О.В. Большакова
Рец на кн.: Exeler Fr. Ghosts of war. Nazi occupation and its aftermath in Soviet Belarus. Ithaca: Cornell univ. press, 2022. XV, 345 p.
О.В. Большакова
Рец на кн.: Exeler Fr. Ghosts of war. Nazi occupation and its aftermath in Soviet Belarus. Ithaca: Cornell univ. press, 2022. XV, 345 p.
Рецензируемая книга посвящена истории нацистской оккупации и послевоенного восстановления советской власти на территории Белоруссии. Основное внимание уделяется «политике возмездия» — процессам над предателями и пособниками фашистов.
Ключевые слова: зарубежная историография, Вторая мировая война, Советская Белоруссия, нацистская оккупация, судебные процессы над предателями и пособниками
Сведения об авторе: Ольга Владимировна Большакова, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН (Москва)
Контактная информация: jkmuf16@gmail.com
O.V.Bolshakova
Rec. ad op.: Exeler Fr. Ghosts of war. Nazi occupation and its aftermath in Soviet Belarus. Ithaca: Cornell univ. press, 2022. XV, 345 p.
The book under review is devoted to the history of the Nazi occupation and the post-war restoration of Soviet authority in Belarus. The main attention is paid to the "policy of retribution" — the trials against the traitors and Nazi collaborators.
Key words: Western historiography, World War II, Soviet Byelorussia, Nazi occupation, trials of traitors and collaborators
About the author: Bolshakova Olga, DrS (Hist. Sci.), leading researcher, Institute of Scientific Information for Social Sciences (INION) RAS (Moscow)
Contact information: jkmuf16@gmail.com
Книга молодой исследовательницы Франциски Экселер «Призраки войны: Нацистская оккупация и ее последствия в Советской Белоруссии», написанная на основе диссертации, — яркий пример современных тенденций в зарубежной исторической русистике, о которых, к сожалению, мало что известно отечественному читателю. В связи с этим имеет смысл бегло обрисовать состояние дисциплины, для краткости называемой сегодня REES — Russian and East European studies. После распада СССР и крушения коммунистической системы она изменилась кардинально, много выиграв от окончания идеологического противостояния и последовавшей деидеологизации. Несмотря на сокращение финансирования, REES продемонстрировала внушительный рост научных исследований (в особенности по истории и литературе) и высокую способность адаптироваться к новым реалиям. Изменения затронули как научно-образовательную инфраструктуру, так и методологию, что вызвало к жизни новые направления исследований и напрямую коснулось тематических предпочтений. Закономерным стало сокращение удельного веса России как предмета изучения в пользу стран Восточной Европы и бывших советских республик, так же как и все более широкое участие в исследованиях этого обширного региона выходцев из разных стран. Прежде исключительно «западная» дисциплина REES приобрела к настоящему времени глобальный характер (Bolshakova 2021: 45).
Приметы сегодняшней глобализации науки демонстрирует и научная биография автора «Призраков войны». Родившаяся в Гамбурге, Франциска Экселер много путешествовала по Европе и год провела в американской школе в Иллинойсе. Поступив в Гумбольдтовский университет в Берлине, она начала работать под руководством одного из самых крупных германских специалистов по истории России/СССР Йорга Баберовского. Диссертацию защитила в 2013 г. в Принстонском университете под руководством Стивена Коткина, замечательного историка и глубокого знатока современной России. В качестве постдока какое-то время провела в НИУ ВШЭ в Москве, в настоящее время работает в Свободном университете Берлина. В своих выступлениях на самых разных площадках Экселер, собиравшая материалы для своей диссертации в архивах Беларуси, России, Польши, Израиля, Украины и США, говорила о необходимости глобального подхода к изучению истории Советского Союза, страны крайне разнообразной в этнонациональном и культурном отношении[1].
Такой подход предполагает, прежде всего, что СССР больше не рассматривается как «особая цивилизация» — что никоим образом не исключает самого пристального внимания к локальным особенностям. Это безусловно разрыв с традициями социальной истории, ассоциирующейся с именем — и школой — Ш. Фицпатрик, которая занималась исследованиями советского общества сталинской эпохи. Историки тогда сосредоточивали свое внимание на уникальных чертах сталинизма, при этом война «пропускалась», образуя некий провал между двумя его стадиями[2]. Только в начале нового тысячелетия пришло понимание значимости изучения Второй мировой войны и периода послевоенного восстановления для понимания как общества, так и государственной политики. Проблемы построения советской системы в новых послевоенных реалиях стали рассматривать на материале отдельных республик, что подразумевало интерес к идеологии и исторической памяти в неразрывной связи с процессом формирования общегражданской идентичности «советского народа» [3].
