеэкономическим принуждением, как отличить событие полицейской сводки от протестного движения и сопротивления насилию. Исследования локальных историй и отношений «власти в селе» показали, что у крестьян существовали глубокие сети коммуникации, внутренние властные отношения, устойчивые клановые единства, формы локальной солидарности и различные другие формы, выстраивающие социальные иерархии и de facto ограничивающие власть землевладельцев, при этом вплоть до середины – второй половины XVIII в. и рождения классического крепостничества, с которым немедленно столкнулись его критики, власть землевладельцев над землепользователями была ограничена еще и государственным законодательством. Говоря далее о закрепощении, мы будем постоянно задаваться вопросом, что это за процесс, с кем именно и почему он происходил. Мне Аракчеев приписывает взгляд, которого я никогда не озвучивал и не разделяю, о том, что закрепощение коснулось будто бы «исключительно крестьян частновладельческих»[11]. Это ошибочное понимание моего тезиса, и оно противоречит контраргументам Аракчеева о том, что нельзя рассматривать закрепощение как процесс, коснувшийся всех «сословий» в России, а не только крестьян. В этих представлениях автор упрекает меня же несколькими страницами выше, критикуя взгляд на русское общество как на «аморфное». Когда коллега предлагает свою интерпретацию статьи 57 Судебника 1497 г. и статьи 88 Судебника 1550 г., распространяя процедуру отказа на все категории крестьян, то с этим выводом следует согласиться, как и с ценными наблюдениями за практикой использования «повального обыска» и «порядных грамот» (с XVII в. заносимых в записные книги приказных изб)[12]. При этом крестьян, вступивших по «крепости» в договорные отношения со своими «владельцами», Аракчеев почему-то называет крепостными и отказывает им в праве считаться поддаными своих землевладельцев. По мнению автора, крестьяне оставались подданными «лишь для государства»[13]. Этот взгляд неверен, поскольку он противоречит практике политических контрактов в России конца XV – начала XVIII в. Государственное подданство в России было особой привилегией и определялось как «холопство». Точное соответствие холопства институту подданства доказывается формулой вежливости, которая встречается в челобитьях на имя Сигизмунда III и Владислава Жигимонтовича: «...бьет челом вѣрноподданый Вашией Великие Господаръские Милости смолянин Федка Меншой Ортемъев сын Перфурев»[14]. Здесь выражение верноподданный занимает место, привычно в московской делопроизводственной риторике занятое словом холоп. Ни простые селяне, ни горожане ни тогда, ни в любое другое время вплоть до реформ царя Федора Алексеевича, а затем царя Петра Алексеевича ни назвать себя холопом, ни тем более подданным царя не имели права. Крестьяне, не бывшие государевыми холопами, могли считать себя лишь сиротами великого князя и царя, а следовательно, согласно опять же буквальному значению этого слова, были лишены близости к государству и права «видеть очи» государя. Целование креста на присяге царю и его роду также приводило в холопство, тогда как вступление в «сиротство» никакими процедурами не предполагалось. Кроме того, понятием poddany широко пользовались в Речи Посполитой для характеристики подвластного населения (зависимость хлопов шляхетских имений, королевских замковых владений, русских и литовских князей). Институт подданства мыслился при этом как знак непривилегированного состояния, близкого к московскому сиротству, а не холопству. В России подданство в его значении, распространенном в Речи Посполитой, было известно, однако отношение к нему выразилось в институте подначальства, которое маркировало принудительную подвластность и было синонимично пенитенциарному смирению[15]. Срочная заповедь на бесконтрольный уход с земли («заповедные лета») возникла в качестве меры миграционного регулирования. Это был не запрет на уход с целью прикрепления к земле или собственнику, а запрет на прием бродячих людей определенными типами условных собственников и запрет на пересечение государственных границ. Аракчеев пытается опровергнуть тезис об использовании режима «заповедных лет» только в приграничных регионах, по сути, соглашаясь с основной его частью и оспаривая лишь его нюансы. А как эти нюансы должны опровергнуть мою конструкцию? По мнению Аракчеева, контроль царя и Боярской думы за перемещением крестьян – это «фантастическая версия». Но эта версия опирается на указную практику XVI-XVII вв. Режим миграций контролировался до начала XVII в., согласно моей точке зрения, царем, Боярской думой и дьяками Посольского приказа. Можно было бы внести поправки в наши знания, если бы критик обнаружил учреждение, в котором, подобно Холопьему приказу, решались аналогичные вопросы применительно к крестьянам. Впрочем, и в Холопьем приказе, как отмечают специалисты по приказной системе России, «регистрировались грамоты об отпуске на волю дворовых людей и крепостных крестьян»[16]. В.А. Аракчеев с этим взглядом категорически не согласен: Ерусалимский не понимает специфику холопства как «отдельной страты общества, пополнявшейся представителями практически всех других сословий, но столь же резко отделенной от них», а холопов – как «страты» (но, видимо, не «сословия»), представители которой «в отличие от крестьян не несли тягла»[17]. В свою очередь с такой оценкой Аракчеева нельзя согласиться – и потому что при ее выработке используются анахроничные и неприменимые понятия «сословие» и «общество» (непонятно, признает ли Аракчеев холопов только лишь стратой – и если да, то стратой чего именно – или все же сословием), и потому что не учитывает структуру государственного управления конца XVI в., которое «крепости» и «кабалы» рассматривало не как принадлежность к каким-либо сословиям или стратам, а как формы обязательств, соблюдение которых не препятствовало самим обязанным принадлежать, как справедливо отмечает Аракчеев, к любой социальной страте. Исследователей, которые последовательно разводят режимы холопьего и крестьянского законодательства, ждет парадокс, с которым Аракчеев готов смириться. По его словам, Посольский приказ управлял «польскими городами» «как высшая административно-судебная инстанция», пока Новгородская четверть пребывала «в стадии формирования»[18]. Сколько же десятилетий, по мнению автора, этот приказ так «пребывал»? Согласно данным источников, в августе 1584 г. – июле 1594 г. делами Новгородской четверти ведал В.Я. Щелкалов, тогда как под ведением его продолжателей и конкурентов Салтыковых побывали не только Новгородская четь (сентябрь 1599 г. – 1604 г.), но и в разные годы за конец XVI в. – Челобитный (1588/89 г.), Холопий (1590 г.), Разбойный (1593 г.), Иноземский (1598 г.) приказы[19]. К 1 февраля 1597 г. Холопий приказ работал уже не один год, Новгородская четь – тоже, однако в концепции Аракчеева «холопье» дело получило оформление, тогда как «крестьянский» вопрос по каким-то причинам не получил. Может быть, этого вопроса и не было, а вся документация по крестьянам входила в региональные описания? В четверть дьяка Щелкалова должна была поступить и книга на беглых посадских людей и волостных крестьян Галича, согласно наказу Ю.И. Нелединскому от 30 июня 1585 г.[20] Почему-то Аракчеев считает, что в данном наказе упомянуты только черносошные и дворцовые крестьяне, а концепцию Б.Н. Флори, подчеркнувшего значение указа об ограничении переходов населения не только для крестьян, но и для посадских людей, отводит на основании ретроспективного анализа аналогичных наказов XVII в., а также Торопецкой и Важской уставных грамот[21]. В реплике на мою статью Аракчеев старательно опровергает приписанную им мне концепцию, согласно которой «заповедные лета» коснулись частновладельческих крестьян. Если вдуматься в формулировку Аракчеева, то ответственных налогоплательщиков, согласно его же концепции, разыскивать должны их землевладельцы. Это значит, что «заповедные лета» распространяются все же именно на частновладельческих крестьян. Однако, как настаивает Аракчеев в ответе на мою статью, «заповедными летами» процесс закрепощения не исчерпывается. В нашей работе комментарий предложен не к процессам закрепощения вообще и не к закрепощению всех «сословий», а именно к формуле «заповедных лет», которую мы предложили осмыслить не в связи с действием ст. 88 Судебника 1550 г., а в связи с международными соглашениями, статью Судебника никак не ограничивающими. Еще один контраргумент звучит не менее остро в адрес моего построения. Аракчеев не согласен с тем, что Новгородская земля была полунезависимым государством. Отводя этот тезис сведениями, почерпнутыми из посольских книг по сношениям России с Швецией, и ссылкой на неверно понятые слова А.Л. Хорошкевич, критик считает вопрос решенным, а мои представления «о системе органов власти в России конца XVI – начала XVII в.» называет «фантастическими»[22]. Не могу, увы, даже после столь резкой оценки согласиться с коллегой. А.Л. Хорошкевич отмечает на указанной автором странице, что царским указом 13 марта 1565 г. «устанавливались права ливонских наместников в сфере сношений с Шведским королевством». Из этого следует отнюдь не то, что изменился статус Великого Новгорода в составе Российского государства. Страницей выше в своей монографии Хорошкевич пишет: «Передавая ливонскому наместнику право внешних сношений, царь приравнивал Ливонию к одной из земель Российского царства – Новгороду»[23]. Речь идет в обоих случаях не просто о «праве внешних сношений», а об особой церемониальной независимости в составе России, которая сохранялась за Ливонией до ее утраты в 1582-1583 гг., и оставалась на рубеже XVI-XVII вв. частью московской внешней политики при посредничестве Великого Новгорода. Указом 1565 г. спор о субъектности Шведского королевства в российской дипломатии не закончился. Царь рассматривал договоренности о прямом посольском сообщении с Швецией как часть договора с Эриком XIV, прекратившего свое действие после государственного переворота и свержения короля в 1568 г. Послание Юхана III Ивану Грозному от 17 июля 1571 г. разоблачало отказ царя в прямой дипломатии как оскорбление в адрес королевского величества[24]. Вопрос о ссылке с новгородскими наместниками поднимался и далее, в том числе на переговорах России с Швецией 1585-1586 гг., и теперь как раз российская сторона требовала контактов с Юханом III напрямую, тогда как король настаивал на посредничестве новгородских наместников, тем самым придавая Великому Новгороду полунезависимый статус в международной политике[25]. Полемизируя с моей концепцией, Аракчеев делает большое отступление о концепции Г.Н. Анпилогова, где обращается к клаузуле Ям-Запольского мира 1582 г. и упрекает меня, что я не отличаю «нарушение границ» от «противозаконных действий среди пограничных жителей с обеих сторон»[26]. В чем именно видит эту разницу коллега? Эти градации, в моем понимании, не имеют отношения к указной практике и регулированию миграций конца XVI – начала XVII в. Двойственность в концепции коллеги приводит, например, к противоречивой интерпретации источников об «указе 1592 г.» С одной стороны, Аракчеев отрицает существование того указа, на реконструкцию которого были направлены усилия В.И. Корецкого, и приписывает мне даже солидарность со своей точкой зрения. Это передергивание: я точку зрения Аракчеева не разделяю, и в этом легко убедиться, просто прочитав мою статью. Я не считаю, что упоминавшиеся указы имели отношение к практикам поземельных отношений и к «крестьянскому вопросу», за который упорно держится Аракчеев в нарушение даже собственной логики. Сказав о том, что такого указа не было, несколькими страницами ниже автор со ссылкой на работы В.И. Корецкого приходит к выводу, что какой-то указ все же был и был издан «ранее 3 мая 1594 г.», но носил будто бы региональное значение, а положения этого «регионального указа» были развиты «в общегосударственном указе» от 24 ноября 1597 г.[27] А где доказательства, что указ, вышедший ранее 3 мая 1594 г., но почему-то не в 1592 г., носил только региональное значение? Формулировка в упоминаниях этого указа середины 1590-х гг. не позволяет сделать никаких выводов относительно того, носил ли он общерусский или региональный характер. Из формулы «крестьяном и бобылем выходу нет» невозможно даже сказать, говорилось ли в несохранившемся указе только о крестьянах и бобылях или о более широком круге «чинов», например, сходном с тем, который назван в указе 1597 г. Мое мнение, опять же неверно истолкованное Аракчеевым, заключается в том, что данный указ был выдан, как и полагали В.И. Корецкий, Е.И. Колычева и Б.Н. Флоря, в 1592-1593 гг., носил общерусский характер, но не касался одних только крестьян, бобылей и черных посадских людей, а был нормой миграционного законодательства, связанного с международными соглашениями. Такой интерпретации В.А. Аракчеев не допускает, исходя вслед за М.А. Дьяконовым из значений выражения «заповедные лета». Оба исследователя не учли целого ряда упоминаемых в договорах конца XVI – начала XVII в. дипломатических запретов на выход крестьян и других слоев населения за пределы государственных границ[28]. Наши разногласия Аракчеев суммирует ремаркой: «Формуляр и содержание документов с упоминанием “заповедных лет” не оставляет сомнений, что действовавший порядок сыска беглых никак не связан с уходом крестьян за границы страны, тем более что “заповедные годы” упомянуты в акте Никольского Карельского монастыря, чья вотчина находилась в далеком от внешних границ Поморье»[29]. В ответ зададимся вопросом: какое отношение «формуляр и содержание» документации внутреннего делопроизводства по разысканию беглых людей должны иметь, по мнению Аракчеева, к происхождению и смыслу правовой клаузулы? В.А. Аракчеев, стремясь любой ценой отвести мои предположения, готов поступиться даже элементарной логикой и базовыми знаниями об особенностях делопроизводства XVI-XVII вв. Ведомства и приставленные к делам чиновники государственной администрации постоянно ссылались на необходимые указы, отписки и книги из других приказов и изб. Кроме того, клаузула и не воспроизводится в точном соответствии с ее звучанием в уставной документации. Ссылка на ст. 88 Судебника 1550 г. нередко приводилась кратко: по сроку, с отказом и т.д. Никто не должен был прописывать полную клаузулу и при упоминании «заповедных лет». Проделав, уже не впервые в научной литературе, детальный разбор упоминаний формулы «заповедные лета», Аракчеев коснулся механизмов их применения, но не функции и значений правовой клаузулы. Было бы парадоксально, если бы новгородские дьяки выдавали губным старостам обыскные грамоты, чтобы вести розыск ушедших за границу крестьян. Это был вопрос другой сферы ответственности. Норма служила устрашением и принудительным механизмом, но не сводилась к нему и к полицейским задачам, которые решались и раньше, поскольку и до Судебников 1497 и 1550 гг. находились крестьяне, неправомерно или без уплаты пожилого покидавшие своих господ. «Заповедные лета» предполагали чрезвычайный режим, действовавший не без срока давности, как полагает Аракчеев, а по «урочным летам» международных соглашений. Миграционный режим, приведенный в действие «заповедными летами», был неотъемлемой составляющей приграничной жизни. Отсутствие указов, касающихся этого режима, вызвано не их утратой или осознанным уничтожением, а фиксацией «заповедных лет» в международных договорах. Все разыскиваемые и преследуемые по клаузуле «заповедных лет» не составляли никаких выраженных социальных групп, и попытки Аракчеева выявить границы между объектами правовой нормы сплошь и рядом наполнены внутренними противоречиями и домыслами. Оспаривая мой комментарий к указам 1597 г., Аракчеев заявляет, будто амнистии «могли быть подвергнуты лишь государственные или уголовные преступления, к числу первых, согласно статье Судебника, относилась государственная измена в форме побега служилого человека за рубеж»[30]. Это грубая ошибка исследователя: никакой статьи, преследующей государственную измену ни в Судебниках 1497 и 1550 гг., ни в других правовых кодексах вплоть до Соборного Уложения 1649 г. не было, а составы высших государственных преступлений не градуированы между какими-либо стратами, и слова о «побеге служилого человека за рубеж» - чистая фантазия коллеги, причем вносящая эффект различия между классами российского общества в вопросе, который решался принципиально иначе[31]. Такие разновидности высших государственных преступлений, как градский здавца и крамольник касались любого человека, а не служилых людей, и видеть в этих статьях, претерпевавших изменения между 1497 и 1550 гг., ограничение для амнистий конца XVI в. одними служилыми людьми – домысел Аракчеева. Поэтому, но не только по этой причине, и второй контраргумент должен быть обращен против самого же критика: «Во-вторых, и самое главное, - пишет В.А. Аракчеев, - произвольное распространение на представителей служилого сословия норм права, относящихся к крестьянам и холопам, предполагает ничем не доказанные представления о русском обществе как об аморфном неструктурированном целом»[32]. «Самое главное» даже не то, что Аракчеев неверно понимает нормы права, касающиеся государственной измены, и модернизирует это правовое понятие, а как раз то, что указы 1597 г. напрямую касались не только крестьян и холопов, но в первую очередь представителей служилого сословия. Аракчеев полагает, что в 1597 г. потребовался дополнительный указ, чтобы разыскивать крестьян, которые ушли, нарушив норму Судебника 1550 г.[33] С этим нельзя согласиться. Нетрудно убедиться, обратившись не к объекту розыска, а к перечисленным в указе старым и новым собственникам («которые крестьяне из-за бояр и из-за дворян...» и т.д. и «за кем они, выбежав, живут...»), чтобы понять, на наш взгляд, подлинную причину выхода данного указа. Речь шла только о тех крестьянах, которые максимум за пять лет до даты указа по неустановленным причинам поменяли собственника и не могли предъявить обоснований своего нового местонахождения. Цель в данном случае – передел земельной собственности в отрыве от крестьянских прав и ограничение на бродяжничество и выезд за границы страны. Во всех рассмотренных в реплике Аракчеева делах, касающихся розыска крестьян конца XVI в., нет и намека на то, что розыск как-то связан с ростом закрепощения крестьян. Возникают спорные вопросы о старине прав, доказательствах принадлежности крестьян к одним или другим хозяйствам и несанкционированных уходах в трудные и голодные годы, когда уход с земли или работы бобылем – это было не сопротивление собственнику и не «голосование ногами», а хозяйственная необходимость искать пропитание там, где есть хотя какая-то кабала. Ни государство, ни другие собственники до указа от 30 мая 1688 г. не признавали право решать вопрос перемещения крестьян отдельно от земли без какой-либо компенсации им или их собственникам, меняющим поместье или вотчину. Если следовать букве указа 24 ноября 1597 г., то крестьянские права в этом указе не ограничивались и не были предметом регулирования. Комментируя мою интерпретацию указа 24 ноября 1597 г., Аракчеев относит рассмотрение дел по данному указу к гражданско-правовой сфере, тогда как я, полагает Аракчеев, распространяю его действие на «государственные или уголовные преступления». Однако несложно убедиться, что я в своей статье и не пользуюсь подобными понятиями и соответствующей им градацией права и считаю, что контраргумент в мой адрес по своей логике анахроничен и ошибочен, а в отношении моей интерпретации неточен[34]. Приведенные в моей статье ссылки в посольских делах на трансграничные миграции в 1590-е гг. Аракчеев никак не комментирует, а прямые запреты на двусторонние крестьянские выходы из России и Речи Посполитой в договорах февраля и августа 1610 г. считает «уникальными статьями» и сомневается («вряд ли, однако»), что их «можно отождествить с закрепостительной политикой правительства»[35]. Закрепощения в том понимании, которое отстаивает Аракчеев вслед за научной традицией, которую мы не разделяем, и не было, поэтому «вряд ли можно» вернее было бы назвать просто «нельзя». То закрепощение, о котором говорят ограничения на выход за рубеж и о порубежных расследованиях, ничем не уникально в договорах 4 (14) февраля и 17 (27) августа 1610 г. Клаузула о трансграничной миграции обычно не включала упоминание «крестьян», а ограничивалась указанием на холопов, рабынь, должников, поручников, татей, разбойников, беглецов и рубежников. Разделив российское общество на строгие страты, Аракчеев опирается в этом случае на «неупоминание крестьян». Эта «логика» разбивается о тексты договоров 1610 г., которые выбиваются из привычного ряда, и исследователю приходится либо смириться с тем, что под холопами, должниками и т.д. в других случаях тоже подразумевались крестьяне, либо опереться в своей аргументации на тезис «ну вряд ли». «Но, пожалуй, главным упущением Ерусалимского является то, что он не смог привлечь к исследованию ни одного источника, характеризующего массовую миграцию крестьян пограничных регионов»[36], - пишет затем в своей реплике В.