Результаты поиска

Содержание №4/2018 «Память — это не вещь и не предмет. Память — это непрерывный процесс». Интервью с Дж. К. Оликом Джеффри К. Олик Коллективная память: две культуры «Есть не просто память, а история памяти о Мае 68-го». Беседа Евгения Блинова с Патрисом Маниглие о коммемортивных практиках и наследии Мая 68-го «Применение военной силы это, как правило, признак слабости». Беседа Тимура Джалилова и Александра Стыкалина о проблемах изучения Пражской весны и августовской интервенции 1968 г. в Чехословакию «Бурные шестидесятые» противостояли мировому порядку, где два империалистических центра разделили сферы влияния и договорились меряться силами только на периферии». Беседа Александра Шубина и Александра Стыкалина о 1968 годе как феномене мировой истории и об актуальности его наследия и опыта в наши дни В. В. Дамье «Долгий 1968-й»: глобальный бунт за самоуправление А. С. Стыкалин «Мы поставили крест на советской системе. 1968 год изменил нас». Размышления о книге об отклике в СССР на подавление Пражской весны А. И. Филюшкин Медиевализм: почему нам сегодня нужны средние века? Д. Д. Копанева Средневековье и отечественная игроиндустрия Е. А. Ростовцев Допетровская Русь в жанре интернет-анекдота А. В. Сиренов О феномене удревнения городов в России постсоветского периода «Италия — страна городов и регионов, и мне кажется, что надо смотреть на это не как на “слабость”, а как на ресурс». Интервью с Дж. Савино В. П. Любин, Н. Г. Терехова Дуче, фашизм и политика памяти в Италии Гвидо Бартолини Итальянская память о вторжении в Советский Союз в годы Второй мировой войны В. А. Шнирельман История России для народа — 2: Выставки в Московском манеже о советском и постсоветском времени А. А. Гросс Одна Россия — две истории. Неожиданные впечатления от исторического парка «Россия — моя история» в Ростове-на-Дону В. С. Стаф, В. А. Яковенко Репрезентация Гражданской войны на Юге России в музеях Ростовской области С. А. Панарин Игра в четыре руки, или Творчество, профессионализм, бюрократия и историческая память: пьеса в двух актах с открытым финалом Е. А. Нестеров Старостиха Василиса: формирование патриотического мифа из эпохи Отечественной войны 1812 г. И. Е. Кочедыков Иные истоки тоталитаризма. Рец.: Колеров М. Тоталитаризм. Русская программа для западной доктрины М.: Издание книжного магазина Циолковский, 2018. 152 с. А. Г. Готовцева Искусство непонимания. Рец.: Балакин А. Ю. Близко к тексту: разыскания и предположения: [статьи 1997–2017 годов]. СПб.: ООО «Издательство Пальмира», 2017. 357 с. А. Г. Ложкин Рец.: Дедков Н. И., Бордюгов Г. А., Щербакова Е. И. и др. История для экономистов. Интегрированный учебный комплекс для студентов экономических специальностей вузов Российской Федерации / под ред. А. Д. Некипелова и С. Н. Катырина. М.: АИРО-XXI, 2016–2018. Т. 1. 928 с. Т. 2. 1056 с., с илл. А. Р. Томилин Новый взгляд на военно-политическую историю России. Рец.: Россия и Война: Международный научный сборник в честь 75-летия Брюса Меннинга // Русский Сборник. Т. XXVI. М., 2018. Б. С. Новосельцев Рец.: Пивоваренко А. А. Хорватия. История, политика, идеология. Конец XX — начало XXI века. М., 2018. В. А. Солонарь Моральные дилеммы одной церкви. Рец.: Popa Ion. The Romanian Orthodox Church and the Holocaust. Bloomington, IN: Indiana University Press, 2017, xi + 239 p. А. С. Шешнёв Деятельность Саратовской городской думы в области управления ландшафтом. Рец.: Зайцев М. В. Саратовская дума (1871–1917). Саратов: Техно-Декор, 2017. 408 с.: ил. М. В. Батшев Россия глазами немецкого «экспата» конца XVIII века. Рец.: «У меня в Москве есть повод быть довольным». Переписка Христиана фон Шлецера с семьей. Жизненные миры университариев, трансфер знаний и культуры в России начала XIX века / введение комментарии, общая редакция А. Каплуновского; пер. с нем. К. Левинсона. М.: Новое литературное обозрение, 2018. 576 с.: ил. (Серия «История науки»). В. А. Китаев Рец.: Российский либерализм: Идеи и люди. 3-е изд., испр. и доп., под общ. ред. А. А. Кара-Мурзы. Т. 1 (ХVIII–ХIХ вв.). Т. 2 (ХХ в.). М.: Новое издательство, 2018. М. Ю. Немцев Из кухни на площадь. Рец.: Вессье С. За нашу и вашу свободу. Диссидентское движение в России / пер. с франц. Е. Баевской, Н. Кисловой. Н. Мавлевич. М.: НЛО, 2015. «Хочется структурировать поле, объединяющее исследователей постсоциалистической памяти, чтобы происходило не просто аккумулирование бесконечного числа эмпирических кейсов, но и обсуждение разных научных подходов». Интервью с М. Е. Габовичем Н. П. Таньшина Здравствуй, Школа! О Школе молодых ученых в ГАУГН (3–7 сентября 2018 г., Москва, ГАУГН-ИВИ РАН) «Если человек считает, что для его страны принципиально важно избавиться от “чужаков”, то в какой-то момент он примиряется с жестокостью на пути к этой цели». Интервью с В.А. Солонарем «Я считаю себя человеком отсюда и чувствую себя дома в России». Интервью с Ю.Л. Слезкиным «Все в моей академической жизни довольно случайно». Интервью с С.А. Ушакиным

Содержание №4/2017 А. Ассманн Существует ли глобальная память о Холокосте? Расширение и границы нового сообщества памяти О. Б. Леонтьева Память, время, мемориальная культура в работах Алейды Ассман Т. В. Волокитина Круглый стол «1956 год. Восточная Европа на переломе» А. С. Тулбуре Бессарабская история М. В. Кирчанов «Проработка прошлого» по-британски: особенности политики памяти в Англии и Шотландии «Во Франции вообще мало прославляют армию, воинскую славу...» Интервью с В. Жобер (Франция) «Есть люди, которым не нравится, когда в учебниках что-то говорится о темных страницах американской истории». Интервью с К. Смит (США) К. Ю. Морев Сталин и сталинизм в репликах Владимира Путина С. Ю. Шокарев Президент В. В. Путин об «извращениях» нашей истории А. Р. Дюков Откуда в куропатских могилах личные вещи расстрелянных? «Революция, при сложившейся системе управления империей, была неизбежна». Интервью с В. Б. Аксеновым «Война была как минимум катализатором революции». Интервью с Л. И. Бородкиным «Позитивные изменения, которые связывают с революцией, произошли бы и без нее». Интервью с О. В. Будницким «Революция — это специфическое состояние власти, отличное от так называемого “нормального времени”». Интервью с Б. И. Колоницким «Мы продолжаем оставаться современниками событий столетней давности…». Интервью с К. А. Соловьевым «Революция 1917–1922 годов и мы». Интервью с А. В. Шубиным Обсуждение книги «Критический словарь русской революции». Критический словарь русской революции / составители Э. Актон, У. Розенберг, В. Ю. Черняев. СПб.: Нестор-История, 2014 К. Г. Фрумкин Марксист оценивает большевизм: к 50-летию выхода книги Исаака Дойчера «Незавершенная революция» С. Е. Эрлих «И насколько противоестественен интернационализм»? Рец.: Сергеев С. М. Русская нация, или Рассказ об истории ее отсутствия. М.: Центрполиграф, 2017. 575 с. М. В. Медоваров Энциклопедия одного лозунга. Рец.: Иванов А. А. Вызов национализма: Лозунг «Россия для русских» в дореволюционной общественной мысли. СПб.: Владимир Даль, 2016. 511 с. А. С. Стыкалин Рец.: Улунян Ар. А. «Послепражский 1969-й»: советские дипломатия и разведка в поисках союзников и противников на Балканах и в Европейском Средиземноморье. М.: URSS, 2016. 400 с. И. А. Левинская Сыновья Ноя. Рец.: De Lange N. Japeth in the Tents of Shem [Иафет в шатрах Сима]. Greek Bible Translations in Byzantine Judaism. Tübingen: Mohr Siebeck, 2015. 221 p. В. А. Солонарь Рец.: The Kishinev Ghetto, 1941–1942: A Documentary History of the Holocaust in Romania’s Contested Borderlands, Paul A. Shapiro. Tuscaloosa: University of Alabama Press in association with the United States Holocaust Memorial Museum, 2015 А. А. Тесля Страхи, надежды и репутация: французы в николаевской России и о ней. Рец.: Мильчина В. «Французы полезные и вредные»: надзор за иностранцами в России при Николае I. М.: Новое литературное обозрение, 2017. 488 с.: ил. (Серия «Что такое Россия») В. В. Ведерников Дорога в никуда. Рец.: Котов А. Э. «Царский путь» Михаила Каткова: Идеология бюрократического национализма в политической публицистике 1860–1890-х годов. СПб.: Владимир Даль, 2016. 487 с. М. Ю. Немцев История совладания с многообразием. Рец.: Новая имперская история Северной Евразии. Часть I: Конкурирующие проекты самоорганизации: VII–XVII вв. / под ред. И. Герасимова. Казань: «Ab Imperio», 2017. 364 с. Новая имперская история Северной Евразии. Часть II: Балансирование имперской ситуации: XVIII–XX вв. / под ред. И. Герасимова. Казань: «Ab Imperio», 2017. 630 с. К. А. Пахалюк «…и мы, дворяне и правящий класс, жестоко поплатимся за свою мягкотелость»: Первая мировая и Гражданская войны в дневниках И. С. Ильина. Рец.: Ильин И. С. Скитания русского офицера. Дневник Иосифа Ильина 1914–1920. М.: Русский путь, 2016. 480 с. ил. С. Е. Эрлих «До скончания века играть в плохого Путина и хорошего Ельцина». Рец.: Она развалилась. Повседневная история СССР и России в 1985–1999 гг. / сост. Е. Ю. Бузев. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2017. 256 с.: ил. А. И. Казанков, О. Л. Лейбович «Буржуазный индивидуализм пребывал в семьях...». Метафора Дома в историческом нарративе. Рец.: Slezkine Y. The House of Government: a saga of the Russian Revolution. Princeton and Oxford: Princeton University Press, 2017. В. Ю. Дашевский, С. А. Чарный Рец.: Миронов В. Б. Первая мировая война. Борьба миров. М.: ОЛМА Медиа групп, 2014. 304 с.: ил. И. С. Кучанов Проект Центра социально-политической истории «Человек, общество, книга в эпоху перемен» «Невская битва 1240 г. вполне могла быть, но о ней рассказывает единственный источник». Интервью с И. Н. Данилевским «Специально деньги из Госдепа на российские исследования не выделяются». Интервью с М. Б. Ямпольским

Содержание №4/2016 К. А. Пахалюк Хиросима: от стратегии развития города к глобальной культуре памяти. Рец.: [Zwigenberg R.] Hiroshima. The Origins of Global Memory Culture. Cambridge, 2014 К. Г. Фрумкин Альтернативно-историческая фантастика как форма исторической памяти З. А. Чеканцева История и память в интеллектуальной культуре Франции А. Ю. Федоров Репрессивная политика в ходе и после гражданской войны в Испании: история и полемика Ч. Фединец, С.С. Черничко Декоммунизация в современной Украине: поиск путей в области истории, идентичности и языковой политики А. А. Селин Образ Рюрика в современном пространстве Северо-Запада России В. А. Шнирельман «Общее прошлое»: федеральные и татарстанские школьные учебники истории Э. Н. Абдулаев Чему равен ИКС? Размышления участника заседания РИО В. А. Китаев Рец.: Источниковедение: Учеб. пособие / И. Н. Данилевский, Д. А. Добровольский, Р. Б. Казаков и др.; отв. ред. М. Ф. Румянцева; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2015. 685, [3] с. М. В. Медоваров Якобиты в Новом свете. Рец.: Станков К. Н. Король Яков II Стюарт и становление движения якобитов. 1685–1701. СПб.: Алетейя, 2016. 416 с. (Pax Britannica) Э. Ю. Россман Берлин и Death Studies: почему стоит читать книгу Моники Блэк. Рец.: Блэк М. Смерть в Берлине: от Веймарской республики до разделенной Германии / Пер. с англ. В. А. Третьяковой. М.: Новое литературное обозрение, 2015. 408 с. А. С. Стыкалин Рец.: Новосельцев Б.С. Внешняя политика Югославии (1961–1968). М.: Институт славяноведения, 2015. 352 с. А. В. Голубев Популярная конспирология. Рец.: Snyder T. Bloodlands: Europe between Hitler and Stalin. New York: Basic Books, 2010; Snyder Т. Black Earth: The Holocaust as History and Warning. New York: Tim Dugan Books, 2015 А. С. Гладышева Оборонная стратегия социалистических стран Балканского полуострова в середине 1950-х — 1980 г. Рец.: Улунян Ар. А. Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. — 1980 г.). М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2013 Д. И. Раскин «Проконсул Кавказа» в личной переписке. Рец.: Ермолов А. П. Кавказские письма. 1816–1861 / Вступ. ст. Я. А. Гордин, Г. Г. Лисицына, Б. П. Миловидов; сост.: Г. Г. Лисицына, Б. П. Миловидов. СПб.: Звезда, 2014 Э. Е. Эпштейн Рец.: Макарова Н.В. Жизнь российских сословий в эпоху правления Николая I (по материалам III Отделения). М.: Экон-информ, 2012. 393 с. А. В. Девятков Рец.: Харитонова Н.И. Приднестровский конфликт (1988–2012 гг.). М.: Линия-График, 2015 А. И. Раздорский Рец.: Непомнящий А. А. История и этнография народов Крыма: библиография и архивы (1921–1945). Симферополь: Антиква, 2015. 935 с. В. А. Солонарь Рец.: Negură P. Nici eroi, nici trădători. Scriitorii moldoveni şi puterea sovietică în epoca stalinistă. Chişinău: Cartier istoric, 2014. 442 p. [Негурэ П. Не герои, но и не предатели. Молдавские писатели и советская власть в сталинскую эпоху. Кишинев, 2014. 442 с.] А. Н. Кабацков «Может быть, через несколько лет этот дневник попадет кому-нибудь в руки…», или Как эго-документы можно сделать путеводителем по эпохе. Рец.: Дневник рабочего (III.1946–XII.1955). Документальная публикация. Пермь, 2014. [Электронный ресурс]. 1 электрон. опт. диск (CD-ROM): зв., цв.; 12 см М. А. Базанов Мемуары А. А. Зимина «Храм науки»: картина научной среды и набор ценностных ориентиров автора. Рец.: Зимин А. А. Храм науки (Размышления о прожитом). Москва, 1976 // Судьбы творчеcкого наследия отечественных историков второй половины XX века / Сост. А. Л. Хорошкевич. М., 2015. С. 35–384 А. М. Дубровский Размышления над страницами воспоминаний Льва Владимировича Черепнина. Рец.: Черепнин Л. В. Моя жизнь. Воспоминания. Т. 1. М.: Языки славянской культуры, 2015. С. 11–175 Е. В. Бородина, А. А. Селин Летняя конвенция ASEEES (26–28 июня 2016 г., Львов) А. Колонтари Рец.: Альтернативы, переломные пункты и смены режима в истории России: Материалы первой международной научной конференции молодых русистов будапештского Центра русистики от 19– 20 мая 2014 г. / Гл. ред. Д. Свак. Будапешт: Руссика Панноникана, 2015. ISBN 978-9-6377-3098-6 С. М. Рязанов, Д. М. Софьин Рец.: Таврические чтения 2014. Актуальные проблемы парламентаризма: история и современность: Международная научная конференция, С.-Петербург, Таврический дворец, 11–12 декабря 2014 г.: Сб. науч. статей / Под ред. А. Б. Николаева: в 2 ч. СПб.: ЭлекСис, 2015. 274 с.; 232 с. Т. В. Чумакова Новая экспозиция «Русское православие» в Государственном музее истории религии* Интервью В. А. Мильчиной Д. А. Баюк: «Идеализм — главная движущая сила научного сообщества»

