Эммануэль Вагеманс. Rev.: Uwe Wittstock. Februar 33. Der Winter der Literatur [Февраль 33. Зима литературы]. München, CH. Beck, 2021, 288 S.
Аннотация: В своей книге немецкий журналист Уве Виттшток описывает катастрофический февраль 1933 года. В том месяце к власти пришли нацисты, и сразу же была организована охота на всех, кто не был нацистом или противником нового режима. Все прогрессивные силы - Социал-демократическая партия Германии, Коммунистическая партия Германии, либералы, все критики, писатели, которым не нравился режим, подвергались преследованиям, попадали в концлагеря или эмигрировали. Многие сразу после прихода Гитлера к власти поняли, что началась новая эра, не стали рисковать и покинули страну, одни легально, другие бежали. Немногие мученики, пожелавшие остаться принципиально (Карл фон Осецкий), поплатились жизнью. Работа Виттштока - увлекательная книга о темной странице в истории немецкой культуры, актуальность которой придает то, что происходит сегодня в России.
Ключевые слова: НСДАП, Гитлер, Геббельс, Манн, Брехт, Карл фон Осецкий, Госпалата по делам культуры, эмигранты, нацисты
Автор: Эммануэль Вагеманс, PhD, заслуженный профессор (emeritus professor) Лёвенского католического университета. Email: emmanuel.waegemans@telenet.be
Emmanuel Waegemans. Rev.: Uwe Wittstock. Februar 33. Der Winter der Literatur. München, CH. Beck, 2021, 288 S.
Abstract: In his book, German journalist Uwe Wittstock describes the disastrous month of February 1933. In that month, the Nazis came to power and immediately a manhunt was organised against all those who were not Nazis or opponents of the new regime. All progressive forces - the German Social Democratic Party and the German Communist Party, liberals, all kind of critics, writers who did not like the regime, were persecuted, ended up in concentration camps or emigrated. Many realised immediately after Hitler took power that a new era had begun, took no chances and left the country, some legally, others fled. The few martyrs who wished to remain principally (Carl von Ossetky) had to pay with their lives. Wittstock's work is a fascinating book about a dark page in the history of German culture, made topical by what is happening in Russia today.
Keywords: NSDAP, Hitler, Goebbels, Mann, Brecht, Carl von Ossietzky, Reichskulturkammer, emigrants, nazis
Corresponding author: Emmanuel Waegemans, emeritus professor of the Catholic University of Leuven (Belgium). Email: emmanuel.waegemans@telenet.be
Рецензируемая работа стала бестселлером в Германии наряду с книгой Флориана Иллиса (Florian Illies. Liebe in Zeiten des Hasses. Chronik eines Gefühls, 1929-1939 [Любовь во времена ненависти. Хроника чувства, 1929-1939]. Frankfurt a. M.: S. Fischer Verlag 2021, 432 S.). Обе книги посвящены немецким деятелям культуры, но, как видно из названий, различаются временными рамками. Книга Уве Виттштока посвящена всего одному драматическому месяцу в истории Германии – февралю 1933 года, когда за четыре недели и два дня правовое государство превратилось в «царство насилия без угрызений совести» (7). Изменения, произошедшие в Германии с приходом к власти Гитлера, были настолько глубокими, что карьера многих интеллектуалов подошла к концу (9). Автор описывает Бал прессы в субботу 28 января 1933, на следующий день после поджога Рейхстага, как «лебединую песню» Веймарской республики (11), прощание со свободой, демократией и толерантностью.
За месяц после этого беспрецедентное число деятелей культуры, которых нацисты объявили «культурбольшевиками» (134), уехали из страны, хотя далеко не у всех из них были шансы на успешную карьеру за границей. Основная их часть устремилась в немецкоязычные Швейцарию и Австрию, где они надеялись, что смогут по-прежнему выступать в театрах и кабаре или публиковать свои книги. Франция также была излюбленной страной изгнания. В Нидерландах издательство Querido публиковало работы немецких авторов-эмигрантов, запрещенных в Германии.