А. Аракчеев, перейдя к критике миграционных вопросов, которые, по его мнению, не имеют отношения к истории закрепощения. Главный источник – это писцовые и дозорные книги, показывающие резкую отрицательную динамику в демографии тех регионов Российского царства, где действовали «заповедные лета». Крестьяне бежали «безвестно», ходили «по миру», «бродят по лесом», «по лесу и по болоту», за Оку, в «украинные города», «за рубеж». Это не «апокалиптическая картина», а почерпнутые из названных источников и притом многочисленные объяснения побега тяглецов. Если крестьяне бежали за пределы государства, то было бы логично, полагает В.А. Аракчеев, задаться вопросом о целесообразности «внешнеполитических договоренностей между Россией и Речью Посполитой, учитывающих или не учитывающих интересы шляхты как владельцев крепостных, а для этого сопоставить направленность и темпы закрепощения крестьян в упомянутых восточноевропейских государствах»[37]. Неудивительно, что за этими словами Аракчеева следует упрек, что я эту работу не проделал. Так вопросы и не формулируются. Не было никаких «темпов закрепощения», потому что сам этот процесс является историографическим вымыслом. Аракчеев, видимо, хорошо осознает, используя термин «восточноевропейские государства» для обоснования типологического сходства России и Речи Посполитой, что тезис о том, будто шляхта «владела крепостными», является продуктом того периода отечественной историографии, когда исследователям была навязана доктрина разоблачения и деструкции самой идеи польской государственности (в том числе при помощи «крестьянского вопроса»). Крепостного «состояния» не было в этот период не только в России, но и, разумеется, в Речи Посполитой. В 1529–1588 г. право Великого княжества Литовского включало заимствованную и переосмысленную категорию челядь, отличая их от свободных непривилегированных селян. В праве Короны Польской рабское состояние отсутствовало, и в июле 1569 г. по договору Короны Польской и Великого княжества Литовского (Люблинской унии) на территориях юго-восточных поветов, присоединенных к Короне Польской, рабское состояние полностью отменялось, но сохранялось действие Литовского статута 1566 г. На украинских землях селянин после Люблинской унии подпадал под законодательство Короны, где сеймовая конституция 1505 г. разрешала переселяться на новое место только с согласия пана и подчиняла его напрямую домениальному суду. При этом в Киевское и Брацлавское воеводства эта система проникла не сразу после Люблинской унии. Здесь селянин часто был одновременно воином, а уже в начале XVII в. многие селяне были оказачены. Между тем на территории Великого княжества Литовского вплоть до Статута 1588 г. сохранялось разделение на рабский и свободный сельский труд, и контингент невольников пополнялся, особенно за счет татар и московитов, поэтому правовое положение свободных селян было лучше, чем в коронных землях. Впрочем, de jure в польском праве переход к новому пану разрешался уже после полутора или трех лет службы, тогда как в литовском – после десяти[38]. Грани между свободными и несвободными состояниями проговаривались неоднократно, поэтому парадоксально в отповеди в мой адрес Аракчеева читать сначала призыв отделять вопрос о холопах от крестьянского вопроса, а затем находить в его же статье ряд судебных кейсов из истории Великого княжества Литовского, в которых Аракчеев излагает историю борьбы виленского магистрата с землевладельцами не за свободных селян, как было бы уместно в его концепции, а за челядь[39]. Так значит, в Великом княжестве Литовском права на челядь имеют отношение к крестьянскому вопросу, а в Российском государстве не имеют? Хотелось бы понять, почему же. Статус, близкий к российскому крестьянину, Аракчеев обнаруживает в кметях. Вслед за российскими историками начала XIX – начала XX в. автор приписывает им «статус “господарских” (государственных) крестьян» и считает, что «фактически» он «приравнивался к статусу частновладельческих крепостных»[40]. Этот тезис не находит подтверждения в источниках. В Короне и Литве не было ни статуса частновладельческого крепостного, ни государственного закрепощения. В научной литературе, на которую ссылается в данном вопросе Аракчеев, под закрепощением крестьян понимаются два неидентичных друг другу и даже непрямо связанных между собой процесса. Один – развитие шляхетской собственности на землю, второй – распространение барщинной системы в договорных отношениях между шляхтой и селянами. Как показывают известные В.А. Аракчееву исследования – в числе прочих авторов – А. Вавжиньчика, Е. Охманьского, М.Ф. Спиридонова, В.И. Мелешко, П.О. Лойко, В.Ф. Голубева, шляхетская собственность, как и землевладение служилого класса в Российском царстве, не опиралась на единую систему взаимоотношений с непривилегированными собственниками, и говорить о едином процессе «закрепощения крестьян» на территории Великого княжества Литовского не приходится[41]. Как и указывает сам Аракчеев, отличие «похожих» от «непохожих» людей имело прямое отношение к территориальному делению владений Ягеллонов. Корона Польская и Великое княжество Литовское были двумя самостоятельными и во многих отраслях государственного управления независимыми друг от друга государствами, соединенными «личной» унией и договорными актами. В Короне Польской хлоп (chłop) был лично свободным подданным, но платил чинш и повинности пану и должен был отработать на поле за свое проживание (в XVI в. около 3 дней в неделю). Как показал А. Вычаньский, польские селяне в XVI в. активно пользовались арендой и перемещались между фольварками, не подтверждая образ угнетенных эксплуатацией крепостных крестьян[42]. Мыслители польского Ренессанса, как и их литовские или российские современники, не представляли себе – в данном случае – польский народ (нацию) без хлопов, ряд авторов рассуждали о всеобщих правах и улучшении жизни селян[43]. Сходная страта в Великом княжестве Литовском – кмети. Статус хлопа-подданного пана или кметя на земле был близок к положению крестьянина в России. Попытка увидеть в кметях или хлопах аналог именно крепостных крестьян восходит к концепции «второго издания крепостничества» (Ф. Энгельс). Тезис о единстве процессов дополняется концепцией стадиальной зависимости России от ее «восточноевропейского» соседа. Будто бы в Великом княжестве Литовском крепостнические процессы опережали российские аналогичные тенденции. И из этого должно, по логике Аракчеева, следовать, что российским крестьянам и бежать было незачем. Источники говорят об ином. Крупнейшие протестные движения, народные восстания и массовые гражданские войны изучаемой эпохи характеризуют более сложные и составные процессы, нежели те, которые описаны в марксистской историографии как результат повторного закабаления сельского класса. Не вижу со стороны Аракчеева ни одного обоснованного контраргумента против концепции, согласно которой массовый выход крестьян в России был вызван хозяйственной катастрофой, которую царская власть пыталась предотвратить, совместно с дипломатическими партнерами ужесточив миграционное регулирование. Выход в пределы Речи Посполитой поддерживали власти Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. Практиковались, например, льготы на освоение пустошей с целью «присады» людей, вместе с поддержкой переселенцев проводились кампании по обеспечению военной безопасности на степных окраинах[44]. В 1588 г. Литовский Статут отменил в Великом княжестве Литовском все формы порабощения, кроме плена[45]. В 1601 г. конституция сейма запретила иноземцам покупку земли в Короне и Литве, а в 1607 г. конституция «Об иноземцах» (“O cudzoziemcach”) запретила иноземцам – даже полякам в Литве и литвинам в Короне – приобретение урядов и высших должностей, имений и наследств[46]. При этом пополнение шляхты и земянства обоих государств Речи Посполитой из рядов московитов, как и из других чужоземцев, было законодательно пресечено. Имена московитов из простых людей говорят о том, что селяне – устойчивый процент в источниках Речи Посполитой. Их несложно обнаружить по прозвищу Москаль, Московит или Москвитин. В люстрации Мозырского замка 1552 г. названы московиты: двое по имени Иван, Степан, сын московита Денис Москалевич[47]. Налог подымное платит со своего дома сын московита Иван в 1571 г. в имении волынского шляхтича Г. Чаплича[48]. Некая Москалиха держала землю покойного мужа имения в с. Лазково Г.С. Оранского в 1576 г.[49] Подданный киевского Миколо-Пустынского монастыря Иван упомянут тоже в налоговом реестре, под 1577 г.[50] Подданный слонимского шляхтича В. Юхновича – видимо, селянин, был обвинен в нападении на шляхтича в 1597 г.[51] Под Могилевом держит земельный участок Мартин по прозвищу Москаль («прозъвищом Москаль») в 1599 г.[52] За последнее десятилетие XVI в. неоднократно на великолуцкие волости нападают из Витебска вооруженные ватаги витебского шляхтича А.Б. Каменского. Их цель – захват имущества и денег, увод крестьян[53]. Образ эмигрировавшего российского крестьянина конца XVI в. вырисовывается из актовых книг судов различной юрисдикции Речи Посполитой. Вот пример с Волыни – Владимирский повет, февраль 1585 г. Шляхтич Семен Шишка поручает своей жене направить своего подданного Ивана Москвитина на рубку дров. На обратном пути на Ивана нападают подданные другого шляхтича, Михаила Загоровского, отнимают у Ивана как имущество его пана и пани, так и его собственное. Речь идет о значительных суммах: в исковом заявлении подробно перечислены белый конь за 7 коп грошей, секира за 12 грошей, снаряженный воз за 1 копу грошей, узда за 7 грошей, пояс с угорскими ножами за 10 грошей, мошна с 70 грошами[54]. В Могилеве на рубеже XVI-XVII вв. жил скорняк (кушнер) Иван Москаль (или Москалик). Мещанин Богдан Радькович в 1598 г. обвинял его в краже, за которую Иван лишился цехового места. Свою вину на суде Иван признал перед старостой и товарищами по «братству». Возможно, тот же могилевский мещанин российского происхождения судился чуть позже с мещанином Зотей Михайловичем и признал, что еще до прихода в город Северина Наливайко (то есть до декабря 1595 г.) Зотя и Иван с его женой совершили покупку, которую Иван не оплатил, оставшись в долгу у Зоти. Средств к существованию у скорняка из Российского государства явно недоставало, но не у него одного. Его соседка Мария Кузьмина незадолго до октября 1602 г. продала свой дом «в тых голодных летех», а сам он, видимо, пережил трудные годы и еще в июне 1616 г. судился с тем же Богданом Радьковичем за заложенный ему сукман[55]. Данные только о поименно известных запорожских казаках московского происхождения на конец XVI в. позволяют говорить о десятках только реестровых казаков, тогда как к середине XVII в. общий процент московитов в казацких рядах снизился, но абсолютный показатель вырос примерно до полутора сотен человек[56]. Примеры можно умножить. Из них следует, что на землях Речи Посполитой находилось немало простых людей московского происхождения, располагающих средствами к существованию, владевших оружием и поступавших в казачество или на различные службы в новом отечестве. Некоторые из них состояли при шляхтичах московского происхождения. Усилившиеся меры по регистрации переходов крестьян в конце XVI в. в Российском государстве выявили значительный процент именно далеких невозвратных миграций, о чем прямо говорилось в писцовых книгах, и немногочисленные возвраты крестьян на тяглые земли с растущей недостачей рабочих рук невозможно не связывать с масштабными трансграничными миграциями. Пытаясь нивелировать фактор трансграничных миграций, Аракчеев, опираясь на публикации и исследования К.И. Якубова и А.А. Селина, обращается к миграционным потокам на русско-шведской границе 1620-1649 гг. И выбранные для доказательных примеров хронологические границы, и язык сравнений в реплике Аракчеева заставляют считать аргумент коллеги неудачным. Анализируя свидетельства и подсчеты, автор неоднократно сбивается на эмоциональные характеристики: будто бы «единичным случаям миграции русских подданных» после Столбовского мира противостоял «поток православных выходцев, оседавших на русской территории»[57], статистика размена перебежчиками в апреле 1636 г. «свидетельствует о несопоставимо более многочисленном их потоке в пределы России»[58]. В первом случае разница в цифрах объяснима, учитывая, что с русских земель, занятых Швецией по мирному договору, в Россию возвращались «государевы люди». Во втором случае налицо передергивание – в шведских списках было указано 200 человек, тогда как в российских – около 850. Данные цифры разнятся не на порядок. И конечно, обе стороны еще во времена Тявзинского мира замалчивали подлинные цифры, ограждая своих новых подвластных, особенно если они сменили вероисповедание, вступили в брак и поступили на службу в новом отечестве[59]. Но даже при такой ангажированной подаче, учитывая сверхзадачу данных сравнений, проблема цифр никак не влияет на констатацию миграционного фактора. В.А. Аракчеев настаивает, что в отношениях России с Литвой должны были проявиться какие-то «договоренности с властями пограничных польских уездов о возврате бежавших крестьян и холопов»[60]. Предъявив очередную претензию источникам, которые не соответствуют ожиданиям коллеги, Аракчеев дополняет ее неосторожным оценочным суждением: «...впрочем, в условиях практически однонаправленного миграционного потока из Литвы русское правительство совершенно не было заинтересовано в таковых»[61]. Как уже сказано, самостоятельной работы по изучению трансграничных миграций В.А. Аракчеев не проводил и, судя по подобным высказываниям, не знает о существовании целой серии исследований на эту тему в работах В.И. Пичеты, Н.П. Ковальского, И.П. Крипякевича, Ф.П. Шевченко, Д.И. Мишко, Л.С. Абецедарского, Д.Л. Похилевича, З.Ю. Копысского, Г.Ф. Лещенко, О.П. Артюшевского, Е.Л. Немировского, А.И. Папкова и др.[62] Предшественники Аракчеева гораздо аккуратнее в оценках масштабов миграций. Российские власти конца XVI – XVII в. неоднократно призывали эмигрантов вернуться на государеву службу и предпринимали меры к возвращению в «чины» беглых различного происхождения. Указ 1613-1615 гг. предписывал казакам, готовым вернуться к мирному существованию, сдать оружие и вернуться в свои прежние «чины»[63]. Можно предположить, что Аракчеев не обнаруживает в этом указе специальных распоряжений в отношении крестьян и потому не считает его относящимся к обсуждаемой проблеме. Это было бы, на мой взгляд, ошибочной точкой зрения. Посадскими, боярскими и тем более «всяких чинов» могли быть в числе прочих «чинов» крестьяне и даже стрельцы и пушкари, как показал опыт «закрепощения» елецких крестьян, которые записались в казаки, стрельцы и пушкари в 1592-1593 гг. Игнорировать факты социальной мобильности одновременно с миграцией, то есть с географической мобильностью, невозможно – крестьяне не только уходили с земли, но и в трудные годы переставали быть землепашцами. В романе Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» из-за смерти одного осла испанские крестьяне выходят на бой село на село, в боевом порядке и с использованием любых видов оружия, включая аркебузы, а на крестьянской свадьбе, обернувшейся венчанием хитроумного бедняка Басильо вместо богатого селянина Камачо, две противостоящие стороны обнажали шпаги и только благодаря красноречию и мужеству Дон Кихота удалось остановить кровопролитие. Сравним эти сцены с миром крестьянского быта XX в. в романах «Мужики» Станислава Реймонта, «Поднятая целина» М.А. Шолохова или в прозе «деревенщиков». Не слишком ли мы зависим от сентиментально-пасторального образа крестьянина-землепашца, - когда рассуждаем о «крестьянском вопросе» в современном Сервантесу Российском государстве? Как давно указывалось в научной литературе, российские крестьяне XVII в. были нередко хорошо вооружены, участвовали в боевых действиях регулярной армии и вступали, как и испанские селяне, при необходимости в вооруженное сопротивление[64]. Подводя черту и в этом случае под моим тезисом, Аракчеев пишет: «В многочисленных документах нет никаких намеков на урочные лета и возвращение перебежчиков прежним владельцам»[65]. Это замечание тесно связано с критикой, которая прозвучала в адрес моей концепции «заповедных лет». И ответ не может быть иной: Аракчеев полагает, что мой аргумент был бы правомерен только в том случае, если бы в документах следственно-разыскной деятельности были прямые ссылки на международные соглашения и наоборот. Эта ложная очевидность происходит из того историографического крена, который идея «закрепощения крестьян» вызывает в интерпретации всего комплекса источников. Как мы уже говорили выше, никакого подобного процесса не было, а терминология источников вполне точно соответствует решаемым в них задачам. В посольской документации при обращении к миграциям немало ссылок на договоры, вводящие режим пересечения государственных границ. Они упоминаются – например, как приговор «на рубеже останавливать» (1596 г.)[66]. Свободный выход также фиксируется на границе. Помещик В.А. Шамшев в конце 1619 г. записал в крепостные акты своего крепостного человека, который сам из-за границы вернулся к своему господину, и тот в Съезжей избе утверждал, что не привел своего крепостного к записи, потому что «в те поры выходцов не записывали»[67]. Это замечание Шамшева представляется А.А. Селину «достаточно наивным». Но вряд ли перед нами недостаточное основание – помещик давал отчет о происхождении работника, и запись должна была свидетельствовать в его пользу и оградить его от будущих розысков. Ссылка на не-запись выходцев говорит о том, что в какой-то момент до конца 1619 г. (когда уже действовал Столбовский мир) заповедь на выход не действовала или была не подтверждена, поскольку длилась война и мир еще не был заключен. Свободный выход – ненормальное состояние с точки зрения миграционного контроля, поскольку предполагает снятие регулирования. Закончить этот разбор хотелось бы еще одной цитатой из романа Сервантеса «Дон Кихот»: «Если же, друг читатель, сия историйка не придется автору по сердцу, тот расскажи ему другую, тоже про сумасшедшего и собаку». Коллега пользуется в дискуссии медицинской диагностикой, но пора задуматься, откуда сам уважаемый оппонент насобирал своих историй, нередко далеких от полноты и убедительности. Как мы видели, гипотеза В.А. Аракчеева о правительственной политике в отношении тяглых сословий во второй половине XVI – начале XVII в. выдерживает критику отнюдь не во всех своих несущих конструкциях. Невозможно, к примеру, чтобы процесс был, но его не было – это логическое противоречие похлеще тех логических ошибок, которые возмутили Аракчеева в моей работе. Невозможно, чтобы процесс коснулся «страт общества», а никто в обществе не знал, что эти страты именно таковы и «касание» именно таково. Крайне удивительно, что «крепостничество» в регионах Российского государства проходило по ведомству Посольского приказа или находилось под контролем посольского дьяка, а столь значимый для управления страны приказ Новгородской четверти все еще не мог принять у Посольского приказа дела, потому что никак не мог сформироваться. Трудно представить, что «закрепощение тяглецов» не сопровождалось достаточными мерами по контролю за их передвижением по территории страны и за ее пределы, учитывая, что уход за границу на рубеже XVI-XVII вв. было реализовать не так сложно, а чтобы найти человека за пределами уезда, требовались усилия, несоразмерные с задачей. И нетрудно заметить, что ни один указ конца XVI – начала XVII в. прямо не ограничивает действие статьи 88 Судебника 1550 г., а указы о холопах и об ушедших крестьянах не только не исчерпываются проблемами эксплуатации тяглого населения, но и не касаются этих проблем – не устанавливают максимальных отработок и других повинностей, не касаются иных прав тяглого населения, помимо миграционных, и не фиксируют даже со всей ясностью, носят ли ретроспективный характер по отношению к срокам розыска или рассчитаны на будущее тоже. Наконец, обладая даже самой бурной фантазией, невозможно представить себе апокалиптическую картину, на которой в XVI и XVII веках беглые крестьяне, горожане, казаки, пушкари, стрельцы и дети боярские, не располагая ни подробными картографическими знаниями, ни средствами навигации, но владея оружием и спасаясь от вооруженных людей, не уходили бы осознанно и по ошибке за пределы государства, нарушая как установленные, так и формирующиеся на ряде направлений государственные границы. [1] Аракчеев В.А. Спорные проблемы истории закрепощения и миграций в России конца XVI – первой половины XVII в. // Российская история. 2024. № 1. С. 31-48. Далее в тексте, не ссылаясь на конкретные места, говорю о своей статье, опубликованной на страницах журнала в 2023 г.: Ерусалимский К.Ю. Крепостное право и миграционная политика в России в конце XVI – начале XVII в. // Российская история. 2023. № 1. С. 3-25. [2] Редколлегия журнала «Российская история» (за электронной подписью его главного редактора В.Н. Захарова) – К.Ю. Ерусалимскому. Письмо получено на мой электронный ящик 11 июня 2024 г. [3] Моя диссертация 2011 г. содержит многочисленные примеры трансграничных миграций. Автореферат и текст диссертации доступны как в бумажном, так и в электронном виде и уже вызывали дискуссию. На основе диссертации написаны статьи и разделы в коллективных монографиях: Очерки демографической истории России. XI-XXI века: В 7 т. Т. 2. XVI-XVII века / отв. ред. В.