Сорока М.Е. Рец.: Neville Thompson. The Third Man. Churchill, Roosevelt, Mackenzie King and the Untold Friendships that Won WW II. Toronto: Sutherland House, 2021.
Аннотация. Рецензируемая книга известного канадского историка, посвященная отношениям премьер-министра Канады Л. Макензи Кинга с У. Черчиллем и Ф. Рузвельтом, дает представление о роли Канады в антигитлеровской коалиции. В книге в качестве источника привлекаются дневники канадского политика.
Ключевые слова: Канада, вторая мировая война, антигитлеровская коалиция, Л. Макензи Кинг, У. Черчилль, Ф. Рузвельт, И. Сталин.
Сведения об авторе: Сорока Марина Евгеньевна, независимый исследователь, доктор философии (история) (Канада); E-mail: mevorobieva@gmail.com
Soroka Marina Rev.: Neville Thompson. The Third Man. Churchill, Roosevelt, Mackenzie King and the Untold Friendships that Won WW II. Toronto: Sutherland House, 2021.
Abstract. The book which is under review is a book by a well-known Canadian historian, which analyzes the relationship of Canadian Prime Minister William Lyon Mackenzie King with Winston Churchill and Franklin Roosevelt. It shows Canada’s role in the anti-Hitler coalition. The book uses the diaries of the Canadian politician as a source.
Key words: Canada, World War II, anti-Hitler coalition, Lyon Mackenzie King, Winston Churchill, Franklin Roosevelt
Soroka Marina – independent researcher, PhD (Canada); mevorobieva@gmail.com
Книга вышла в феврале 2021 г. Ее автор, доктор Невилл Томпсон, специалист по истории Великобритании и Канады; до ухода на пенсию профессор Университета Западного Онтарио (Канада). До сих пор он печатался в издательствах Оксфордского и Торонтского университетов, а последнюю рукопись отдал в новое канадское издательство по двум причинам: во-первых, тема и материал чисто канадские; во-вторых, процесс рецензирования в университетских издательствах чересчур длительный.
Тема книги – история отношений «треугольника», лидеров трех англоязычных стран, с 1900 до 1950 года, увиденная глазами канадского премьер-министра и пересказанная нашим современником. События, в которых участвовали сэр Уинстон Черчилль (1874 - 1965), Фрэнклин Д. Рузвельт (1885 – 1945) и Уильям Лайон Макензи Кинг (1874 – 1950), – как предвоенные, так и времен антигитлеровской коалиции – достаточно значимы, чтобы породить море литературы, включая мемуары самого Черчилля. Но мемуары – подготовленная, отредактированная и иногда откровенно самовосхваляющая версия событий. Дневник Макензи Кинга – записи для одного читателя, самого себя, по горячим следам, отражающие то, что автор знал в момент, когда писал. Как многие, кто ведут дневники, Макензи Кинг предполагал написать на их основе мемуары, но умер, не успев отредактировать записи, и для историков это стало большой удачей. Только в 1965 году в канадской печати появились сообщения, что он оставил многотомные дневники, в которых много говорится о канадской политической жизни, а также о Рузвельте и Черчилле.
Канадские историки много пользовались этим источником при написании монографий по канадской политической и социальной истории. Невилл Томпсон первым прочел их как свидетельство очевидца о главах союзных правительств, с которыми канадский премьер-министр тесно сотрудничал во время Второй мировой войны, и о международных отношениях. Для него дневники Макензи Кинга – предыстория и история сотрудничества трех англоязычных государств, рассказанная не чиновником и не журналистом, а равным, коллегой, государственным деятелем. Это также впервые рассказанная история о дружбе трех политических лидеров, которая, как говорится в заглавии, помогла выиграть Вторую мировую войну.
Во введении даны история Атлантического триумвирата и характеристики трех главных действующих лиц. Начало знакомства Кинга и Черчилля, показавшегося канадцу «великим гением», относится к двадцатым годам. В 1935 г. Кинг знакомится со своим «отважным соседом», Рузвельтом. С тех пор его связывали с обоими теплые отношения. Три мужчины из привилегированных семейств, выпускники лучших университетов мира (кроме Черчилля, который учился в военной академии), обладатели научных степеней, кровно связанные с западной культурой. Сверстники, равные по образованию, воспитанию и близкие по жизненному опыту. Все трое много путешествовали, видели мир, выросли в семьях, издавна активных в политике своих стран. Все трое знают Библию с детства, что сильно повлияло на их отличный ораторский стиль.