Содержание №4/2015 М. МАЧЬ В лабиринте памяти. Проработка прошлого в посткоммунистической Румынии И.В. АЛАДЫШКИН О порядках репрезентации и принципе pro et contra в отношении русского анархизма В.А. КИТАЕВ Рец.: Кром М.М. Введение в историческую компаративистику: учебное пособие. СПб.: Изд-во Европейского университета, 2015. 248 с. А.И. МИЛЛЕР Рец.: История — поле сражений / Отв. ред. А.Б. Давидсон. М.: Собрание, 2013. 550 с. П.В. БАТУЛИН Рец.: Берти Ф. За кулисами Антанты: дневник британского посла в Париже, 1914–1919 / Под ред. К.В. Миньяр-Белоручева. М.: ГПИБ, 2014. 400 с. А.С. ГЛАДЫШЕВА Советско-венгерские экономические отношения 1948–1973 гг. В свете публикации архивных документов. Рец.: Советско-венгерские экономические отношения 1948–1973: Сборник документов / Отв. ред. А.Н. Артизов. М.: Международный фонд «Демократия», 2012 М.Н. ЛУКЬЯНОВ «Пламенный консерватор» вместо «пламенного революционера»? Рец.: Бородин А.П. Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус. М.: Алгоритм, 2013. 448 с. Н.М. РОМАНОВА Рец.: Иванова Н.И. Путеводитель по немецким колониям Санкт-Петербургской губернии. СПб.: Нестор-История, 2015. 368 с. А.А. ТЕСЛЯ Коммерция и проповедь. Рец.: Шабанов А.Е. Передвижники: между коммерческим товариществом и художественным движением / Науч. ред. И.А. Доронченков. СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2015. 336 с.: ил. С.А. ЭКШТУТ Догоревшие свечи. Рец.: Ганин А.В. Закат Николаевской военной академии: 1914–1922. М.: Книжница, 2014. 768 с.: ил. А.Ю. СУСЛОВ Рец.: Кокоулин В.Г. Демократическая контрреволюция: Сибирь, Поволжье, Урал (май–ноябрь 1918 г.). Новосибирск: Общевойсковая академия вооруженных сил Российской Федерации, 2014. 548 с. В.В. ТИХОНОВ «Это — новое в истории войн. Сталинград!». Рец.: Сталинградская битва: Свидетельства участников и очевидцев (по материалам Комиссии по истории Великой Отечественной войны) / Под ред. Йохена Хелльбека. М.: Новое литературное обозрение, 2015. 672 с. В.А. ШНИРЕЛЬМАН Иностранные агенты: западные источники современной русской конспирологии* С.А. ИСАЕВ Как не надо реабилитировать Токвиля П.Г. РОГОЗНЫЙ Синодальная церковь, общественное и революционное движение, или почему духовенство приветствовало революцию? С.Л. ФИРСОВ Была ли церковь служанкой государства? В.В. ВЕДЕРНИКОВ От редактора КИРИЛЛ КАЛЕДА, ПРОТОИЕРЕЙ Опыт создания общественно-церковного мемориального комплекса памяти жертв террора ХХ столетия на примере Бутовского полигона и феномен возникновения христианских музеев России Н.В. БУРОВ «Искать путь, по которому вместе можно двигаться вперед» ГЕОРГИЙ МИТРОФАНОВ, ПРОТОИЕРЕЙ «Мы слишком переоценили значение храмовых зданий в церковной жизни» В.И. БОЯРСКИЙ «Я за полное отделение Церкви от государства» А.Е. МУСИН «Ввести процесс в строгие и прозрачные правовые рамки» П.В. КРЫЛОВ Культура или недвижимость? (Заметки на полях одной дискуссии о церкви и культуре) В.В. ВЕДЕРНИКОВ От редактора О.И. КИЯНСКАЯ «XIX в. я знаю, как свою квартиру» О.Е. ЗУБКО V международный конгресс исследователей Беларуси (Каунас (Литва) 2–4 октября 2015 г.) И.В. ЧЕРКАЗЬЯНОВА, А.А. НЕМКОВА Прошлое немецких колоний В.А. ЕГОРОВ Конференция «“Наше дело правое”: страны и лидеры антигитлеровской коалиции в социокультурном и философско-историческом измерениях» А.В. ГРИНЁВ Долгожданный симпозиум Е.А. ТЕРЮКОВА Чтения памяти В.Г. Богораза-Тана

Власть в России — это довольно странное украшение, по воздействию сопоставимое с известным кольцом Джона Толкина. Оно способно даже приличного хоббита превратить в Голлума… Процесс воздействия приводит как к внешней, так и внутренней деградации. Начинают выпадать волосы, пальцы становятся цепкими и непрерывно нацеленными на то, чтобы за что-то хвататься, фигура и так невысокого роста скукоживается. Но физическая деградация лишь олицетворяет нравственную. В жалком и тщеславном коротышке возникает вторая личность — злобная и коварная, готовая на любую мерзость, лишь бы сохранить «прелесть». Такую мутацию мы могли наблюдать не только сейчас, но и многократно в истории России. «Плешивый щеголь, нечаянно пригретый славой,» испытал настолько сильный ужас от новости о восстании нескольких сотен босоногих испанских солдат в далеком от Петербурга Кадисе, что мгновенно выбросил на свалку все свои конституционные метания и проекты. Ментальной агонией российского царя воспользовался самый прозорливый европейский политик — князь Меттерних. Он написал и вовремя донес до Александра свой «символ веры» — его текст так и назывался: Credo. Меттерних утверждал, что 1) из остатков якобинцев и бонапартистов образовался секретный комитет в Париже; 2) вокруг этого комитета возникла сеть тайных обществ; 3) эти «секты» состоят из представителей «средних классов» — «служащих, писателей и журналистов, адвокатов и преподавателей»; 4) эти «секты» всегда и везде стремятся вовлечь в свое движение солдат, причем вовлечь обманом; 5) и конечно секты стремятся физически расправиться с представителями действующих династий — совершить цареубийство. Появившийся антиреволюционный и конспирологический дискурс, построенный вокруг понятий «тайные общества», «центральный комитет в Париже», «военная революция», «хаос», «анархия» и «безначалие», стал интеллектуальной доминантой для большинства представителей российской элиты. Он являлся, с одной стороны, ключевым интерпретационным паттерном, а с другой — зоной эмоционального вовлечения в переживание страха, вызванного масштабом происходящих потрясений и угрозой, исходящей от воображаемого противника. В 1820-е годы одним из условий успешной карьеры в России было обязательное использование подобной риторики. Даже Павел Пестель писал о роли парижского комитета в греческом восстании, а сам Александр, касательно революции в Пьемонте, изобрел восхитительный термин: «Синагога Сатаны». Но эта концепция применительно к России оставалась в зоне абстрактного. Риего и Ипсиланти воспринимались как агенты зловещего Парижского комитета. Одновременно российское правительство получало многочисленные доносы на тайное общество декабристов, но избегало репрессий и не воспринимало их как нечто опасное. Самый смешной и показательный эпизод произошел за несколько дней до восстания. К Николаю явился молодой офицер по фамилии Ростовцев и сообщил, что существует тайное общество, готовящее восстание во время грядущей присяги. Окружение Николая фактически проигнорировало этот донос, не увидев в нем никакой опасности. Тем же вечером Николай, переживавший дни междуцарствия в состоянии невротической агонии и спавший в течение трех недель в одежде, неожиданно услышал металлический лязг в коридоре рядом с его спальней. При смене караула часовые случайно задели друг друга ружьями — на звук мгновенно открылась дверь комнаты Николая, и показалось его побледневшее лицо. Он увидел декабриста Бестужева и, выдохнув, в полном спокойствии удалился в спальню. Николай был наполнен страхом, но гвардии опасался в самую последнюю очередь. Николай не объективировал известных ему членов тайного общества как революционеров, а само тайное общество — как источник опасности. Но затем произошло 14 декабря, и власть оказалась в сложном положении с идеологической точки зрения. После подавления восстания от Николая требовалось постараться убедить сановников, иностранных дипломатов и верных ему гвардейцев, что в Петербурге случился заговор, а не стихийный мятеж солдат, оставшихся преданными присяге великому князю Константину. Это был заговор, имевший гораздо более страшные для России причины. Калейдоскоп первых встреч с дипломатами показывает, как колебалось правительство Николая в поисках истинного виновника. Английский посол Лорд Стрэнгфорд, сообщая в Лондон о своей встрече с Нессельроде, отметил, что последний намеренно опровергал слухи о том, что восстание на Сенатской площади было вызвано военными, поддерживающими правление великого князя Константина. 17 декабря уже испанский дипломат Паес де ла Кадена писал в Мадрид: «Расследование вчерашних гибельных происшествий начинает раскрывать вещи достаточно чувствительные… Кажется, что была предпринята попытка вовлечь солдат, развязать гражданскую войну и создать смятение. И хотя еще не известны многие ключевые преступники, уже бесспорно участие польских военных и некоторых представителей знати, которые стремились сбить с толку солдат». Именно такой была первая публичная концепция окружения Николая: восстание в Петербурге организовали польские офицеры, зараженные духом анархии. Но вскоре на смену полякам в интерпретационных моделях придет аристократическая фронда: «До сих пор не открыты связи с иностранными странами, но хочу Вас заверить, что были использованы существенные суммы на эту отвратительную цель князем Бобринским и другими знатными русскими» – еще через несколько дней сообщает Паес де ла Кардена. В этом сообщении речь идет о Василии Алексеевиче Бобринском. Он был потомком внебрачного сына императрицы Екатерины, в период восстания находился за границей, и его фамилия всплывала в доносах на Южное общество. Однако в декабре 1825 года Бобринский был всего лишь двадцатидвухлетним корнетом — не имевшим ни опыта, ни авторитета, ни ресурсов, чтобы стать хоть сколько-нибудь значимой фигурой в мятеже, который официальная пропаганда будет пытаться представить как почти что гражданскую войну. Но потребность в образе внутреннего предателя из высших сословий и в финансировании из-за границы была слишком велика. И только после воображаемых поляков и «коварного» корнета официальная риторика сделает следующий шаг — объявит главным источником зла не народ и не армию, не поляков и не аристократов, а группу людей с дурной нравственностью, которые своим соблазнением смутили умы простых солдат и сбили с толку даже лучших из них. Идея о движении гвардейцев в пользу Константина будет маргинализована известным анекдотом про Конституцию. Главной угрозой отныне и навсегда провозглашается тайное общество — вечный, безликий и неисчерпаемый враг, возникший якобы еще во времена заграничных походов, но набравший силу теперь, в самое уязвимое для государства время. Ведь, как передавал слова Николая португальский посол Геррейро: «это недавнее революционное движение не имело своего происхождения в России, и не было задумано русскими. Это дело иностранных агентов»! К июню 1826 года появится Донесение Следственной комиссии, написанное будущим министром внутренних дел Блудовым. Его основные выводы таковы: 1) с момента заграничного похода оформилось общество; 2) это общество состояло из людей с дурной нравственностью, таких же демагогов, как и якобинцы или южноевропейские революционеры; 3) общество обманом вовлекло в свое движение солдат и некоторых младших офицеров; 4) общество было нацелено на физическое устранение Николая... Можно ли здесь найти хоть минимальные отличия от риторики Меттерниха? И вот этот коктейль попадает в головы современных российских юристов — правоведов из заведомо неправового государства. Людей с советским образованием… «Самым лучшим», но в силу своего качества популярным только у выходцев из братских колониальных стран. Власть-придержащих или власть-приближенных, а в силу этого испытывающих просто животный страх от неминуемого поражения в войне и приближения новой русской Смуты. Естественно, этот коктейль нельзя было не разбавить смердяковской ненавистью, маниловской блажью и простоватыми логическими пируэтами… Первым слово взял спецпредставитель Президента РФ по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой, который начал с того, что Сперанский «воспитал» декабристов. (Nota bene: Чайковский не был гомосексуалом, а Толстой ел мясо!) Прямо с ходу был обозначен окончательный расцвет популярного сейчас тренда сперанскобесия. Историческая политика всегда стремится найти образцовых персонажей, но делать канцеляриста, который лишь мастерски фиксировал на бумаге размышления любого из своих начальников, при этом никогда не демонстрировал даже тени политического действия, — вызывает большие сомнения. В этом поклонении легко распознается идеал современного госслужащего — несубъектный, но эффективный… И сразу же Швыдкой прыгает к другому нарративу-идеалу власти: революция — это зло, потому что она нарушает преемственность, но, естественно, умолчал о главном. Российское самодержавие — и для внутреннего пользования, и для других государств — было согласно исключительно на октроированные конституции, то есть дарованные сверху, и категорически отрицало идею, что «русский народ свободный и независимый, не есть и не может быть принадлежностью никакого лица и никакого семейства». Ни одна страна на планете Земля не пришла к формальному или неформальному конституционированию этого постулата, не отрицаемого на словах даже самыми кровожадными современными диктаторами, без революционного кровопролития. Но Швыдкой по-маниловски витиевато, глорифицируя бюрократический канцеляризм и противопоставляя революции правовую преемственность, демонстрирует не только ослиные уши самого мерзкого консерватизма, но и отказывает вышеупомянутому русскому народу в субъектности и суверенитете… Далее слово передали заместителю директора по международному сотрудничеству Института государства и права Российской академии наук Александру Звягинцеву, который назвал восстание 14 декабря «попыткой части военной элиты совершить вооруженный переворот». Исключительно для господина Звягинцева: Верховным уголовным судом было осуждено 120 человек, из них физически находились в Петербурге 