Б. Жиромская; ред. О.В. Белов, О.И. Хоруженко. М., 2022. С. 430-482 (раздел написан совместно с О.И. Хоруженко, соавторство без моего согласия, мой фрагмент – с. 430-474); Ерусалимский К.Ю. Московитки, московки, москалихи: Гендерная история русской эмиграции XVI-XVII вв. // Адам и Ева. 2021. Вып. 29. С. 88-187; Erusalimskii K. Back in Moscow: Repatriation of Muscovite Emigrants in the Political and Legal Culture of Sixteenth- and Seventeenth-Century Russia // Foreigners in Muscovy. Western Immigrants in Sixteenth- and Seventeenth-Century Russia / ed. by S. Dreher, W. Mueller. London; New York: Routledge, 2023. P. 42-61. [4] Аракчеев В.А. Спорные проблемы... С. 31, 42, 48. [5] Там же. С. 32-33. [6] Там же. С. 31. [7] Там же. С. 34. [8] Там же. С. 33. [9] Там же. С. 37. [10] Там же. С. 44. [11] Там же. С. 37-38. [12] Там же. С. 34, 41-42. [13] Там же. С. 34. [14] НИА СПбИИ РАН. РС. Колл. 174 (Коллекция актов до 1613 г.). Оп. 2. № 500. Л. 1 (Грамота, вероятно, 7118 г. от С.М., т.е. 1 сентября 1610 г. – 31 августа 1611 г.). Благодарю А.А. Селина, обратившего мое внимание на данный источник. В описи 1 той же коллекции см. также челобитья на имя тех же польских короля и королевича: Там же. Оп. 1. № 422, 423, 428, 429, 430, 458, 460, 463, 464, 466, 467, 468, 469, 470, 474, 478. Во всех этих грамотах использована формула верноподданный или верный подданный, маркирующая подвластность смоленской шляхты властям Речи Посполитой. [15] Шаляпин С.О. Церковно-пенитенциарная система в России XV-XVIII веков. Архангельск, 2013. С. 117-118. [16] Лисейцев Д.В., Рогожин Н.М., Эскин Ю.М. Приказы Московского государства XVI-XVII вв. Словарь-справочник. М.; СПб., 2015. С. 217-221. [17] Аракчеев В.А. Спорные проблемы... С. 33, 39. [18] Там же. С. 34. [19] Лисейцев Д.В., Рогожин Н.М., Эскин Ю.М. Приказы... С. 68, 152, 223, 234. [20] Акты служилых землевладельцев XV – начала XVII века. Сборник документов / сост. А.В. Антонов, К.В. Баранов. М., 1997. С. 156-159. № 190. [21] Аракчеев В.А. Власть и «земля». Правительственная политика в отношении тяглых сословий в России второй половины XVI – начала XVII века. М., 2014. С. 293-308. [22] Аракчеев В.А. Спорные проблемы... С. 33. [23] Хорошкевич А.Л. Россия в системе международных отношений середины XVI века. М., 2003. С. 406-407. [24] Riksarkivet (Stockholm). Muscovitica. Vol. 671. F. 14—18. [25] СИРИО. СПб., 1910. Т. 129. По указателю: Новгород Великий. [26] Аракчеев В.А. Спорные проблемы... С. 44. [27] Там же. С. 39-40. [28] Дьяконов М.А. Заповедные и выходные лета. Петроград, 1915. С. 6-7 (Оттиск из Известий Петроградского политехнического института Императора Петра Великого. 1915 год. Отдел наук экономических и юридических. Т. XXIII). [29] Аракчеев В.А. Спорные проблемы... С. 37. [30] Там же. С. 39. [31] Ерусалимский К.Ю. Рождение государственной измены: Россия и Польско-Литовское государство конца XV–XVI вв. // Предательство: опыт исторического анализа. Сборник статей / отв. ред. К.А. Левинсон. М., 2012. С. 154–187; Селин А.А. Смута на Северо-Западе в начале XVII века: очерки из жизни новгородского общества. СПб., 2017. С. 494-510. [32] Аракчеев В.А. Спорные проблемы... С. 39. [33] Там же. С. 40. [34] Аракчеев В.А. Спорные проблемы... С. 39. [35] Аракчеев В.А. Спорные проблемы... С. 41. [36] Там же. С. 44. [37] Там же. С. 42. [38] Яковенко Н. Нарис історії середньовічної та ранньомодерної України. Вид. 3-є, перероблене та розширене. Київ: Критика, 2006. С. 252–257. [39] Аракчеев В.А. Спорные проблемы... С. 43. [40] Там же. [41] См., например: Голубеў В.Ф. Сялянскае землеўладанне і землекарыстанне на Беларусі XVI-XVIII стст. / пад рэд. В.I. Мялешкі. Мінск, 1992. [42] Wyczański A. Le paysan, la tenure et le bail en Pologne au XVIe siècle // Annales. Histoire, Sciences Sociales. 33e Année. 1978. № 4. P. 772-779. Ср.: Bardach J., Leśnodorski B., Pietrzak M. Historia państwa i prawa polskiego. Warszawa: PWN, 1979. S. 185-186, 252-254. [43] Tazbir J. Polish National Consciousness in the Sixteenth to the Eighteenth Century // Harvard Ukrainian Studies. 1986. Vol. 10. № 3/4. Concepts of Nationhood in Early Modern Eastern Europe (December 1986). P. 319-320. [44] Доўнар-Запольскі М.В. Дзяржаўная гаспадарка Вялікага княства Літоўскага пры Ягелонах / подрыхтавали да друку А.I. Груша, Р.А. Аляхновіч. Мінск: Беларуская навука, 2009. С. 248-249. [45] Пичета В.И. Основные моменты исторического развития Западной Украины и Западной Белоруссии. М., 1940. С. 39. [46] Wisner H. Rzeczpospolita Wazów. III. Sławne Państwo, Wielkie Księstwo Litewskie. Warszawa: Neriton, 2008. S. 56. [47] Архив Юго-Западной России. Киев, 1886. Ч. 7. Т. 1. С. 627, 630, 636, 642. [48] Центральний державний iсторичний архів (Київ). Ф. 44 (Вінницький ґродський суд). Оп. 1. № 1. Арк. 125 зв. [49] Там само. Арк. 804. [50] Там само. Арк. 847. [51] Нацыянальны гістарычны архіў Беларусі. Ф. 1737 (Слонімскі гродскі суд). Оп. 1. № 4. Арк. 115 адв.–117 (8 декабря 1597 г.). Возный Слонимского повета Михаил Янович осмотрел пострадавших 4 декабря 1597 г. Акт в ряде мест трудночитаемый. [52] НГАБ. Ф. 1817 (Магiлёўскi магiстрат). Воп. 1. № 5. Арк. 15. [53] РГАДА. Ф. 389 (Литовская Метрика). Оп. 1. № 288. Л. 303 (1 февраля 1602 г.). [54] ЦДIАУК. Ф. 28 (Володимирський ґродський суд). Оп. 1. Спр. 18. Арк. 72-74 (Запись от 20 марта 1585 г.). [55] НГАБ. Ф. 1817. Воп. 1. № 4. Арк. 437 об.–438, 518; № 6. Арк. 78–78 об., 86 об.; № 7. Арк. 582 (22 июня 1616 г.). [56] Очерки демографической истории России. XI-XXI века: В 7 т. Т. 2. XVI-XVII века / отв. ред. В.Б. Жиромская; ред. О.В. Белов, О.И. Хоруженко. М., 2022. С. 459-467 (автор текста – К.Ю. Ерусалимский). [57] Аракчеев В.А. Спорные проблемы... С. 46. [58] Там же. С. 47. [59] Селин А.А. Русско-шведская граница (1617-1700 гг.). Формирование, функционирование, наследие. Исторические очерки. Изд. испр. и доп. СПб., 2016. С. 25-26. [60] Аракчеев В.А. Спорные проблемы... С. 46. [61] Там же. [62] Очерки демографической истории России. XI-XXI века: В 7 т. Т. 2. XVI-XVII века / отв. ред. В.Б. Жиромская; ред. О.В. Белов, О.И. Хоруженко. М., 2022. С. 430-453 (автор обзора – К.Ю. Ерусалимский). [63] Законодательные акты Русского государства второй половины XVI – первой половины XVII века. Тексты. Л., 1986. С. 80. № 66. Далее текст указа ныне не известен. [64] Епифанов П.П. Войско // Очерки русской культуры XVII века. М., 1979. Ч. 1. С. 238-239. [65] Аракчеев В.А. Спорные проблемы... С. 47. [66] Селин А.А. Русско-шведская граница... С. 25. [67] Там же. С. 159-160. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Константин Бондаренко: «Русским кажется, что Украина – это осколок России… Кстати, и Украина не знает Россию» Аннотация: Гость «Исторической экспертизы» – Константин Бондаренко – известный политолог, политтехнолог и историк, в течение более 30 лет оказывающий влияние на украинскую политику. С конца 1980-х годов он участвовал в национал-демократическом и студенческом движении, за участие в несанкционированном митинге в 1989 году подвергался аресту. Потом преподавал в вузе, руководил аналитическими центрами и СМИ, был советником министра и председателя Верховной Рады Украины, заместителем председателя партии «Сильная Украина» Сергея Тигипко. Как политтехнолог участвовал во всех избирательных кампаниях и сотрудничал со многими украинскими политиками. В интервью Константин Бондаренко представил свое видение дискуссионных вопросов украинской истории, объяснил почему «Украина – не Россия», осветил особенности исторической политики и трудности формирования героического пантеона во время войны, проанализировал причины российско-украинских мнемонических войн. Он также рассказал об Организации украинских националистов и ее лидерах, причинах популярности националистических идей в украинском обществе, и почему объективная история этого движения до сих пор не написана. Ключевые слова: национализм, Вторая мировая война, Степан Бандера, Андрей Мельник, Вячеслав Черновол, украинская диаспора, герой, колония, переименование топонимов. Автор: Бондаренко Константин Петрович, кандидат исторических наук, председатель правления Фонда «Украинская политика». Email: bonkost@protonmail.com Автор книг: Атланты и кариатиды из-под “крыши” президента (2000), Система БЮТ или Блок Ющенко–Тимошенко (2004), Леонид Кучма (2009), История в профиль (2012), Джокер (о Владимире Зеленском) (2023), Мельник и мельниковцы (2024), Профайлы. Энциклопедия позднего Путина (2024). Kostiantyn Bondarenko: “Russians Think that Ukraine is a Fragment of Russia… By The Way, Ukraine Doesn't Know Russia Either” Abstract: Kostiantyn Bondarenko is a well-known political scientist and historian. As a political technologist he influences Ukrainian politics for more than 30 years. Since the late 1980s Bondarenko has been involved in the national-democratic and student movements. He was arrested for participation in an unauthorized rally in 1989. Bondarenko taught at a university and administered think tanks and media, he was an advisor of some Ukrainian high officials, and a deputy of Serhiy Tihipko, the leader of the political party Strong Ukraine. As a political technologist he participated in different election campaigns collaborating with many Ukrainian politicians. In current interview Kostiantyn Bondarenko presents his views on the debated issues of Ukrainian history, explains why “Ukraine is not Russia”, describes the specific of historical politics, the problems of creating a heroic pantheon during the war and analyzes the reasons for the Russo-Ukrainian mnemonic wars. He also talks about the Organization of Ukrainian Nationalists (OUN) and its leaders, the reasons for the popularity of nationalist ideas in Ukrainian society during the war, and why the true history of OUN has not been written yet. Keywords: nationalism, World War II, Stepan Bandera, Andriy Melnyk, Viacheslav Chornovil, Ukrainian diaspora, national heroes, colonialism, renaming of toponyms. Corresponding author: Kostiantyn Bondarenko, PhD (candidat istoricheskih nauk), Head of the Board of the Ukrainian Policy Foundation. Email: bonkost@protonmail.com Author of the books: ‘Atlantes and Caryatids from under the “Roof” of the President’ (2000), ‘The System of the BYuT or the Yushchenko–Tymoshenko Bloc’ (2004), ‘Leonid Kuchma’ (2009), ‘History in Profile’ (2012), ‘Joker’ about Volodymyr Zelenskyy (2023), ‘Melnik and Melnikivtsy’ (2024), ‘Profiles. Encyclopedia of late Putin’ (2024). Беседовал Юрий Латыш, кандидат исторических наук, доцент, заместитель главного редактора «Исторической экспертизы». The interview was conducted by Yurii Latysh, PhD (candidat istoricheskih nauk), Associate Professor, deputy editor-in-chief of The Historical Expertise. «Бандера как “батько украинской нации” – это российское изобретение» Ю. Л.: Вы известны в Украине, прежде всего, как политолог и публицист. Но по образованию Вы – историк и защитили диссертацию «Деятельность Организации украинских националистов накануне и во время Второй мировой войны (1938–1945): военный и политический аспекты». Что это была за организация? Как менялось отношение украинцев к ОУН за годы независимости? Какую роль в этом сыграла украинская диаспора в Северной Америке? К. Б.: Я работаю на стыке двух профессий и двух жанров. Пишу и исторические труды (принимаю участие в конференциях, читаю лекции, в январе увидела свет моя монография об одном из лидеров украинских националистов Андрее Мельнике). К политологии отношусь скорее как к «сверхновой истории» – подхожу к политическим процессам с мерками исторической методологии. Да, я действительно много внимания уделяю феномену украинского национализма, в планах – написание монографии о фашизме в Восточной Европе (Украине, России, Беларуси, странах Балтии, на Балканах, в Венгрии, Румынии, Словакии, Польше). Но это в отдаленной перспективе. ОУН – это парафашистская организация, ориентированная на фашистскую идеологию (преимущественно итальянский фашизм) и на то, чтобы занять свое место в гитлеровской «Новой Европе». Идеологи украинского национализма не скрывали этого, когда писали: «Украинский национализм суть явление одного порядка с итальянским фашизмом и немецким национал-социализмом, но в разных странах оно имеет разные проявления». Константин Гиммельрайх вспоминал, что летом 1941 года все украинские националисты были уверены, что скоро Гитлер объявит ОУН «украинскими подразделениями НСДАП». Правда также состоит в том, что в годы Второй мировой отношение украинских националистов к фашизму и нацизму изменилось. Уже в 1942–1943 годах начинается идеологическое переосмысление прежних основ национализма: в 1942 году мельниковцы во главе с Олегом Ольжичем переходят к дефашизации своей идеологии, в 1943 году Третий чрезвычайный сбор ОУН-бандеровцев принял программу, в корне отличавшуюся от предыдущей, «фашистской». К слову, сам Степан Бандера после войны осудил идеологические трансформации в собственной партии (Третий сбор проходил без участия Бандеры, который находился в лагере), настаивал на необходимости соблюдения идеологической чистоты, что в результате привело ко второму расколу ОУН в 1954 году. Если говорить об украинской диаспоре, то к 1991 году она представляла собою клубок абсолютно бессмысленных и маргинальных споров между различными партиями и группами, которые не имели никакого влияния на реальные политические процессы, а сами споры сосредоточились на выяснении межличностных отношений между сторонниками давно умерших вождей. Восьмидесяти-девяностолетние старики и их дети выясняли, кто был прав, а кто – не прав 50 лет тому назад. К дискуссиям о будущем Украины это не имело никакого отношения. И вот в самом начале 90-х годов в Украину ринулись эмиссары бандеровцев, мельниковцев, «двийкарей» [1] и даже гетманцев с целью принести «истинные знания» и «истинную историю». Их воспринимали с ухмылкой: самое ценное, что привезли с собою в Украину эти господа, были живые деньги, которых так не хватало во времена экономического кризиса 90-х годов. Отношение к националистам было более чем скептическое, и они очень быстро маргинализировались. А параллельно возникал и развивался украинский национализм, представленный УНА-УНСО, Социал-национальной партией Украины (позже переименованной в партию «Свобода»), организацией «Тризуб» и т. д. Но эти партии находились в жесткой конкуренции с заокеанскими националистическими группами, и это уже совсем другая история. Ю. Л.: Осенью 2021 года украинский сегмент TikTok охватил флешмоб: школьники выкладывали видео исполнения первого куплета песни «Батько наш – Бандера, Украина – мать, мы за Украину будем воевать!». По словам экс-секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины Алексея Данилова, в тот момент власти поняли, что общество готово к войне. Вероятно, флешмоб «завирусился» не без их помощи. Почему украинские власти выбрали именно Бандеру в качестве главного символа противостояния России? Почему на эту роль не подходил, например, казацкий миф, на фундаменте которого сформировалось украинское движение в Российской империи и который использовала национал-демократическая оппозиция в конце 1980-х – начале 1990-х годов? К. Б.: Большинство сторонников Степана Бандеры никогда не читали его статьи (кстати, довольно посредственные и без претензии на публицистический талант). Кажется, не случайно одним из псевдонимов Степана Бандеры был «Серый» – его работы – это действительно «пятьдесят оттенков серого» в публицистике (да простит меня Э.Л. Джеймс). Есть каноническая биография Бандеры, в которой только процентов 30 правды, а остальное – вымысел (в этом смысле биография Бандеры настолько же правдива, как и официальная биография Ким Ир Сена). Но в целом Бандера стал не столько символом Украины, как символом троллинга: если в России крайне отрицательно относятся к этому персонажу, значит, необходимо его максимально поднимать на знамена и максимально канонизировать. Вообще я считаю, что Бандера как «батько украинской нации» – это российское изобретение. Именно КГБ СССР в 50-е годы начал делать упор на личности Бандеры, далеко не самого яркого и самого влиятельного представителя националистического движения. Просто советским пропагандистам хотелось подчеркнуть, что фамилия «Бандера» созвучна слову «банда». К тому времени даже те, кто ранее самоименовались бандеровцами, решили снять имя Бандеры со своих лозунгов – настолько сильным был идеологический конфликт между различными группами в националистическом движении. А вот советские пропагандисты это имя подхватили, максимально тиражировали в сознании советских людей как образ крайне отрицательного антигероя, а потом еще и создали ореол мученика вокруг убитого лидера ОУН. Нынешние камлания «батько наш Бандера» – это действия реактивного плана. Как я уже говорил – троллинг. Имя, которое не соотносится с реальным персонажем. А вот казацкий миф может оказаться не совсем рабочим. Он сыграл свою роль в XIX веке, во времена формирования украинского национального нарратива и уже во времена «отцов-основателей» государственнической школы в украинской историографии подвергался критике. Казацкая вольница, романтический образ запорожца были хороши на определенном этапе. Но далее возникают неудобные моменты: по сути, Запорожская Сечь, которую многие поспешили назвать «демократическим государством», была, по современной терминологии, ЧВК. Казаки сыграли важную роль в решении признать сюзеренитет со стороны Московского государства, а также сыграли деструктивную роль в большинстве политических процессов, которые могли привести к созданию государственности на украинских землях. Казаки – это явление иной эпохи, к которой неприменимо (с научной точки зрения) понятие «нация». А вот ОУН и УПА – это близкая история, живые семейные предания, бескомпромиссность по отношению к России и очень удобный строительный материал для формирования национального мифа. Главный минус обоих мифов – их региональная привязка: казачества как фактора никогда не было в Галичине и вообще в Западной Украине, а вот УПА никогда не действовала за пределами Западной Украины (если не принимать во внимание небольшие отряды на Житомирщине). То есть, оба явления не могут претендовать на общеукраинский характер. Ю. Л.: В 2012 году только 22% украинцев положительно относились к Бандере. К 2018 году их количество достигло 36%. И только после начала полномасштабной войны соцопросы начали показывать поддержку Бандеры на уровне 70–80%. Парадоксально, что изменение отношения к лидеру революционной фракции ОУН не было вызвано появлением новой информации о нем, а явилось реакцией на российское вторжение. Бандере устанавливают памятники, в его честь переименовывают топонимы, в ряде регионов его культ достиг масштабов, сравнимых с культом Ленина в СССР. Даже в историографии наблюдается преклонение перед этой фигурой. Некоторые историки в научных публикациях употребляют слово «Провідник» (так именовали своего вождя соратники по ОУН) с большой буквы и даже без кавычек. Историк Богдан Темиров в диссертации утверждает, что отношение к Бандере является индикатором отношения к Украине. И это отождествление национализма, националистических организаций и их лидеров с Украиной (если не любишь Бандеру, значит ты – не украинец) красной нитью проходит через господствующий дискурс. И в то же время реальная биография Бандеры остается мало изученной. Историк Ярослав Грицак назвал его «Мистером 10000 вольт», потому что любой исследователь получает сильнейший разряд критики. Почему, на Ваш взгляд, в Украине до сих пор не написана научная биография Бандеры? Что бы Вы порекомендовали почитать тем, кто интересуется украинским националистическим движением, ОУН, УПА, биографиями их лидеров? К. Б.: Как автор книги об Андрее Мельнике – антиподе Степана Бандеры – могу сказать: настоящей истории украинского национализма на сегодняшний день пока нет. Очень осторожно затрагивают вопросы генезиса украинского национализма авторитетные исследователи – Ярослав Грицак, Сергей Плохий, более откровенно пишет Георгий Касьянов. Как ни странно, до сих пор одна из лучших работ об украинском национализме – написанная в 50-е годы прошлого века монография американского исследователя Джона Армстронга «Украинский национализм». Украинские историки не могут отказаться либо от субъективизма, либо от конъюнктуры, либо же боятся нарваться на грубую «критику» со стороны воинствующих защитников псевдоисторического нарратива. К сожалению, любая попытка рассказать правду об украинском национализме в наши дни будет восприниматься примерно так же, как и попытка рассказать правду о КПСС во времена Хрущева или Брежнева: сегодня есть запрос на создание и монументализацию мифа, а не на истину. «В сознании граждан должен быть только один герой – Владимир Зеленский» Ю. Л.: В начале полномасштабного российского вторжения Владимир Зеленский использовал некоторые советские нарративы, в частности, вернул советское звание «город-герой», заявил, что Украина никогда не