Пучков П.А. Заметки о «Нанкинской резне» Айрис Чан. Рец.:Чан А. Нанкинская резня. СПб.: Питер, 2024. 352 с.
Аннотация: Рецензируемая книга посвящена одному из самых страшных эпизодов Второй мировой войны в Восточной Азии – массовому убийству солдатами японской императорской армии китайских военнопленных и мирных граждан в Нанкине зимой 1937/1938 гг. Книга Айрис Чан «Изнасилование Нанкина» (в русском переводе – «Нанкинская резня»), изданная в 60-ю годовщину трагических событий, привлекла к ним внимание западной публики. В рецензии рассматриваются обстоятельства, способствовавшие успеху издания, а также приемы сторителлинга, позволившие автору книги добиться сочувственной реакции аудитории.
Ключевые слова: Айрис Чан, Нанкинская резня, Вторая мировая война в Восточной Азии, memory studies.
Сведения об авторе: Пучков Павел Андреевич – кандидат исторических наук, доцент Школы исторических наук Факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ. Email: pa.puchkov@hse.ru
Puchkov P.A. Remarks on “The Rape of Nanking” by Iris Chang. Rev.: Chan A. Nankinskaja reznja. SPb.: Piter, 2024. 352 p.
Abstract. The reviewed book is dedicated to one of the most horrible episodes of World War II in East Asia – the massacre of Chinese prisoners of war and civilians by soldiers of the Imperial Japanese Army in Nanjing in the winter of 1937/1938. Iris Chang’s book “The Rape of Nanking. The Forgotten Holocaust of World War II” (in Russian translation – “Nanjing Massacre”), published on the 60th anniversary of the tragic events, attracted the attention of the Western public to them. The review examines the circumstances that contributed to the success of the publication, as well as storytelling techniques that allowed the author of the book to achieve the empathetic reaction from the audience.
Keywords: Iris Chang, Nanjing Massacre, World War II in East Asia, memory studies.
Corresponding author: Pavel Andreevich Puchkov, Candidate of Sciences (PhD) in History, HSE University. Email: pa.puchkov@hse.ru
Перевод знаменитой книги Айрис Чан «Нанкинская резня» – нерядовое событие для общества, мемориальная культура которого отводит Второй мировой войне столь значимую роль (Гудков 2022: 732; Историческое сознание россиян 2022: 57), а «поворот на Восток» числится среди главных целей государственной политики. Официальная риторика последних месяцев не оставляет сомнений, что этот поворот должен носить не только инфраструктурный, торговый и военно-стратегический характер. Претензии на корректировку (или даже полное переформатирование) мирового порядка с учетом интересов «глобального Юга», предполагают нечто большее: готовность признать ценность чужого исторического опыта и сочувствие чужим трагедиям. В противном случае этот новый извод антиколониальной риторики лишится важной эмоциональной составляющей и будет носить отчетливо «антизападный», а не «провосточный» характер. Восприятие Нанкинской резни в этом плане – отличный тест для самого российского общества. Общественные симпатии к КНР находятся на высоком уровне и демонстрируют положительную динамику (Россия и Китай: мониторинг 2023), трагедия произошла в контексте Второй мировой войны, которая занимает центральное место в историческом воображении россиян, а само событие поддается вполне однозначным оценкам.
Стимулом к написанию книги стал остро переживаемый автором диссонанс: внучка китайских эмигрантов, чудом выбравшихся из Нанкина накануне японской оккупации, Айрис знала про трагедию с самого детства, но не обнаружила должного внимания к ней ни в американской системе образования, ни в публичной сфере. Посчитав, что забвение равносильно предательству, она взялась самостоятельно восстанавливать справедливость. Если критерием успешности работы непрофессионального историка с сюжетом может служить публичный резонанс, то опыт можно признать успешным. Конечно, невозможно утверждать, что Нанкинская резня стала таким же определяющим для восприятия Второй мировой войны в Восточной Азии событием, как битвы за Иводзиму и Окинаву, бомбардировки Хиросимы и Нагасаки или Батаанский марш смерти, но из тьмы забвения она, безусловно, извлечена. Момент для публикации книги оказался удачным: мультикультуралистские установки в 1997 г. способствовали большей открытости и еще не вызывали столь явного скептицизма, а американо-китайские отношения развивались, в целом, довольно позитивно (в 1997–1998 гг. президент США и председатель КНР обменялись государственными визитами, впервые с 1970-х гг.). Момент для перевода книги на русский язык представляется не менее благоприятным.