47 человек, из 47 только 31 участвовал в восстании, из 31 только 23 служили в гвардейских полках в званиях, эквивалентных IX–XII классам по табели о рангах. Кстати, только 5 из 23 были членами Тайного общества на момент начала междуцарствия. (Все это к вопросу о качестве «самого лучшего» и воспетой Салтыковым-Щедриным полуобразованности). Но дальше Звягинцев перешел к тому, что можно корректно назвать двойными стандартами, но будем объективны, — это форма исторической шизофрении: «декабристы породили в России огромную волну террора». Если в 2025 году Вы до сих пор придерживаетесь концепции о трех этапах освободительного движения, то, наверное, сможете связать движение декабристов с народовольцами и эсерами. И, конечно, осуждение террора раскрывает в ораторе человека исключительной нравственности… Но, осуждая террор революционный, он ведь не стесняется симпатизировать столыпинскому террору и закрывать глаза на путинский… Еще раз: столыпинские галстуки — good, эсеровские бомбы — bad. С той же полки парадоксов: Гитлер напал в 1939 году на Польшу, а Сталин — нет… Зеленский — «просроченный президент», а непереизбранный во время войны Верховный Совет, который, между прочим, ратифицировал все знаковые договоры Второй мировой, — вполне законный. Вермахт творил жуткие преступления на оккупированных территориях, а советский солдат не изнасиловал ни одной немецкой женщины и всегда спасал детей. Просто спасал детей… Поэтому на каждом памятнике солдат-освободитель держит на руках ребенка… Но для его современной реинкарнации Мариупольский родильный дом — законная цель. Третьим выступил ректор Российского государственного гуманитарного университета Андрей Логинов. Он сразу заметил, что никто из декабристов не был юристом, но конституции они писали. Коренной американист по образованию, скорее всего, знает, что отцы-основатели США тоже не имели юридического образования, но сумели создать основной закон, институты которого работают уже больше 200 лет. А дипломированные юристы Алексеев, Собчак, Шахрай стали авторами мема про «два срока подряд». Далее следуют довольно курьезные рассуждения, что на юге декабристы писали больше, потому что в столице отвлекала светская жизнь. Как историк историку, дарю господину Логинову факт, подтверждающий его наблюдения: большую часть текста Конституции Муравьев написал в Минске… Эти размышления Логинов резюмировал: «Декабристы отвергли идею богоданности монарха и в целом пошли по западническому пути». Видимо, таким образом он хотел сказать, что декабристы — плохие. Все западное сейчас в России считается очень плохим. Но стоит ли воспринимать эту реплику как инсайд? Скоро появится статья в уголовном кодексе за отрицание богоданности правителя? Выступление четвертого участника, министра юстиции Российской Федерации Константина Чуйченко, было построено на антитезе. Александр противопоставлялся декабристам. Он проводил реформы, ограничивал крепостное право, ввел мягкий цензурный устав. Чуйченко этого не озвучил, но логика предрасполагала: оставался один шаг до Конституции. Потом появились «плохие» декабристы, которые были субъектами «иностранного влияния» — то есть теми, кто «сам изучал западные идеи», они совершили восстание, в результате которого реформаторский курс был заморожен. В этой конструкции прекрасно абсолютно все. Есть назидательный момент: нашлись люди, которые сами испортили свою нравственность тягой к Западу! Конспирологический: «западные идеи» хуже ковида, стоит кому-то только с ними соприкоснуться — мгновенно заражение. (Здесь назидательный пафос возрастает) … И далее мы видим потрясающее утверждение, что восстание отложило реформы. Когда путинизм падет, и на первом канале вместо Соловьева и Симонян будут выступать Невзоров и Каспаров, то Чуйченко с такими логическими способностями точно не затеряется… Ведь таким приемом можно создать любой, даже самый парадоксальный конструкт. В прекрасной России будущего он будет ерзать на телеэкране: «в нацистской Германии переход к окончательному решению еврейского вопроса начался в январе 1942 года, это было результатом озлобления, которое переполняло немецкое общество после провала плана Барбаросса и поражения в битве за Москву… Поэтому? Поэтому Гитлер, конечно, главный организатор, но истинными виновниками были Жуков и Конев. Ведь, если бы они не освободили Тверь и Калугу, то и поводов бы не было…». Еще Достоевский любил демонстрировать, что страсть к подобной эквилибристике всегда сопряжена с глубочайшей внутренней жестокостью. Господин Чуйченко уже прославился как автор идеи отправить волгоградского парнишку в чеченскую тюрьму, где он был избит орденоносным хряком. Не мог Чуйченко не закончить рассуждениями о недостаточно жестоком наказании для декабристов… Слушая этот фрагмент, я невольно стал представлять Чуйченко еще мальчиком… Как он хватает кусок хлеба… Как вставляет туда булавку и бросает голодной собаке... Как наблюдает за страданиями живого существа и испытывает неописуемый восторг… По традиции подобных форумов в финале дискуссии нужно было озвучить что-то совсем абсурдное. Эта доля выпала на профессорку СПбГУ Елену Тимошину, которая сообщила о декабристской «идее убийства всех членов царствующей династии». Видимо, в этот момент ей кто-то шепнул про бредовость ее тезиса, но разогнавшейся буйволице уже было не остановиться. Она вообразила себе суд, на котором победившие декабристы судят арестованного царя, но попадают впросак, ведь им нечего инкриминировать императору. В это время в воздухе с напряжением стали фраппировать острые вопросы: они должны были судить уже умершего Александра? Или все-таки совершавшего государственный переворот против Константина Николая? Видимо, после этого выступления место Минервы с «наукой мертва» на памятнике несчастному графу Уварову займет Клио с «даже когда несете бред, не стесняйтесь демонстрировать свою эрудицию, что читали Ефроимыча» [i] … (Но, видимо, все-таки читали просто потому, что очень нравится, как буквы складываются в слова).   Итак, в этом потоке галиматьи, душевной низости и демонстративной советской полуобразованности мы наблюдаем парад фантомов — созданных когда-то аббатом Баррюэлем, адаптированных для России князем Меттернихом, и бережно встроенных в мозги сегодняшних юристов от власти: фантомов революции и безначалия, фантомов западного влияния, фантомов свободы и достоинства.... Им — как противовес — предлагается метафизический порядок, в котором вся власть от Бога и непогрешима, идеальный чиновник — безликий исполнитель, а народный суверенитет — уголовно наказуем. 14 декабря — это не историческая дата, а зеркало. И в нем власть видит не солдат на Сенатской, не Трубецкого и Рылеева, не Конституцию, а собственный липкий, вековой страх.   Они боятся. Они по-настоящему очень сильно боятся:   «Не сдаваться!» [i] В ходе своего выступления Елена Тимошина коротко пересказала книгу Эрлих С.Е. История мифа. «Декабристская легенда» Герцена. СПб: Алетейя, 2006: «Герцен создал миф о декабристах, эксплуатирующий христианские образы, которые всегда находят отклик в общественном сознании» Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Картина: Валентин Фёдорович Папко "Даже не снилось. Утро 22 июня 1941" Аннотация:  В работе анализируются дневниковые записи, сделанные советскими людьми в день начала Великой отечественной войны. В расследовании одного дня, 22 июня, в дневниках я опираюсь на большое число единичных свидетельств на предельно коротком и изолированном переломном отрезке времени. Дневники, ставшие материалом для исследования, представляют все поколения и разные социально-профессиональные группы советского общества. Записи из прочитанных мной дневников позволяют реконструировать хронотоп первого дня исторической катастрофы вне ретроспективы прошлого и перспективы будущего длиной в четыре года , мысли и эмоции, действия и намерения авторов дневников, модусы субъектности, язык, которым фиксируется переход от мирной к военной жизни.   Ключевые слова:  22 июня, «Прожито», дневниковые записи, война, историческая катастрофа, прошлое и настоящее, советские люди, субъектность.   Автор:  Савельева Ирина, международный исследователь, Университет Хьюстона. Хьюстон, США. E-mail: isavelieva @yandex.ru   Irina Savelieva  “On June 22nd, at Exactly Four O’clock, Kyiv Was Bombed…”: One Day in The Diaries of Soviet People Abstract:  The article analyses diary entries made by Soviet people on the day the Great Patriotic War began. In investigating one day, June 22, in the diaries I rely on a large number of individual testimonies in an extremely condensed and isolated turning point in time. The diaries that became the material for the research represent all generations and different socio-professional groups of Soviet society. The entries from the diaries allow me to reconstruct the chronotope of the first day of the historical catastrophe taken out of the retrospective of the past and the prospect of the future, the thoughts and emotions, actions and intentions of the diary authors, the modes of subjectivity, the language that records the transition from peaceful to wartime life.   Key words:  June 22, ‘Prozhito’website , diary entries, war, historical catastrophe, past and present, Soviet people, subjectivity.   Corresponding author: Irina Savelieva, Prof of History, International researcher University of Houston, Houston USA. E-mail: isavelieva @yandex.ru   Посвящается Рецензенту 2   Эту статью я обдумывала давно, но написала к 80-летию Победы. Самое интересное для меня в исследовании дневниковых записей, сделанных советскими людьми 22 июня 1941 г., характер восприятия дня, когда у исторической катастрофы есть только настоящее, и ее масштабы в будущем, как и собственную судьбу, никто не представляет. На завершающей стадии работы я вспомнила, что в слепой рецензии на одну из моих предыдущих статей   рецензент советовал мне прочесть важные книги о немецких дневниках времен Второй мировой войны. Не без труда нашла рецензию и увидела, что он рекомендовал не только книги, но и тему «одного дня в дневниковых записях», которую я считала своей находкой. Такова сила присвоения чужих идей. Решила посвятить статью неизвестному Рецензенту 2. В данной статье, опираясь на результаты своего предыдущего изучения военных дневников советских людей ( Савельева   2021) , я анализирую заметки, сделанные 22 июня 1941 г., в день начала Великой отечественной войны. Всего один, но переломный день из жизни советского человека. Я не взялась бы анализировать столь фрагментарное поле (множество единичных записей, извлеченных из исторического континуума и контекста авторских текстов), если бы ранее не изучила полностью примерно 70 дневников на российском сайте «Прожито» ( Prozhito.org ). [1] . Дневники – кладезь свидетельств о войне в синхронном восприятии современников, а размещающий их сайт «Прожито» дает огромные возможности узнать о повседневности войны на уровне коллективного мироощущения через индивидуальные записи. Сайт «Прожито», созданный историками Михаилом (Мишей) Мельниченко и Ильей Венявкиным в 2014 г., представляет собой выдающийся проект по сбору, обработке и размещению коллекции российских дневников, результатом которого стало создание электронной библиотеки, содержащей самую обширную на сегодняшний день базу данных дневников россиян XVII – XXI вв. Коллекция в 2020 г. насчитывала более 6000 аннотированных текстов на русском и украинском языках, 2000 загруженных рукописей и 500 дневников, опубликованных впервые ( Мельниченко 2020 ). Предсказуемо наибольшее количество дневников (2500) приходится на годы Отечественной войны (1941–1945), из них около 500 – принадлежат жителям блокадного Ленинграда [2] . Система поиска по архиву, включающему как опубликованные, так и недавно обнаруженные дневники, дает возможность пользователям работать со всем корпусом текстов, получая выборки по датам, гендеру, возрасту, месту хранения дневников. Там же можно найти сведения о жизненном пути автора, библиографические сведения об опубликованных дневниках и ссылки на имеющиеся источники [3] . В 2017 г. движимая своим давним интересом к истории Второй мировой войны, я впервые в роли обычного читателя посетила сайт «Прожито». Чтение дневников советских людей оказалось захватывающим, а впечатления столь неожиданными, что возник уже исследовательский интерес. Отложив, как оказалось, «в долгий ящик» очередную работу по истории науки, я углубилась в изучение советских дневников военного времени. Дневник как дискурсивное поле исторического свидетельства Задача видеть/рассматривать/интерпретировать прошлые события через такое дискурсивное поле как дневники требует учета особенностей этого свидетельства. У дневника, как источника личного происхождения, есть целый ряд известных признаков: формально-композиционных (датируемость, регулярность, дискретность и лаконизм записей) и общежанровых (автокоммуникативность, т.