Для российского историка это сразу делает очевидной сложность взаимопонимания между западными союзниками и сталинскими дипломатами. Если нарком Молотов и мог похвастаться дворянским происхождением, то особенности его жизни и деятельности, как и среда обитания после 1917 г., должны были напрочь стереть ненужные сподвижнику Буденного, Ворошилова, Кагановича и Сталина «интеллигентские замашки». А про уровень общей культуры и манер аппарата его наркомата - особенно после «большого террора» - и говорить не стоит. Ведь из всей заграничной службы россйского императорского МИД только один дипломат не очень высокого ранга пошел на службу к большевикам. После 1917 г. кадры пополнялись революционными матросами, «профессиональными революционерами» и старыми студентами с революционным прошлым – но иногда без диплома. И диплом о советском высшем образовании не был эквивалентом культуры, и культура их зачастую ограничивалась кратким курсом по пользованию столовыми приборами под руководством уцелевших дворянских старух. Что общего было у советского «сотрудника органов» или инженера (которых, в основном, и посылали в советские посольства во время войны, как свидетельствуют мемуары А. Добрынина), выросших, к тому же, в культурной изоляции сталинского СССР, с выпускником юридической школы Колумбийского университета (главы внешней разведки США)? Один цитировал Уильяма Джеймса и Канта, а другие «диалектику учили не по Гегелю» и для них основополагающим документом были труды тов. Сталина. Поэтому исходили они из различных принципов и аргументы собеседника принимали не всегда адекватно. Дело было не во владении английским языком и качестве перевода, а в том, что одни и те же слова означали для них разные вещи и одни и те же понятия имели совершенно различный вес.
В любом дневнике неизбежно множество тем, но в книге, написанной на основе дневников Макензи Кинга, можно выделить несколько главных. Это предыстория англо-американского альянса военного времени, альянс во время Второй мировой войны и роль в нем Канады; эволюция идеи Рузвельта о послевоенном устройстве мира, а также самое начало холодной войны. Для канадского политика война была моментом, когда Канада из доминиона превратилась в члена коалиции и союзника великих держав и произошло решающее сближение Великобритании и США.
Макензи Кинг был спиритом и философски смотрел на жизнь и смерть. Когда умер Рузвельт в апреле 1945 г., Кинг утешил себя: смерть – это переход из материальной в духовную сферу, оттуда его влияние будет продолжаться (с. 394). Хотя он общался с иным миром постоянно, но провидцем не был. Так, посетив Гитлера в преддверии войны (он был одним из многих мировых политиков, навестивших фюрера), он говорит об искренности и теплом характере Гитлера, который убедил его, что для Германии главное – свои внутренние проблемы и что потому она хочет мира (с.73). А в период антигитлеровской коалиции Макензи Кинг надеялся, что после войны СССР сосредоточится на перестройке страны вместо распространения коммунизма. Он записал слова Энтони Идена после возвращения из Москвы в конце войны, что советские, конечно, варвары, но не агрессивные.
Он считал, что Канада может существовать либо в сфере влияния Британии, либо США, и хотел балансировать между ними, что удавалось ему в том числе благодаря его миролюбивому упрямству, широкой политической культуре, а также и политической системе, которая ограничивала пространство для его ошибок. Личные добрые отношения почти со всеми американскими и британскими политиками, умение прятать обиду и отделять личное самолюбие от интересов Канады помогли ему не меньше, чем большое самомнение. (Комментируя историческую речь Рузвельта перед Конгрессом США, он одобрительно замечает, что речь неплохая и очень похожа на ту, которую он сам, Макензи Кинг, недавно произнес в Оттаве.)
В его дневнике военного времени выступают на первый план: борьба канадских консерваторов и либералов; вопрос о том, вводить или не вводить в Канаде обязательный призыв в армию, которым партии в парламенте пользовались как орудием борьбы за власть; расклад политических сил в 1940 г. Заметна его гордость за Канаду и стремление сохранить как можно больше жизней канадских добровольцев, воевавших с Гитлером в Европе.
Из деталей сотрудничества трех стран на высшем политическом уровне постепенно складывается история антигитлеровской коалиции. Канада присутствовала практически на всех совещаниях союзников, потому что во время войны играла очень важную роль. Ее вклад в войну был огромен для страны с населением в 12 млн.: из добровольцев она укомплектовала более, чем миллионную армию, из которой потеряла 47 тысяч убитыми, 54 тысячи ранеными и 8 300 пленными. ВМФ Канады за время войны вырос до 450 судов, которые охраняли половину всех караванов, шедших через Атлантический Океан. ВВФ Канады в это время был третьим по величине в мире. Канада производила корабли, самолеты, вооружение, еду, сырье для союзников, а ее население собрало только в Англию, «старую родину», на 4 миллиарда долларов безвозмездных пожертвований. Значительные сборы пожертвований проводились и в пользу СССР, когда он стал союзником.