Исследования по этой проблематике пока не так многочисленны, и монография Экселер, посвященная Советской Белоруссии, заслуживает пристального внимания.
Безусловно, во многих отношениях Беларусь представляет собой весьма нетипичный и сложный объект для изучения, особенно если говорить о национальной идентичности. В условиях этнического, языкового и религиозного многообразия национализм не получил здесь серьезного развития в первой трети ХХ в. — по сравнению с соседними Литвой и Украиной, не говоря уже о Польше (о чем еще в 1950-е годы писал Н. Вакар).
Кроме того, сама история Беларуси обусловливала сложность ситуации. После Рижского договора 1921 г. восточные и западные белорусские земли находились в составе СССР и Польши, которые проводили разную политику в сфере языка, культуры, религии и др. До сих пор в республике склонны говорить об определенной фрагментации белорусского населения и всего «духовно-культурного пространства Беларуси» как результате исторического наследия (Шадурский 2018: 141–142). В «Призраках войны» значительно корректируется такое представление, в основном благодаря более широкому, трансграничному, взгляду.
По словам самой Экселер, Советская Белоруссия представляет собой квинтэссенцию «крайностей ХХ века» в Европе (Exeler 2022: 4). Находившаяся в контактной зоне, где пересекались интересы нескольких государств[4], она стала регионом, наиболее пострадавшим в период Второй мировой войны. Считается, что республика потеряла каждого третьего (или, по другим данным, каждого четвертого) жителя. Война здесь проходила с особой жестокостью, и нацистская политика геноцида, частью которой являлся Холокост, на территории Советской Белоруссии с ее высокой плотностью еврейского населения также реализовалась максимально. Широкое развитие партизанского движения делало республику центром тотальной войны, которую, как пишет Ф.Экселер, совершенно неверно вспоминают как войну между Германией и Россией: основные тяготы войны и оккупации вынесли национальные республики на западе СССР.
Однако реалии военной истории не входят в круг проблем, исследуемых автором. В центре ее внимания — простые люди, которым сначала довелось жить под оккупацией, а потом отвечать на трудный вопрос: «А что ТЫ делал во время войны?». На материалах судебных процессов, докладов МВД и МГБ, партийной документации, писем во власть и газетных публикаций, дополненных мемуарами, Ф.Экселер исследует так называемую «политику возмездия», т.е. выявление «предателей и пособников фашистов», как это квалифицировалось в советской юридической практике.
Фактически, эта политика предстает в книге как часть процесса возвращения к нормальности, когда по-новому определялись идентичности граждан, теперь — на основе их поведения в годы войны, призраки которой постоянно присутствовали в их жизни, оказывая на нее глубокое влияние.
По мнению Экселер, советское государство вышло из войны, имея хорошую опору среди населения, которое ждало от него справедливости — в виде возмездия предателям и всем, от кого страдали простые люди (Exeler 2022: 19). «Политику возмездия» она трактует как инструмент восстановления государственной власти и авторитета в республике, которая на протяжении трех лет была «территорией конфликта», где действовали самые разные силы. Помимо оккупационных властей, сил вермахта и зондеркоманд, которым противостояли партизаны, это были подразделения белорусских (а в южной части — украинских) националистов и польской Армии Крайовой. Что касается местных жителей, то какая-то их часть служила в полиции (к концу оккупации чаще по принуждению), другие были в партизанских отрядах, остальные же находились между двух, а то и нескольких «огней», поскольку «все воевали против всех».
На этой «территории конфликта» люди слишком часто оказывались в ситуации «выбора без выбора» (choiceless choices), поскольку любое решение имело разрушительный эффект, нанося вред самому человеку, его близким, а то и деревне в целом, когда его принимал, например, староста. Глава деревни регулярно был вынужден выбирать, например, между отправкой людей на принудительные работы в Германию (и вполне вероятно быть убитым партизанами) и отказом это сделать — тут карательные меры оккупационных властей последовали бы незамедлительно (Exeler 2022: 11).