е. обращенность автора дневников к самому себе, синхронность описываемых событий и записей, хронологическая последовательность, фактическая основа). Важной особенностью дневника является неосведомленность автора о будущем. Иногда записи делаются задним числом, но и в таком случае речь идет о близком временном горизонте ( Венявкин 2019). Советские дневники в качестве источника используются в различных исследовательских пространствах, в том числе в изучении таких тем как «человек в условиях войны», настроения советских людей, военная повседневность, индивид и государство. Дневники служат источниками и/или иллюстративным материалом как в больших исторических нарративах о войне и блокаде ( Яров  2012), так и в эго-истории. Вопреки распространённому мнению манипулировать дневниками так же легко, как и любыми другими источниками. Под общепринятое представление, как и под суждение, идущее вразрез с ним, всегда можно найти дневник, тем более цитату из дневника [4] . Существуют интересные исследования, предметом которых являются именно дневники ( Зализняк 2010: 162–180; Михеев  2007). Обзор обширной западной литературы о дневниках можно найти в статье Ирины Паперно ( Paperno 2004: 561–573), которая сама   написала одну из лучших на сегодняшний день книг о «самопонимании и самоинтерпретации жизненного опыта советского человека» каким он предстал в дневниках, мемуарах и снах» ( Паперно  2021: 7). В известной книге Лизы Киршенбаум о блокаде Ленинграда исследуется проблема «наложения и взаимодействия индивидуальных воспоминаний и пятидесятилетнего советского мифотворчества», что способствует «пониманию как силы советских идентичностей, так и делегитимирующего потенциала главных легитимирующих мифов Советского Союза» ( Kirshenbaum  2006). Олег Будницкий, исследуя на материалах дневников разномыслие советских людей, показал в своей статье  «The Great Patriotic War and Soviet Society: Defeatism, 1941–42» , что «пораженческие» и коллаборационистские настроения в СССР были намного более распространены, чем принято считать. О н опирался при этом на известные дневники нескольких писателей и поэтов (Михаил Пришвин, Давид Самойлов, Ольга Берггольц), отдельные дневники «простых советских людей» и сведения об огромном количестве осужденных по статьям о «пораженчестве, паникерстве» ( Budnitskii   2014: 767-798). Последние цифры вряд ли можно оценить адекватно, если вспомнить, сколько советских людей были осуждены в предвоенные и военные годы за шпионаж, диверсии, участие в подпольных террористических организациях и пр., как рассылались указания «выявить сеть агентов и диверсантов», как «создавались» эти сети, а под них арестовывались, например, поляки, немцы, эстонцы и те, кого можно было выдать за них ( Каменских  2020: 77-86) [5] . Можно ли представлять военный  дневник как особый жанр, подобно тому, как мы говорим о жанре военного  письма [6] . На мой взгляд, у военных дневников, скорее всего, нет специфических жанровых отличий от мирных дневников, они крайне редко пересекали приватное пространство не в пример военным письмам, формат которых был хорошо известен даже малоопытным пишущим – на фронте и в тылу (особенно в деревне) существовали профессиональные «писатели» писем, по обе стороны переписки практиковалось коллективное чтение писем вслух, а дневниками делились исключительно редко. Порой в фокусе историка оказывался один дневник. Так О. Г. Лейбович на материале дневников кировского рабочего А. И. Дмитриева обнаружил девиации шаблонного представления о советском человеке. Историк попытался реконструировать жизненный мир «одного рабочего», доказав, что культурной доминантой его личности являлся «индивидуализм, вооруженный техниками выживания в советской среде, а стратегия поведения выстроена в соответствии с личным экономическим интересом» ( Лейбович  2017: 114). Свои социальные козыри (образование, профессию, гендерные преимуществом, опыт городской социализации) Дмитриев умело использует в качестве ресурсов для выживания и социального продвижения. Важным предметом исследований на материалах дневников является язык, которым говорил (писал, думал) советский человек на войне. Полина Барскова попыталась выявить черты и функции поэзии, которая пишется in extremis, в катастрофе, на дне (Барскова 2020: 6), через изучение поэтических текстов, но дневники обычных людей с этой точки зрения представляют не меньший интерес и дают материал для широких обобщений. Собственно Стивен Коткин и Йохан Хелльбек именно на основе изучения дневников советских людей 1930-х годов создали известный конструкт Homo soveticus (Хелльбек 2017; Kotkin 1995: 198–225). Почему люди ведут дневник в окопах под обстрелом, на морозе в диверсионных рейдах и партизанских отрядах, в блокаде, в концлагерях, эшелонах, госпиталях, – вопрос отдельный, но очевидные и, наверно, главные ответы на него, которые мы находим в дневниках: психологическая опора и сохранение памяти. Война В 2021 году я опубликовала статью, главным открытием которой стала демонстрация факта ухода авторов военного времени от официального нарратива и советского языка, характерного для дневников 1930-х годов. По сути, военные дневники, собранные на сайте «Прожито», оказались прекрасными свидетельствами для изучения процессов нормализации войны (преобладание повседневности, свидетельства рутинизации жизненных практик, субъективная философия жизни на войне). Интрига предлагаемой статьи иная. В расследовании одного дня, 22 июня, в дневниках советских людей я опираюсь на большое число единичных свидетельств на предельно коротком и изолированном переломном отрезке времени. Записи из прочитанных мной дневников позволяют реконструировать хронотоп первого дня исторической катастрофы вне ретроспективы прошлого и перспективы будущего длиной в четыре года. Несколько слов об авторах дневников. Большинство из них молоды, что понятно: в молодости острее потребность в самопознании, саморефлексии, самовоспитании. Зрелых людей тоже немало, совсем редки – пожилые. Среди них мужчины и женщины, представители разных социальных слоев, но с преобладанием образованных, включая школьников. По понятным причинам среди авторов много военных: фронтовиков и партизан. Врачи, люди творческих профессий. Таким образом дневники представляют все поколения и разные социально-профессиональные группы советского общества [7] . В большинстве это ленинградцы, поскольку рукописные дневники на сайт «Прожито» приносили прежде всего жители города, где поддерживается сайт и создается архив. Выборка моя совершенно случайна. Цитируемые в данной работе дневники военного времени отбирались следующим образом. Поиском, а потом сплошным просмотром, потому что не все дневники размечены, я отобрала 60 записей от 22 июня, в редких случаях 23 июня с изложением событий 22-го (я это специально отмечаю при цитировании). Принципиально я не обращалась к дневникам известных людей (Михаил Пришвин, Ольга Берггольц, Евгений Мравинский, Ольга Фрейденберг, Александр Афиногенов и многие другие), полагая, что публичные люди, зная традицию ведения личных документов, в дневниках «вписывают себя в историю», предвидят читателя, и исповедуются с прицелом «на будущее» ( Паперно  2021: 10, 23), а меня интересовали рядовые советские люди. Война, на пороге которой с карандашом в руках застыли мои герои, унесла по разным подсчетам до 26,6 млн жизней советских людей: в боевых действиях, в плену, под бомбежками, от голода и болезней, в оккупации, эвакуации и других перемещениях [8] . О выпавших на долю жителей СССР страданиях можно прочитать на страницах их дневников, но что может историк зафиксировать по единственной записи, сделанной в день, когда прервалась мирная, к тому же воскресная, жизнь. Что чувствовали, делали и писали люди 22 июня, узнав о войне, но еще не догадываясь о собственной судьбе и масштабах грядущего лихолетья? Многие советские люди начали вести дневник во время войны, не все естественно сделали это 22 июня, и в моей выборке записи от этого дня принадлежат тем, кто уже вел дневник. Большинство дневников, которые я просматривала ранее, начинается после июля 1941 г., именно тогда пришло осознание устойчивой экстремальности ситуации, потребность зафиксировать память о ней, сохранить воспоминания о своих переживаниях и просто вести внутренний диалог. Иногда автор, начиная дневник позднее, кратко описывал период от начала войны, но я не учитывала эти записи, сделанные задним числом. Я работала с текстами, записанными именно 22-23 июня 1941 г. Экстраполяция моих выводов на все дневники времен ВОВ осмыслена не более и не менее, чем любая экстраполяция в условиях больших массивов источников. Все мои наблюдения и выводы относятся только к прочитанным текстам. Еще одна важная оговорка. В связи с разными обстоятельствами у меня не было доступа к оригинальным материалам. Я пользовалась публикациями в редакторской обработке, если речь идет об опубликованных дневниках (таких довольно много в базе данных), и вариантами размещенными на сайте после расшифровки волонтерами.   «Вчера был мир, сегодня — война» Первый сюжет, представленный почти во всех записях – это воскресный досуг в СССР. Поскольку для подавляющего большинства советских людей этот день до полудня представлялся мирным, очень многие упоминают о своих занятиях. Утром большинство из них отдыхали или строили планы на отдых: дача, загородная поездка, парк, свидания, танцы, театр. Отдыхали в том числе многие находившиеся на действительной службе солдаты и командиры, одни вблизи границы, другие в тысячах километров от нее. На селе обходились без досуга. Александра Шелковникова в 8 утра вызвали к больной корове, а «в деревне Остров шла массовая посадка капустной рассады» (Александр Шелковников 38 лет). Однако к 12 дня объявили о срочном правительственном сообщении, и люди стали собираться у городских репродукторов, о чем тоже упоминает почти каждый, услышавший страшную новость именно по радио. Точный до минут маркер, отделяющий прошлое, в сознании многих – выступление по радио заместителя председателя Совета народных комиссаров (СНК) и по совместительству народного комиссара иностранных дел СССР  В. М. Молотова  с обращением к гражданам Советского Союза. В следующие дни обращение было опубликовано во всех газетах с портретом И. В. Сталина рядом с текстом. Время выхода обращения в эфир –  12:15 минут 22 июня 1941 года. В 12:05 Молотов вышел из кабинета Сталина с текстом выступления и направился на Центральный телеграф, откуда осуществлялась трансляция. По окончании трансляции он в 12:25 вернулся в кабинет Сталина [9] . Речь Молотова была предельно краткой. « Правительственное сообщение! «Г раждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава тов. Сталин, поручили мне сделать следующее заявление: Сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали ее границы во многих местах, и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие.   Налеты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской стороны и со стороны Финляндии.   Это неслыханное нападение на нашу страну, несмотря на наличие договора о ненападении между СССР и Германией, является беспримерным в истории цивилизованных народов. Вся ответственность за это нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германское фашистское правительство ». И в завершение знаменитые слова: « Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами! » [10] . Очень немногие авторы из высшего комсостава, высших партийных работников, а также находившиеся в приграничных районах или подвергнувшиеся бомбежке, узнали о войне раньше. Некоторые, наоборот, оказались вдали от радиоприемников и какое-то время оставались в неведении. Молодая свердловчанка Лидия Тхожевская  записывает: «Мы провели замечательный день в лесу, купались в реке и грелись на солнце и только поздно вечером, усталые и довольные, приехали домой, где нас ждало ужасное известие. Германия объявила войну». (Лидия Тхожевская 24 года) Большинство граждан СССР из мира в войну перешли в 12:15 по московскому времени 22 июня 1941 г., и на следующие годы война стала их настоящим.   Время катастрофы 22 июня оказалось днем разрыва исторического времени, и почти все даже в коротких записях отмечают это именно как водораздел между прошлым и будущим, вчера «радостно и волнующе лились звуки бальной музыки, люди танцевали, пели, веселились, спокойно отдыхали», а «сегодня — слезы, страдания, смерть» (Берман А.). Многие дневниковые записи, сделанные 22 июня, имеют сходную темпоральную структуру: мирная жизнь, стремительно уходящая в прошлое – речь Молотова – пугающее военное настоящее и будущее, суммированное в одной фразе «победа будет за нами». «22 июня 1941 г. я находился в Москве, в командировке. Ходил по ВДНХ. Солнечный теплый день. Люди нарядно одетые, веселые. И вдруг, совершенно неожиданно, часов в 12 дня из репродукторов на столбах раздалось — напал враг!» – пишет Павел Клушанцев.   «Война... и все прежнее... и выходной день, и обед, и яркое солнце, и зеленые деревья – все оно не вязалось с войной и казалось нелепым. Мы с тобой плакали... мы знали, что все то, к чему мы привыкли, привязались, все то, что любили мы – все это отошло в прошлое... Что сулит нам будущее? Ни ты, ни я не знали. Мы плакали, потому что прощались с мирной жизнью, родным углом, прощались друг с другом, с детьми – записывает историк Ирина Белявская ( Белявская  2010: 76). Главный архитектор Ленинграда Николай Баранов, двигаясь с товарищами мимо спроектированных с его участием новостроек (Автово, Московское шоссе) вдруг отчетливо понимает, что «в сознании каждого из нас эти новостройки уходят в прошлое» (Николай Баранов 31 год). «День ясный, теплый, солнечный. Однако это уже не имеет никакого значения – началась война». (Андрей Батуев 33 года). Многие авторы пересказывают фрагменты из речи Молотова близко к тексту или цитируют ее. 17-летний москвич Юрий Бессмертный удивляется, что выступил не Сталин, и связывает с этим надежды, что «не так все серьезно». «Но вот — «Передаем выступление»... Мелькает мысль — Раз «передаем», значит, возможно, ОН лично не будет выступать, значит, не так серьезно?!» — Но вот: «...у микрофона... Молотов»: Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в 4 часа утра германские войска... И уже все ясно. Жмуришься, понимая — Война. Настоящая. Тяжелая. Трудно. Соседки забегали всполошенные. На душе — коломытно. Хожу по комнате. Думаю. Иду к соседям. Разговариваем» (Юрий Бессмертный 17лет).   