Многие в тот момент питали иллюзию, что даже если Гитлеру и его коричневым рубашкам удастся победить, то они смогут продержаться не более шести месяцев (147). Но некоторые были более проницательны. Так Йозеф Рот (Joseph Roth) писал Стефану Цвейгу в Париж: «Они преуспели в том, чтобы позволить варварству править. Не питайте иллюзий. Ад правит» (31). Готфрид Бенн (Gottfried Benn) предупреждал: «Революция свершилась и история развивается. Тот, кто не понимает этого, будет в шоке. <…> Это новая эпоха исторического бытия, нелепо говорить о ее ценности или отсутствии у нее какой-либо ценности, она уже настала. И когда она закончится через два десятилетия, она оставит после себя другое человечество, другой народ. Я говорю об этом непрестанно, а левые не хотят этого признавать» (186). Захватив власть, Гитлер, по мнению Бенна, начал «новый эпизод истории» (188). Когда Клаус Манн прочитал в газетах, что Гитлер стал рейхсканцлером, он отреагировал: «Это ужасно» и «Это будет ужасно и для волшебника» (43), – под которым он подразумевал своего отца, нобелевского лауреата и автора «Будденброков» Томаса Манна.
Многие вскоре заметили как изменилось отношение к евреям, но всё еще оставались те, кто питал наивную иллюзию, что можно положиться на «старую прусскую терпимость и либерализм республики» (45). Проницательный современник Германн Кестен (Hermann Kesten) писал тогда: «Мы должны покинуть Германию. Здесь мы больше не можем писать, не можем ничего публиковать. Гитлер устанавливает диктатуру, заставляет головы катиться, готовит войну» (50). Повезло тем, кто смог покинуть страну перед провозглашением Чрезвычайных законов для защиты народа и государства (Notverordnung zum Schutz von Volk und Staat), согласно которым вне закона объявлялись все, кто не поддерживал режим Гитлера, прежде всего, члены Социал-демократической партии Германии и Коммунистической партии Германии, а также все, кто сочувствовал этим партиям или симпатизировал другим левым силам.
Самое громкое семейное имя, из табуированных гитлеровским режимом, – это, конечно, Манны: Томас, его брат Генрих, дети Томаса – Клаус и Эрика, все четверо противники нового канцлера и все четверо вынужденные эмигранты (хотя Томас короткое время размышлял о том, чтобы жить в Германии в качестве «аполитичного» автора). Заявления, подобные следующему, не могли, конечно, снискать благосклонность коричневорубашечников: «Любой здравомыслящий человек, как и любой хороший политик, знает, что народы Европы сегодня больше не могут жить и процветать в изоляции, что они зависят друг от друга и имеют общую судьбу. Выдвигать в качестве аргумента против этого какой-то якобы навеянный народными традициями природный романтизм – это не что иное, как обструкционизм» (145).
Томасу Манну посчастливилось в момент прихода Гитлера к власти оказаться за границей, в турне с лекциями о Рихарде Вагнере. Поэтому он не стал жертвой запланированной нацистами массовой резни, согласно составленным ими черным спискам тех, кто должен быть арестован и/или убит. Чистая случайность спасла тогда Георга Гросса (Georg Grosz), который 12 января 1933 уехал вместе с женой в Америку, чтобы там преподавать. Если бы этот художник, иллюстратор, карикатурист, высмеивающий всё, что чтили нацисты, оставался в Германии, то он, без сомнения, стал бы их жертвой.
Многие писатели были реалистами и прекрасно понимали, что они, как высокоразвитые, цивилизованные люди являются бельмом на глазу у нацистского сброда, и предпочли изгнание терновому венцу мучеников. Альфред Дёблин (Alfred Döblin), ненавистный нацистам автор бестселлера «Берлин. Александерплац» (о простом человеке Франце Биберкопфе, пытающемся удержаться на плаву в столичном водовороте), в 1933 году уехал в Париж, а затем в США. Бертольд Брехт покинул Германию сразу после поджога рейхстага, не думая о «демонстративно несгибаемом мученичестве» (183).