откажется от победы над нацизмом, и скоро в Украине будет два Дня Победы, а у России не останется ни одного. А спустя год он же инициировал отмену Дня Победы 9 мая. По всей стране продолжается переименование топонимов, уничтожение монументов и памятных досок, посвященных не только сталинским маршалам, но и простым советским воинам, партизанам, подпольщикам, часто местным уроженцам. В некоторых регионах дошло до раскапывания могил на центральных площадях населенных пунктов, уничтожения надмогильных памятников. Почему так резко изменилась политика памяти в отношении Второй мировой войны? Какая модель памяти сможет объединить украинцев и прекратить мнемонические войны с другими странами? К. Б.: В начале 90-х годов начала формироваться «галицкая» концепция Украины, которая, в противовес «восточной концепции», базировалась на нескольких принципах: а) антирусскость; б) ориентация на Европу; в) этническое понимание нации; г) национализм; д) галицкое мессианство; е) примат духа над материей (отсюда и игнорирование основных законов экономики, непонимание того, как устроена экономическая основа государства и межгосударственных отношений). ОУН и УПА были частью «галицкого нарратива», активно продвигаемого на общеукраинском уровне. Виктор Ющенко хотел уравновесить две концепции – и решил сделать все, чтобы «галицкая мифология» переплелась с мифологемами Надднепрянщины (оттуда и его попытки устраивать братания ветеранов Великой Отечественной войны с ветеранами УПА). В 2014 году Галичина победила Восток Украины и начала довольно агрессивно продвигать свою концепцию как единственно правильную (по принципу «vae victis»). Так пришли к тому, что начали сносить памятники воинам Красной Армии, переименовывать улицы и т. д. – от ющенковской идеи компромисса не осталось и следа. А место подвига советского народа в войне заняла мифология продукта галицкого социума – ОУН и УПА. Есть важный момент и в том, что Великая Отечественная (как составная Второй мировой войны) – это один из эпизодов общей для России и Украины исторической памяти и общего мифа. Именно поэтому делается все, чтобы очистить память большинства граждан от всего, что позитивными коннотациями связывало бы граждан Украины и Российской Федерации. Если принять во внимание тезис, приписываемый академику Покровскому, о том, что история – это политика, обращенная в прошлое, то становятся понятными действия украинских властей: на первый план выступает политический заказ. Эта политика поддерживается западными «партнерами» Украины и активно спонсируется ими: по сути, мы переживаем ужасающий эксперимент над исторической памятью, когда методом когнитивных манипуляций перепрошиваются мозги. Рано или поздно мнемонические войны закончатся, но психическая травма для нескольких поколений останется. Примерно через десять лет нам всем придется пережить период идеологического очищения, как в 80-е годы в СССР, когда вдруг массово появилась ранее неизвестная информация, позволившая критически посмотреть на исторические события и персонажей. Но это будет потом, не сейчас. Ю. Л.: 30 апреля в своем Telegram-канале «Бондаренко: Былое и Думы» Вы написали пост, что украинские власти не формируют героический пантеон во время войны. Действительно, украинские СМИ объявляют героями либо погибших военнослужащих, либо животных («Пес Патрон»), либо вообще выдуманных персонажей («Призрак Киева», «Бабушка, сбившая дрон банкой огурцов/помидоров»). Почему война не порождает общенациональных героев? Какие последствия это может иметь в будущем? К. Б.: Украинская власть сознательно идет на подобного рода шаги. По ее мнению, в сознании граждан должен быть только один герой – Владимир Зеленский. Это сопряжено с тем, что в эпоху информационных технологий и постмодерна в политике, любая концентрация внимания на конкретном человеке – путь к появлению у этого человека рейтингов. В сознании политика герой – это потенциальный конкурент (что мы наблюдали на примере генерала Валерия Залужного). Народ склонен видеть в героическом человеке потенциального политика первой величины. Вспомните: вернулась из плена Надежда Савченко и сразу же социологи и политологи начали говорить о ее президентских перспективах. Командир «азовцев» с позывным «Редис» отличился в Мариуполе – и сразу же поползли слухи, что Ахметов якобы готовит «Редиса», оказавшегося в Турции, в президенты Украины. То же начали говорить чуть позже о Залужном. Вакуум новых лиц порождает спрос. Герои – с точки зрения власти – это потенциальные конкуренты. Именно поэтому пропаганда построена таким образом, чтобы не создать себе конкурента, максимально обезличить подвиг, закоммутировать все на одну личность. Сталин в годы Второй мировой войны пошел другим путем: его концепция состояла в том, чтобы создать пантеон героев и самому предстать в образе «вождя героев». Зеленский решил, что герой должен быть один. А что касается будущего? Все будет зависеть от результатов войны. История войны будет писаться в зависимости и от судьбы Украины, и от судьбы Зеленского, и от того, какую роль в будущих процессах сыграют люди, прошедшие через войну. «Победу в этой войне сможет одержать только тот, кто первым избавится от стереотипов по отношению к противнику» Ю. Л.: Давайте посмотрим, что происходит на другой стороне от линии фронта. Россия пыталась эксплуатировать советскую ностальгию. В частности, российские власти провозгласили нынешнюю войну продолжением Великой Отечественной. Российские войска наряду с государственным флагом используют также «знамя победы». Близкая к Кремлю историк Наталья Нарочницкая объяснила, что украинцы не воспринимают российский триколор, как свою символику, но готовы принять «знамя победы». В некоторых населенных пунктах были восстановлены памятники Ленину, в Донецкой и Луганской областях обратно переименованы ранее декоммунизированные топонимы. Недавно такое решение было принято и в Бердянске. Российская пропаганда также пыталась использовать образ «бабушки с флагом» – пенсионерки, которая вышла встречать украинские войска с красным флагом, приняв их за россиян. Но все это не принесло поддержки местного населения. Почему не сработала ставка на советскую ностальгию? К. Б.: Потому что Россия в этом отношении действует как слон в посудной лавке – это раз. И второе: я не устану повторять, что Россия не знает и не понимает Украину. Русским кажется, что Украина – это осколок России, но это не так. Россия абсолютно не знает ни психологию, ни специфику мышления, ни ценности украинцев. На протяжении тридцати лет они смотрели на украинцев сквозь призму карикатурного восприятия и стереотипов. Кстати, и Украина не знает Россию: восприятие России происходит через грубую схему Путин – «башни Кремля» – тоталитаризм – имперские планы – ядерная угроза – нищета и технологическое отставание. Украинцы (даже облеченные властью) искренне верят в то, что «порабощенные народы» России завтра поднимут восстание и расчленят РФ на десяток государств. Русские же верят в то, что украинцы якобы изнемогают под игом «нацистского режима» и «марионеток НАТО». А ведь все намного глубже и намного сложнее. Победу в этой войне сможет одержать только тот, кто первым избавится от стереотипов по отношению к противнику и начнет глубокое изучение процессов в среде противника. Кстати, это будет не лишним и на будущее, потому как нам сразу же после войны предстоит восстанавливать экономические и дипломатические отношения, а они тоже требуют знания особенностей визави. Ю. Л.: Ваша последняя книга называется «Профайлы. Энциклопедия позднего Путина». О чем она? Как Вы расцениваете высказывания Президента России на историческую тематику? Книга «Профайлы. Энциклопедия позднего Путина» – это огромный фолиант (1200 страниц текста), в котором содержится информация о более чем 120 представителях современной российской элиты. Работу предваряет пространное исследование природы современной российской элиты и механизмов ее функционирования. В Украине она оказалась никому не интересна – проект осуществлен в Европе. Украинские издательства сразу говорили: «А, она на русском? Ну нет, у нас квоты, проблемы с распространением. Тема специфическая». Я работал над книгой семь лет. Многих персонажей знаю лично. Информацию собирал буквально по крупицам – постсоветские элиты весьма закрыты, и даже скандалы и расследования – это не более чем имитация открытости. Ряд влиятельных лиц в среде российских элит настолько засекречены, что в открытых источниках о них содержится буквально 2–3 предложения. Поэкспериментируйте: возьмите, к примеру, биографию Дмитрия Шалькова, возглавляющего Контрольное управление Администрации президента РФ. Или Валерия Флюстикова, стоящего во главе Сил специальных операций. Относительно последнего – даже поиск фотографии генерала стал настоящим квестом. А ведь они играют важнейшую роль в функционировании современной России. У нас очень примитивный подход к российским элитам. «Эксперты по России» знают десяток фамилий и используют около десятка шаблонов. То, что я читаю по российской тематике в Украине и на Западе, очень далеко от реального положения вещей. Я не склонен подавать представителей российского руководства в карикатурном свете. Мой принцип: к врагу (а сегодня Украина и Россия находятся в фактическом состоянии войны) надо относиться с уважением, иначе недооценка противника вернется бумерангом. Я никогда не позволял и не позволяю себе разного рода оскорбительные выпады или кричалки типа «Путин ла-ла-ла». Недооценка России и ее политиков уже обернулась для Украины сотнями тысяч погибших. А что касается рассуждений Путина на тему истории… Я уже писал рецензию на статью Путина «Об историческом единстве русских и украинцев». Проблема Путина в том, что он никогда не изучал историю глубоко. Он слишком поверхностен в оценках исторических процессов. Он свободно обращается с именами, датами. Для него то, что для историка является основой основ, выглядит как игрушка. Двести лет туда, триста сюда, смешать эпохи и события, «натянуть сову на глобус» – это его стиль обращения с историей. Особенно это было заметно в интервью Такеру Карлсону. Да и в других публичных выступлениях его неоднократно ловили на свободном обращении с прошлым. В его окружении есть единственный человек, хорошо и глубоко знающий историю – Владимир Мединский. Он большой умница (хоть я часто с ним не соглашаюсь). Так вот: Мединский выполняет функцию придворного историографа (как Карамзин). Но Путин, очевидно, читает документы, подготовленные Мединским, по диагонали. Отсюда так много ляпсусов. Хотя… давайте не будем требовать от политика, чтобы он был глубоким историком. Историки вообще очень редко становятся хорошими политиками, а политики – еще реже хорошими историками. Ю. Л.: Ярослав Грицак считает, что российско-украинское противостояние – это, в первую очередь, война за историю. При этом Россия борется за возвращение в прошлое, а Украина, не имеющая своего «золотого века» в прошлом, ориентирована в будущее. Согласны ли Вы с его мнением? К. Б.: «Грицак мне друг, но истина дороже». Мне кажется, что профессор Грицак, с которым меня связывает многолетняя дружба и которого высоко ценю как одного из наиболее блестящих украинских интеллектуалов, в данном случае не совсем глубоко подошел к оценке нынешней войны. И для России, и для Украины это война за будущее. Война с Украиной для России не является империалистической в том плане, что она не ставит перед собою цель полностью захватить Украину и начать воссоздание Российской империи или СССР. Россию вполне устраивают те завоевания, которые она получила – в первую очередь Крым и сухопутный коридор в Крым. Донбасс – как бонус. Дальнейшие действия России можно охарактеризовать как «принуждение Украины к капитуляции» (почему Путин так часто акцентирует внимание на готовности к мирным переговорам). Второе: Путин подчеркивает, что для России не существует войны с Украиной, а существует противостояние с НАТО и США, а Украина – это «горячее проявление» этого противостояния. То есть, для России это тоже война за будущее – за будущее место в новой архитектуре мира и в новом мироустройстве, за будущие сферы влияния, за будущие торговые пути, за будущий статус государства-гегемона. И для Украины, и для России эта война принципиальна, поскольку поражение в войне лишает и одну, и другую страну будущего, а не прошлого. Но пока обе стороны истощаются и постепенно теряют свою субъектность, все больше попадая в очевидную зависимость – Украина от США и Великобритании, Россия – от Китая. Если война продлится еще год, то ни о каком будущем ни Россия, ни Украина говорить не смогут, а любая победа станет Пирровой. «Я склонен рассматривать период УССР как период специфической, но все же государственности Украины, но не как период бесправного колониализма» Ю. Л.: В 2023 году Украина начала политику деколонизации, которая сводится в основном к демонтажу памятников, переименованию топонимов, изменению праздничных дат и отмене русского языка и культуры. Можно ли считать Украину колонией в составе Российской империи и СССР? Как сочетается деколонизация с евроинтеграцией – желанием присоединиться к клубу бывших колониальных стран? К. Б.: Украину вряд ли можно считать колонией России в классическом смысле этого слова. Украинские элиты были не просто допущены к управлению государством, но и формировали мощные элитарные группы на уровне Петербурга, активно конкурирующие с «немецкой партией» и играющие важную роль в политической жизни империи. Если объективный историк захочет написать настоящую историю Украины XIX века, то львиная доля этой истории будет сосредоточена вокруг Санкт-Петербурга. В начале ХХ века именно украинские земли давали наибольшее количество голосов на выборах в Государственную Думу за наиболее реакционных, черносотенных и монархических политиков. «Украинская партия», в конце концов, привела к отречению императора Николая Второго от престола – посмотрите на биографии тех, кто были с царем на станции Дно в феврале 1917 года. А в советские времена? Наибольшие территориальные расширения Украины пришлись на советские период. Количество украинцев в руководстве СССР было просто впечатляющим. Апогей приходится на брежневские времена. Я когда-то полушутя говорил, что историкам следует писать об украинском вторжении в Чехословакию в 1968 году, ведь политическое решение принимали украинец из Днепропетровской области Леонид Брежнев, украинец из Полтавской области Николай Подгорный, министр обороны, украинец, говорящий на украинском языке Андрей Гречко. Непосредственно руководили операцией украинец из Хмельницкой области генерал армии Иван Павловский, маршал Петр Кошевой ну и вдобавок – один белорус, командующий Объединенными силами стран Варшавского Договора маршал Иван Якубовский. Группа советских войск в Германии в то время формировалась на 2/3 из украинцев. Во вторжении в Чехословакию принимали участие 13-я и 38-я армии Прикарпатского военного округа и 14-я воздушная армия Одесского военного округа. Для выполнения боевого задания был специально сформирован Прикарпатский фронт. Понятное дело, что это горькая ирония и я понимаю: национальный фактор в данном случае не играл роли. Но эти моменты иллюстрируют один неоспоримый факт: в СССР Украина воспринималась не как колония, а как равноправный партнер. Наивысшее развитие экономики Украины приходится на советские времена. Наивысшее развитие культуры – на советские времена. Колония – это территория, которая заведомо дает в метрополию больше ресурсов, чем получает. Цифры говорят сами за себя: в 1985 году производство на душу населения в Украине составляло 12,1 тыс. долларов, а потребление – 13,3 тыс. долларов. В 1987 году – соответственно 12,7 и 13,2. В 1989–13,1 и 14,4. В 1990 – 12,1 и 13,4. То есть, Украина потребляла больше, чем производила (вопреки известному мифу о том, что «Украина кормила весь Советский Союз»). Я не из тех, которые плачут по Советскому Союзу и хотят его реставрации. Как говорится, «фарш невозможно прокрутить назад». Я лишь за то, чтобы объективно оценивать нашу историю, которую подают исключительно в минорных тонах, сквозь призму репрессий и тоталитарных рамок, с каким-то мазохизмом и трагичностью. Я склонен рассматривать период УССР как период специфической, но все же государственности Украины, но не как период бесправного колониализма. Ю. Л.: В конце прошлого года начала работу Экспертная комиссия при Украинском институте национальной памяти во главе с профессором Виктором Брехуненко. Из-под их пера уже вышло 19 «профессиональных заключений» относительно принадлежности к российской имперской символике тех или иных личностей, движений, названий, памятников. Однако профессиональность этих заключений вызывает большое сомнение. В частности, имперскими символами комиссия объявила декабристов, боровшихся против самодержавной власти, крепостного права, за принятие конституции. Посвященные им топонимы, как и топонимы других антиимперских деятелей (Александр Герцен, Николай Чернышевский, Владимир Маяковский, Андрей Сахаров) были переименованы. Еще более скандальным оказалось «профессиональное заключение» относительно Михаила Булгакова. На сей раз поразил не так смысл, как форма «заключения», напоминавшего лучшие образцы сталинского литературоведения. Булгаков был поставлен в один ряд с такими персонами, как Александр Дугин, Владимир Соловьев, Ольга Скабеева (думаю, им польстило такое сравнение), и обвинен, помимо привычных украинофобии и шовинизма, даже в идеологии фашизма (в рассказе «Я убил»). Почему фигура Булгакова вызывает споры в украинском обществе, больше, чем кто-либо из русских писателей (Пушкин, Толстой, Достоевский)? Почему эксперты УИНП объявляют имперскими символами тех, кто боролся против империи? К. Б.: Я называю это явление «мобутизацией» Украины. После того, как к власти в Конго в ноябре 1965 года пришел генерал Жозеф-Дезире Мобуту, он начал активную борьбу со всем, что бы напоминало ему о колониальном периоде страны. Начали с переименования топонимов: Леопольдвиль стал городом Киншаса, Элизабетвиль – Лубумбаши. Максимально продвигалась идея проповедника Симона Кимбангу о том, что Иисус был чернокожим. Страну переименовали в Заир. Гражданам запретили носить европейские костюмы и галстуки, потом всех заставили отказаться от европейских имен (сам президент стал именоваться Мобуту Сесе Секо Куку Нгбенду ва за Банга). Поэтому я понимаю, что у Вятровича, Брехуненко, Дробовича и прочих Фарион есть аналоги в истории. И понимаю, что подобная кампанейщина долго не продлится – как правило, это идеологическая пена, которая сходит довольно скоро, а общество само принимает решение, что читать, кого читать, кого чтить, в честь кого называть улицы. Культура – процесс саморегулируемый, который только на короткое время подвергается влиянию чиновничьих циркуляров. Брехуненки в обществе играют важнейшую роль: потом на контрасте можно оценить, насколько станет свободнее дышать и действовать, когда избавимся от всей этой идеологической цензуры. Спросите у старшего поколения, как они радовались, избавившись от Жданова, Суслова или Маланчука [2]. «Не верю, что история Украины пошла бы по кардинально иному пути, если бы в 1991 году украинцы избрали президентом Черновола, а не Кравчука» Ю. Л.: В марте исполнилось 25 лет со дня гибели советского диссидента, а затем лидера Народного руха Украины Вячеслава Черновола. Обстоятельства его гибели до сих пор окутаны тайной. Это едва ли не единственный политик времен независимости (ну, может еще Левко Лукьяненко), вошедший в украинский героический пантеон. Ему устанавливают памятники, в его честь называют улицы и площади городов и сел. Согласно последнему соцопросу 86% украинцев проголосовали бы за него на президентских выборах 1991 года, на которых он уступил Леониду Кравчуку. Вы были активным участником демократического движения конца 1980-х – начала 1990-х годов, были знакомы с Черноволом и другими лидерами антикоммунистической оппозиции. Что это был за человек? Мог ли он стать украинским Гавелом или Валенсой, или же в украинском обществе сформировался миф, не имеющий ничего общего с реальностью? Почему национал-демократические силы не смогли прийти к власти, уступив ее вчерашней номенклатуре? К. Б.: Вячеслав Черновол – это удивительная личность. Да, я знал его: в 1989 году я был членом Украинского хельсинкского союза и постоянно курсировал между Черновцами и Львовом. Утром с поезда ехал на улицу Левитана, где жил Вячеслав Максимович, он угощал утренним кофе, который готовила его супруга, Атена Пашко. Я общался с «настоящим» Черноволом – не картинно-иконным, а в тельняшке и спортивных штанах, в окружении огромного количества книг, газет, картин. Как лидер диссидентского движения он был более убедителен, чем в роли политика. Его звездный час был во времена «Українського вісника» [3]. Как председатель Львовского областного совета он неоднократно демонстрировал политическую наивность и склонность к романтизму – он слишком доверял людям, а те пользовались его доверием. Как лидер Руха он попал под влияние не совсем честных на руку людей. А потом началось «прогибание под генеральную линию». Леонид Кучма в сентябре 1997 года даже сказал известную