Вопреки не раз слышанным утверждениям, что для большинства советских людей война началась внезапно, по дневникам видно, что многие войну ждали. Самое типичное описание характера этого ожидания: «ждали, но произошло неожиданно»: « Наступил день, который давно пророчили, ждали и о котором давно говорили, и, тем не менее, пришел он неожиданно. Слово «война» давно висело в воздухе, ходили слухи о тайно идущей мобилизации, говорили, что Гитлер — сволочь, что от него можно ждать любой пакости, и все-таки, как это неожиданно» (Борис Антонов 17 лет). Трудно сказать, почему автор этих строк, 17-летний Борис Антонов, предвидел войну, скорее всего об этом говорили вокруг него. Куда более зрелый и осведомленный главный архитектор Ленинграда Николай Баранов, описывая срочное возвращение из дома отдыха в город, замечает: «В машине все молчали… Да, конечно, уже в начале прошлого года ощущалось приближение большой войны, и мы знали, что этот час придет, но не думали, что он наступит так быстро, так внезапно». Одно из важных наблюдений состоит в том, что 22 июня люди во многом сами управляют модальностями времени. По записям видно, что прошлое (мирная жизнь) отменяется без всяких распоряжений. «Изменилось всё... Нарушился обычный ход событий...» (Наталия Сахновская, 33 года). «Запланированные танцы, спектакль, кино все отменили. «Вечером, на открытии гастролей, в огромнейшем зале Дворца культуры 18—20 человек. Открыли занавес. От пустого зала стало на душе холодно. Война! За кулисами все ходят на цыпочках и говорят шепотом. Война!» – пишет Софья Аверичева, 26 лет, актриса, потом разведчица.   Шапкозакидательство в записях 22 июня наблюдается не часто и почти исключительно в дневниках очень молодых людей, но и мрачные предвидения крайне редки. В моей выборке всего один престарелый автор – Хрисанф Лашкевич. Он пишет: «Я давно ждал этого, я был уверен в этом, я предсказывал это год назад и предупреждал знакомых за 3–4 месяца до сегодняшнего дня, — казалось бы, я был подготовлен не только к известию о войне, но и к варварству и предательству немцев, и все-таки это известие как бы оглушило меня и наполнило ужасом. Я тотчас почувствовал как бы болезненное сжатие сердца — тупую боль. Беспорядочные мысли о звериной злобности, разбойничьей беспощадности, диком варварстве тысячелетнего славянского врага смешались с мыслями о возможности распада моей родины и о порабощении и уничтожении славян» (Хрисанф Лашкевич, 81 год). Ему созвучна молодая актриса(?) А. Берман: «Война, война, война! И, должно быть, самая страшная из войн, какие переживал когда-либо наш народ, а может быть, и все человечество». Подобные тяжелые пророчества единичны. Тех, кто понимает глубину опасности, мало. В принципе интересно, что в дневниках нет ссылок на опыт Первой мировой войны, который так пугал жителей европейских стран. Нет упоминаний и о недавней финской кампании или столкновениях на Дальнем Востоке. « Война! Мы о ней знаем только по книгам и кинофильмам. Даже в песнях говорилось, что если будем воевать, то на чужой территории. А немцы с четырех часов утра топчут нашу советскую землю» (Софья Аверичева). Ссылку на исторический опыт я обнаружила только в нестандартной зарисовке Александра Некипелого. Интересно, что обе приведенные реплики принадлежат людям деревенским. «23 июня. Женщина-мать с ребенком на руках подошла к нам: — Будет и Гитлеру то, что было с Наполеоном. Будет и Гитлер бежать с России, как и Наполеон. У одной избы стоял мужик. — Что, уже драпаете! Не убежите! Гитлер вас догонит! В один день два высказывания. История повторяется. В XIX веке — Наполеон, в XX — Гитлер» (Александр Некипелый ? лет). Естественно 22 июня людей больше всего волновали предстоящие расставания, уход близких на фронт и ограничения военного времени: мобилизация, трудовая повинность, проверки, комендантский час, и, конечно, голод, который они хорошо представляли не «по книгам и кинофильмам». Антонина Захарьева, медработник, объявление войны слушала в вестибюле больницы имени Видемана в Ленинграде. «У телефонов стояли необычайные очереди женщин. Разговор по трафарету: «Тебя вызывают в военкомат». И слезы. Или: «Только постричься и побриться отпустили. К пяти вечера обратно» (Антонина Захарьева, 42 года. Ленинград). Москва, Ленинград, Украина, Карело-Финская республика и большая часть советской территории объявлены зоной военных действий. В одночасье меняется повседневная жизнь советских людей, правила распорядка. «Итак, я живу в зоне военных действий, – подытоживает 15-летний Георгий Эфрон. – Главное — хорошо организовать пассивную оборону. Уже вчера в Москве стояли очереди перед магазинами. Назначен вечерний час, до которого разрешается оставаться на улице. В военных зонах вся власть в руках военных Советов, и правосудие обеспечивают военные трибуналы. Вечером надо зажигать голубые лампы и завешивать окна».   Что касается самой войны, то «враг будет разбит». «Начались оживленные разговоры среди бойцов. Все уверены, что Красная Армия даст фашистам сокрушительный отпор. Удивляет, на что надеется Гитлер. Ведь он уже воюет третий год. Правда, по Европе он прошел победным маршем. Имеет большой опыт войны. Генералы его еще не устали от войны. Но ему приходится держать большую оккупационную армию в Европе» (Лазарь Френкель, 27 лет). У кого-то еще сквозит досада за сорванный выходной, кто-то продолжает рутинные дела, заходит к портнихе за пошитым костюмом, прежде чем направиться в военкомат. У большинства записи отражают смятение, гнев, а главное – желание действовать. Почти все дневники демонстрируют активизацию субъектности.   Что делать? Кто виноват, понятно. Фашистская Германия, Гитлер. «Я всегда был антинацистом и всегда говорил, что III-й Рейх — враг. События показывают, что я был прав» (Георгий Эфрон). Никто не вспомнил совместный с Гитлером раздел Польши и «нападение» Финляндии на СССР. Главный вопрос: Что делать?   Яснее всего это   армейцам вблизи границы. «Выехали в 3 часа на манёвры. Услышали выступление Молотова. Война. Забросили в тыл немцев. Задача — разгромить аэродром»  – записывает 19-летний Николай Варавко. Для военных в тот же день прервались отпуска, всем приказано немедленно вернуться к месту службы. «22 июня. Воскресенье. Одесса. Война застала меня в отпуске. Я с семьей был в окружном санатории. С 11.00 мы были на пляже. Я купался и с детьми поехал на лодке. Только я вышел из лодки, как увидел жену, сходящую по лесенке. С ней мой шофер. Я подумал, что меня вызывают из отпуска. Оказалось же, что передали радиовыступление товарища Молотова о вторжении немецких войск. Все офицеры стали одеваться, а я как старший среди них отдал устный приказ: «Всем быть готовым быстро вернуться к месту службы» (Павел Белов, 44 года). Подлежащим мобилизации дорога шла в военные комиссариаты. Павел Клушанцев, примчавшийся из Москвы в Ленинград, краток: «Мужчин мобилизовали. Я тоже получил повестку. Простился с матерью, женой и дочерью. "С ложкой и кружкой" явился в военкомат. Там сидели, стояли, ходили десятки таких, как я. Все молчаливые, озабоченные, грустные. Вызывали по фамилиям, отправляли во двор, выстраивали и куда-то уводили».   Невоеннообязанные в городах за инструкциями идут в райкомы, как в самый оперативный орган (кстати, записи в день начала войны дают представление о системе управления, и мы видим верховенство райкомов всех уровней). «Пулей лечу в райком» (Бернгардт Николай 33 года). «Нас, комсомольцев, вызвали в РК ВЛКСМ, кратко сказали, что мы ни отчего не гарантированы, вчера был мир, сегодня — война, мобилизация, трибуналы и пр.» (Борис Антонов, 17 лет). Из райкомов некоторых сразу направили на место работы или дежурить по городу, в ПВО, клеить объявления. Других вызвали по месту работы из дома. «Мы в 12 часов поехали в Ботанический сад. По возвращении получил повестку со службы о немедленной явке. Явился в Институт в 7 часов вечера, где и вступил в суточное дежурство по ПВО» (Дмитрий Дмитриев, 56 лет). «Ночью проверка постов на фермах, у складов, на конных дворах» – записывает уже знакомый нам ветеринар Шелковников).   Люди демонстрируют готовность не только к принятию судьбы, но и к принятию решений. Райком-райкомом, но многих буквально с первых часов волнует вопрос, как попасть на фронт, в действующую армию.  «23 июня. Фашисты напали на нашу Родину. Это известие всех потрясло… Всеми средствами нужно добиться отправки на фронт и бить, бить коричневую нечисть» ( Михаил Астахов 22 года). «Дежурный по Севастопольскому высшему военно-морскому училищу объявил, что началась война с фашистской Германией. Почти все курсанты говорят только об одном: поскорее бы окончить училище и идти на фронт истреблять фашистов. Спрашиваем у начальника третьего курса училища, как попасть в части, которые отправятся на фронт. Отвечает, что сначала надо стать офицерами» (Михаил Саговский 21 год). В Черновцах «В 56 МСБ весь состав собрался для упаковки медимущества. … Везде замечается огромнейшая суета, беспорядочная и бесплановая. Еще как-то не вошли в колею военного характера. Сегодня утром в 9 часов выброшен первый хирургический отряд в составе 10 человек», записывает 24-летний фельдшер Зинаида Шиленок. Если ты в армии или военнообязанный, то действия более-менее понятны, а что делать женщинам или невоеннообязанным по возрасту или здоровью. Как «занять свое место в ходе событий» (Ираида Кадина). «Второй день войны. Чертовски тихо идет время. Мне очень трудно жить вот так, в состоянии невесомости. Что делать, не знаю. Или пойти добровольцем на фронт, или подать заявление в военную школу?» (Александр Семирацкий, 17 лет).   Многие молодые рвутся на фронт, еще больше тех, кто «хочет быть полезным». Балерина Кировского театра в Ленинграде Наталия Сахновская записывает: В первый же день войны мы (я с мужем) получили повестки, на которых значилось «весьма срочно». Я сохраню эти серовато-зелёные конверты и повестки, гласящие: «Вы назначены в состав бригады по обслуживанию концертами призываемых в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, Вам надлежит безоговорочно явиться в театр в помещение партбюро».   Хронотоп Основное впечатление от записей дня начала войны: начинается всеобщее перемещение в пространстве . Оно затянется на четыре военных года, когда десятки миллионов людей стронутся со своих мест добровольно, по приказу, по разнарядке, но 22 июня эти перемещения почти всегда спонтанны. Глаголы «побежать», «помчаться», «забегали», «рванули» используются намного чаще, чем «пойти», «отправиться», «подумать». Кажется, никто из пишущих не остался на месте. Бегут в райком, военкомат, школу, университет, к друзьям, к любимым. «Мама сейчас же убежала в школу, дядя Юра пошел в военный комиссариат. Мы с Юркой побежали во двор» (Дмитрий Афанасьев, 13 лет). Иногородние спешат на вокзалы, дачники возвращаются с дач, отдыхающие – из пригородов. «Первая реакция — скорее домой, в Ленинград. Помчался в гостиницу, схватил вещи и на вокзал. У касс толпы народа. Все же билет достал и утром следующего дня был дома» (Павел Клушанцев, 31 год). «Сберегательные кассы ломятся от напора желающих взять свои деньги», с осуждением пишет Хрисанф Лашкевич. По дороге многие видят очереди за продуктами и керосином. Отмечают их с презрением, хотя в паре дневников я встретила нейтральные упоминания о жене или родственнице, немедленно отправившейся за продуктами. Ночь накануне мобилизации ожидаемо проводят с любимыми. «День мобилизации. Я провожал Сашку и гулял с Ниной, и затем провел с ней очень бурную ночь. Умереть теперь не жалко» (Николай Иванов 28 лет). Lingua belli Наконец стоит обратить внимание на язык, которым изъясняются авторы дневников. Я имею в виду соотношение официального дискурса о войне (стереотипы, речевые клише и штампы, то есть стандартные образцы словоупотребления, типовые схемы словосочетаний и синтаксических конструкций, а также общие модели речевого поведения в конкретных ситуациях) и индивидуального, приспособленного к выражению личного. Люди, не искушенные в письме, часто прибегают к литературным штампам. Конечно, пишущие легко дифференцируются по уровню образования: чем он выше, тем свободнее стиль, но и в числе образованных советских людей встречаются говорящие штампами, а среди персонажей от сохи – авторы, достойные пера Андрея Платонова. День начала войны у некоторых предсказуемо описывается с помощью усвоенных газетных клише. «Вновь капиталистические хищники делят мир, ведут грабительскую войну. Они не могли спокойно смотреть, как наша страна мирно жила и расцветала среди этого бушующего океана огня. Подлые разбойники решили обманом втянуть ее в этот пожар. Так вот, сегодня в 4 часа утра Германия «объявила» нам войну, предварительно подвергнув бомбардировке наши прекрасные города — Киев, Севастополь, Каунас, Житомир и др. Весь советский народ встретил эту подлую вылазку врага волной гнева и как один человек поклялись защитить нашу Родину» (Нина Атаманова, студентка МГУ, 18 лет).   И все же таких примеров я встретила немного. О часах до полудня большинство говорит «своими словами», описывая собственные занятия, погоду, настроение. Да, там могут быть литературные штампы («счастливые и усталые мы вернулись домой»), но не клише из передовиц о счастливой жизни советских людей. Речь Молотова пересказывают близко к тексту или цитируют, а дальше снова следуют личные мысли, впечатления и действия. «Как много сцен на вокзале! Плач жен, детей, хочется утешить всех, но, слабая в этих силах и чувствах, ушла домой» (Маруся К.). «Только сейчас был на митинге... На митинге многие плакали» (Валентин Баранов 16 лет). Есть описания нестандартные, почти художественные. «22 июня. Сегодня началась война с Германией. «Цивилизованный» мир вступил в резню средневековья. В XX столетии! Вот захрипел репродуктор: «Внимание! Внимание! Говорит Москва. Говорит Москва». Замерли люди. Война!... Люди, как оглушенные, как парализованные, притихли, хотя репродуктор молчал уже. Сердце ощутило что-то новое, неизвестное. Зашевелились, зашумели. Началось! Прорвалось! Война с Германией не шутка. Темные слухи ползут как из подвалов и распространяются с быстротой неуловимой. И большинству из них верят с непривычки. Митинг. Выступления. Не красноречивые. Некоторые не умеют высказать того, что хотят. Но хотят. Серьезность войны понимают» (Андрей Макаенок).   «Сегодня по радио объявили очень важную, но страшную весть. Германия объявила войну против нас... Даже небо в этот день покрылось чёрными тяжёлыми тучами, зеркалом отражая народную боль» (Насибулла Касимов 25 лет)   Можно отметить еще о чем в дневниках не пишут. Например, никто не упоминает о своих репрессированных родственниках. Это не значит, что их нет или о них не думают. Это очевидно табу. Иногда попадаются вопросы вроде «Что теперь будет с Виктором?», но речь в таком случае может идти и о военнослужащем, и о находящемся вблизи границы.   Красный день календаря В дневнике Олега Черневского 22 июня подчеркнуто красным цветом [11] . « Война!  Одно это слово сразу говорит обо всем (Олег Черневский 17 лет) Москвич Виктор Лидов, 25 лет, записывает 22 июня всего одно слово «Началось!..». Мечтающая о конце советской власти Наталия Осипова ограничивается словом «Наконец». Потрясенный известием о войне красноармеец Виталий Абросимов, вбежав в палатку, прежде всего видит календарь. «На нем крупно: «22 июня», а ниже цифра «8». До конца сборов оставалось всего восемь дней. Оставалось... А сколько теперь до конца войны? ДО нашей победы?» (Виталий Абросимов 28 лет) *** Темпоральный образ 22 июня, запечатленный во взгляде на календарь, реконструируется при чтении текстов дневников: разрыв с прошлым, перечеркнутое мирное будущее, неотвратимое настоящее и четко сформулированные ожидания – «ДО нашей победы». Из фрагментарных индивидуальных записей, не предназначенных для посторонних глаз, складывается довольно внятная картина мыслей, чувств и действий первого дня войны. Прежде всего, мы наблюдаем всеобщее потрясение, независимо от восприятия степени внезапности события. Очевидна субъектность людей, столкнувшихся с катастрофой 22 июня. Судя по записям, все рассчитывают только на народное единство в борьбе с фашистской Германией. Я встретила единственную отсылку к Сталину в прочитанных мной записях первого дня войны у юного Юрия Бессмертного, который использует местоимение «ОН». На мудрость партии тоже никто не уповал. «Мы» употребляется повсеместно в значение «мы – советский народ». Уверенность в единстве народа в противостоянии врагу выражают многие, но и «я» звучит очень отчетливо. Как я должен поступить немедленно, в чем мой долг, какой выбор сделать в ближайшие дни – вопросы, которые задает почти каждый автор. Многие описывают действия, предпринятые ими немедленно. 22 июня тревога и напряжение в записях соседствуют с оптимистическими прогнозами, часто сформулированными языком плакатов, однако про вербализацию опыта первых дней войны, по результатам своих прошлых исследований, могу сказать, что 20-е числа июня 1941 г. окажутся последними днями существования официального советского языка и медийного нарратива в большинстве изученных мной дневников [12] . Лозунги возвратятся только в 1945 г, когда настанет пора непрерывных победных реляций.   Список цитируемых авторов дневников Абросимов Виталий. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Аверичева Софья. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Антонов Борис. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Астахов Михаил. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Атаманова Нина. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://corpus.prozhito.org/notes?diaries=%5B3797%5D  (дата обращения: 15.04.2025). Афанасьев Дмитрий. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Баранов Валентин. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/518902 (дата обращения: 15.10.2020). Баранов Николай. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024).Батуев Андрей  Батуев Андрей. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Белов Павел. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Бессмертный Юрий. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Берман А. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Бернгардт Николай. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Варавко Николай.  Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Дмитриев Дмитрий. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Захарьева Антонина. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Иванов Николай. Дневник // Прожито: Элект. ресурс. URL: https://prozhito.org/person/374 , свободный (дата обращения 23.10.2024). Ираида Кадина. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Касимов Насибулла. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Клушанцев Павел. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Лашкевич Хрисанф. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Лидов Виктор. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Макаенок Андрей. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Маруся К. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/518902 (дата обращения: 15.10.2020). Некипелый Александр.  Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/518902 (дата обращения: 15.10.2020). Саговский Михаил. Отрывки из дневника //Комсомольская правда 21 июня 2016 г. Сахновская Наталия. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Семирацкий Александр. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Тхоржевская Лидия. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Шелковников Александр. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Шиленок Зинаида. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Френкель Лазарь. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Черневский Олег. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024). Эфрон Георгий. Дневник // Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org/note/572613 (дата обращения: 15.05.2024).   Источники Prozhito: Electronic resource (Прожито [Элект. ресурс]). URL: https://prozhito.org/ (дата обращения: 15.05.2024). Дневники и письма Ирины Михайловны и Михаила Тимофеевича Белявских (1941—1945). М. Издательство МГУ, 2010. Дневник И. М. Белявской. Осипова Лидия. Дневник коллаборантки// «Свершилось. Пришли немцы!» Идейный коллаборационизм в СССР в период Великой Отечественной войны М.: Российская политическая энциклопедия, 2012.   Литература Budnitskii  2014 – Budnitskii, Oleg. The Great Patriotic War and Soviet Society: Defeatism, 1941-42  //  Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2014. Vol. 15. No. 4. P. 767-798. Cohen 2023 – Cohen ,  Roger. Vladimir Putin wants to lead Russians into a civilizational conflict with the West far larger than Ukraine. Will they follow him? // NY Times. 2023/08/06/   https://www.nytimes.com/2023/08/06/world/europe/putins-forever-war.html?fbclid=IwAR1gx4c7cqxZdl9oDqFdmfzkt055vm7bG8Yss45uZ6TgSJ3HlG41e4vcS-o Evans 2003,2005,2008 – Evans Richard. The Coming of the Third Reich: How the Nazis Destroyed Democracy and Seized Power in Germany . L.: Penguin, 2003; The Third Reich in Power, 1933–1939: How the Nazis Won Over the Hearts and Minds of a Nation . L.: Penguin, 2005; The Third Reich at War: How the Nazis Led Germany from Conquest to Disaster . L.: Penguin, 2008. Gatina, Sawieliewa 2014  – Gatina, Zarina S., and Irina Sawieliewa. Academic Historians in Russian Media: A Selfie-Session // Rozprawy z Dziejów Oświaty  51 (2014): 11-31. Hellbeck   2015  – Hellbeck, Jochen, ed.  Stalingrad: the city that defeated the Third Reich . Hachette UK:   PublicAffairs, 2015. Kirschenbaum 2006  – Kirschenbaum L.  The Legacy of the Siege of Leningrad, 1941–1995: Myth, Memories and Monuments . N.Y.: Cambridge University Press, 2006. Kotkin   1995 – Kotkin, St. Magnetic Mountain: Stalinism as a Civilization . University of California Press, 1995. Musial  2012 – Musial B. The 'Polish Operation' of the NKVD: The Climax of the Terror Against the Polish Minority in the Soviet Union // Journal of Contemporary History . 2012. 48 (1). P. 98–124. Paperno   2004 – Paperno I. What Can Be Done with Diaries?  // The Russian Review. October 2004. Vol. 64. P. 561–573. Streit 1997 – Streit, Ch. Keine Kameraden. Die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen 1941-1945. 1997. Verlag J.H.W. Dietz Nachf. Volodin, Savelieva, Melnichenko   2021  – Volodin, Andrei, Irina M. Savelieva, and Misha Melnichenko. Zdravstvyjte, Prozhito! Corpus of Russian Diaries Online. An Interview   //   Public History Weekly , 2021, n 10 https://public-history-weekly.degruyter.com/9-2021-10/zdravstvyjte-prozhito/ Winter  2006 – Winter, Jay Murray. Remembering War: The Great War between Memory and History in the Twentieth Century . Yale University Press, 2006. Барскова 2020 – Барскова П. Седьмая щелочь. Тексты и судьбы блокадных поэтов . СПб: Издательство Ивана Лимбаха, 2020. Венявкин И. 2019 –Венявкин Илья. Зачем люди пишут дневники, а историки их читают.  ТюмГУ 1 июля 2019. https://yandex.ru/video/preview/7767607580752486087 Голубев, Ушакин – 2016.   XX век: Письма войны  / Отв. ред. А. В. Голубев, С. М. Ушакин. М.: Новое литературное обозрение, 2016. Зализняк 2010 – Зализняк А. Дневник: к определению жанра  // Новое литературное обозрение. 2010, № 6, 162–180. Каменских 2020 – Каменских А. А. Польские перебежчики» из западной Беларуси в «польской операции» 1937–1938 годов в Перми // Вестник Пермского университета.  2020. История. Выпуск 3 (50) Сс. 77-86. Кривошеев 2001 – Кривошеев Г. Ф. и др. Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооружённых сил: Статистическое исследован ие / Под общ. ред. Г. Ф. Кривошеева. М.: Олма-Пресс, 2001. Лейбович 2017 – Лейбович О. «Недурно было бы получить сколько-нибудь премии…» Советский рабочий наедине с дневником (1941—1955) // Шаги , т 3, N1, 2017: 114—135. Мельниченко 2020 – Мельниченко Михаил .   Интервью Радио Свобода  23 июня 2020 [Элект. ресурс]. 2020. Режим доступа: https://www.svoboda.org/a/30686152.html , свободный (дата обращения 15.06.2024). Мельниченко, Тышкевич 2017  – Мельниченко М.М., Тышкевич Н.Б. «Прожито» от рукописи до корпуса // Электронный научно-образовательный журнал «История»  [Элект. ресурс]. 2017. № 7 (61). Т. 8. Режим доступа: https://history.jes.su/s207987840001935-7-1 , ограниченный (дата обращения 15.06.2024). Михеев 2007 – Михеев М. Дневник как Эго-текст (Россия, XIX– XX).  М.: Водолей, 2007. Паперно 2021 – Паперно, Ирина. Советская эпоха в мемуарах, дневниках, снах. Опыт чтения . М.: Новое литературное обозрение, 2021. Пескова – Пескова Г. Н. “ Наше дело правое ”. Как готовилось выступление В. М. Молотова по радио 22 июня 1941 года // Дипломатия России от Посольского приказа до наших дней . Историко-документальный департамент МИД России.   https://web.archive.org/web/20140220143117/http://www.idd.mid.ru/inf/inf_29.html   (дата обращения 15.06.2024). Полян   2002 – Полян П. Жертвы двух диктатур: Жизнь, труд, унижение и смерть советских военнопленных и остарбайтеров на чужбине и на родине . М.: РОССПЭН, 2002.   Росс, Нисбетт 1999  – Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация. Перспективы социальной психологии  / Пер. с англ. В. Румынского под ред. Е. Н. Емельянова, B. C. Магуна — М.: Аспект Пресс, 1999 . Савельева   2021  – Савельева И. М. Личная история vs Великий нарратив в дневниках военного времени / Эго-документы: Россия первой половины ХХ века в межисточниковых диалогах  // Отв. ред. М.А. Литовская и Н.В. Суржикова; Институт истории и археологии УрО РАН. М.; Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2021. 408 с.: 29-60. Хелльбек   2017  – Хелльбек Й.  Революция от первого лица: дневники сталинской эпохи.  Пер. с англ. С. Чачко. М.: НЛО, 2017. Юнина 2018 – Юнина Е. А. Материалы семейных архивов города Тобольска в изучении экстремальной повседневности Великой отечественной войны // История: Факты и символы . 2018. Т. 3. №16: 66-80. [1]  О сайте «Прожито» см. Мельниченко, Тышкевич  2017. [2]  Поскольку тема Ленинградской блокады (8 сентября 1941—27 января 1944) и Второй мировой войны в целом всегда вызывают большой резонанс, волонтеры расшифровывают их в первую очередь ( Мельниченко 23 июня 2020). [3]  См.: Прожито: Электронный ресурс. URL: https://prozhito.org (дата обращения: 22.09.2021). [4]  См., например, трилогию-эпопею Ричарда Эванса, где используется сквозное и точечное цитирование дневников ( Evans   2003; 2005; 2008). [5]  В масштабах СССР «польская операция» НКВД осуществлялась с 25 августа 1937 по 15 ноября 1938 г. Как считается, её жертвами стали 139 835 чел., из которых 111 091 чел. были расстреляны, а 28 744 чел. приговорены к заключению в ИТЛ. С учетом того, что накануне операции, судя по данным переписи 1937 г., в СССР проживали 636 220 поляков, была физически уничтожена шестая часть всех поляков Советского Союза ( Musial 2012: 118). [6]  «Установка на организационные особенности письма обнажает устойчивую повторяемость тем, сюжетов, стилистических и структурных приемов, с помощью которых военная корреспонденция сложилась как особый жанр» ( Голубев, Ушакин  2016: 14.). О письмах войны см. также: Юнина  2018: 66-80. [7]  Краткие сведения об авторах дневников, которые я упоминаю или цитирую, можно почерпнуть на сайте «Прожито» по сноске. Из них можно узнать возраст, профессию, местоположение и будущее писавшего, выходные данные опубликованных дневников и отсылки к источникам более подробных сведений, если таковые имеются. Все цитаты даны без правки, в том виде, в каком текст представлен на «Прожито». [8]   Цифры даны по последнему официальному изданию, подготовленному в историческом отделе Генштаба несколько лет тому назад:  ( Кривошеев и др. 2020: 46—54). Статистический материал, касающийся угнанных в Германию мирных жителей, см.: ( Полян   2002). Обобщенные данные по статистике советских военнопленных приводятся в книге Х. Штрайта, основывающейся на документах Верховного командования Вермахта ( Streit  1997: 244). [9]   Пескова   https://web.archive.org/web/20140220143117/http://www.idd.mid.ru/inf/inf_29.html [10]   АВП РФ, ф. 7, оп. 1, п. 2, д. 24, л. 1-4. Автограф.  