Кульминацией вакханалии по расправе с противниками Гитлера стал поджог Рейхстага в понедельник 27 января 1933 года. Современникам было ясно, что пожар – дело рук нацистов, которые использовали его как предлог для расправы над КПГ, хотя по официальной версии его устроил голландский авантюрист Маринус ван дер Люббе. Радость Геббельса не знала границ: он объявил пожар попыткой государственного переворота: «Теперь пощады больше не будет. Все, кто встанет на нашем пути, будут уничтожены. <...> Каждый коммунистический деятель будет расстрелян, где бы его ни нашли. Депутаты-коммунисты должны быть повешены в эту же ночь. Все, кто имеет отношение к коммунистам, должны быть арестованы. Также и социал-демократы <...> больше никаких помилований» (192). Пожар упростил Гитлеру задачу по принятию чрезвычайных законов Гинденбурга («О защите народа и государства» и «Распоряжение против измены немецкому народу и государственной измены»). После того, как верховенство закона было отменено (205), чрезвычайные законы оставались в силе до конца нацистского режима. Герман Геринг, не моргнув глазом, говорил: «Я не должен здесь вершить правосудие, здесь я должен только разрушать и истреблять, и ничего больше!» (218)
Согласно чрезвычайным законам, социалисты, коммунисты и другие критики нацистов были лишены права агитировать в ходе избирательной кампании перед парламентскими выборами 5 марта 1933. Результаты выборов показательны: нацисты вместе с Немецким национальным союзом получают большинство – 52 %, СДПГ – 18, КПГ – 12 %. Позднее стали говорить о причастности Сталина к победе Гитлера, это он через Коминтерн запретил коалицию коммунистов с социалистами. Коммунисты по приказу Москвы продолжали воевать с потенциальными союзниками вместо того, чтобы выступить с ними единым фронтом против Гитлера.
7 марта 1933 года, через два дня после выборов и победы нацистов, в Дрездене случилось первое сожжение книг. Книги из социал-демократического магазина Volksbuchhandlung (Народный книжный магазин) были выброшены на улицу и подожжены. Точно неизвестно, сколько огненных «аутодафе» последовало за этим. 10 мая Немецкое студенческое общество организует большое сожжение книг в Берлине и еще в 21 университетском городе Германии. Особенно прискорбно, что студенты не были побуждены к этому НСДАП, а действовали по собственной инициативе (234). И даже после этих варварских акций Эрих Кёстнер (Erich Kästner) заявил: «А не остаться ли нам? Конечно, мы не можем все убежать!» (243)
Но сожжением книг дело не ограничилось. После того как Геббельс стал рейхсминистром по делам народного просвещения и пропаганды он вскоре учредил Государственную палату по делам культуры (Reichskulturkammer). Каждый житель Германии, желающий заниматься литературой или искусством, обязан был стать членом этой палаты. Таким образом, Геббельс создал систему тотальной политической цензуры. В результате в культурной сфере установилась эпоха «стандартизированной колбасы» (Einheitswurst). Для тех, кто и после этого не покинул Германию, начинались «одинокие годы внутренней эмиграции» (innere Emigration, 254). Некоторые решили остаться, потому что у них не было средств, необходимых для жизни в другой стране. Другие, потому что стремились продолжать борьбу с коричневыми рубашками. Далеко не все из них остались целыми и невредимыми.
Такова, в частности судьба журналиста, поэта и одного из видных немецких пацифистов Карла фон Осецкого (Carl von Ossietzky), который на выборах 1933 выступал за единый фронт СДПГ и КПД и был врагом номер один для нацистов. Он отказался уезжать. В апреле 1933 года фон Осецкий был отправлен в концлагерь, где его ломали физически. В 1936 году ему присудили Нобелевскую премию мира. К тому времени его здоровье было окончательно подорвано. Он умер в 1938.
Книга Виттшока читается как полный леденящих душу ужасов детектив. Автор день за днем восстанавливает события, произошедшие между назначением Гитлера канцлером 30 января 1933 и победой нацистов на выборах 5 марта 1933. Этот месяц коренным образом изменил не только историю Германии, но и, к сожалению, всего мира. Книга показывает, что многие интеллектуалы (Манны, Дёблин, Брехт и др.), не поддались популизму нацистских правителей и покинули страну.
В скором времени сбылось страшное предсказание Генриха Гейне: «Там, где сжигают книги, в конце концов сжигают людей». Книга Виттштока – болезненное чтение, которое нельзя игнорировать, если вы интересуетесь не только историей Германии прошлого века, но и современной политикой. Пугают параллели, хотя автор сам об этом не пишет, с тем, что происходит сейчас в России, где сотни тысяч образованных людей: писатели, кинематографисты, радио- и тележурналисты, театральные деятели, учителя – покидают страну. Надеемся, не навсегда.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.