Выбор, однако же, приходилось делать, и далеко не всегда это был прямой экзистенциальный выбор между «предательством и смертью». Зачастую люди просто продолжали работать на своем месте, но только под началом оккупационных властей, военных или гражданских. Но после войны выяснилось, что повседневный выбор, обеспечивавший простое выживание, имел большое моральное значение. Он взвешивался на весах Фемиды — будь то машина советского правосудия или же суд соседей. Автор подчеркивает индивидуальный характер каждого решения и то обстоятельство, что пространство возможностей у всех было разным (и почти отсутствовало у евреев).
Показывая всю сложность ситуации, Экселер исследует взаимодействие государства и индивида, для чего привлекает мемуары, и на протяжении всей книги соразмеряет судьбу страны с судьбами восьми очень разных людей, в которых воплотилась история «восточноевропейской окраины», как любят называть Беларусь в зарубежной историографии. Они говорили на разных языках — белорусском, польском, идише и русском, и исповедовали разные религии. Это весьма удачный методический прием, позволяющий использовать транснациональный подход (четверо из восьми персонажей покинули после войны Советский Союз). И хотя жизненные истории проходят по книге лишь пунктиром, они дают возможность увидеть многонаправленные передвижения людей в условиях движущегося фронта и устанавливающихся новых государственных границ, прочувствовать столь важную психологическую составляющую в ситуациях возвращения домой — и в ряде случаев бегства оттуда, в том числе в Палестину.
Хронологический охват книги формально весьма широк: в ней обрисовывается довоенный контекст с начала ХХ в., а вопросы, касающиеся исторической памяти, затрагивают и современность. Тем не менее сосредоточено исследование главным образом на 1940-х гг. Вторая глава («В сердце тьмы») посвящена жизни в оккупации, а в трех последующих рассматривается восстановление общества после освобождения Советской Белоруссии летом 1944 г., с особым вниманием к «политике возмездия». Последняя, шестая глава реконструирует процесс создания официального нарратива о Белоруссии как «партизанской республике».
Война во многих отношениях стала моментом истины, поскольку, как считали тогдашние руководители, и прежде всего П.К. Пономаренко, выявила затаившихся и потенциальных предателей. Нужно понимать, что речь в послевоенном правосудии шла не только о сотрудничестве с немцами, но и о степени лояльности к советской власти — а о какой лояльности можно было говорить в Западной Белоруссии, где советизация проводилась в течение всего двух лет? Подозрительность по отношению к «западникам» надолго поселилась в белорусском истеблишменте. Однако и в восточной части республики имелось много недовольных колхозами, и на фоне голода и нужды распространялись весьма разноречивые слухи о будущем советской власти. Уровень преступности был исключительно высок, в лесах бродили группы вооруженных людей, и вовсе необязательно националистов. Словом, проблема восстановления порядка на разрушенной территории, значительная часть населения которой была истреблена, угнана в Германию или эвакуировалась на восток, представляла собой крайне сложную задачу. Сложности добавляли и обмены населением с Польшей, проводившиеся в 1944–1946 гг. после того, как Белосток и прилегающие территории были ей возвращены.
Как пишет автор, в глазах руководителей республики главная проблема, тем не менее, заключалась в том, что население три года находилось под вражеским воздействием, и потому выяснение того, что советские граждане делали в это время, стало первостепенной задачей для органов безопасности. Огромный массив собиравшейся информации об изменниках и «прислужниках фашистов» поступал в распоряжение машины правосудия (Exeler 2022: 135–136).
В книге рассматривается множество конкретных судебных случаев, от публичных процессов с освещением в прессе, до сугубо локальных, включая «суд соседей» — внесудебные расправы. Не обходит вниманием автор и работу следственных органов, с описанием пыток и психологического давления. Все это позволяет представить общую картину (хотя в отношении доносов Экселер, в лучших традициях немецкой историографии, весьма толерантна). Следует заметить, что «сигналы с мест» с обвинениями в пособничестве немцам часто выступали главным основанием для начала расследования и последующего судебного разбирательства, однако такого рода жалобы бывали и простым сведением счетов. Об этом говорят приведенные в книге примеры писем в инстанции, в которых невинно пострадавшие люди пытались отстоять не просто свое доброе имя, но право на жизнь и свободу.
Анализируя феномен многочисленных «писем во власть», Ф. Экселер подчеркивает, что по сути жалобы выражали доверие граждан к государству и служили важным инструментом укрепления режима. Они вносили свой вклад в восстановление советской власти после оккупации и имели стабилизирующий эффект, усиливая при этом авторитарные механизмы в СССР (Exeler 2022: 20–21).