Цит. По Пескова: https://web.archive.org/web/20140220143117/http://www.idd6.mid.ru/inf/inf_29.html [11]  Дата подчеркнута красным цветом. — [ Прожито .] [12]  Утверждая это, это полагаюсь на свое предыдущее исследование военных дневников, показавшее, что советские люди, фиксируя каждодневный военный опыт, в своем большинстве ушли от официального советского нарратива и языковых клише. Говорили на одни и те же темы, но каждый по-своему. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Аннотация: Исследование Ирины Сандомирской, является редким случаем, когда современный русский гуманитарий решился обнародовать собственную теорию. Автор предлагает преобразовать известную оппозицию памяти и истории в треугольник: пристрастная память/материальное наследие/рациональная история. Отмечается, что история работает с наследием с помощью практики консервации, предусматривающей сохранение всех исторических слоев памятника. Память же прибегает к реставрации, когда не только уничтожаются исторические слои, но и «первоначальное состояние» модернизируется под влиянием современных эстетических представлений. Это варварское уничтожение истории имеет целью формирование идентичности, т.е. ощущения неизменной общей сути граждан нации-государства и их далеких предков. Ключевые слова: история, память, наследие, консервация, реставрация Автор: Эрлих Сергей Ефроимович, доктор исторических наук, главный редактор журнала «Историческая экспертиза». Email: istorexorg@gmail.com Ehrlich S.E.   Do not Know Your Place! A New Russian Theory of Memory.  Rew.: Sandomirskaya, I. Past discontinuous: fragmenty restavracii / Irina Sandomirskaya. — M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2022. — 520 s. ISBN 978-5-4448-1841-1 Abstract:  Irina Sandomirskaya's book is a rare case when a modern Russian author has the courage to suggest the own theory. The author proposes to transform the binary opposition of memory and history into a triangle: biased memory/material heritage/rational history. It is noted that history works with heritage through the practice of conservation , which involves preserving all historical layers of a monument. Memory resorts to restoration , destroying the historical layers, and modernizing the "original state" under the influence of modern aesthetic ideas. This barbaric destruction of history is aiming to create an identity, i.e. a sense of the unchanging common essence of citizens of a nation-state and their distant ancestors. Keywords:  history, memory, heritage, conservation, restoration. Corresponding author: Ehrlich Serguey Efroimovich, PhD (doctor istoricheskih nauk), the Chief-Editor of The Historical Expertise. Email: istorexorg@gmail.com Не знаю как вас, а меня удручает, что после 1991 русские гуманитарии отказались от теоретических амбиций, которые были присущи неформальным лидерам нашей корпорации в советское время. Наши учителя работали в условиях «оруэлловского» идеологического пресса, чреватого репрессиями, доступ к зарубежной литературе был затруднен, а контакты с иностранными коллегами неминуемо рождали подозрения в неблагонадежности. Вопреки этому «формалисты», Выготский, Пропп, Бахтин, Лотман на равных участвовали и продолжают участвовать в мировом научном диалоге. После краха СССР у нас до 24 февраля 2022 были три десятилетия творческой свободы, из которой по большому счету вышел пшик. Лучшие русские исследователи следуют пошлому правилу «знай свой шесток», которое предписывает ограничиться исследованием «кейсов» [1] на основе ученической рецепции теорий зарубежных корифеев. Мое утверждение основано на знакомстве с доморощенными исследованиями памяти, которое привело к тому, что я практически перестал читать литературу по этой теме на русском, и поэтому, к стыду своему, пропустил книгу Ирины Ильиничны Сандомирской. Допускаю, что я некорректно перенес опыт одной дисциплины на все гуманитарные исследования. Буду признателен, если коллеги меня опровергнут и приведут примеры концептуальных прорывов, совершенных нашими соотечественниками за последние тридцать пять лет. «Фрагменты реставрации» — это тот редкий «кейс», когда русский исследователь покинул «свой шесток» и предложил оригинальную теорию. Для этого, поверьте, нужна большая смелость, так как снобы легко могут стигматизировать автора как представителя «туземной науки». Работа, смело вторгающаяся в заповеданную для чужаков сферу искусствоведения, не уснащена присущими данному направлению «красивостями» и «милотой» вроде «небесного голубца ангельских одежд» (с. 279). Сандомирская пишет сдержанно и при этом страстно. В эпоху тотальной деморализации, когда все пронизано интеллектуальным цинизмом, обращение к стилю, за которым проступают интонации библейских пророков, требует изрядного мужества. Сандомирская стремится излагать мысли ясно. Это явное свидетельство, что мысли наличествуют. Честное слово, утомился читать многостраничные «эссе», где копеечная мыслишка излагается нарочито затемненным языком и при этом многократно повторяется в соответствии с первым правилом мнемотехники: «Повторение — мать учения». Несомненным достоинством рецензируемой книги является активное привлечение классических литературных произведений, а также кинофильмов, в качестве «наглядного материала» для представления отвлеченных идей. Использование подобного метода в научной публикации — это высший пилотаж! Сандомирская — это филолог, который действительно любит слово. Рецензируемая книга переполнена идеями. Из них я способен, по модели «Мой Пушкин», извлечь только те, которые резонируют с моими представлениями. Допускаю, что Ирина Ильинична не узнает свое детище в моей интерпретации. Главный «шаг новизны», на мой взгляд, состоит в том, что между двумя формами представлений о прошлом — рациональной историей и пристрастной памятью — помещается их общая проекция, именуемая наследием. В центре анализа находятся архитектура и изобразительное искусство. Указываются две формы работы с этим «тактильно-визуальным» наследием. Первая, это консервация  «руин», когда руководствуются стремлением сохранить всю последовательность «слоев» памятника, т.е. это проекция рациональных представлений историков. Вторая, это реставрация , когда едва ли не в соответствии с купеческими вкусами стремятся «сделать красиво» и восстановить «первоначальное состояние» (с. 32), но неминуемо делают это в соответствии с господствующими эстетическими представлениями современности, т.е. это подход с точки зрения эмоционально нагруженной памяти.   «Фрагменты реставрации» понятным образом сосредоточены на том, как с наследием работает память. А обращается она с ним, надо признать, варварским образом. Исторические «наслоения» памятников безвозвратно уничтожаются. При этом «первоначальный» слой смело модифицируется, превращая реставрацию в «новодел». «Отец реставрации» Эжен Виолле-ле-Дюк откровенно заявлял: «Реставрировать сооружение — это не значит его сохранить, отремонтировать или перестроить; это значит восстановить его в целостном состоянии, в каком оно, возможно, никогда и не существовало  ни в какой конкретный момент времени» (с. 156). Благодаря эстетическим фантазиям Виолле-ле-Дюка по поводу того, как должна выглядеть «древность», над парижской Нотр-Дам воспаряют не зафиксированные в источниках химеры (с. 153). В послереволюционном СССР Игорь Грабарь со товарищи занимаются «расчисткой», т.е. снимают поздние наслоения с икон, но при этом «первоначальному слою» придаются «интересная бледность» и эффект «сфумато» («дымность»), которые до реставрации не были присущи этим памятникам культурного наследия (с. 279). Тут «все неоднозначно». Перевод «памятников старины» в статус эстетически значимых произведений искусства и архитектуры спас не только древнерусские иконы от костров советских антирелигиозных кампаний, но и Нотр-Дам от реализации урбанистических проектов барона Османа, когда средневековый Париж был снесен «до основанья». Но спасение наследия от варваров того или иного «передового учения» это побочный эффект реставрации. Ее суть состоит в другом, а именно в устранении «разрывов и швов» (с. 157) между гражданами нации-государства и наследием предков: «Мы, современные русские/французы по сути идентичны нашим пращурам». Поддержание неизменной в веках и даже в тысячелетиях «неразрывной и бесшовной» коллективной идентичности, в модерных обществах она зачастую берет начало в палеолите (в академическом издании эпохи сталинской борьбы с «низкопоклонством перед Западом» с гордостью сообщалось, что человек умелый с Русской равнины гораздо умелее обрабатывал кремневые орудия, чем его европейские современники), является главной функцией коллективной памяти, формируемой нацией-государством, которая осуществляется через различные практики, в том числе и через реставрацию. Предлагаемая Сандомирской триада: память/наследие/история — открывает новые перспективы осмысления прошлого, прежде всего потому, что выводит исследователей за пределы бинарного тупика память vs история. Благодаря такой оптике, обнаруживаются прежде незаметные феномены. В частности я предложил бы наряду с консервацией и реставрацией рассмотреть практику реконструкции , присущую работе с памятниками археологии, которые также относятся к сфере визуально-тактильного наследия, но лишь в незначительной степени попали в поле зрения Сандомирской. Раскопки — это парадоксальный процесс, когда обнаруживаются и музеефицируются новые артефакты наследия, но сам памятник при этом безвозвратно разрушается. К сожалению, при современном развитии исследовательской техники — это единственный способ изучения археологизированных культур. Реконструкция производится в виде уменьшенных трехмерных макетов, а также муляжей «один в один», порой содержащих частицы «подлинника» (ворота Иштар в Пергамском музее Берлина). Но музейная реконструкция — это побочный продукт раскопок. Главным образом реконструкция осуществляется в научных публикациях путем сопоставления результатов всей совокупности когда-либо произведенных раскопок. Для Сандомирской чрезвычайно важен рыночный потенциал наследия, который, по ее мнению, никоим образом не укладывается в марксову формулу стоимости, когда цена товара определяется общественно необходимым временем, затраченным на его производство. Феномен цены произведений искусства она объясняет с помощью концепции Люка Болтански и примкнувшего к нему Арно Эскерра, согласно которой ценность можно «обогатить», если правильно наболтать, прошу прощения за каламбур, по искусствоведческой фене богатым лохам, что банан — это не просто банан (с. 410) [2] . Я убежден, что понятие стоимости неприложимо к произведениям искусства. Но не согласен с интеллектуальным мошенничеством Болтански-Эскерра. По моему мнению, категория цены применяется к предметам искусства по одной причине — индустриальное общество Модерна базируется на идее тотального отчуждения, т.е. все  сущее приобретает товарную форму, а, значит, продается и покупается. Поэтому товаром становятся даже принципиально неотчуждаемые феномены, в том числе идеи-образы, составляющие суть произведений искусства. Но поскольку рыночные отношения чужды идеям, то отчуждаются они вкривь и вкось. Об этом говорит как опыт гениев, буквально умиравших с голода, так и примеры преуспевающих продавцов бананов, виртуозно овладевших искусством «взболтать, не смешивая». «Так жить нельзя» (с) [3] . Поэтому, несмотря на то что индустриальный мир Модерна, мир наций-государств по-звериному сопротивляется преобразованию эпохи труда в эру творчества, для чего уже созданы технические предпосылки, позволяющие избавить людей от трудового рабства. Модерн обречен в любом случае. Он либо в скором времени уступит место заточенной под творчество глобальной Информационной цивилизации, либо, вопреки президенту РФ, в рай не попадет никто [4] . Практика наследия доказывает, что ему чуждо отчуждение . Сам термин как указывает Сандомирская, возник в ходе Великой французской революции, когда собственность класса феодалов, была передана в государственные музеи. Так в ходе «экспроприации экспроприаторов» частное наследство стало общественным наследием, т.е. формально национальным, а по сути, всемирным достоянием. Любой посетитель Лувра может любоваться Джокондой, при этом ни один миллиардер не может ее купить. Кроме того, даже произведения искусства, находящиеся в частных руках, не могут свободно отчуждаться. Например, в большинстве государств их нельзя без разрешения властей вывозить за рубеж, богачи-владельцы памятников архитектуры не имеют права переоборудовать их по своему усмотрению, и т.д. Т.е. когда мы говорим, что наследие бесценно  — это вовсе не метафора. Хочу поздравить всех коллег с этим примером «русской теории», которая разработана на международном материале и, на мой взгляд, предусматривает универсальное применение. Ирина Ильинична дарит надежду нам, впавшим после путинского вторжения в Украину в неизбывную тоску по поводу того, что горячо любимая родина «мертвее быть не может» (Георгий Иванов). Теперь мы знаем, что, вопреки усилиям кремлевских ордынцев, современная русская культурам способна производить не только рессентимент массового поражения, но в ней еще жива та редкостная самоотдача, без которой творчество, т.е. главная активность глобальной Информационной  цивилизации, немыслимо. [1]  Само использование этого заморского слова, имеющего русский аналог, демонстрирует интеллектуальную приниженность. [2]  Недавний случай продажи на аукционе Сотбис за $6,2 млн «обогащенного» произведения концептуального искусства «Комедиант» работы Маурицио Каттелана. [3]  «Так жить нельзя» — советско-западногерманский документально-публицистический фильм режиссёра Станислава Говорухина, снятый в 1990 году. [4]  «Мы как мученики попадём в рай, а они просто сдохнут», — высказывание Владимира Путина на ежегодном международном форуме «Валдай» в Сочи в октябре 2018. "Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.