Наиболее сильная сторона сочинения Айрис Чан – сторителлинг. Отсутствие профессиональной подготовки, конечно, снижает научную ценность её труда, некоторые умозаключения вызывали обоснованную критику, но для произведения, цель которого – привлечь внимание к основательно забытому сюжету, резонно применять более мягкие требования. Автор умело использует эмпатический потенциал исторического материала, в частности – фигуры, которые могут послужить для читателей своеобразными посредниками в освоении «чужой» трагедии. Такими фигурами становятся немец Иоганн Рабе, американцы Роберт Уилсон и Вильгельмина Вотрин. Для американских читателей книги двое из этой троицы были соотечественниками, которые уже сумели сделать то, к чему призывал автор, – проявить сочувствие китайцам, ставших жертвами резни, доказав принципиальную возможность такого подхода и, вероятно, облегчив эмоциональное вовлечение. Особняком стоит фигура Иоганна Рабе – лидера местной ячейки национал-социалистической партии Германии. Ассоциация с таким персонажем, конечно, должна представлять проблему для нормального читателя, но здесь на помощь пришел Голливуд, сделавший популярной историю Оскара Шиндлера. Айрис Чан эксплицирует эту очевидную параллель, прямо называя Иоганна Рабе «китайским Оскаром Шиндлером» (Чан 2024: 143).
Любопытными, пусть и не всегда убедительными, выглядят попытки автора вписать Нанкинскую резню в контекст японской культуры. Поиски корней японских злодеяний в синтоизме, пожалуй, натянуты или вовсе ошибочны, но прививаемый японской нации десятилетиями милитаризм действительно дал обильные всходы к 1930-м гг. Джон Мюллер считает, что Япония была редким примером страны, сохранявшей энтузиазм по поводу большой войны в межвоенный период, причем не только на уровне правительства, но и общества в целом (Мюллер 2023: 124–126). Айрис Чан показывает, как именно школьное образование и пропаганда поддерживали милитаристский энтузиазм подданных императора. Но одно обстоятельство особенно обращает на себя внимание: несоответствие между словами и делами, риторикой официального Токио и образом действий японских военных на оккупированной территории. Сложно утверждать, что японский дискурс о природе собственного империализма был абсолютно последовательным и согласованным, но пропаганда довольно настойчиво повторяла, что японская экспансия носит антиколониальный характер, а японский солдат освобождает народы Востока от Западного колониального ига. В этом дискурсе особое внимание уделялось принципиальной расовой близости японцев, корейцев, китайцев и других народов Восточной Азии. Если нацистская пропаганда проводила мысль о неполноценности славян, оправдывая таким образом войну против Польши и СССР, то японская пропаганда, напротив, твердила о совместимости покорителей и покоряемых. Тем не менее, столь благозвучная риторика не удержала японских солдат от преступлений, сопоставимых с теми, что творили их нацистские союзники. Айрис Чан приводит высказывание генерала Мацуи Иванэ, одного из виновников Нанкинской резни:
Борьба между Китаем и Японией всегда была схваткой между братьями в «азиатской семье». Все эти дни я верил, что нам следует рассматривать эту борьбу как способ заставить китайцев всерьез задуматься. Мы поступаем так не потому, что ненавидим их, – напротив, мы очень их любим. Примерно так же, как в семье, где старший брат больше не в состоянии терпеть проказы непослушного младшего и вынужден его выпороть, чтобы тот вел себя как следует (Чан 2024: 271).
Похоже, что на страшные преступления может толкать не только идеология иерархии народов по принципу полноценности, как в случае Третьего рейха, но и подобные «семейные» иерархии, основанные на хорошо знакомом конфуцианским культурам принципе старшинства.
«Мемориальный бум» на Западе начался раньше, чем в России (если не считать краткого всплеска интереса к истории в период горбачевской Перестройки), так что нет ничего удивительного в том, что автора книги интересовал вопрос о памяти и забвении (личные мотивы, как было отмечено выше, также сыграли в этом немалую роль). Профессор А.Н. Мещеряков полагает, что после Второй мировой войны японское общество нашло убежище от трудных вопросов истории в тихой гавани этнографии (Мещеряков 2008; Мещеряков 2020). Китайские и корейские претензии (Daqing 2001: 50–86) не позволяют полностью избавиться от необходимости извиняться за преступления военных лет, но германской культуры Vergangenheitsbewältigung в Японии нет и близко[1]. Похоже, японское общество переживает сложный процесс конструирования такого нарратива о Второй мировой войне, который не исключает полностью признание ответственности за совершенные злодеяния, но и не предполагает перманентного покаяния. Силы самообороны Японии, технически являющиеся преемником Императорской армии, предпочитают держать дистанцию по отношению к предшественнице, но сохраняют память о ней[2]. Айрис Чан уделяет много внимания послевоенным японским дискуссиям о школьных учебниках и местному «спору историков», происходившему параллельно более известному западногерманскому.