фразу: «Вячеслав Максимович напоминает мне дамочку, которая и детей хочет иметь, и девственность сохранить». Он начал играть в непонятные ему игры на газовом поприще, что привело к расколу Руха. Относительно Виктора Ющенко мнение Черновола было однозначным – он после знакомства с будущим президентом высказался нецензурно. Я не верю в то, что его убили – он не был опасен для власти. Баллотироваться не собирался. Судя по всему, готовился поддержать Кучму. И я не верю, что история Украины пошла бы по кардинально иному пути, если бы в 1991 году украинцы избрали президентом Черновола, а не Кравчука: период первичного накопления капитала, олигархат, экономический кризис и прочие моменты были предопределены исторически. И Черновол не был сторонником конфликта с Россией. Он – не Гамсахурдиа и не Дудаев. Он тоже шел бы по пути компромисса, как и Кравчук. Ю. Л.: Один из героев Ваших книг – второй Президент Украины Леонид Кучма. В конце своего президентства он издал (не уверен, что написал) резонансную книгу «Украина – не Россия». Как Вы считаете, почему эти слова он выбрал в качестве своего политического завещания? И почему в сегодняшней войне этот лозунг вновь актуален, так как российская пропаганда часто отрицает не только наличие у украинцев истории и государственности, но и сам факт существования украинского народа и украинского языка? К. Б.: Я не считаю книгу «Украина – не Россия» политическим завещанием Кучмы. Политическое завещание, как по мне, это книга «После Майдана». А «Украина – не Россия» – это и констатация ситуации, которая сложилась на постсоветском пространстве, и сигнал Западу относительно того, что «я не пророссийский» (книга появилась сразу же после событий 2000–2002 годов, акций «Украина без Кучмы» и «Восстань, Украина!», «кольчужного» скандала и дела Гонгадзе [4]), и реакция на попытки России «поставить хохлов в стойло» (в марте 2003 года появилось предложение создать единое экономическое пространство, потом едва не дошло до территориального спора за Тузлу). На этом фоне появляется книга «Украина – не Россия». С легкой руки покойного ныне Евгения Кирилловича Марчука [5] меня многие посчитали автором (или соавтором) этой книги. Но я к ней не имею никакого отношения (хотя знаю представителей авторского коллектива). Книга добротная. Очень рекомендую – в ней личные переживания автора сочетаются с большими фрагментами размышлений о судьбах Украины и с пространными экскурсами в историю. А то, что российская пропаганда отрицает украинскую государственность и саму историю Украины – это опять же от схематизма в подходах к Украине, которую – повторюсь – в России просто не знают. Нынешняя война – это война реанимированных лозунгов: Россия достала старый лозунг Петра Валуева «Никакой Украины не было, нет и быть не может», а Украина – лозунг Мыколы Хвылевого «Геть від Москви!». Но ни с одной, ни с другой стороны ничего нового не придумали. Поэтому, как говорил полузапрещенный ныне поэт, мы наблюдаем «спор славян между собою, домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою». Но спор очень кровавый и сопровождающийся неоправданной жестокостью. Примечания [1]«Двийкари» – Организация украинских националистов за рубежом (ОУНз) – фракция ОУН, возникшая в результате раскола 1954 года. Выступали против авторитарных тенденций в организации, вождизма Степана Бандеры, однопартийной системы в будущей Украине. Объединялись вокруг двух лидеров – Льва Ребета и Зиновия Матлы, отсюда название «двийкари». [2] Валентин Маланчук – секретарь ЦК Компартии Украины по идеологии (1972–1979), имевший славу непримиримого борца с «украинским национализмом». [3] «Український вісник» – самиздатный общественно-политический журнал в 1970–1972 годах, редактируемый Вячеславом Черноволом. Также издавался в 1987–1989 годах. [4] Кольчужный скандал – события 2002 года вокруг якобы имевшей место продажи Украиной подсанкционному Ираку радарного комплекса «Кольчуга»; дело Гонгадзе – политический кризис после убийства в 2000 году журналиста Георгия Гонгадзе, спровоцировавшее «кассетный скандал» (появление пленок майора Мельниченко, на которых голоса похожие на голоса Леонида Кучмы и его окружения обсуждают желательность устранения журналиста) и акцию «Украина без Кучмы». Заказчики преступления до сих пор не установлены, исполнители осуждены. [5] Евгений Марчук – украинский политик и государственный деятель, первый председатель СБУ, затем – премьер-министр, секретарь Совета национальной безопасности и обороны, министр обороны. В 1999 году – кандидат в Президенты Украины. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Хроника исторической политики: Украина Май 2024 Основные сокращения: ВСУ – Вооруженные силы Украины ВС РФ – Вооруженные силы Российской Федерации. МКИП – Министерство культуры и информационной политики Украины ПАСЕ – Парламентская ассамблея Совета Европы ПЦУ – Православная Церковь Украины РПЦ – Русская Православная Церковь УНКЦ – Украинская Греко-Католическая Церковь УИНП – Украинский институт национальной памяти УПЦ – Украинская Православная Церковь Апрель 2024 30.04.24 Языковая политика. Уполномоченный по защите украинского языка обнародовал отчет о состоянии соблюдения Закона Украины «Об обеспечении функционировании украинского языка как государственного» в 2023 году. https://cutt.ly/Xeu80kqd Май 2024 01.01.24 Праздничные дни и памятные даты. Высказывания. День труда. (Закон Украины «О внесении изменений в статью 73 Кодекса законов о труде Украины относительно праздничных и нерабочих дней» от 16.11.2017 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/2211-19#Text). До 2017 года праздник назывался Днем международной солидарности трудящихся. Это единственный государственный праздник в Украине, с которым не поздравляют руководители государства. В этот день не проводятся торжественные мероприятия. В своем поздравлении председатель Федерации профсоюзов Украины Григорий Осовой подчеркнул, что именно профсоюзы отстояли этот праздник, когда «народные депутаты пытались вычеркнуть Первомай из истории и будущего нашей страны». https://www.fpsu.org.ua/materialy/26110-vitannia-holovy-fpu-hryhoriia-osovoho-z-1-travnia-dnem-pratsi.html Председатель Конфедерации свободных профсоюзов Украины Михаил Волынец отметил, что украинцам приходится отмечать 1 мая в условиях войны и призвал международную общественность к решительным действиям. https://kvpu.org.ua/news/1-travnya-mizhnarodnyj-den-praczi/ 01.05.24 Праздничные дни и памятные даты. 29 июня – новая дата празднования Дня города Полтава. С 1999 года День города в Полтаве отмечали в день изгнания нацистов 23 сентября. Новая дата связана с первым летописным упоминанием города. https://www.rada-poltava.gov.ua/news/22524/ 01.05.24 Памятники. В Харькове демонтировали бюст Макаренко, советскую звезду и спрятанный барельеф. На улице Лесопарковской снесли бюст советскому педагогу Антону Макаренко. Также демонтировали доску уроженцу Харькова маршалу Павлу Батицкому на улице, которая раньше носила его имя. На улице Чернышевской убрали барельеф в честь годовщины Октябрьской революции, ранее закрытый гербом Харькова. https://2day.kh.ua/ru/kharkow/v-kharkove-demontirovali-byust-makarenko-sovetskuyu-zvezdu-i-spryatannyy-barelef 01.05.24 Церковная политика. Глава комитета по вопросам гуманитарной и информационной политики Верховной Рады Украины Никита Потураев заявил, что члены Республиканской партии США препятствуют принятию закона №8371, направленного на запрет УПЦ. «В США к этому достаточно скептически относятся республиканцы, особенно крайнее трампистское крыло. Они до сих пор считают, что мы боремся с церковью и ее паствой, а не с кремлевской агентурой. Есть и у нас такие во фракции – главный аргумент этих депутатов состоит в том, что если есть претензии к конкретным предателям и наводчикам среди священников, то нужно заводить против них дела и разбираться с ними, а не с церковью. Так я в следующий раз принесу на фракцию откровенно антиукраинскую литературу, найденную в Лавре. Ее хранение не подпадает под криминал, но там все очевидно. А нашим американским коллегам, считающим, что «не все так однозначно», покажу фотографии замученных религиозных деятелей разных конфессий. Может, тогда их мнение изменится. По крайней мере, будем работать над этим». Нардеп от партии «Голос», председатель комитета по свободе слова Ярослав Юрчишин утверждает, что такие опасения имели место: «Ряд республиканцев-протестантов были дезориентированы, но, когда наши протестанты приехали и с ними пообщались, это имело свой эффект. Сейчас для американцев эта тема уже не так критична. Наоборот, гораздо лучше принять этот закон как можно скорее сейчас, пока нет какой-то новой критической истории с макрофинансом или еще чем-то, когда россияне снова вытащат эту карту и начнут использовать ультратрампистов, чтобы ее раскручивать. И чем дальше откладывать, тем сложнее будет принимать, потому что количество дискуссионных тем будет только увеличиваться». Нардеп от «Европейской солидарности» Николай Княжицкий, подававший альтернативный правительственному более жесткий законопроект, считает, что дело в интригах монобольшинства, а не в США. https://glavcom.ua/publications/molitva-za-spolucheni-shtati-jak-onufrij-znajshov-nespodivanikh-zastupnikiv-998641.html Ранее законопроект раскритиковала религиовед Людмила Филипович. Она посетовала, что экспертное сообщество не было допущено к рассмотрению новой версии законопроекта, который вышел абсолютно не подготовленным для реализации на практике из-за недостаточной компетенции депутатов. https://www.youtube.com/watch?v=qMZIiYxT3oA 02.05.24 Коммеморативные практики. Высказывания. 10-летие Одесской трагедии. 42 сторонника Антимайдана стали жертвами пожара в Доме профсоюзов, еще шесть человек погибли до того в уличных столкновениях между сторонниками и противниками Майдана в центре Одессы. Нарративы Украинские СМИ в основном писали об использовании Россией трагедии для оправдания агрессии. https://suspilne.media/odesa/737045-desata-ricnica-podij-2-travna-v-odesi-ak-rf-vikoristovue-tragediu-u-vijni-z-ukrainou/ Второй ключевой нарратив: в Одессе потерпела крах идея «Новороссии», что спасло регион от провозглашения «народной республики» и войны. https://www.radiosvoboda.org/a/desyata-richnytsya-podiy-2-travnya-v-odesi-novorosiya-ne-proyshla/32930509.html УИНП сообщил, что в этот день «ценой человеческих жизней было остановлено ползучее наступление русской весны и разрушен имперский миф о том, что “Одесса – русский город”» https://t.me/uinp_gov/1705 Также предлагается читать материалы УИНП четырехлетней давности, где утверждается: «грустная правда выглядит иначе – десятки людей стали жертвами спецоперации российских спецслужб, и даже теперь, шесть лет спустя, агрессор не оставляет семьи погибших в покое и пытается воспользоваться горем людей, чтобы сеять раздор и рознь в украинском обществе». https://uinp.gov.ua/pres-centr/novyny/2-travnya-den-koly-odesyty-zupynyly-russkuyu-vesnu Кроме того, УИНП призвал смотреть документальные фильмы «2 мая. Без мифов», которые сняла «группа 2 мая». https://youtu.be/dn7opDCmlu4  https://youtu.be/3qDtDZlg3nY Некоторые участники тех событий отпраздновали «победу». Журналистка и писательница Зоя Казанжи написала, что это была трагедия для России – «тогда им показали, что Одесса – это Украина». Она назвала 2 мая «Днем нашей победы» и обвинила Россию и лидеров Антимайдана в организации сакральной жертвы. https://gazeta.ua/blog/61489/2-travnya-v-odesi-den-zhalobi-chi-den-peremogi Популярный украинский военный паблик DeepState назвал 2 мая 2014 года «днем жареного петуха» и утверждает, что в этот день «неравнодушные граждане» остановили попытку федерализации Украины, а Дом профсоюзов загорелся, потому что осажденные там сами бросали коктейли Молотова. Пост был проиллюстрирован изображением жареного шашлыка. https://t.me/DeepStateUA/19371 Коммеморативные практики В Одессе люди возлагали цветы к местам памяти. К импровизированному мемориалу погибшим проукраинским активистам Андрею Бирюкову и Игорю Иванову на пересечении Преображенской и Дерибасовской улиц люди приходили в основном по одному и не задерживались. https://dumskaya.net/news/desyata-richnitcya-2-travnya-odesiti-nesut-kviti-183770/ На Куликовом поле в Одессе, где погибли люди в Доме профсоюзов, все было оцеплено полицией. Но желающих возложить цветы пускали свободно. https://t.me/stranaua/152850 Украинские власти не высказывались на эту тему. 2 мая 2020 года Президент Украины Владимир Зеленский призывал сделать все для эффективного и беспристрастного расследования событий 2 мая 2014 года в Одессе: «Сегодня в нашем обществе есть ряд болезненных вопросов, требующих честных ответов. “Кто виноват в трагедии 2 мая 2014 года?” – один из них. Убежден, что государство должно сделать все, чтобы обеспечить эффективное и беспристрастное расследование всех обстоятельств того ужасного дня. Каждый из нас должен сделать все, чтобы подобное больше никогда не повторилось», – написал Владимир Зеленский на своей странице в «Фейсбуке». Сейчас эта запись недоступна. https://www.pravda.com.ua/rus/news/2020/05/2/7250218/ 02.05.24 В Киеве создали огромный мурал с экс-главкомом ВСУ Валерием Залужным. Его размер – более 120 кв. м. Художник Евгений Кучер работал над ним 13 часов. https://strana.best/news/463635-v-kieve-pojavilsja-mural-s-zaluzhnym.html 15 мая художница Евгения Фуллен сообщила, что мурал будет перенесен. Изображение разместили на стене интерната для детей с особыми ментальными потребностями. Желающие сфотографироваться на его фоне массово перелазили через забор на территорию заведения, что психологически травмировало детей. https://strana.best/news/464650-mural-hlavkoma-zaluzhnoho-v-kieve-perenesut-v-druhoe-mesto.html 02.05.24 Языковая политика. Уполномоченный по защите государственного языка Тарас Креминь призвал на ближайших заседаниях Верховной Рады Украины очистить топонимическое пространство Украины от русскоязычных названий. https://mova-ombudsman.gov.ua/news/upovnovazhenyi-zaklykav-verkhovnu-radu-ochystyty-toponimichnyi-prostir-ukrainy-vid-rosiiskomovnykh-pokruchiv В тот же день Тарас Креминь выступил на Международной конференции в Лондоне «Языки и культуры во время войны: (не)возможное, (пере)воображаемое, (не)управляемое». Он обвинил Россию в осуществлении лингвоцида, а также призвал к переходу от нежной (оборонительной) украинизации к наступательной. https://mova-ombudsman.gov.ua/news/taras-kremin-vystupyv-na-mizhnarodnii-konferentsii-movy-ta-kultury-pid-chas-viiny-nemozhlyve-pereuiavlene-nekerovane 02.05.24 Кино. В украинский прокат вышел фильм в жанре мокьюментари «Мы были рекрутами», посвященный воинам 3-й отдельной штурмовой бригады (сформирована из «азовцев»). https://suspilne.media/culture/736241-voenna-propaganda-ci-podaka-geroam-recenzia-na-film-mi-buli-rekrutami/ 02.05.24 Публичные мероприятия. Круглый стол «Рашизм – распознать, остановить и осудить». Организаторы: Укринформ, Центр стратегических коммуникаций и информационной безопасности, УИНП. Участники обсуждали необходимость продвигать концепт рашизма как государственной идеологии России на международной арене, в том числе в научных публикациях. Журналист Юрий Макаров подчеркнул, что для распространения понятия «рашизм» необходимо привлекать иностранных спикеров: «во Франции через французов, в Штатах через американцев, в Швеции через шведов. Напрямую из Украины в уши их аудитории – не сработает». https://www.youtube.com/watch?v=r-ODYkYhKpM 03.05.24 Публичные мероприятия. Круглый стол «Российско-украинская война: календарь ключевых дат» Народные депутаты Украины, представители центральных органов исполнительной власти, местного самоуправления, ученые, эксперты и общественные обсудили ключевые даты российско-украинской войны. Повестка дня круглого стола включала: — имеющиеся памятные дни в официальном календаре (День Вооруженных Сил Украины, День защитников и защитниц Украины, 29 августа – День памяти погибших защитников Украины, День сопротивления оккупации Автономной Республики Крым и города Севастополя); — как помнить 24 февраля 2022 года: предложения к календарю; — предложения новых дат в официальный календарь по событиям российско-украинской войны (оборона Мариуполя, Еленовка, освобождение Харьковщины, освобождение Херсона); — каким должен быть календарь российско-украинской войны: критерии и принципы. Участники отметили, что память о нынешней российско-украинской войне надо вписывать в канву национальной памяти, которая есть сейчас. И логично, что это вытеснит некоторые события и празднования, связанные со Второй мировой войной. https://uinp.gov.ua/pres-centr/novyny/yakym-maye-buty-kalendar-pamyatnyh-dat-rosiysko-ukrayinskoyi-viyny-obgovoryly-na-kruglomu-stoli 03.05.24 Публичные мероприятия. ЮНЕСКО открыла в Киеве фотовыставку, посвященную влиянию войны на культуру. Выставка «За объективом: культура в водовороте войны» – это коллекция более 6000 фотографий, демонстрирующих влияние полномасштабного вторжения России на культуру в Украине, а также устойчивость украинских общин во время войны. https://mcip.gov.ua/news/yunesko-vidkryla-v-kyyevi-fotovystavku-prysvyachenu-vplyvu-vijny-na-kulturu/ 03.05.24 Коммеморативные практики. В Черновцах появилась первая братская могила украинских военных. Здесь захоронили 16 воинов 10-й отдельной горно-штурмовой бригады «Эдельвейс», погибших в результате авианалета 11 марта 2022 года на Людвиновку Киевской области. https://strana.best/news/463701-v-chernovtsakh-pojavilas-pervaja-bratskaja-mohila-bojtsov-vsu.html 03.05.24 Деколонизация топонимии. Дерибасовскую не тронут, а Ришельевскую и Пушкинскую переименуют. Заместитель директора департамента культуры, национальностей, религий и охраны памятников Одесской областной военной администрации Ярослава Резникова заявила, что три сотни улиц и переулков в более чем 60 общинах области должны быть переименованы. В частности, по ее словам, в области осталось 43 топонима, связанных с 1 мая; 27 улиц Гагарина, 14 улиц Мичурина, 7 улиц Пушкина и даже улица Ленина. В Одессе надо переименовать 232 улицы. Были затронуты и резонансные вопросы о возможном переименовании улиц Пушкинской, Ришельевской и Дерибасовской в Одессе. Последнюю, скорее всего, не тронут, так как она названа не в честь российского полководца Осипа Дерибаса, а в честь его брата Феликса, который был не государственным деятелем, а бизнесменом и меценатом. Пушкинскую и Ришельевскую все же переименуют. Первой вернут название Итальянская. https://dumskaya.net/news/deribasovskuyu-ne-tronut-a-rishelevskuyu-i-pushk-183793/ 03.05.24 Деколонизация топонимии. Кременчугская районная военная администрация Полтавской области направила письмо в Кременчугский городской совет с предложением решить вопрос переименования 15 улиц, которые, по мнению экспертов УИНП, связаны с СССР. Речь идет о топонимах, посвященных Чайковскому, Макаренко, Черняховскому и др. https://kg.ua/news/halamenyuka-zaludyaka-chaykovskogo-partizansku-yaki-vulici-kremenchuka-institut-nacpamyati 03.05.24 Языковая политика. В Финляндии заработал украиноязычный аудиогид, а в Канаде, Венгрии, Ирландии, Польше и Португалии появились украинские книжные полочки. В рамках инициативы Елены Зеленской заработал украиноязычный аудиогид в Финляндии и открылись украинские книжные полочки, на которых представлены современные издания и учебники, в библиотеке Оттавы (Канада), школе для украинских детей «ЭкоПростір» Украинской ассоциации «Единство» (Будапешт), городе Трали в Национальной библиотеке графства Керри (Ирландия), частной инновационной международной школе (Ташкент), Центре семейного образования «У короля Матиуша» в Музее истории польских евреев POLIN (Варшава, Польша) и в Муниципальной библиотеке (Португалия). Украиноязычный аудиогид заработал в музее финского художника Аксели Галлен-Каллела в городе Эспоо. https://www.president.gov.ua/news/u-finlyandiyi-zapracyuvav-ukrayinomovnij-audiogid-v-kanadi-u-90685 03.05.24 Языковая политика. Уполномоченный по защите украинского языка подчеркнул необходимость использовать государственный язык во время публичных выступлений, комментариев или пресс-конференций, в которых принимают участие спортсмены и тренеры, представители федераций или клубов во время Олимпийских игр-2024. https://mova-ombudsman.gov.ua/news/upovnovazhenyi-pro-sportyvnu-dyplomatiiu 03.05.24 Церковная политика. Народный депутат Николай Княжицкий («Европейская солидарность») обвинил власти в нежелании бороться с российским влиянием, так как с февраля 2022 года только 685 парафий перешли из УПЦ в ПЦУ. Он назвал каждый храм УПЦ «официальным представительством РПЦ в Украине, РПЦ, которая официально провозглашает священную войну против Украины и ежедневно агитирует за убийства украинцев». https://eurosolidarity.org/2024/05/03/mykola-knyazhyczkyj-10/ 05.05.24 Праздничные дни и памятные даты. Высказывания. Пасха. (Закон Украины «О внесении изменений и дополнений в Кодекс законов о труде Украинской ССР при переходе республики к рыночной экономике» от 20.03.1991 года https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/871-12#Text). Президент Украины Владимир Зеленский записал видеообращение с поздравлением в киевском Софийском соборе. Он заявил, что «Бог защищает нас руками наших воинов», «у Бога не плече – шеврон с украинским флагом», и Бог вернется на территории, «которые чертями временно оккупированы». https://www.president.gov.ua/news/privitannya-prezidenta-ukrayini-z-velikodnem-90709 05.05.24 Коммеморативные практики. Высказывания. 