Кара-Мурза В.В. Заочная полемика конгрессменов и думцев по вопросу о расторжении российско-американского торгового договора в 1911–1912 гг.
ЗАОЧНАЯ ПОЛЕМИКА КОНГРЕССМЕНОВ И ДУМЦЕВ ПО ВОПРОСУ О РАСТОРЖЕНИИ РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКОГО ТОРГОВОГО ДОГОВОРА В 1911–1912 ГГ.
Photo: Автор: NATALIA KOLESNIKOVA | Источник: AFP via Getty Images
КАРА-МУРЗА ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ, магистр истории Кембриджского университета (Великобритания), ведущий радиостанции «Эхо Москвы», Москва, Россия; email: ekaramurza@gmail.com
Аннотация. Дипломатический конфликт между США и Российской империей по вопросу о расторжении торгового договора в 1911–1912 гг. стал первым случаем, когда тон в двусторонних отношениях задавали законодательные учреждения. С американской стороны расторжение договора, заключенного в 1832 г., инициировала Палата представителей – нижняя палата Конгресса, которая в декабре 1911 г. приняла резолюцию, внесенную председателем комитета по иностранным делам У. Зульцером и обязывающую президента США У. Тафта разорвать договор в знак протеста против ограничений на въезд в Россию для граждан США иудейского вероисповедания, которые на Капитолийском холме посчитали нарушением договора и «оскорблением американского гражданства». Во избежание кризиса в отношениях с Петербургом Тафту и его союзникам в Сенате удалось смягчить резолюцию, однако действие договора было прекращено. Ответную полемику с российской стороны также повели парламентарии. При том, что правительство заняло умеренную позицию, представители правооктябристского большинства Государственной думы во главе с А.И. Гучковым выступили с законодательной инициативой о повышении таможенных сборов для американского импорта, а думские националисты предложили и вовсе запретить въезд в Россию американским евреям, которые, по их мнению, «сделали огромный вред нашему отечеству». Вопрос вызвал споры и в стенах Таврического дворца: лидер думской оппозиции П.Н. Милюков подверг критике позицию октябристов и националистов, назвав дискриминацию по религиозному принципу «границей, которая отделяет цивилизованное человечество от нецивилизованного». Тема расторжения российско-американского договора в 1911–1912 гг. до сих пор поднималась исследователями в разрезе торгово-экономических отношений и борьбы за еврейское равноправие. Статья посвящена роли в этом конфликте законодательных учреждений и тому, что депутат-октябрист Е.П. Ковалевский назвал «важным прецедентом» участия народного представительства в вопросах внешней политики.
Ключевые слова. Российско-американский торговый договор 1832 г., российско-американский дипломатический конфликт 1911–1912 гг., российско-американские отношения, российский паспортный вопрос, Государственная дума, Палата представителей, Сенат, Конгресс, торговля, таможенная война, еврейское равноправие, октябристы, националисты.
Дипломатический конфликт между Российской империей и Соединенными Штатами Америки вокруг расторжения торгового договора в 1911–1912 гг. малоисследован в российской и американской историографии. Существующие работы рассматривают тему главным образом в контексте борьбы за еврейское равноправие и торгово-экономических интересов[1]. Цель данного исследования – выделить менее замеченный, но ключевой аспект конфликта: лидирующую роль, которые в нем играли законодательные учреждения.
Трактат о торговле и мореплавании, заключенный в декабре 1832 г., устанавливал между Россией и США, чьи политические отношения уже долгое время считались союзническими, режим наибольшего благоприятствования и в вопросах торговли, в том числе посредством предоставления взаимных таможенных преимуществ[2]. К началу XX века двусторонняя торговля достигла значительных объемов: в 1905–1910 гг. Российская империя экспортировала в США товары на общую сумму 41 млн рублей и импортировала американские товары на 355 млн рублей[3]. Основными предметами российского экспорта в Америку были кожи и шерсть; Соединенные Штаты поставляли в Россию главным образом хлопок и сельскохозяйственные машины[4].