Спектр тем и набор приемов сторителлинга в книге Айрис Чан очень широк. И это делает её работу достойной внимания если не историков-востоковедов и специалистов по Второй мировой войне, то уж точно всех тех, кто интересуется memory studies и public history. Социальные представления о прошлом все еще редко выходят за пределы того круга тем, который определяется национальной историей. Поэтому важно изучать сравнительно редкие успешные попытки ввести в публичное пространство исторические сюжеты, которые не имеют однозначных национальных коннотаций. Айрис Чан это удалось. Оригинальное издание появилось в очень подходящий момент, но и русскоязычный перевод, кажется, тоже появился вовремя. С конца 1980-х гг. предпринимались попытки расширить представления россиян о Второй мировой за пределы Великой Отечественной войны. Видимо, политическая конъюнктура не позволит в ближайшее время дополнить давно сформировавшийся образ сюжетами, связанными с периодом 1939–1941 гг. на Западе. Но как насчет Востока? Предполагает ли новый извод российско-китайской дружбы сочувствие китайским трагедиям? Означает ли отказ от европоцентризма в преподавании школьной истории готовность уделить должное внимание войне в Восточной Азии, которая также унесла жизни миллионов? Судьба книги Айрис Чан в России даст нам какие-то ответы на эти вопросы, пусть и не окончательные.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Гудков 2022 – Гудков Л.Д. Возвратный тоталитаризм. В 2-х т. Т. 1. М.: Новое литературное обозрение, 2022. 816 с.
Историческое сознание россиян 2022 – Историческое сознание россиян: оценки прошлого, память, символы (опыт социологического измерения) / ФНИСЦ РАН, Институт социологии. Под ред. М.К. Горшкова. М.: Весь мир, 2022. 248 с.
Мещеряков 2008 – Мещеряков А.Н. Послевоенная Япония: этнологическое уничтожение истории // История и современность. 2008. №1. С. 175–188.
Мещеряков 2020 – Мещеряков А.Н. Остаться японцем: Янагита Кунио и его команда. Этнология как форма существования японского народа. М.: Лингвистика. 352 с.
Мюллер 2023 – Мюллер Дж. Пережитки большой войны. Пер с англ. Е. Захаровой. М.: Новое литературное обозрение, 2023. 416 с.
Память о Второй мировой войне за пределами Европы 2022 – Память о Второй мировой войне за пределами Европы: коллективная монография / под ред. А.И. Миллера и А.В. Соловьева. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2022. 264 с.
Россия и Китай: мониторинг 2023 – Россия и Китай: мониторинг // ВЦИОМ. 30 марта 2023 г. URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/rossija-i-kitai-monitoring (дата обращения: 09.10.2023)
Фрюштюк 2023 – Фрюштюк С. Тревожные воины. Гендер, память и поп-культура в японской армии / Пер. с англ. О. Чумичевой. СПб.: Academic Studies Press / Библиороссика, 2023. 359 с.
Чан 2024 – Чан А. Нанкинская резня. СПб.: Питер, 2024. 352 с.
Daqing 2001 – Daqing Y. The Malleable and the Contested: The Nanjing Massacre in Postwar China and Japan // Perilous Memories. The Asia-Pacific War(s). Ed. by T. Fijitani, G.M. White, L. Yoneyama. Durham; L.: Duke University Press, 2001. P. 50–86.
REFERENCES
Gudkov L.D. Vozvratnyj totalitarizm. V 2-h t. T. 1. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2022.
Istoricheskoe soznanie rossijan: ocenki proshlogo, pamjat', simvoly (opyt sociologicheskogo izmerenija) / FNISC RAN, Institut sociologii. Pod red. M.K. Gorshkova. M.: Ves' mir, 2022.
Meshherjakov A.N. Poslevoennaja Japonija: jetnologicheskoe unichtozhenie istorii // Istorija i sovremennost'. 2008. №1. P. 175–188.
Meshherjakov A.N. Ostat'sja japoncem: Janagita Kunio i ego komanda. Jetnologija kak forma sushhestvovanija japonskogo naroda. M.: Lingvistika.
Mjuller Dzh. Perezhitki bol'shoj vojny. Per s angl. E. Zaharovoj. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2023.
Pamjat' o Vtoroj mirovoj vojne za predelami Evropy: kollektivnaja monografija / pod red. A.I. Millera i A.V. Solov'eva. SPb.: Izdatel'stvo Evropejskogo universiteta v Sankt-Peterburge, 2022.
Rossija i Kitaj: monitoring // VCIOM. 30 marta 2023 g. URL: https://wciom.ru/analytical-reviews/analiticheskii-obzor/rossija-i-kitai-monitoring (data obrashhenija: 09.10.2023)
Frjushtjuk S. Trevozhnye voiny. Gender, pamjat' i pop-kul'tura v japonskoj armii / Per. s angl. O. Chumichevoj. SPb.: Academic Studies Press / Bibliorossika, 2023.
Chan A. Nankinskaja reznja. SPb.: Piter, 2024.
Daqing Y. The Malleable and the Contested: The Nanjing Massacre in Postwar China and Japan // Perilous Memories. The Asia-Pacific War(s). Ed. by T. Fijitani, G.M. White, L. Yoneyama. Durham; L.: DukeUniversityPress, 2001. P. 50–86.
[1] Об актуальном состоянии вопроса см.: (Память о Второй мировой войне за пределами Европы 2022: 28–56). [2] Антрополог Сабина Фрюштюк описывает посещение небольшого музея («зала исторических материалов») на одной из японских военных баз; зал, посвященный императорскому периоду истории полка, носит название «История бывшей армии», при этом экспозиции обычно носят подчеркнуто локальный характер и не предполагают вписывание местной истории в широкий контекст (Фрюштюк 2023: 66–73).
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.