10-летие бригады специального назначения Национальной гвардии Украины «Азов» (бывший добровольческий полк «Азов»). «Вы пишете настоящую историю Украины, которую никто не сможет переписать», – сказал бойцам бригады министр внутренних дел Игорь Клименко. https://www.kmu.gov.ua/news/ihor-klymenko-azovtsiam-vy-pyshete-spravzhniu-istoriiu-ukrainy-iaku-nikhto-ne-zmozhe-perepysaty В Запорожье состоялась акция с участием нынешних «азовцев», родственников погибших и пленных. https://suspilne.media/zaporizhzhia/739285-stav-odnim-z-najpotuznisih-pidrozdiliv-u-zaporizzi-vidbuvsa-zahid-prisvacenij-desatij-ricnici-stvorenna-polku-azov/ С 10-летием бригаду поздравил главный раввин Украины Моше Асман. 05.05.24 Деколонизация. Деколонизация в экономике Полтавщины. С началом российско-украинской войны начались изменения названий продукции частных предпринимателей, сообщил региональный представитель УИНП Олег Пустовгар: «В Карловской общине есть свеклокомбинат имени российского террориста Степана Халтурина. Ну, анекдот: где Халтурин, а где карловская свекла? В Кобеляцкой общине есть сельскохозяйственный кооператив "Советский". Владелец кооператива наотрез отказывается переименовываться. В Полтаве на бывшей улице Чапаева находилась вывеска магазина "Чапаевский". Ну, убрали». Среди примеров успешной смены названий Пустовгар назвал убранные из общественного пространства названия «Суворовское» и «Пролетарское» в Кременчуге и «Тульский пряник» в Лубнах. По его мнению, на заседание областной комиссии по деимпериализации следует сформировать список названий, связанных с Россией. https://cutt.ly/4eu4jPgx 06.05.24 Праздничные дни и памятные даты. Высказывания. День пехоты (Указ Президента Украины от 19.04.2019 года https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/152/2019#Text). Владимир Зеленский встретился с воинами-пехотинцами, родными погибших и командирами подразделений, вручил государственные награды и боевые знамена. «Благодарю всех наших воинов за то, что Украина смогла выстоять в этой войне и сохраняет возможность достичь своих задач. И каждый украинец – все наши люди – всегда должны помнить, через что проходят наши воины, сколько это боли, сколько потерь», – сказал Президент. https://t.me/ze_team2019/5888 07.05.24 Нормативно-правовые акты. Кабинет Министров Украины утвердил Порядок содержания в надлежащем состоянии и охраны Национального военного мемориального кладбища. https://www.kmu.gov.ua/news/uriad-zatverdyv-poriadok-utrymannia-v-nalezhnomu-stani-ta-okhorony-natsionalnoho-viiskovoho-memorialnoho-kladovyshcha 07.05.24 Памятники. Высказывания. В Каневе демонтировали бюст Герою Советского Союза, молодогвардейцу Олегу Кошевому. Городской голова Канева Игорь Ренькас прокомментировал демонтаж в «Фейсбуке»: «Продолжаем процесс очищения от бывших маркеров оккупации, ведь пока они присутствуют в публичном пространстве, до тех пор они так или иначе влияют на жизнь общества, в частности его коллективную память. Понимаем важность переноса из публичного пространства общины имперских и советских рудиментов». Олег Кошевой в течение один год учился в Каневской школе. Потому в 1973 году здесь был установлен его бюст. https://suspilne.media/cherkasy/740427-dekomunizacia-u-kanevi-demontuvali-postament-molodogvardijca-kosovogo/ 07.05.24 Памятники. Из перечня объектов культурного наследия в Винницкой области вычеркнули ряд памятников. МКИП признало не подлежащими занесению в Государственный реестр недвижимых памятников Украины памятник Горькому в Виннице (демонтирован в 2022 году), монументы Гагарину, Пушкину, Суворову, Чкалову, ряд братских могил борцов за советскую власть, комсомольцев и красноармейцев. https://mcip.gov.ua/wp-content/uploads/2024/05/331-vid-07.05.24.pdf 07.05.24 Публичные мероприятия. Церковная политика. Высказывания. В Национальном заповеднике «София Киевская» состоялась презентация выставки «Скорбный путь Бахмута». Присутствовавший на мероприятии предстоятель ПЦУ митрополит Епифаний, в частности сказал: «Мы видим, что враг пришел для того, чтобы нас уничтожить и стереть с лица земли нас как отдельную украинскую нацию, потому что ему нужна наша история и культура. Ибо без нас они никогда не смогут восстановить так называемую Российскую империю. Но в этом всем непосредственное участие принимает и русская церковь, и мы знаем, что одним из сотворцов и идеологов русского мира является ее глава Кирилл. И мы видим, что эта идеология убийственна, что она несет смерть и страдания». https://mcip.gov.ua/news/u-kyyevi-vidbulas-prezentacziya-vystavky-skorbotnyj-shlyah-bahmuta/ 07.05.24 Высказывания. Историк Виталий Нахманович утверждает, что память о Холокосте стала оружием в руках врагов Украины. По его мнению, когда речь заходит о Холокосте, «совпадают позиции (про)европейских, (про)еврейских и (про)кремлевских акторов». Нахманович призвал преодолеть «нюрнбергский миф о Второй мировой войне как победе тотального добра над тотальным злом». https://www.istpravda.com.ua/articles/2024/05/7/163896/ 08.05.24 Праздничные дни и памятные даты. Высказывания. День памяти и победы над нацизмом во Второй мировой войне 1939–1945 годов. (Закон Украины «О Дне памяти и победе над нацизмом во Второй мировой войне 1939–1945 годов» от 29.05.2023 года https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/3107-20#Text). С 2015 года этот день отмечался как День памяти и примирения вместе с Днем победы над нацизмом во Второй мировой войне 1939–1945 годов 9 мая. Президент Владимир Зеленский записал обращение из села Ягодного Черниговской области, где в марте 2022 года российские войска почти месяц удерживали 350 взрослых и детей в подвале. Обращение было посвящено в основном российско-украинской войне. Слова «Россия», «РФ» и «российский» прозвучали в речи Зеленского 17 раз, Германия не упоминалась вообще, Гитлер упоминался пять раз. Основным посылом стал призыв объединяться в «антипутинскую коалицию» (по аналогии с антигитлеровской). «80 лет назад миллионы украинцев боролись, чтобы нацизм проиграл навсегда. Но сегодня украинцы снова противодействуют злу, которое возродилось, пришло снова, хочет уничтожить нас снова. Армия изверга, который убивает, пытает, стирает с лица земли мирные города и села. Зло, имя которого – русский фашизм. Сокращенно – РФ», – сказал глава государства. Зеленский сравнил современную Россию с нацистской Германией, заявил, что сегодня идеи Гитлера звучат на русском языке, преступления нацистов совершаются под российским флагом, а новый вермахт носит на рукавах двуглавого орла. «И если современный Кремль походит на Третий рейх во всем, то и конец его должен быть идентичен. В новом Нюрнберге. В городе Гааге», – подытожил Зеленский. https://www.president.gov.ua/news/zvernennya-prezidenta-ukrayini-z-nagodi-dnya-pamyati-ta-pere-90749 Из соображений безопасности массовых мероприятий в столице не проводилось, равно как и в предыдущие два года. Состоялось возложение цветов к Могиле неизвестного солдата в парке Вечной Славы. https://www.dw.com/ru/kak-v-kieve-vpervye-otmecali-den-pamati-i-pobedy/a-69031304 Президент вручил ордена «Золотая Звезда» родным погибших Героев Украины и наградил воинов «Крестом боевых заслуг». https://www.president.gov.ua/news/haj-nikoli-z-lyudskoyi-pamyati-ne-znikayut-ti-chiya-smilivis-90753 08.05.24 Нормативно-правовые акты. Верховная Рада Украины приняла Обращение к правительствам и парламентам иностранных государств, международным организациям, парламентским ассамблеям с призывом признать геноцидом депортацию крымских татар в 1944 году. https://suspilne.media/crimea/741285-verhovna-rada-prijnala-postanovu-pro-zvernenna-do-krain-sodo-80-h-rokovin-genocidu-krimskotatarskogo-narodu-1944-roku/ 08.05.24 Общественное мнение. Киевский международный институт социологии обнародовал результаты всеукраинского опроса общественного мнения о праздниках. Большинство населения Украины отмечает Рождество Христово и Пасху как наиболее популярные праздники (70% и 68% соответственно), далее следуют День Независимости Украины (64%) и День защитников и защитниц Украины (58%). Отношение ко Дню труда 1 Мая с 2010 по 2021 год существенно не изменилось, это был один из наименее популярных праздников, только 12% украинцев в 2010 и столько же в 2021 считали его наиболее важным или любимым. С 2021 по 2024 количество поклонников этого праздника упало до 4% и сейчас это наименее любимый праздник среди украинцев. Отношение ко Дню Победы 9 мая претерпело существенные изменения. В 2010 году это был один из самых важных праздников, так считали 58% населения. К 2021 году его популярность упала вдвое, и уже только 30% считали его самым важным праздником. А в 2024 году осталось только 11% поклонников этого праздника. https://www.kiis.com.ua/?lang=ukr&cat=reports&id=1405&page=1 08.05.24 Публичные мероприятия. Высказывания. Круглый стол «Никогда снова? Вызовы европейской политики памяти о Второй мировой в контексте российско-украинской войны». https://www.youtube.com/watch?v=PAkVzgxDTM0 Глава УИНП Антон Дробович напомнил, как украинское общество переходило от советской к европейской модели памяти. По его словам, существовали три важных периода трансформации чествования памяти жертв Второй мировой войны на протяжении 30-летия украинской независимости. «После развала Советского Союза за 30 лет нам удалось пройти как минимум три больших периода, которые характеризуются специфическим отношением ко Второй мировой войне. Было три модели памяти, сейчас мы находимся в третьей из них. Первое десятилетие независимости мы прожили в недоразложенном фантоме советской политики памяти, которая так и не была переосмыслена и проработана должным образом. В 2000 году был принят важный закон об увековечении победы в Великой отечественной войне 1941–1945 годов. В этом законе фиксируются очень важные вещи: название “Великая отечественная война”, советская периодизация – 1941–1945 годы, устоявшиеся советские практики с поднятием флага победителя и т. д. В этом законе также появился термин “украинский народ” и фигурирует термин “Вторая мировая война”. Вторая большая модель памяти связана с законом 2015 года об увековечении победы над нацизмом во Второй мировой войне. В нем нет “Великой отечественной войны”, согласно ему нельзя повсеместно использовать флаг победы, период стал корректным – 1939–1945 годы, 8 мая стало Днем памяти и примирения, а 9-е – Днем победы над нацизмом. Полный переход к третьей модели памяти в юридической плоскости состоялся в 2023 году. Верховная Рада приняла закон, согласно которому Днем памяти и победы над нацизмом стало только 8 мая. 9 мая навсегда исчезло с самого высокого официального уровня как дата и термин. Российско-украинская война привела к тому, что украинцы четко дистанцировались от российской и советской модели памяти. Чем токсичнее Россия делает память о Второй мировой войне, тем дальше от этого становится украинское общество». https://uinp.gov.ua/pres-centr/anonsy-podiy/kruglyy-stil-nikoly-znovu-vyklyky-yevropeyskoyi-polityky-pamyati-pro-drugu-cvitovu-v-konteksti-rosiysko-ukrayinskoyi-viyny 08.05.24 Высказывания. Некоторые народные депутаты Украины высказались о победе над нацизмом. Александр Качура («Слуга народа») написал, что политика отказа от ключевой роли Украины и украинцев во Второй мировой войне является ошибочной: «Нельзя отказываться от нашей истории Победы во Второй мировой войне и дарить ее современному агрессору». https://t.me/kachuratut/3162 Ирина Борзова («Слуга народа»): «Как и в середине прошлого века, сегодня украинцы борются с человеконенавистнической идеологией. Сейчас это рашизм, собравший в себе нацизм, фашизм и коммунизм. Страна-агрессор внутрь этой концепции положила стратегию “русского мира”, а также популяризацию вождя, “царя”, уничтожение демократии, вмешательство в дела других стран, пропаганду и цензуру, террористические акты и вооруженную агрессию против других стран». https://www.rada.gov.ua/news/news_fr/249358.html Алексей Гончаренко («Европейская солидарность»): «Мы – потомки армии, победившей нацизм в 1945 русские – потомки армии, бежавшей в 1941–42». https://t.me/oleksiihoncharenko/41512 08.05.24 Высказывания. Украинско-немецкая историческая комиссия опубликовала заявление «8 мая 2024 – Окончание Второй мировой войны и война России против Украины». В нем, в частности, говорится, что: 1) российские претензии на советскую победу манипулятивны, так как другие республики СССР пострадали от войны и оккупации не меньше; 2) особые обязательства Германии существуют не только перед Россией, но и перед другими государствами, ранее входившими в состав СССР; 3) Украина была одним из эпицентров военных действий, вся ее территория пребывала под немецкой оккупацией; 4) Украина потерпела чудовищные потери вследствие войны и оккупации, а украинский народ внес значительный вклад в поражение национал-социализма – украинцы составляли около четверти бойцов Красной армии. https://www.istpravda.com.ua/articles/2024/05/8/163901/ 08.05.24 Кино. Телеканад «Дом» показал фильм в трех частях «Гитлер vs Путин: тайны диктаторов». https://www.youtube.com/watch?v=kqh6tGckRI8 08.05.24 Памятники. Кочубеевская сельская военная администрация Херсонской области проиллюстрировала мероприятия в День памяти и победы над нацизмом фотографией полуразрушенного советского монумента. Кто совершил акт вандализма, не сообщается. https://www.facebook.com/photo?fbid=461362153218687&set=pcb.461389099882659 08.05.24 Деколонизация топонимии. Проспект Правды в Киеве переименовали в честь Европейского Союза. https://cutt.ly/feu4ELLI 09.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День Европы. (Указ Президента Украины от 08.05.2023 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/266/2023#Text). С 2003 года День Европы отмечался в третью субботу мая. (Указ Президента Украины от 08.05.2003 года https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/339/2003#Text). 09.05.24 Высказывания. Большинство представителей украинской власти проигнорировало 9 мая. Народный депутат Максим Бужанский («Слуга народа») сравнил отказ от празднования Дня Победы с окончанием нынешней войны: «представляете, лет через 70 найдется какой-то подонок, который расскажет, что в этой, сегодняшней войне, “украинцы воевали не за свои интересы”». https://t.me/MaxBuzhanskiy/15865 09.05.24 Правонарушения. Было составлено три протокола об административном правонарушении за ношение советской символики. Один протокол составлен в Тернополе, там был задержан мужчина 1947 года рождения, который носил георгиевскую ленту. И два протокола в Киеве, в Парке Вечной Славы, на пенсионеров за ношение красной звезды на пилотке. https://t.me/stranaua/153923 09.05.24 Памятники. В Ивано-Франковске облили красной краской советский монумент. Памятник в честь освобождения города от нацистских оккупантов находится на улице Героев УПА. https://suspilne.media/amp/ivano-frankivsk/742069-v-ivano-frankivsku-oblili-cervonou-farbou-radanskij-monument/ 09.05.24 Кино. В украинский прокат вышел фильм «Дом “Слово”. Бесконечный роман». Фильм посвящен писателям поколения «расстрелянного Возрождения» – 1920–1930-х годов, которые проживали в одном харьковском доме. К 1938 году были репрессированы жители 40 квартир из 66. История основана на реальных событиях. Среди героев – украинские писатели Николай Хвылевой, Владимир Сосюра, Павел Тычина, Михайль Семенко, режиссер Лесь Курбас. https://mcip.gov.ua/news/v-ukrayinskyj-prokat-vyjshov-film-budynok-slovo-neskinchenyj-roman/ Трейлер можно посмотреть здесь: https://www.youtube.com/watch?v=MxR257eHEFE 09.05.24 Публичные мероприятия. В Большой лаврской колокольне Киево-Печерской лавры открылась выставка Богородичных икон, нарисованных на ящиках из-под боеприпасов. Проект «Иконы на ящиках из-под боеприпасов» киевских художников Сони Атлантовой и Александра Клименко посвящен художественным медитациям на тему российско-украинской войны. Его главная идея – превращение смерти, символом которой является ящик, в жизнь, которую в украинской духовной традиции олицетворяет икона. https://mcip.gov.ua/news/u-lavri-vidkrylas-vystavka-bogorodychnyh-ikon-na-yashhykah-z-pid-naboyiv/ 10.05.24 Церковная политика. Высказывания. Президент Украины поблагодарил епископат ПЦУ и УГКЦ за поддержку украинцев на фронте и в тылу. Глава ПЦУ митрополит Епифаний похвалил президента: «Мы победим агрессора, но только в единстве, потому что в единстве наша сила. Каждый на своем месте работает и трудится, и поэтому вы для нас являетесь образцом для подражания, потому что вы проявили мужество, и я всегда ставлю вас в пример другим. Тем, кто жалуются, говорят: “Мне тяжело”, всегда говорю: “Посмотрите на Президента! Ему не легче, потому что у него каждый день встречи, международные встречи, телефонные звонки, мы не успеваем следить за этим в соцсетях”». https://spzh.live/ru/news/80149-dumenko-zelenskomu-vy-dlja-nas-obrazets-dlja-podrazhanija-i-primer-muzhestva Глава УГКЦ Святослав Шевчук сообщил, что на оккупированных территориях эта церковь ликвидирована: “происходят страшные преследования, гораздо хуже сталинских времен, потому что инструменты контроля над людьми сейчас значительно эффективнее”. В свою очередь глава государства поблагодарил УГКЦ и ПЦУ за поддержку украинцев в тылу и на фронте. Также стороны обсудили работу капелланов в ВСУ, информационную и просветительскую работу церкви, участие украинских религиозных лидеров в продвижении глобальных усилий ради реализации формулы мира. https://www.president.gov.ua/news/prezident-podyakuvav-yepiskopatu-pcu-ta-ugkc-za-pidtrimku-uk-90805 10.05.24 Коммеморативные практики. Председатель Верховной Рады Украины Руслан Стефанчук и Президент Европарламента открыли на Аллее смелости новую именную табличку, посвященную председателю Европарламента Роберте Метсоле. Аллея смелости на площади Конституции в Киеве открыта по инициативе Президента Украины Владимира Зеленского по случаю 31-й годовщины независимости Украины. На таблички наносят имена политических лидеров и других представителей стран-партнеров, которые помогают Украине во время войны. https://www.rada.gov.ua/news/Top-novyna/249465.html 10.05.24 Памятники. В Никополе демонтирован памятник уроженцу города Виктору Усову. В июне 1941 года 24-летний начальник 3-й пограничной заставы лейтенант Виктор Усов проявил героизм при защите государственной границы СССР в Беларуси. Памятник был установлен в 2005 году. https://nikopol.city/articles/359573/u-nikopoli-demontuvali-pamyatnik-viktoru-usovu 10.05.24 Кино. В Киеве презентовали фильм «Евродонбасс». В рамках проекта «Европейское наследие Донетчины и Луганщины» в Информационно-выставочном центре Музея Майдана состоялся показ документального фильма «Евродонбасс». Картина посвящена культурному наследию в регионе европейских и американских промышленников. https://uinp.gov.ua/pres-centr/novyny/yak-yevropeyci-rozbudovuvaly-shid-ukrayiny-u-kyyevi-prezentuvaly-film-yevrodonbas 11.05.24 Деколонизация топонимии. В Новомосковске Днепропетровской области переименован 41 топоним. В частности, появились улицы Вячеслава Черновола, Черных Запорожцев, Василия Стуса, Ивана Багряного, Филиппа Орлика, Николая Леонтовича, Холодноярской бригады и др. https://t.me/DecolonizationUkraine/13337 11.05.24 Коммеморативные практики. В Национальном музее истории Украины во Второй мировой войне открылась выставка, посвященная 10-летию батальона «Айдар». https://www.facebook.com/warmuseum.kyiv.ua/posts/pfbid02vLR459QSVRxgw8KCHFKurA2hzh7opsbxzbhW7N1NAEZ4mgHdR3kwdk7H7jKRfB7El 11.05.24 Церковная политика. Архиерейский собор ПЦУ подготовил письмо к патриарху Варфоломею с просьбой обратиться к патриарху Кириллу с требованием публично отречься от лжеучения «русского мира», основанного на еретических принципах этнофилетизма, манихейства и гностицизма. https://www.pomisna.info/uk/document-post/lyst-arhiyerejskogo-soboru-upts-ptsu-vselenskomu-patriarhu-varfolomiyu/ Также было заявлено, что президент РФ Владимир Путин отлучил себя от Церкви: «Учитывая особую тяжесть, публичность и упорное нераскаяние в преступлениях против Бога, Церкви Христовой и человечества, совершенных мирянином РПЦ Владимиром Владимировичем Путиным, Архиерейский Собор УПЦ (ПЦУ) засвидетельствовал, что это лицо своими преступлениями и упорным и сознательным нераскаянием в публичных грехах само отлучило себя от Церкви». https://www.pomisna.info/uk/vsi-novyny/vidbuvsya-arhiyerejskyj-sobor-pravoslavnoyi-tserkvy-ukrayiny-3/ 12.