Впрочем, копившееся на протяжении нескольких десятилетий недовольство договором со стороны США было обусловлено не экономическими, а политическими причинами, а именно различной интерпретацией Вашингтоном и Петербургом одного из его ключевых положений – ст. I, предусматривавшей, что жители двух стран, пребывая на территории друг друга, «ограждены будут тою же самою безопасностью и покровительством, каковыми пользуются жители той земли, где они будут иметь пребывание, с тем однако, что они подчинены будут существующим там законам и учреждениям»[5]. Для российских чиновников это означало, что к американским гражданам иудейского вероисповедания могли применяться те же ограничения свободы передвижения, которые действовали в Российской империи в отношении ее собственных подданных-евреев. На основании такой интерпретации российские консулы в США неоднократно отказывали американским евреям во въездных визах; первый известный случай относится к 1867 г.[6] Под ограничения нередко попадали весьма известные люди: к примеру, в 1910 г. отказ в российской визе получил редактор газеты «NewYork Evening Post» С. Струнский[7].
Начиная с 1870-х гг. «российский паспортный вопрос» становится предметом регулярного обсуждения в Конгрессе. С позиции американских законодателей дискриминация граждан США по принципу вероисповедания являлась недопустимым нарушением установленного Конституцией равенства граждан перед законом, а, принимая такую интерпретацию договора со стороны российских властей, Америка как бы сама соглашалась на дискриминацию своих граждан, «потворствуя России в этом злодеянии»[8]. В период между 1882 и 1909 гг. Конгресс принял 11 резолюций с призывами к своему правительству добиться прекращения дискриминации владельцев американских паспортов в России[9]. Со временем тема прочно укрепилась во внутриполитической повестке США: аналогичные требования были включены в предвыборные платформы Демократической и Республиканской партий; американские дипломаты направляли в российское министерство иностранных дел обращения о желательности изменения сложившейся практики[10]. Однако никакого эффекта это не возымело. Как заявил на слушаниях в комитете Палаты представителей по иностранным делам в декабре 1911 г. конгрессмен от штата Нью-Йорк демократ Ф.Б. Гаррисон, резолюции Конгресса и депеши Государственного департамента «нашли свое последнее пристанище в мусорной корзине российского премьер-министра»[11].
Именно в декабре 1911 г. Палата представителей – нижняя палата Конгресса США – решает взять вопрос в свои руки. 4 декабря председатель комитета по иностранным делам, нью-йоркский конгрессмен-демократ У. Зульцер внес в палату проект резолюции № 166, обвинявшей правительство России в нарушении договора 1832 г. из-за «отказа уважать американские паспорта, законно выданные американским гражданам, из расовых и религиозных соображений» и предписывавшей президенту США незамедлительно уведомить Петербург о прекращении действия договора[12]. (Публицист М.О. Меньшиков утверждал на страницах «Нового времени», что Зульцер — «наш дорогой соотечественник, жидок [sic] из Витебска, где до сих пор живут его родственники»; в действительности конгрессмен происходил из ирландско-немецкой семьи и был протестантом[13].) «Это не еврейский вопрос, это американский вопрос. Затронут важный принцип, – говорил Зульцер на заседании Палаты представителей 13 декабря. –Наносится бесстыдное оскорбление чести нашей страны и достоинству американского гражданства. <…> Мы говорим всему миру <…> что, заключая договоры с другими державами, правительство Соединенных Штатов ставит права человека выше коммерческой выгоды»[14]. Обсуждение проекта резолюции заняло 4 часа; все выступавшие соглашались с необходимостью денонсации договора, однако ряд конгрессменов предложили исключить из текста обвинение России в его нарушении как «недипломатичное и некорректное» и могущее поставить под угрозу дружественные отношения двух стран[15]. Соответствующая поправка, предложенная конгрессменом-республиканцем из штата Пенсильвания М.Э. Олмстедом, была вынесена на голосование, однако не прошла, получив 115 голосов «за» и 183 «против»[16]. В тот же день, 13 декабря, резолюция Зульцера в первоначальном виде была одобрена Палатой представителей 301 голосом против 1[17].