Содержание №3/2024 А. В. ГРИНЁВ Академики-историки РАН в свете наукометрического анализа (К 300-летию Российской академии наук) В. А. ШНИРЕЛЬМАН Погружение во мрак: скольжение вниз одного советского профессора Максим Кулаев: «Причина моего увольнения заключается в отсутствии демократии в университете» Роман Галустов: «Ильинизм губителен для нашего общества» Юлия Синеокая: «Философу очень сложно существовать вне научного сообщества, в изоляции, в условиях самоцензуры и идеологического прессинга» Д. С. БИРЮКОВ Византизм Дугина и евразийцы Ю. В. ЛАТЫШ «Прочь от Москвы!» Основные тенденции украинской политики памяти во время российско-украинской войны И. Ф. КОНОНОВ Поля исторической памяти как поля битв правящих классов Российской Федерации и Украины В. А. ИЩЕНКО Украинские голоса? Константин Бондаренко: «Русским кажется, что Украина — это осколок России… Кстати, и Украина не знает Россию» Д. В. СТРАТИЕВСКИЙ «Заговор 1944» в германской историографии и коллективной исторической памяти в прошлом и настоящем М. М. САФОНОВ Сатана там правит бал? Опыт интерпретации романа «Мастер и Маргарита» В. А. ЗУБАКИН, И. В. РОДИОНОВ Дискуссия «Chimistes et ecrivains: Марк Алданов, Борис Пантелеймонов и другие» Д. А. БОРОВКОВ Об одном опыте психологической биографии: Михай Фердинанди и его книга «Император Карл V: Психологический портрет» И. Ф. КОНОНОВ Можно ли остановить идущего на зов бездны? Рец.: Volodymyr Ishchenko. Towards the Abyss. Ukraine from Maidan to War. London — New York: Verso, 2024. XXXI+160 p. Г. В. КАСЬЯНОВ Рец.: Serhy Yekelchyk, Writing the Nation. The Ukrainian Historical Profession in Independent Ukraine and the Diaspora, Stuttgart: Ibidem Verlag, 2023, 256 pp. С. Е. ЭРЛИХ «Количество жертв не имеет отношения к термину “геноцид”»? Рец.: Холокост и еврейское сопротивление во время Второй мировой войны. Региональные особенности на Северном Кавказе и в других регионах СССР / Науч. ред. К. А. Пахалюк. Иерусалим, 2024. 346 с. П. В. КРЕТОВИЧ Председатель КГБ Юрий Андропов: портрет на фоне архивов и времени. Рец: Петров Н. В. Время Андропова. — М.: АФК «Система»; Политическая энциклопедия, 2023. — 768 с: ил. (Страницы советской и российской истории; Библиотека АФК «Система»). ISBN 978-5-8243-2525-6 Олег Лейбович: «Бывший офицер Сибирской армии молчал, красные партизаны говорили, и много» Эрик Онобль: «У меня есть какой-то долг перед постсоветскими людьми и особенно перед украинцами» К. А. ПАХАЛЮК Смазать историей. Российская война против Украины и система пропаганды Ю. В. ЛАТЫШ Хроника исторической политики: Украина. Июнь–август 2024 С. Е. ЭРЛИХ Хроника исторической политики: Россия. Июнь–август 2024 К. А. ПАХАЛЮК К вопросу об исторической цензуре в России Г. Ч. ГУСЕЙНОВ Исторические параллели, или РФ в тени Третьего рейха В. ЖОБЕР Новая цензура в России ХХI века. Наблюдения француженки А. Ю. ВОВК Два случая цензуры

Содержание №3/2023 К. А. ПАХАЛЮК Международная и транснациональная перспективы в пространстве актуальной истории древнерусских городов Мария-Кристина Гальмарини: «Случилось, что жизнь привела меня в Россию и приобретенный там опыт и особенно личные связи прочно привязали меня к ней» Карл Шлёгель: «Советская империя это полностью небывалое явление, которое требует новых подходов и, возможно, новых ответов» КАТРИОНА КЕЛЛИ Энциклопедия [утраченной] русской жизни. Рец.: Karl Schlögel, The Soviet Century: Archaeology of a Lost World, trans. Rodney Livingstone (Oxford and Princeton, NJ: Princeton University Press, 2023) В. С. ГРУЗДИНСКАЯ, А. С. СТЫКАЛИН «Это на редкость тягучее и тяжелое путешествие». Венгерская революция 1956 г. глазами московского профессора-историка. А. К. АЛЕКСАНДРОВА Дипломатия катастроф: влияние двух землетрясений (1999, 2023) на греко-турецкие отношения Б. Л. ХАВКИН Советская разведка в Курской битве. Рудольф Рёсслер Дмитрий Стратиевский: «Курская битва: германские историки ставят во главу угла не отдельное сражение, а год, ставший поворотным в войне» К. Ю. ЕРУСАЛИМСКИЙ Дремучий антинорманизм Владимира Путина М. Н. КОПИЦА Колониальные сюжеты на страницах российских учебников истории Алла Морозова: «Условием членства в нашей Ассоциации является наличие у человека четко выраженной антивоенной позиции» Василий Жарков: «Жизнь в режиме катастрофы» Виктория Мусвик: «У меня создалось ощущение сообщества, которое, к сожалению, искусственным образом себя изолировало, причем во многом в той же имперски-иерархической модели, с которой борется» М. Г. ПАВЛОВЕЦ Спасти рядового Р…ектора от пожизненного. Отклик на интервью Василия Жаркова В. А. ШНИРЕЛЬМАН Американское высшее образование и отношение к меньшинствам. Отклик на интервью Василия Жаркова и Виктории Мусвик С. Е. ЭРЛИХ Внутренняя эмиграция без коллаборационизма. Русский профессор эпохи СВО сквозь замочную скважину социальных сетей В. А. ЗУБАКИН, И. В. РОДИОНОВ Диспут «Побег двойника: путь агента и провокатора как персонажей русской литературы». Пенза, 30.06.2023 В. П. БУЛДАКОВ «Отцы» и «дети» российской Клио. Историографическое эссе Е. М. ЛУПАНОВА «Землею… повелевает то, что наверху: тела, которые планетами зовутся». Рец.: Фальк С. Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки / пер. с англ. Г. Бородиной. М.: Альпина нон фикшн, 2023. 440 с. Д. А. БОРОВКОВ Рец.: Г. П. Мельников «Чешская общественно-историческая мысль Средневековья и Раннего Нового времени» (М.: Индрик, 2022, 536 c., илл.). Н. Н. ПОДОСОКОРСКИЙ О неполной «полной истории» Франции Сержа Нонтэ. Рец.: Нонтэ С. Франция. Полная история страны. Москва: АСТ, 2020. 448 с. А. А. ТЕСЛЯ Украинцы Дунайской монархии в эпоху Первой мировой войны: На пути к Западно Украинской народной республике. Рец.: Парфирьев Д. С. Украинское движение в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны. Между Веной, Берлином и Киевом. 1914 — 1918. М.: Центрполиграф, 2023. 223 с. (серия: «Новейшие исследования по всеобщей истории», вып. 1). К. Б. БОЖИК Рец.: Б. Л. Хавкин. Нацизм. Третий Рейх. Сопротивление. — М., Товарищество научных знаний КМК, 2023. 378 с. Ф. О. ТРУНОВ Рец.: Новая элита в странах Центральной и Юго-Восточной Европы: политические портреты. Конец XX — начало XXI в. / Отв. ред. К. В. Никифоров. — М.: Институт славяноведения РАН; СПб.: Нестор-История, 2022. — 584 с. — (Центральная и Юго-Восточная Европа в XX–XXI вв.: исследования и документы. Вып. 3). К. А. КОЧЕГАРОВ Рец.: Шварц И. Петр I и Австрия: Исследования о петровской эпохе. — СПб.: Европейский дом, 2022. 414 с. Д. В. ГЛУХОВ О тревогах благородного сословия. Рец.: О’Мара, Патрик. Русское дворянство времён Александра I / Пер. с англ. А. Шокаревой. М.: Новое литературное обозрение, 2023. 520 с. В. А. СОМОВ Новая книга о политике и идеологии СССР в 1939–1941 гг. Рец.: Советская политика и пропаганда 1939–1941 гг.: Документы, факты, версии. М.: Квадрига, 2022. 184 с. О. В. БОЛЬШАКОВА Рец.: Exeler Fr. Ghosts of war. Nazi occupation and its aftermath in Soviet Belarus. Ithaca: Cornell univ. press, 2022. XV, 345 p. Е. Л. ГОФМАН Судьба, побуждающая к размышлениям. Рец.: Шнитман-МакМиллин С. Георгий Владимов: бремя рыцарства / Светлана Шнитман-МакМиллин. — Москва: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2022. — 702, [2] с., ил. — (Великие шестидесятники) Д. Г. ХРУСТАЛЁВ Об искусстве читать и писать рецензии. Отклик на рецензию О. И. Тогоевой и А. Ю. Серегиной «“Бег на коленях”, “кивки пальцами” и прочие “ненастья”, или о том, каким не должен быть научный перевод», опубликованную в «Средние века». 2022. 83 (4). С. 258–273. А. А. РЫБАЛКА Реальность и вымысел в родословной Константина Паустовского Леонид Бородкин: Операция «Белка» и другие вехи исторической информатики Владимир Емельянов: «Мы на территории Востока сейчас встречаемся со всем миром»

Содержание №3/2022 «Делая глобальной одну из групповых памятей и утверждая ее в качестве универсального морального стандарта, мы рискуем вытоптать или заблокировать другие памяти». Интервью с С. Крэпсом С.КРЭПС Путь транснациональной памяти: от восторга к критике «Лидеры обеих сверхдержав проявили в той ситуации свои лучшие качества». К 60-летию Карибского кризиса. Беседа М. Ю. Прозуменщикова и А. С. Стыкалина М. Ю. АНДРЕЙЧЕВА Небесная и земная славы Суворова М. В. БАТШЕВ Путевые записки эпохи Наполеоновских войн как источники формирования коллективной памяти об увиденном в Германии М. В. КИРЧАНОВ Македония в болгарской и греческой исторической политике: «война памятей» и «мемориальный компромисс» К. БУХЕНАУ Юго-Восточная Европа и Латинская Америка — далёкие и близкие. Различные пути формирования государства и их последствия И. ШВАРЦ «Ничего он не отторгал, он возвращал!» Что на самом деле хотел сказать Путин? П. М. ПОЛЯН Антисемитизм в России: позавчера, вчера, сегодня, завтра… «Она меня всегда предупреждала: “Никогда не говори вне дома, что мы говорим у себя на кухне”». О Валерии Викторовне Перуанской вспоминает ее внучка М. Гальчук Н. Э. КУЛЬБАКА Демография репрессий И. ШВАРЦ Принятие императорского титула как элемент стратегии в реформенной политике Петра I Н. В. БАШНИН, И. А. УСТИНОВА, И. Н. ШАМИНА Начало церковной реформы Петра I: историографический аспект М. В. ЕФИМОВ, Н. Л. ЕЛИСЕЕВ, О. Ю. СКОНЕЧНАЯ Д. Святополк-Мирский. Петр Великий и Советы. Публикация, вступительная статья и комментарии М. Ефимова и Н. Елисеева, перевод с французского О. Сконечной Е. В. АНИСИМОВ Рец.: Шиппан М. Петр I в Германии. 1697–1717. Научный редактор Д. Ю. Гузевич, подготовка текста, указатели Г. Б. Богуславской, А. В. Кобака, перевод с нем. И. Ю. Тарасовой. Изд. «Европейский дом». СПб., 2021–632 с. , 500 экз. (Серия «Петр I в Европе») К. Н. МОРОЗОВ Почему нельзя отказываться от 9 Мая и почему трансформация его неизбежна «Конечно, ни Ленин, ни большевики не являлись агентами германского генштаба или шпионами». Интервью с А. К. Сорокиным «Изменяйте биографию. Пользуйтесь жизнью. Ломайте себя о колено...» Интервью с Т. Горяевой «Наш архив — это и семейная, и общественная, и политическая память». Интервью со М. И. Смилянской М. А. АРТЕМЬЕВ Преломление традиций классической эпиграммы в творчестве Александра Пушкина и Виктора Гюго А. В. МАКАРКИН Борис Акунин и Кен Фоллетт: российский пессимизм и западный оптимизм. Рец: Акунин Б. Он уходя спросил. М.: АСТ, 2022. 304 с.; Фоллетт К. Вечер и утро / Пер. с англ. В. Желнинова. М.: АСТ, 2022. 736 с. К. Г. ФРУМКИН «Факт» и «дух»: Проблема исторической достоверности художественной литературы в русской литературной критике Л. Р. ХУТ «Мы не выбираем время, в котором живем. Все, что мы можем выбрать, это как нам поступать…» Рец.: «Мюнхен. На грани войны» (реж. Кристиан Швохов, 2021), немецко-британский художественный исторический кинофильм Б. Л. ХАВКИН, Н. С. МОИСЕЕВА Киножурнал «Die Deutsche Wochenschau» («Немецкое недельное обозрение») как исторический источник по изучению военной пропаганды в Третьем рейхе К. В. ДУШЕНКО Шовинизм: происхождение и эволюция понятия в XIX в. В. А. ИВАНОВ Рец.: Трагедия войны. Гуманитарное измерение вооруженных конфликтов ХХ века / Отв. ред. К. А. Пахалюк. М.: Издательский дом «Российское военно-историческое общество», Яуза-каталог, 2021. 656 с., ил. Н. Н. ПОДОСОКОРСКИЙ О политической истории Европы Саймона Дженкинса. Рец.: Дженкинс С. Краткая история Европы / Пер. с англ. Галины Бородиной. М.: Альпина нон-фикшн, 2022. 484 с. М. Е. СОРОКА Рец.: Neville Thompson. The Third Man. Churchill, Roosevelt, Mackenzie King and the Untold Friendships that Won WW II. Toronto: Sutherland House, 2021. Н. Н. МОРОЗОВ Удивительная книга. Рец.: В. А. Солонарь «Очищение нации. Насильственные перемещения населения и этнические чистки в Румынии в период диктатуры Иона Антонеску (1940–1944)». 2020. Санкт-Петербург: «Нестор-История» М. В. НОВИКОВА Ангела Меркель знала о главном страхе русских. Рец.: Ангела Меркель. Самый влиятельный политик Европы / Мэтью Квортруп; перевод с английского Н. Лисовой: АСТ; Москва; 2022. 500 стр. М. В. БАТШЕВ «У кого ничего нет, тот ничего и не может потерять». Рец.: Мемуары Вюртембергского 1788–1812; перевод с немецкого языка Ю. В. Корякова, Д. А. Сдвижкова; вступительная статья и комментарии Д. А. Сдвижкова. М. : Кучково поле Музеон, 2021. — 272 с. А. С. СТЫКАЛИН Итоговая работа В. Я. Гросула по внешнеполитической истории Бессарабии. Рец.: Гросул В. Я. Бессарабия в международных отношениях Нового времени. Кишинев, 2018. 476 с. М. Е. СОРОКА Саморазрушение легенды М. В. СТРЕЛЕЦ История органов государственной власти и управления на территории Беларуси: некоторые размышления о труде минских ученых. Рец.: Органы государственной власти и управления Советской Беларуси (1917–1920 гг.): справочник / сост.: М. К. Бобер [и др.]. — Минск: БелНИИДАД, 2017. — 466 с. А. А. ТЕСЛЯ Слишком важное дело. Рец.: Курилла И. И. Битва за прошлое: Как политика меняет историю. — М.: Альпина Паблишер, 2022. — 232 с. А. А. ТЕСЛЯ Консерваторы александровской эпохи. Рец.: Мартин А. Романтики, реформаторы, реакционеры: Русская консервативная мысль и политика в царствование Александра I / Пер. с англ. Л. Н. Высоцкого; ред. М. С. Белоусов. — СПб.: Academic Studies Press / Библиороссика, 2021. — 447 с. — (серия «Современная западная русистика» = «Contemporary Western Rusistika»). А. А. ТЕСЛЯ Разговоры о Прусте среди чудом выживших. Рец.: Чапский Ю. Лекции о Прусте / Пер. с фр. А. Векшиной. — СПб.: Jaromir Hladik press, 2019. — 128 с. А. А. ТЕСЛЯ Перечитывая «Старый порядок…» Токвиля «В научном коллективе нет ничего более неприемлемого, чем единомыслие». Интервью с Д. Ю. Козловым «Полноценный разговор об ответственности может быть важнейшим политическим ресурсом; политическая сила, которая сумеет его эффективно использовать, будет в выигрыше». Интервью с Н. Эппле «Изучение истории — дело моей жизни и главное счастье в ней». Интервью с В. Э. Молодяковым В. И. ГОЛДИН, В. В. ЖУРАВЛЕВ Международная научная конференция в Новосибирске о Гражданской войне в России В. Э. МОЛОДЯКОВ Исторический источник: Что такое «Action française»? ШАРЛЬ МОРРАС К истории этих четырех лет