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День матери (второе воскресенье мая). Указ Президента Украины от 10.05.1999 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/489/99#Text 12.05.24 Языковая политика. Елена Зеленская открыла украинскую книжную полочку в библиотеке Белграда. https://mcip.gov.ua/news/olena-zelenska-vidkryla-ukrayinsku-knyzhkovu-polychku-v-biblioteczi-belgrada/ По состоянию на начало мая открыто 190 украинских полочек в 47 странах и штаб-квартире ЮНЕСКО. https://mcip.gov.ua/news/ukrayinskomovni-audiogidy-zyavylysya-vzhe-u-44-krayinah-svitu/ 12.05.24 Скандал. Писательница Оксана Забужко раскритиковала книгу Радомира Мокрика о диссидентах «Бунт против империи». В частности, за использование цитаты Василия Стуса, что диссидентов была горстка, и за то, что шестидесятники в книге именуются «детьми ХХ съезда». «Made in KGB production», – сделала вывод Забужко. «Несогласных было много. Но смелость, упорство были только у горсти. Эта борьба – шестидесятников и диссидентов, она неизбежно становилась причиной одиночества. Не потому, что все “строили коммунизм”. А потому, что люди обычно просто хотят жить. Нормально спокойно. Не каждый способен на геройский поступок. Не каждый может быть Стусом», – ответил Мокрик. https://www.facebook.com/radko.mokryk/posts/pfbid0CADg6ozjNgYwTakc9hV5jzvK2QeWjGer9SmdykSq3ZHng55bDZm5tC6sedynH6AZl 13.05.24 Высказывания. Владимир Вятрович: Украина должна написать историю России По его мнению, одной из причин, «почему Путин не способен победить сейчас Украину – это то, что он слишком поздно начал эту войну. Он имеет дело с поколением, воспитанным новыми учебниками истории. Те, кому 20–30 лет, не мыслят себя без Украины, не мыслят Украину без Европы, знают, что такое Украина. Эти все басни Путина о том, что Украину придумал Ленин, уже не цепляют их». «Есть еще дополнительный вызов для украинцев – я уверен, что именно украинцы должны рассказать историю России миру, потому что никто лучше нас не понимает, что такое Россия. Это наш грех – Россия, это наш Франкенштейн, это то, что наши предки когда-то слепили, и что сейчас угроза и для нас, и для всего мира. Россия сделала очень разветвленную инфраструктуру продвижения своего видения, его нужно опровергнуть. Объяснить миру, что нынешняя Россия – это империя, показать внутренний геноцид тех порабощенных наций, которые входят в состав России, инструменты уничтожения украинцев. Когда мир лучше поймет, чем является Россия, он поймет, что Россия не собирается останавливаться на Украине. Это должно стать таким побудительным фактором для объединения всего мира – как тогда, когда Черчиллю удалось убедить Соединенные Штаты Америки, что Гитлер – это нечто большее, чем угроза только для Британии и Франции, которая уже к тому моменту пала. Так же сейчас мы должны сделать». https://cutt.ly/Neu4HKp0 14.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День памяти украинцев, которые спасали евреев во время Второй мировой войны. (Постановление Верховной Рады Украины от 02.02.2021 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/1178-20#Text) 2 659 украинцев и украинок отмечены почетным званием Праведников народов мира. На Аллее Праведников в Бабьем Яру состоялась церемония и межконфессиональная молитва с участием праведников и их семей, религиозных лидеров и представителей украинского руководства. https://mcip.gov.ua/news/u-babynomu-yaru-v-den-pamyati-ukrayincziv-yaki-ryatuvaly-yevreyiv-pid-chas-drugoyi-svitovoyi-vijny-vidbulas-mizhkonfesijna-molytva/ 14.05.24 Нормативно-правовые акты. Нацсовет по вопросам телевидения и радиовещания Украины рекомендовал не использовать пейоративы в отношении российской армии, а затем передумал. «Некорректная лексика по отношению к представителям оккупационной российской армии, военной и политической администрации (оккупационной власти) не способствуют объективному и открытому информированию общественности и могут ухудшить восприятие медиа как надежного источника информации», – говорится в «Предложениях к критериям отнесения информации к разжигающей ненависть, рознь и жестокость». Предлагается не называть российских военных «орками», «чмонями», «русней» и другими пейоративами. Позже рекомендации исчезли с сайта Нацсовета без комментариев. https://ctrana.news/news/465281-natssovet-po-tv-udalil-rekomendatsiju-ne-nazyvat-rossijan-obidnymi-klichkami.html 14.05.24 Памятники. В 2024 году 215 символов тоталитарного режима и российской имперской политики потеряли статус памятника культурного наследия. МКИП по представлению областных военных администраций исключило из Государственного реестра недвижимых памятников Украины 4 памятника культурного наследия в Житомирской, Черкасской и Ровенской областях. Кроме того, были изданы приказы о признании не подлежащими внесению в Реестр памятников культурного наследия памятников в Киеве, Закарпатской, Киевской, Черниговской, Полтавской, Черкасской, Николаевской, Запорожской, Волынской, Житомирской областях. В 2023 году снято с государственного учета 55 таких памятников, а в 2024 – уже 211. В 2023 году МКИП предоставило разрешения на перемещение 31 памятника местного значения, а за 4 месяца 2024 года – 5. https://mcip.gov.ua/news/u-2024-roczi-215-symvoliv-totalitarnogo-rezhymu-ta-rosijskoyi-imperskoyi-polityky-vtratyly-status-pamyatky-kulturnoyi-spadshhyny/ 14.05.24 Памятники. Исполком Калушского горсовета Ивано-Франковской области принял решение о демонтаже части мемориально-скульптурного комплекса на Холме Славы – каменного панно с изображением людей, один из которых в пилотке красноармейца со звездой. https://kalush.informator.ua/2024/05/28/u-kalushi-dekomunizuyut-pagorb-slavy/ 14.05.24 Деколонизация топонимии. В Харьковской областной военной администрации прошло первое заседание Рабочей группы по деимпериализации и деколонизации топонимии. Было озвучено, что в области уже переименовали более 18 тысяч топонимов. Было решено, что 479 объектов в области и 52 в Харькове нуждаются в переименовании. https://lyuk.media/news/18-thousand-toponyms-were-renamed/ По подсчетам общественной организации «Деколонізація. Україна» в Харькове нужно переименовать 120 объектов. https://cutt.ly/2eu4VYgY 15.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День семьи. (Указ Президента Украины от 28.07.2023 года https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/455/2023#Text). Международный день семьи. (Распоряжение Кабинета Министров Украины от 05.05.2000 https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/212-2000-%D1%80#Text). 15.05.24 Преступления и правонарушения. МВД России объявило в розыск депутата Верховной Рады Украины, главу УИНП в 2014–2019 годах Владимира Вятровича. https://ria.ru/20240515/rozysk-1946142329.html «Поймай меня, если сможешь:)», – прокомментировал Вятрович на своей «Фейсбук»-странице. https://www.facebook.com/volodymyr.viatrovych/posts/pfbid0Uzf4kTNMcf6BeZfbQiee5uAAbhK8gfaEqhCwJ96G4JdeB29VBgvVoKLsfcdn2NRWl 15.05.24 Публичные мероприятия. В Национальном музее Голодомора-геноцида состоялась дискуссия «Музеефикация войны. Задания и вызовы для комплектации музейных коллекций». https://holodomormuseum.org.ua/news-museji/muzejnyky-obminialysia-dosvidom-komplektuvannia-fondiv-artefaktamy-vijny/ 16.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День Вышиванки. Президент Владимир Зеленский с супругой, депутаты, чиновники и простые украинцы опубликовали в соцсетях фото в вышиванках. В Киеве в вышитую рубашку одели скульптуру «Горькая память детства» возле Музея Голодомора. https://holodomormuseum.org.ua/news-museji/do-dnia-vyshyvanky-skulptura-hirka-pam-iat-dytynstva-vdruhe-vdiahnula-vyshytu-sorochku/ Народный депутат Алексей Гончаренко «нарядил» в вышиванку памятник Пушкину в Одессе. https://t.me/oleksiihoncharenko/41683?single 16.05.24 Памятники. В Киеве открыли скульптуру к 75-летию НАТО. https://mcip.gov.ua/news/na-yevropejskij-ploshhi-v-kyyevi-vidkryly-skulpturu-prysvyachenu-75-j-richnyczi-nato/ 17.05.24 Публичные мероприятия. В Киеве состоялась международная конференция по правам колониальных народов РФ. В дискуссии приняли участие представители временной комиссии Верховной Рады Украины по вопросам взаимодействия с национальными движениями малых и коренных народов России, а также представители международной организации «Лига Свободных Наций» (представители башкирского, бурятского, эрзянского, татарского, черкесского движений), общественных правозащитных организаций, эксперты, дипломаты. В четырех панельных дискуссиях обсудили: права человека в РФ; право народов на самоопределение; идентичность народов РФ и культурные права коренных народов; деколонизацию России и глобальную безопасность. Был подписан Меморандум о взаимопонимании и сотрудничестве временной комиссии и «Лиги Свободных Народов». От украинской стороны его подписали депутаты Мария Мезенцева и Владимир Вятрович. https://www.rada.gov.ua/news/news_tsk/249717.html 17.05.24 Церковная политика. Ночью был снесен Владимиро-Ольгинский храм Десятинного монастыря УПЦ в Киеве, возведенный на территории Национального музея истории Украины. В планах музея – использование освободившегося участка для проведения просветительских мероприятий и детских программ, а в будущем – археологических исследований. https://mcip.gov.ua/news/u-kyyevi-znesly-sporudu-nezakonno-pobudovanu-v-bufernij-zoni-obyekta-yunesko/ В заявлении юридического отдела УПЦ демонтаж храма назван самоуправством и нарушением законодательства. Также отмечается, что это уже третий случай сноса освященных храмов, принадлежащих религиозным общинам этой церкви. В частности, 14.02.2022 года был снесен храм в честь Преображения Господня в Ивано-Франковске, а 06.04.2023 года – храм во Львове в честь святого равноапостольного князя Владимира. https://law.church.ua/2024/05/17/zayava-yuridichnogo-viddilu-ukrajinskoji-pravoslavnoji-cerkvi-shhodo-znesennya-desyatinnogo-xramu-upc-v-misti-kijevi/ 17.05.24 Памятники. МКИП исключило из Госреестра объектов культурного наследия 162 советских места памяти в Днепропетровской области. В частности, памятные знаки рабочим предприятий, сотрудникам организаций, студентам и преподавателям институтов, погибшим на фронтах Второй мировой войны, советским подпольщикам, Героям Советского Союза, участникам войны в Афганистане, деятелям русской культуры, братские могилы участников обороны Севастополя в годы Крымской войны и участников Гражданской войны. https://mcip.gov.ua/wp-content/uploads/2024/05/363_nakaz.pdf 17.05.24 Памятники. В Покровской общине на Донетчине демонтирован памятник Максиму Горькому. https://pokrovsk-rada.gov.ua/uk/articles/item/10044/dekolonizaciya-publichnogo-prostoru-v-pokrovskij-tg-proveli-demontazh-pamyatnika-maksimu-gorkomu 18.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День борьбы за права крымскотатарского народа. (Указ Президента Украины от 16.05.2014 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/472/2014#Text). 12 ноября 2015 года Верховная Рада Украины приняла постановление «О признании геноцида крымскотатарского народа» Латвия, Литва и Канада также признали депортацию геноцидом. Владимир Зеленский принял участие в открытии памятного камня, на месте которого в будущем появится Мемориал памяти жертв геноцида крымскотатарского народа. «Сейчас каждое крымскотатарское сердце испытывает боль, когда вспоминает о событиях тех дней, тех лет. Точное число человеческих потерь от депортации неизвестно. Изгнание на чужбину унесло жизни по меньшей мере трети от общего числа кырымлы, которые тогда жили на полуострове», – сказал Президент. Накануне Председатель Верховной Рады Украины Руслан Стефанчук принял участие в открытии выставки «Ради Крыма» к годовщине депортации. Вторжение России в Крым он сравнил с депортацией крымских татар, геноцидные практики назвал инструментом ее правления на украинских территориях, а массовые репрессии – основой внутренней политики. «Мы воюем за наше будущее. Мы воюем также и за правду о нашем прошлом. Победить в этой войне для нас означает сохранить будущее наших детей, сохранить память наших предков», – заявил Стефанчук. https://www.rada.gov.ua/news/Top-novyna/249667.html Сравнение депортации и современной политики России в Крыму присутствует и в заявлении МИД Украины. «Путинская политика стала фактическим продолжением сталинской, на этот раз в виде гибридной депортации: создание жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное уничтожение крымскотатарского народа и принуждение крымских татар к выезду с полуострова», – говорится в заявлении. https://mfa.gov.ua/news/zayava-mzs-ukrayini-u-zvyazku-z-80-mi-rokovinami-deportaciyi-krimskih-tatar-ta-vshanuvannya-zhertv-genocidu-krimskotatarskogo-narodu Национальная филармония Украины провела вечер-реквием «Симфония Крыма. Возвращение». https://mcip.gov.ua/news/u-naczionalnij-filarmoniyi-ukrayiny-vidbuvsya-vechir-rekviyem-symfoniya-krymu-povernennya-dlya-vshanuvannya-zhertv-genoczydu-krymskotatarskogo-narodu/ В Национальном музее истории Украины во Второй мировой войне состоялись дискуссия «Историческая память крымских татар в рассказах о депортации» и презентация фотопроекта «В портрете предков – моя родина». «Все приехавшие в Крым после 27 февраля 2014 г., а это миллион человек, должны его покинуть», – сказал глава Меджлиса крымскотатарского народа Рефат Чубаров. Он также обратил внимание на несовершенство закона о деколонизации, который не позволяет полностью воссоздать историческую топонимику Крыма. https://www.facebook.com/warmuseum.kyiv.ua/posts/pfbid02vfkCq1zYp8ixspm4nMzDiuXqgcqribjWHZytbBZb6Xt8oQTN9iBAa6RxSBQnzMpml 17 мая в Музее Голодомора состоялся публичный диалог «Геноцид крымскотатарского народа и пути преодоления его последствий». https://holodomormuseum.org.ua/news-museji/vidbuvsia-publichnyj-dialoh-do-80-kh-rokovyn-henotsydu-krymskykh-tatar/ 18.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День резервиста Украины. Указ Президента Украины от 19.04.2019 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/154/2019#Text 18.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День науки (третья суббота мая). Указ Президента Украины от 14.02.1997 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/145/97#Text 18.05.24 Праздничные дни и памятные даты. Международный день музеев. Решение XI Генеральной конференции Международного совета музеев в мае 1977 года. 19.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День памяти жертв политических репрессий (третье воскресенье мая). Указ Президента Украины от 21.05.2007 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/431/2007#Text Впервые память жертв политических репрессий массово отметили в Киеве 15 июля 1988 года. Тогда многолюдное собрание пешком прошло от станции метро «Пионерская» до могил замученных в Быковнянском лесу с требованиями рассказать правду о преступлениях сталинизма. Этот митинг открыл проведение Быковнянских поминальных дней, которые впоследствии стали традиционными. https://bykivnia.org.ua/bykivnianski-mohyly-den-pam-iati-zhertv-politychnykh-represiy/ В этот траурный день в местах памяти трагедий Большого террора чествуют его жертв, а на официальных учреждениях приспускают флаги. Террор происходил по всей территории Украины: Пятихатки в Харькове, Рутченково поле в Донецке, Сучья балка в Луганской области, урочище Трибы в Полтавской области, Халявин возле Чернигова. Такие же братские могилы есть в Виннице, Умани, Житомире, Бердичеве, Запорожье, Одессе и многих других городах. Отдельно вспоминают трагедию в урочище Сандармох близ города Медвежьегорска в Карелии. С 27 октября по 4 ноября 1937 года там был расстрелян 1111 человек. 287 из них имели отношение к Украине или считали себя украинцами. В частности, там были убиты Лесь Курбас, Николай Кулиш, Марко Вороный, Николай Зеров, Валерьян Пидмогильный и др. https://suspilne.media/culture/747499-den-pamati-zertv-politicnih-represij-so-treba-znati-pro-pamatnij-den/ Президент Зеленский с супругой посетил заповедник «Быковнянские могилы». «Всегда будет с нами память о жертвах политических репрессий и тех, кто боролся за нашу независимость. Уважение всем, кто сейчас защищает Украину», – сказал глава государства. https://www.president.gov.ua/news/prezident-ta-persha-ledi-vshanuvali-pamyat-zhertv-politichni-90993 19.05.24 Деколонизация топонимии. В Соледаре и ближайших селах переименовали 73 улицы. В частности улица Горького получила название Клубная, Короленко – Лучистая, Красногвардейская – Покровская, Краснофлотская – Юношеская, Лермонтова – Новая, Ломоносова – Заводская, Льва Толстого – Трудовая, Маяковского – Возрождения, Мичурина – Симиренко, Молодогвардейцев – Свободная, Парижской Коммуны – Защитников Украины, Первомайская – Майская, Пушкина – Малая, Суворова – Добровольцев, Тельмана – Родниковая, Чайковского – Миротворческая, Чапаева – Казацкая, Черняховского – Западная, 8 марта – Мартовская. Соледар контролируется ВС РФ. Город сильно разрушен. https://freeradio.com.ua/u-soledari-ta-naiblyzhchykh-selakh-pereimenuvaly-73-vulytsi-perelik/ 20.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День банковских работников. Указ Президента Украины от 06.03.2004 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/316/2004#Text 20.05.24 Памятники. Арку «Дружбы народов» в Киеве могут превратить в символ ЛГБТ. Об этом заявил глава УИНП Антон Дробович. Он видит три сценария развития событий вокруг этого объекта. Первый вариант – демонтаж. Второй – оставить все как есть. Третий – «оставить арку и сделать, как в 2017 году, из нее радугу как символ ЛГБТ или просто символ радуги над водой». Дробович считает, что вариант с радугой единственный, действительно переозначающий этот объект. Также в этом случае «вокруг него появляется новый контекст и новая дискуссия». https://interfax.com.ua/news/general/987890.html 20.05.24 Памятники. С фасада Харьковского педагогического университета демонтированы мемориальные доски в честь наркомов просвещения УССР – Владимира Затонского, Григория Гринько, Александра Шумского, Николая Скрыпника, заместителя наркома Яна Ряппо. https://t.me/DecolonizationUkraine/13425 https://t.me/DecolonizationUkraine/13426 20.05.24 Деколонизация топонимии. В Запорожье переименовали более 140 улиц. В частности, поменяли названия топонимы, посвященные Пушкину, Чайковскому, Зое Космодемьянской, Гастелло, Станиславскому, Немировичу-Данченко, Олегу Кошевому, Багратиону, Пестелю, Рылееву, Маяковскому, Ковпаку, Отто Шмидту, Александру Невскому, Менделееву, Мусоргскому, Чернышевскому, Кутузову, Зорге. Среди новых названий – Героев УПА, Запорожского Дуба, Владимира Мономаха, Леонида Каденюка, Дмитрия Коцюбайло, Архипа Куинджи, Левка Лукьяненко, Николая Михновского, Ивана Огиенко, гетмана Скоропадского, гетмана Сулимы, Павла Чубинского, митрополита Шептицкого и др. https://tv5.zp.ua/bez-maiakovskogo-ta-tulenina-y-zaporijji-pereimenyvali-ponad-140-vylic-spisok/ Улицу Лассаля разделили на две части и переименовали их в честь подростков-партизан, погибших в 2023 году в Бердянске – Тиграна Оганнисяна и Никиты Ханганова. https://cutt.ly/meiiGOZE 20.05.24 Дерусификация библиотек. Из библиотек Украины в 2022 году списали 12 миллионов 971 тысяч книг, в 2023 – 13 миллионов 165 тысяч. Из всех списанных изданий в 2022 и 2023 годах 8 млн 653 тысяч и 8 млн 795 тысяч соответственно были на русском языке. Как в 2022, так и в 2023 доля списанных русскоязычных изданий составляет 66%. Больше всего русскоязычных изданий списали в Винницкой области: 644 тысяч в 2022 и 543 тысяч в 2023 годах. https://cutt.ly/6eiiJoQK 20.05.24 Публичные мероприятия. В Национальном музее истории Украины во Второй мировой войне состоялся круглый стол «Музей войны во время войны: перспективы развития Национального музея истории Украины во Второй мировой войне» с участием экспертов по музейному делу и мемориализации, историков и профильных государственных служащих. Историк Елена Стяжкина заявила о важности в музее детских программ, потому что детям придется готовиться к войне. https://uinp.gov.ua/pres-centr/novyny/yakym-maye-buty-muzey-viyny-eksperty-obgovoryly-viziyi-rozvytku-muzeyu-ukrayiny-u-drugiy-svitoviy-viyni 21.05.24 Памятники. В Мюнхене осквернен памятник на могиле Степана Бандеры. Неизвестные несколько раз написали на кресте: «Нам нужны выборы». 