Следующее слово было за Сенатом – верхней палатой Конгресса, – однако президент США У.Г. Тафт, не желавший разрыва отношений с Россией из-за резкого тона резолюции Зульцера, сделал упреждающий шаг. 3 (17) декабря американский посол в Петербурге К. Гилд вручил министру иностранных дел С.Д. Сазонову ноту о выходе Соединенных Штатов из договора с Россией, в соответствии с положением ст. XII договора, с 1 января 1913 г.[18] Документ был выдержан в максимально дипломатичных выражениях, не упоминал вопрос о дискриминации евреев и подчеркивал «большое значение, которое придает правительство Соединенных Штатов традиционным дружественным отношениям между обоими государствами»[19]. 19 декабря Сенат США единогласно утвердил видоизмененный проект резолюции № 166 о ратификации ноты Тафта – также без упоминания причины конфликта[20]. 20 декабря обновленную резолюцию одобрила нижняя палата Конгресса[21]. «40 лет государственные секретари мучились над российским паспортным вопросом и не добились ничего. 40 лет президенты пытались решить эту проблему без какого-либо эффекта. Палата представителей достигла желаемого результата за 4 дня», — говорил на заседании конгрессмен Зульцер[22]. 21 декабря, с подписью Тафта, резолюция № 166 вступила в силу[23]. В тот же день Белый дом сообщил об обмене телеграммами между президентом США и российским императором Николаем II со взаимными «добрыми пожеланиями»[24]. «Российское правительство не находит ни малейшего основания возражать против расторжения [договора] в такой форме», — сообщала в статье своего петербургского корреспондента «The Washington Post»[25].
Однако не все в Петербурге придерживались такого мнения. Как и в Америке, с российской стороны полемику вокруг расторжения договора повели члены законодательного учреждения. 9 (22) декабря на имя председателя Государственной думы поступило предположение за подписью 114 членов Думы «о повышении ставок общего таможенного тарифа и некоторых специальных сборов для товаров и судов государств, не предоставляющих России права наиболее благоприятствуемой державы»[26]. В заявлении, опубликованном в тот же день в «Новом времени», авторы инициативы – депутаты-октябристы А.И. Гучков, Г.Г. Лерхе и В.А. Карякин – называли звучавшие в Конгрессе США обвинения в неправомерных действиях России в отношении американских евреев «неосновательным[и]» и указывали, что «вопрос о допущении или недопущении в Россию тех или иных категорий иностранцев <…>, несомненно, принадлежит к области внутреннего законодательства»[27]. В качестве ответных мер на денонсацию договора октябристы предложили удвоить пошлины на товары американского импорта, а также попудные и корабельные сборы с товаров, привозимых на американских судах, и обложить ранее беспошлинные американские товары таможенной ставкой в размере 100 процентов от их стоимости[28]. Российская и американская печать в один голос сообщали, что думское большинство объявило Соединенным Штатам «таможенную войну»[29]. Предложение октябристов недвусмысленно раскритиковал правительственный официоз «Россия», напомнивший, что «мы ввозим из-за границы половину потребляемого нами хлопка и половину всего ввезенного из-за границы хлопка получаем из С.[еверо]-а.[мериканских] Соединенных Штатов» и что «удвоение пошлины на американский хлопок <…> [ляжет] всею тяжестью своею на русского покупателя и на мелкого производителя пряжи и ситца»[30].