Изучение материалов судебных процессов позволило автору выявить определенную динамику в «политике возмездия». Если в 1943 г. она была «суровой и огульной», то в 1944 г. после выхода разъяснений относительно крайне неопределенной категории «пособник оккупантов» началось более дифференцированное рассмотрение дел в военных трибуналах, а наказания постепенно стали смягчаться (что не делало советское правосудие либеральным).
В целом же динамика была волнообразной, поскольку определялась целым комплексом причин — в том числе изменениями в международном контексте. Так, по мере освобождения Красной Армией все новых территорий менялись государственные приоритеты: Советский Союз начинает позиционировать себя не только как освободителя, но и как гаранта справедливости, что оказывало свое воздействие на судебные решения (Exeler 2022: 172–173). Кроме того, в условиях острой нехватки специалистов — агрономов, учителей, мелких чиновников — побеждал прагматизм (и, думается, в каких-то случаях простой здравый смысл, который советские судьи периодически проявляли). Однако ведущую роль все же играла идеология, не лишенная, по мнению Экселер, противоречивости. В советском официальном дискурсе вырабатываются (и с годами только укрепляются) два мало совместимых, как она считает, постулата: о «единстве советского народа», вставшего на борьбу с захватчиками, с одной стороны, и о глубоком недоверии ко всем, кто находился на оккупированных территориях, — с другой.
Автор видит в этом соединении несоединимого причину явной амбивалентности советской «политики возмездия». Между тем идея всенародного единства и при этом стигматизация остававшихся весьма органично сосуществовали в общественном сознании, представляя собой эффективно работающую конструкцию. Особенно хорошо она работала на индивидуальном уровне, что видно из материала книги.
По словам самой Ф.Экселер, оценки жизни в оккупации были весьма прагматичными и нюансированными у тех, кто через нее прошел и знал, что значит выживать «под немцем». Но это отнюдь не означало склонности к моральным компромиссам и отсутствия «красных линий», о чем свидетельствуют, в частности, конфликты, касавшиеся собственности. Они инициировались обычно на местном уровне: кто-то получил корову от оккупантов, а кто-то забрал мебель своих убитых еврейских соседей. Гораздо жестче и прямолинейнее были оценки тех, кто вернулся из эвакуации или с фронта, они во многом совпадали со взглядами чиновников. В ходе бытовых конфликтов в послевоенные годы слова «ты был под оккупацией» часто использовались в качестве последнего аргумента в споре (Exeler 2022: 202–203), что подразумевало принадлежность спорщика к сообществу «настоящих» советских людей и стигматизировало вторую сторону.
Анализируя понятия вины и ответственности, справедливости и морального права, Экселер сознательно дистанцируется от вопроса о коллаборационизме — темы, получившей широкое освещение в литературе. Одной из причин является тот факт, что основной акцент в исследованиях коллаборационизма делается на антиеврейском насилии, которого в начале войны практически не было в восточной части Белоруссии. Кроме того, давно укоренилось мнение, что сотрудничество с немцами не было характерно для белорусов — хотя такая постановка вопроса представляется автору слишком упрощенной.
Экселер, напротив, старается во всех подробностях показать крайнюю сложность ситуации в Советской Белоруссии, в частности, текучесть и изменчивость статуса «предателя» и «пособника», который мог при этом тайно сотрудничать с партизанами (и уходить «в лес», что стало массовым явлением на исходе оккупации). В меньшей степени — и это определяется самим предметом исследования — затрагиваются мягко говоря непростые взаимоотношения партизан и местного населения. Тема партизанского насилия, при всей ее табуированности, освещалась в советское время главным образом в текстах белорусских писателей, но автор, избравшая в качестве одного из восьми своих персонажей Василя Быкова, в нее не углубляется. Рассматривая в последней главе рождение и бытование нарратива о Советской Белоруссии как «партизанской республике», Экселер основывается главным образом на официальном дискурсе, что дает нам только часть картины, «вид сверху». Тем не менее, и он полезен, поскольку позволяет увидеть, как постепенно на смену этничности приходил размытый термин «мирные советские граждане», что фактически исключало миллионы погибших евреев из исторической памяти (Exeler 2022: 235–236).