21 мая истек 5-летний срок пребывания на посту Президента Украины Владимира Зеленского. Но в условиях военного положения очередные выборы не проводились. https://www.istpravda.com.ua/short/2024/05/21/163936/ 21.05.24 Высказывания. Комитет Верховной Рады Украины по вопросам свободы слова в день 55-летия журналиста Георгия Гонгадзе (1969–2000) призвал «помнить о большой жертве, принесенной Гонгадзе в своей борьбе за право каждого гражданина на свободный доступ к информации». Убийство Гонгадзе породило «кассетный скандал» и акцию «Украина без Кучмы». Заказчики преступления до сих пор не установлены. https://www.rada.gov.ua/news/news_kom/249732.html 21.05.24 Высказывания. Журналист Виталий Портников сравнил поведение Владимира Зеленского накануне нападения России с поведением Иосифа Сталина перед нападением Германии. По его мнению, в обеих случаях руководители стран верили, что войны не будет и не руководствовались здравым смыслом. https://t.me/novynypravdy/16587 21.05.24 Коммеморативные практики. В Киеве на Михайловской площади открылась экспозиция «Европейское наследие Донбасса и Луганщины». Она посвящена историческим достопримечательностям Мариуполя, Дружковки, Лисичанска, поселка Нью-Йорк, построенных промышленниками из стран Европы, их судьбе во время войны. https://mcip.gov.ua/news/na-myhajlivskij-ploshhi-u-kyyevi-vidkryly-vulychnu-vystavku-pro-yevropejskyj-spadok-donechchyny-j-luganshhyny/ 21.05.24 Публичные мероприятия. В Национальном музее Голодомора-геноцида состоялся публичный диалог «Геноцид черкесов: величайшее преступление российского империализма XIX века». https://holodomormuseum.org.ua/news-museji/u-muzei-holodomoru-vidbuvsia-publichnyj-dialoh-pro-henotsyd-cherkesiv/ 22.05.24 Коммеморативные практики. День перезахоронения праха Тараса Шевченко. В Каневе состоялось шествие по пути, которым несли гроб поэта перед его захоронением на Чернечьей горе. Участники поднялись на гору, возложили цветы к памятнику Шевченко и почтили минутой молчания погибших воинов ВСУ. https://suspilne.media/cherkasy/751545-projsli-slah-akim-vostanne-nesli-kobzara-na-cerkasini-vidznacili-ricnicu-perepohovanna-tarasa-sevcenka/ 22.05.24 Скандал. «Основательница Всемирного дня Вышиванки» Леся Воронюк обвинила депутата канадского парламента Ивана Бейкера, что тот отменил ее выступление из-за участия в рекламе «бандеровской вышиванки». Орнамент рубашки был воспроизведен по фотографии Степана Бандеры в 2022 году. Отмена выступления Воронюк, очевидно, вызвана опасениями повторения скандала после приглашения в канадский парламент ветерана дивизии СС «Галичина» Ярослава Гуньки. В комментариях Воронюк одобряет и это приглашение, и призыв отстаивать честь Гуньки. Сторонники Воронюк устроили хейт на странице Бейкера. Смысл их сообщений: если не любишь Бандеру, то и вышиванку надевать не имеешь права. https://www.facebook.com/lesiavoroniuk/posts/pfbid02Ak7Qvn3rPmt4Ep6K8bjz21Vw6L4ibJuqKhgnj7xCCLTt6nX3o9HWtuhDg6YKFLql 22.05.24 Памятники. В Богодуховской общине Харьковской области планируют выкопать останки советских воинов из братских могил и перенести их на кладбище. https://t.me/DecolonizationUkraine/13477 23.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День морской пехоты Украины. (Указ Президента Украины от 23.05.2018 года https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/145/2018#Text) Владимир Зеленский встретился с морскими пехотинцами, вручил государственные награды, вспомнил об их участии в боях за остров Змеиный, юг Украины и Донбасс. https://www.president.gov.ua/news/ce-zavzhdi-bude-osoblivij-rid-vijsk-i-za-znachushistyu-i-za-91069 23.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День Героев (установлен постановлением II великого сбора бандеровской фракции ОУН в апреле 1941 года в Кракове, не является официальным праздником в Украине). Дата 23 мая была выбрана не случайно. 3 мая погиб идеолог украинского национализма Николай Михновский. 23 и 25 мая были убиты Евгений Коновалец и Симон Петлюра. Депутаты фракций «Европейская солидарность» и «Голос» заблокировали трибуну Верховной Рады Украины с требованием сделать этот день государственным праздником. https://www.facebook.com/watch/?ref=saved&v=1631450500945762 Народный депутат Ярослав Юрчишин обвинил вице-премьер-министра Ирину Верещук, что она препятствует такому решению. https://www.facebook.com/yaroslav.yurchyshyn/posts/pfbid0KCZ3oB7TWdUsqwWMeU3icyYYvVweuHB44Z5buemfbGafz5g4tr6cxEtuSDi3CQNbl Верещук была вынуждена оправдывается и свалила вину на уже уволенную министра по делам ветеранов Юлию Лапутину. https://t.me/vereshchuk_iryna/2287?single 23.05.24 Высказывания. Директор Украинского научного института Гарвардского университета, историк Сергей Плохий заявил, что нынешняя война не может закончиться компромиссом. Ведь компромисс фактически создаст основания нового мирового конфликта, и это важно понимать партнерам Украины. Он также подчеркнул, что для Украины невозможен так называемый немецкий или корейский вариант. https://www.president.gov.ua/news/ukrayini-ne-potriben-bud-yakij-mir-nam-potriben-spravedlivij-91089 23.05.24 Публичные мероприятия. Высказывания. В Киеве возле Стены памяти погибших за Украину завершился ежегодный ветеранский велопробег «Уважаем память Защитников и Защитниц Украины». «Для Минветеранов формирование политики памяти является одним из ключевых направлений. Сегодня мы все вместе должны заложить ее фундамент, чтобы следующие поколения знали цену независимости, помнили и питали уважение к подвигу каждого павшего и каждой павшей», – сказал и. о. министра Александр Порхун. https://www.kmu.gov.ua/news/dlia-minveteraniv-formuvannia-polityky-pamiati-ie-odnym-iz-kliuchovykh-napriamiv-oleksandr-porkhun 23.05.24 Коммеморативные практики. Впервые с начала войны в Украине провели церемонию награждения Праведников народов мира. Во Львове дипломы и награды были вручены потомкам двух уроженцев области, спасавших евреев в годы Холокоста. https://t.me/ambassador_brodsky/1002 23.05.24 Памятники. Вследствие российского ракетного удара разрушен памятник Нестору Махно в центре Гуляйполя. https://unn.ua/ru/news/vrazheskie-raketi-unichtozhili-pamyatnik-nestoru-makhno-v-tsentre-gulyaipolya 23.05.24 Памятники. В селе Бондаров на Ивано-Франковщине раскопали останки Героя Советского Союза Александра Корякова. Теперь монумент на могиле можно будет перенести или демонтировать. Останки героя «исследуют» в лаборатории, а затем обещают похоронить на кладбище. Коряков родом из Костромской области. Погиб 26 июля 1944 года во время боя за Бондаров. https://suspilne.media/ivano-frankivsk/753101-pamatnik-mozna-demontuvati-u-seli-bodnariv-na-frankivsini-rozkopali-ostanki-radanskogo-soldata/ 23.05.24 Деколонизация топонимии. В Ужгороде переименовали 10 топонимов. В частности, улицу Льва Толстого – в честь писателя Ивана Чендея, Адмирала Нахимова – Сергея Параджанова, площадь Пушкина – в сквер Лаборца (легендарного славянского князя) и др. https://zakarpattya.net.ua/News/233376-Tolstoho-%E2%80%93-Chendeia-Pushkina-%E2%80%93-Labortsia-v-Uzhhorodi-na-sesii-pereimenuvaly-9-vulyts-i-ploshchu 23.05.24 Памятная монета. Национальный банк Украины презентовал памятную монету «Орьнек. Крымскотатарский орнамент». https://www.kmu.gov.ua/news/mkip-natsionalnyi-bank-prysviatyv-pamiatni-monety-krymskotatarskomu-ornamentu-ornek 23.05.24 Книгоиздательство. Россия нанесла ракетный удар по Харькову, попав в одну из крупнейших типографий в Европе «Фактор-друк», где печатаются книги почти всех украинских издательств, в том числе до 30% учебников. В результате этого удара 7 человек погибли, еще 21 человек ранен, уничтожено 50 тысяч книг. https://suspilne.media/kharkiv/753547-zbitki-u-sist-mln-evro-vbiti-na-robocomu-misci-pracivniki-koli-vidnovitsa-rozbita-raketami-rf-drukarna-v-harkovi/ 23.05.24 Запрет книг. Госкомтелерадио Украины обнаружило в мае факт продажи через интернет более 500 наименований российских и белорусских книг, а также торговли ними в четырех стационарных книжных магазинах. https://comin.gov.ua/news/derzhkomteleradio-zdiisniuie-zakhody-shchodo-dotrymannia-zakonodavstva-u-sferi-knyzhkovoi-torhivli 24.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День славянской письменности и культуры. Указ Президента Украины от 17.09.2004 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/1096/2004#Text 24.05.24 Коммеморативные практики. В Верховной Раде Украины основана и впервые проведена церемония чествования и возложения цветов погибшим возле мемориалов парламента Украины. С участием почетного караула Национальной гвардии Украины основали традицию Председатель Верховной Рады Украины Руслан Стефанчук и Маршалок Сената Республики Польша Малгожата Кидава-Блонская. Они почтили память народных депутатов Украины и работников парламентского аппарата, погибших в результате российского вторжения, а также память военнослужащих Национальной гвардии Украины, убитых в результате взрыва гранаты возле здания Верховной Рады 31 августа 2015 года. Такие церемонии станут постоянными во время визита высокопоставленных зарубежных гостей. https://www.rada.gov.ua/news/Top-novyna/249931.html 24.05.24 Высказывания. Украинский историк Ярослав Грицак считает, что российско-украинское противостояние – это война за историю. «Прежде всего, все аргументы Путина, которыми он оправдывает агрессию, это исторические аргументы. Что Украины не было, что Русь – это Россия, что юг Украины – это Новороссия, что Крым принадлежит России. Все это в прошедшем времени. Путин использует историю в качестве аргумента для политики, и это очень опасно». https://life.nv.ua/ukr/lyudi/istorik-yaroslav-gricak-pro-desyatilittya-viyn-baydena-obamu-putina-i-trampa-interv-yu-50421048.html 25.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День Африки. (Решение учредительной конференции глав государств и правительств стран Африки в Аддис-Абебе от 25.05.1963 года). Президент Зеленский обратился к африканским народам. Обращение связано с заинтересованностью Украины в участии африканских лидеров в саммите мира в Швейцарии. Основные мысли обращения: 1) Украина всегда уважала африканский суверенитет, предоставляла помощь, обучала студентов, сейчас помогает преодолевать продовольственные трудности; 2) Африка должна развиваться без внешнего вмешательства; 3) Украина планирует увеличить свое присутствие на континенте. https://www.president.gov.ua/news/ochikuyemo-lideriv-afriki-na-samiti-miru-i-vsim-vam-bazhayem-91125 25.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День Государственной службы специальной связи и защиты информации Украины. (Указ Президента Украины от 29.04.2021 года https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/181/2021#Text). Президент Зеленский встретился с сотрудниками госспецсвязи, поздравил их и вручил награды. https://www.president.gov.ua/news/uzhe-ponad-dva-roki-povnomasshtabnoyi-vijni-mi-koristuyemosy-91121 25.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День работников издательств, полиграфии и книгораспространения. Указ Президента Украины от 25.05.1999 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/563/99#Text 25.05.24 Публичные мероприятия. Высказывания. В Киеве состоялся молодежный конгресс «Украинская идентичность и ее продвижение в мире». Министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба в своем обращении отметил, что основой украинской идентичности является стремление к свободе. https://mcip.gov.ua/news/u-kyyevi-vidbuvsya-molodizhnyj-kongres-ukrayinska-identychnist-ta-yiyi-promocziya-u-sviti/ 26.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День химика (последнее воскресенье мая). Указ Президента Украины от 07.05.1994 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/219/94#Text 26.05.24 Праздничные дни и памятные даты. День Киева (последнее воскресенье мая). Впервые этот праздник отметили в 1982 году в честь выдуманного 1500-летия города. 27.05.24 Публичные мероприятия. Глава Офиса Президента Украины Андрей Ермак провел беседу с израильским историком Ювалем Ноем Харари. Разговор шел о саммите мира в Швейцарии, которому Харари обещал содействовать. https://www.president.gov.ua/news/andrij-yermak-obgovoriv-iz-yuvalom-noyem-harari-vazhlivist-p-91149 28.05.24 Нормативно-правовые акты. Комитет культуры ПАСЕ признал стирание украинской культурной идентичности инструментом войны России против Украины и элементом политики геноцида, направленной на уничтожение украинской нации. https://www.rada.gov.ua/news/news_kom/250034.html 28.05.24 Высказывания. Общественные активисты призвали власти безотлагательно принять закон о запрете РПЦ и постановление о деколонизации названий городов и сел. Ряд общественных организацией, ориентированных на экс-президента Петра Порошенко, потребовали принять законопроект 8371, предусматривающий запрет УПЦ, и постановление о переименовании населенных пунктов. https://www.facebook.com/story.php?story_fbid=762971142711817&id=100069968154262&rdid=I539pUpIR8A6bDhU 28.05.24 Высказывания. Дебаты Юлии Латыниной и Виталия Портникова на канале Марка Фейгина. Дискуссия была посвящена имперскому наследию России. Латынина заявила, что украинцы безосновательно взяли на себя роль жертвы, так как были «партнерами по империи»: всегда играли большую роль в управлении Российской империей и Советским Союзом. В ответ Портников сделал экскурс в историю, начиная со взятия Киева в 1169 году Андреем Боголюбским. Он подчеркнул, что украинцы могут быть «равными партнерами» в имперском строительстве только, если откажутся от собственной идентичности, и будут участвовать в преследованиях соотечественников, желающих эту идентичность сохранить. Украинцев, занимавших высокие посты в Российской империи и СССР, Портников фактически назвал предателями. Позже для подтверждения своей мысли он написал статью о Наполеоне «Предатель Корсики». https://www.youtube.com/watch?v=Iq_MuTC3SCs 28.05.24 Деколонизация топонимии. В селе Великие Копани Херсонской области улицу Гагарина переименовали в честь выдуманного персонажа «Призрака Киева», который якобы в первые часы после российского вторжения в боях за Киев сбил шесть российских самолётов. https://vgoru.org/novini/peremogi-lini-kostenko-u-velikokopanivskii-gromadi-na-xersonshhini-pereimenuvali-vulici-ta-provulki 28.05.24 Запрет книг. Госкомтелерадио включило 15 книг в Перечень издательской продукции антиукраинского содержания. Всего в этом списке теперь – 448 изданий. https://comin.gov.ua/news/derzhava-ahresor-posyliuie-antyukrainsku-propahandu 29.05.24 Праздничные дни и памятные даты. Международный день миротворцев. Указ Президента Украины от 30.04.2003 года. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/374/2003#Text 29.05.24 Высказывания. На официальном приеме в честь Дня Европы первый заместитель председателя Верховной Рады Украины Александр Корниенко заявил, что Украина подтвердила многовековой европейский выбор «на Майданах и в течение последних десяти лет на поле боя против новых варваров». https://www.rada.gov.ua/news/Top-novyna/250060.html 29.05.24 Памятники. УИНП в ответ на запрос общественной организации «Деколонізація. Україна» сообщил, что памятники Сидору Ковпаку должны быть демонтированы, так как он принимал участие в установлении советской власти и занимал руководящие должности в КПСС и УССР. https://t.me/DecolonizationUkraine/13606 Памятник Ковпаку в Киеве и его могила уже подвергались осквернению. 29.05.24 Деколонизация топонимии. Днепропетровщина – лидер по темпам деколонизации топонимов на протяжении последних шести месяцев. За этот период в области переименовано 2104 объекта. Всего с 2022 года на Днепропетровщине деколонизировали более 5,2 тысяч топонимов. https://suspilne.media/dnipro/756249-dnipropetrovsina-stala-liderom-za-tempami-dekolonizacii-protagom-ostannih-sesti-misaciv/ 29.05.24 Деколонизация топонимии. Украинские власти переименовали топонимы в городе Олешки Херсонской области. Новые названия улиц – Калиновая, Патриотическая, Светлая, Солнечная, Тихая и т. п. Город с февраля 2022 года контролируется ВС РФ. https://t.me/DecolonizationUkraine/13604 30.05.24 Деколонизация топонимии. В Киеве появился сквер Героев ОУН. https://kmr.gov.ua/uk/content/u-svyatoshynskomu-rayoni-skver-nazvaly-na-chest-geroyiv-oun 30.05.24 Нормативно-правовые акты. Министерство по делам ветеранов Украины совместно с ГУ «Национальное военное мемориальное кладбище» разработали «Разъяснения по организации похорон военнослужащих, лиц, имеющих особые заслуги перед родиной, участников боевых действий, участников Революции Достоинства и лиц с инвалидностью вследствие войны». https://nmmc.mva.gov.ua/doc/pamyatka_1.pdf 30.05.24 Церковная политика. Комитет Верховной Рады Украины по вопросам интеграции Украины в ЕС постановил, что проект Закона № 8371 не противоречит международно-правовым обязательствам Украины в сфере европейской интеграции и в рамках членства в Совете Европы. https://www.rada.gov.ua/news/news_kom/250133.html 30.05.24 Места памяти. В Одессе открылся музей геноцидов «Территория памяти». Тут собрана информация о Холокосте, Голодоморе, геноциде армян, ромов, депортации крымских татар. https://suspilne.media/odesa/757509-v-odesi-vidkrili-muzej-genocidiv/ 30.05.24 Публичные мероприятия. Высказывания. Церковная политика. В Национальном заповеднике «Киево-Печерская лавра» состоялись торжества по случаю 70-летия вступления Украины в ЮНЕСКО «1000-летие европейской истории и культуры». Генеральный директор заповедника Максим Остапенко заявил: «Лавра является одним из ключевых элементов и основным бастионом духовной войны против так называемого русского мира и так называемого патриарха Кирилла. Лавра в этой войне играет ключевую роль как тысячелетняя украинская национальная святыня, которую Россия пыталась уничтожить или подчинить своим ужасным интересам». https://mcip.gov.ua/news/1000-littya-yevropejskoyi-istoriyi-ta-kultury-v-kyyevo-pecherskij-lavri-vidbulys-urochystosti-z-nagody-70-richchya-vstupu-ukrayiny-do-yunesko/ 31.05.24 Высказывания. Елена Зеленская посетила фестиваль «Книжный Арсенал» в Киеве, осмотрев в том числе экспозицию сгоревших книг «Книги, уничтоженные Россией». «Важно говорить не только о литературе, но и о том, как Россия уничтожает украинскую культуру и творящих ее людей. Ведь России не в первый раз сжигать наши книги вместе с библиотеками, магазинами, музеями. Эти книги должны были пахнуть типографской краской, а пахнут горем», – отметила Елена Зеленская. https://www.president.gov.ua/news/olena-zelenska-vidvidala-mizhnarodnij-festival-knizhkovij-ar-91273 31.05.24 Памятники. Памятник «Танк Т-34» в Полтаве, переместят в «Музей тяжелой бомбардировочной авиации». https://suspilne.media/poltava/758105-pamatnik-tank-t-34-u-poltavi-stane-eksponatom-muzeu/ 31.05.24 Деколонизация топонимии. По данным общественного движения «Деколонізація. Україна», осталось переименовать 7986 топонимов (без учета Крыма и Донбасса), больше всего в Запорожской – 1131, Винницкой – 921, Харьковской – 681 и Одесской – 604 областях. https://t.me/DecolonizationUkraine/13644 31.05.24 Правосудие. В мае вынесено 14 приговоров по статье 436–1  Уголовного кодекса Украины «Изготовление, распространение коммунистической, нацистской символики и пропаганда коммунистического и националистического (нацистского) тоталитарных режимов». Из них – 4 в Ровенской области, 3 – в Днепропетровской, по 1 – в Запорожской, Ивано-Франковской, Львовской, Николаевской, Одесской, Тернопольской и Харьковской. 12 уголовных дел касаются размещения советской и коммунистической символики в социальной сети «Одноклассники», еще одно – в «Фейсбуке» и «Вконтакте». Например, такой символикой считаются открытки с Днем Победы, содержащие красную звезду, серп и молот, изображения фронтовиков с советскими медалями, пионерский значок с профилем Ленина и т. п. Среди осужденных – пенсионеры, безработные, рабочие. В 12 случаях осужденным был установлен испытательный срок. Слесарь троллейбусного депо из Харькова приговорен к лишению свободы на 5 лет за оправдание вооруженной агрессии РФ против Украины, и этот приговор поглотил 2 года за распространение коммунистической символики. Осужденный заявлял о применении к нему пыток в ходе следствия, но суд не принял это во внимание. Одно дело касается нацистской символики. Электромонтер из Запорожья организовал «бизнес» – торговлю через интернет значками, флагами и кортиками с изображением свастики. Подсудимый объяснил, что таким образом подрабатывал на оплату обучения дочери, а также заявил, что подобные товары пользуются большим спросом. Осужден на 5 лет с испытательным сроком 1 год. Основные источники: Президент України. Офіційне інтернет-представництво https://www.president.gov.ua/ Верховна Рада України https://www.rada.gov.ua/ Комітет Верховної Ради України з питань гуманітарної та інформаційної політики https://kompkd.rada.gov.ua/ Комітет Верховної Ради України з питань організації державної влади, місцевого самоврядування, регіонального розвитку та містобудування https://komsamovr.rada.gov.ua/ Кабінет Міністрів України https://www.kmu.gov.ua/ Міністерство культури та інформаційної політики України https://mcip.gov.ua/ Міністерство у справах ветеранів України https://mva.gov.ua/ua Міністерство закордонних справ України https://mfa.gov.ua/ Державний комітет телебачення і радіомовлення України https://comin.gov.ua/ Український інститут національної пам’яті https://uinp.gov.ua/ Уповноважений із захисту державної мови https://mova-ombudsman.gov.ua/ Інститут історії України НАН України http://history.org.ua/uk https://www.facebook.com/history.org.ua Національний військово-історичний музей України https://nvimu.com.ua/ Національний музей Голодомору-геноциду https://holodomormuseum.org.ua/ https://www.facebook.com/HolodomorMuseum Національний музей історії України https://nmiu.org/ Національний музей історії України у Другій світовій війні https://warmuseum.kyiv.ua/ https://www.facebook.com/warmuseum.kyiv.ua Центр досліджень воєнної історії Збройних Сил України https://milhistory.zsu.gov.ua/ Державна установа «Національне військово-меморіальне кладовище» https://nmmc.mva.gov.ua/ Єдиний державний реєстр судових рішень: https://reyestr.court.gov.ua/ Календар офіційних свят в Україні (2024 р.) https://zakon.rada.gov.ua/laws/main/days Історична Правда https://www.istpravda.com.ua/ Телеграм-канал «Деколонізація. Україна» https://t.me/DecolonizationUkraine "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.