Впрочем, часть думцев восприняла предложение октябристов как чересчур умеренное. 12 (25) декабря члены фракции националистов П.Н. Балашев, А.С. Гижицкий и А.А. Потоцкий внесли в Думу собственный проект, предлагавший взимать пошлину с ввозимых в Россию американских товаров по принципу взаимности с таможенным тарифом, установленным в самой Америке, а именно не ниже 45 процентов от стоимости «для тех случаев, где проектированная к взиманию удвоенная пошлина с упомянутых произведений все же может оказаться низкою для закрытия Соединенным Штатам России, как рынка для сбыта»[31]. Кроме того, законодательное предположение националистов предусматривало полный запрет на въезд в Россию американских евреев – «независимо от их положения и рода занятий»[32]. «Когда государство и его члены заботятся о своих отечественных интересах, они должны всячески реагировать на всякую попытку умалить значение этого государства и его достоинства, – говорил на заседании Думы один из лидеров национальной фракции А.А. Мотовилов. – В России найдется достаточно людей <…>, чтобы громко протестовать против всякого натиска на наши желания, на наши требования, на наши государственные права»[33].
С думской трибуны агитация против Америки переместилась на трибуну публичных митингов. 9 (22) февраля в Дворянском собрании в Петербурге состоялась демонстрация протеста против расторжения торгового договора[34]. В собрании, проходившем под председательством Мотовилова, участвовало до 2 тыс. человек, в том числе 50 членов Государственной думы из фракций националистов, монархистов и октябристов[35]. Ораторы, в числе которых были депутаты гр. В.А. Бобринский (умеренно-правый) и А.Д. Протопопов (октябрист), обвиняли США в попытке вмешательства во внутренние дела России, упрекали американцев в том, что они «сами <…> проявляют небывалые жестокости против негров» и указывали, что расторжение договора экономически невыгодно самой Америке[36]. Как отмечали журналисты, это была «первая политическая демонстрация в России, специально посвященная вопросам внешней политики»[37]. В завершение собрания его участники приняли резолюцию в поддержку законодательного предположения националистов о полном запрете на въезд в Россию американским евреям и о введении запретительной пошлины на американские товары[38].
Ни проект октябристов, ни проект национальной фракции в итоге не были рассмотрены Государственной думой. Однако тема расторжения российско-американского договора вновь зазвучала с думской трибуны в апреле 1912 г. при рассмотрении сметы министерства иностранных дел. В своем ответе на выступление министра Сазонова лидер фракции конституционных демократов П.Н. Милюков впервые за все время обсуждения этой темы в стенах Таврического дворца затронул не юридический или коммерческий, а нравственный аспект — саму суть вопроса о дискриминации по принципу вероисповедания. «Конечно, мы уверены, что суверенитет России остается нетронутым, что относительно России не может быть вопроса о какой-нибудь экстерриториальности или консульской юрисдикции для иностранцев, — говорил лидер думской оппозиции. — Но разве лестно, гг., быть на той границе, где подобные вопросы могут подниматься? Ведь это та граница, которая отделяет цивилизованное человечество от нецивилизованного. <…> Мне стыдно, как русскому, когда Европа и Новый Свет получают право нас классифицировать как азиатов»[39]. Как указали думские стенографисты, выступление Милюкова было встречено свистом правой части зала и рукоплесканиями слева[40].
В ходе той же дискуссии после выступления министра иностранных дел депутат-октябрист из Воронежской губернии Е.П. Ковалевский высказал мнение, что внесение думских инициатив, касающихся договора с Америкой, составило «важный прецедент в деятельности самого законодательного учреждения» – прецедент участия Государственной думы в вопросах внешней политики, формально не входивших в сферу ее ведения.[41]. Как отмечала в те дни вашингтонская печать, дальнейшее направление двусторонних отношений «будет во многом зависеть от настроений Конгресса в этой стране и Думы в России»[42]. Впервые в истории отношений России и США тон в двусторонней повестке стали задавать законодательные учреждения. Именно в этом, как представляется, и есть основное значение российско-американского дипломатического конфликта 1911–1912 гг.