Однако у книги много других достоинств, среди которых — внимание и сочувствие автора к судьбам людей, оказавшихся в годы войны в тисках «экстремальных обстоятельств», и при этом широкий, глобальный взгляд на советское правосудие, которое рассматривается в контексте «юстиции переходного периода» (transitional justice), в одном ряду с другими процессами над преступниками и коллаборантами, проводившимися в странах Европы и Азии после Второй мировой войны. Отмечая, что все они были далеки от либеральных стандартов, автор считает правомерным образ действий советских трибуналов, учитывая масштаб и беспрецедентную жестокость совершенных нацистами преступлений (Exeler 2022: 241–242)[5].
Многоуровневое и многомерное исследование Ф. Экселер стоит прочитать полностью, как и другие книги о Второй мировой войне, опубликованные на английском языке в последние несколько лет.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Шадурский 2018 — Шадурский В. Основные модели национальной идентичности в современной Беларуси // Свои и чужие. Метаморфозы идентичности на востоке и западе Европы / Под ред. Е. И. Филипповой и К. Ле Торривеллека. М., 2018. С. 141–153.
Bolshakova 2021 — Bolshakova О. Исследования России/СССР и стран Восточной Европы после холодной войны: Новое лицо дисциплины // Roczniki Humanistyczne. T. LXIX, zeszyt 7. 2021. S. 35–48.
Exeler 2022 — Exeler Fr. Ghosts of war. Nazi occupation and its aftermath in Soviet Belarus. Ithaca: Cornell univ. press, 2022.
Gerlach 1999 — Gerlach Chr. Kalkulierte Morde. Die deutsche Wirtschafts- und Vernichtungspolitik in Weißrussland 1941 bis 1944. Hamburg 1999.
Hirsch 2020 — Hirsch F. The Soviet judgement in Nuremberg: A new history of the international military tribunal after World War II. Oxford university press, 2020.
Nunan 2015 — Nunan T. War time ghosts and souls in transit: Placing Soviet history in a global context with Franziska Exeler // Toinbee Prize Foundation. Global history forum, interviews with global historians. April, 2015. https://toynbeeprize.org/posts/franziska-exeler/ (Дата обращения 02.07.2023).
Weiner 2001 — Weiner A. Making sense of war: The Second World War and the fate of the Bolshevik Revolution. Princeton, 2001.
REFERENCES
Bolshakova О. Issledovaniia Rossii/SSSR i stran Vostochnoi Evropy posle kholodnoi voiny: Novoe litso distsipliny // Roczniki Humanistyczne. T. LXIX, zeszyt 7. 2021. S. 35–48.
Exeler Fr. Ghosts of war. Nazi occupation and its aftermath in Soviet Belarus. Ithaca: Cornell univ. press, 2022.
Gerlach Chr. Kalkulierte Morde. Die deutsche Wirtschafts- und Vernichtungspolitik in Weißrussland 1941 bis 1944. Hamburg 1999.
Hirsch F. The Soviet judgement in Nuremberg: A new history of the international military tribunal after World War II. Oxford university press, 2020.
Nunan T. War time ghosts and souls in transit: Placing Soviet history in a global context with Franziska Exeler // Toinbee Prize Foundation. Global history forum, interviews with global historians. April, 2015. https://toynbeeprize.org/posts/franziska-exeler/ (Дата обращения 02.07.2023).
Shadurskii V. Osnovnye modeli natsional’noi identichnosti v sovremennoi Belarusi // Svoi i chuzhie. Metamorfozy identichnosti na vostoke i zapade Evropy / Pod red. E.I.Filippovoi i K. Le Torrivelleka. M., 2018. C. 141–153.
Weiner A. Making sense of war: The Second World War and the fate of the Bolshevik Revolution. Princeton, 2001.
[1] В частности, ее интервью Фонду премий Арнольда Дж. Тойнби (Nunan 2015). [2] Исключение составляла германская историография, в которой уже в 1990-е годы подробно воссоздавалась картина оккупации Восточной Европы. См., в частности, ставшее классическим исследование К. Герлаха (Gerlach 1999). [3] Первой стала монография американца Амира Вейнера (Weiner 2001). [4] «Borderlands», как эти территории называют в англоязычной историографии, или «kresy Wschodnie» – в польской (и «Bloodlands», «кровавые земли» — с легкой руки Т. Снайдера). [5] Подробно вклад СССР в выработку норм международного права рассматривается в книге Ф. Хирш о Нюрнбергском процессе (Hirsch 2020).
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.