[1] См., напр.: Селезнев Ф.А. Конфликт вокруг расторжения Русско-американского торгового договора и московская буржуазия (1911–1912 гг.) // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Нижний Новгород, 2002. Вып. 1. С. 74–82; Cohen N.W. The Abrogation of the Russo-American Treaty of 1832 // Jewish Social Studies. Bloomington, 1963. Vol. 25, No. 1. P. 3–41. [2] Собрание ныне действующих торговых трактатов России с иностранными государствами. СПб., 1877 (в дальнейшем – Собрание трактатов). С. 187. [3] Россия. 1911. 25 ноября (8 декабря). [4] The New York Times. 1911. December 19. [5] Собрание трактатов. С. 187. [6] Congressional Record. Sixty-First Congress, Third Session. Vol. XLVI. Washington, 1911. P. 3139. [7] Termination of Treaty Between the United States and Russia. House Committee on Foreign Affairs. February 16, 1911. [Washington, 1911]. P. 3. [8] Congressional Record. Sixty-Second Congress, Second Session. Vol. XLVIII. Washington, 1912 (в дальнейшем – Congressional Record. Sixty-Second Congress). P. 318. [9] Ibid. P. 350. [10] The New York Times. 1911. July 2. [11] Termination of the Treaty of 1832 between the United States and Russia. Hearing before the Committee on Foreign Affairs of the House of Representatives. Monday, December 11, 1911. Washington, 1911. P. 101. [12] Congressional Record. Sixty-Second Congress. P. 13; 62d Congress, 2d Session. H. J. Res. 166. In the House of Representatives. December 4, 1911. [Washington, 1911]. [13] Новое время. 1911. 10 (23) декабря; Forrest, J. W., Malcolm J. Tammany's treason, impeachment of Governor William Sulzer; the complete story written from behind the scenes, showing how Tammany plays the game, how men are bought, sold and delivered. Albany, 1913. P. 259.; The Protestant Magazine. 1913. Vol. V. P. 570. [14] Congressional Record. Sixty-Second Congress. P. 312, 313. [15] The New York Times. 1911. December 14; Congressional Record. Sixty-Second Congress. P. 337. [16] Congressional Record. Sixty-Second Congress. P. 352. [17] Ibid. P. 353. [18] Ibid. P. 453. Для сохранения единства хронологии здесь и далее даты, относящиеся к событиям в России, указаны по двум календарям: действовавшему в Российской империи юлианскому и действовавшему в США григорианскому. [19] Речь. 1911. 7 (20) декабря. [20] Congressional Record. Sixty-Second Congress. P. 507. [21] Ibid. P. 559. [22] Ibid. P. 552. [23] Ibid. P. 600. [24] The Washington Post. 1911. December 22. [25] The Washington Post. 1911. December 19. [26] Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. Сессия пятая. СПб., 1911. Ч. I. Стб. 3519–3520. [27] Новое время. 1911. 9 (22) декабря. [28] Там же. [29] Русские ведомости. 1911. 10 (23) декабря; The New York Times. 1911. December 23. [30] Россия. 1911. 21 декабря. (1912. 3 января). [31] Новое время. 1911. 14 (27) декабря. [32] Там же. [33] Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. Сессия пятая. СПб., 1912. Ч. II. Стб. 2213–2214. [34] Новое время. 1912. 10 (23) февраля. [35] Россия. 1912. 10 (23) февраля; Киевлянин. 1912. 10 (23) февраля; The New York Times. 1912. February 23. [36] Россия. 1912. 10 (23) февраля. [37] Новое время. 1912. 10 (23) февраля. [38] Свет. 1912. 10 (23) февраля. [39] Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. Сессия пятая. СПб., 1912. Ч. III. Стб. 2241–2242. [40] Там же. Стб. 2242. [41] Там же. Стб. 2177. [42] The Washington Post. 1911. December 23.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.