Поэтому Макензи Кинг присутствовал почти на всех встречах Черчилля и Рузвельта и эффективно посредничал между ними, хотя Черчиллю было несвойственно признаваться, что ему нужны посредники. Мнение, что Черчилль был позером и хвастуном, довольно распространено; известно и то, что у него были периоды эмоциональных спадов и депрессии. Это подтверждает Макензи Кинг. В 1937 г. Черчилль уже кажется канадцу «конченным», обессилевшим. Но с началом войны в дневнике появляются записи, опровергающие эти обвинения: когда Британия осталась одна лицом к лицу с гитлеровской армией, он записывает после встречи, что Черчилль очень храбр и ничего не боится. В 1941 г . английский политик уже говорит о победе, и на протяжении войны он ни разу не упомянул о возможности поражения. Канадец записывает слова Черчилля о том, что о военных потерях в Англии «всегда публикуют самые худшие новости и держат хорошие в секрете, чтобы население не перебирало по части оптимизма» (с.176).
Макензи Кинг прослеживает, как в ходе войны менялась позиция Черчилля: в самый тяжелый для Англии начальный период войны он предпочитал, чтобы Британия воевала одна, т.к., если США вступят в войну, то неизбежно сократят помощь Британии по лендлизу. Однако, позже он признал: «Без США мы не сможем победить в этой войне». И теперь он предпочел бы, чтобы американцы объявили войну даже ценой прекращения материальной помощи Англии (с. 179).
Черчилль мог смотреть на ведение войны не только как политик, но и как профессиональный военный – преимущество, которого не было ни у кого из его партнеров, кроме де Голля. Макензи Кинг упоминает, что когда Молотов приехал требовать открытия второго фронта в 1942 г., то Черчиль был против «преждевременного и потенциально провального вторжения во Францию», потому что вторичная (после 1940 г.) эвакуация британских войск будет чувствительным поражением, а гитлеровские войска еще лучше укрепятся на побережье Франции. Действительно, рейд в Дьепп в 1942 г. обернулся кровавой трагедией для англо-американских войск. До июня 1944 года Дьепп оставался для союзного командования жутким предупреждением (с. 231). То, чего советское правительство, а за ним и советские историки – не могли понять, это нежелание союзников заваливать противника трупами своих солдат. Оно казалось советской стороне расчетливостью и желанием загребать жар чужими руками, что не учитывает ни историческую традицию, ни военную науку, ни политическую культуру союзных стран, ни их понимание ценности человеческой жизни.
Была еще одна причина для задержки со вторым фронтом в Европе. После вступления США в войну Черчилль считал бесполезным бросить молодых и зеленых американских солдат против закаленных немецких ветеранов в Европе, пока они не наберутся боевого опыта. Поэтому американцы высадились во французской Северной Африке к концу 1942 г., чтобы взять немцев в клещи между американскими и английскими войсками вместо безотлагательного вторжения в Северную Европу, как предлагали генералы Маршалл и Стимсон. Победа при Эль Аламейне стала предвестником успеха в Северной Африке. 10 ноября Черчилль, наконец, сказал знаменитые слова: «Это не конец. Это даже не начало конца. Но, возможно, это конец начала» (с. 215).
Постоянный рефрен разговоров и переписки трех лидеров – беспокойство о том, как необходимые внешнеполитические шаги отразятся на внутренней политической ситуации в их странах. Много внимания Макензи Кинг уделял стараниям своих коллег обезоружить политических противников в парламенте и конгрессе. В 1939-41 гг. Черчилль и Кинг понимали, что Рузвельт хочет, но не может стать их союзником против Гитлера. Он, со своей стороны, делал то, что мог. Первая встреча Рузвельта и Черчилля после начала войны, в августе 1941 г., была политически опасна для Рузвельта, т.к. Британия уже воевала, а поездка Рузвельта, с точки зрения мощной американской изоляционистской группы, была вызовом Гитлеру. А ведь приоритетом для американского президента должно быть укрепление нейтралитета США, а не поддержка Британии. Тем не менее, Рузвельт летит в Англию и первое, что его поразило, как он сказал Макензи Кингу, это усталые изможденные лица английских женщин, которых он видел, проезжая по улицам (с. 171). Он уже принял решение о вступлении в войну, но его избиратели были еще несогласны.
Если по поводу участия в европейской войне США разделились, то в декабре 1941 г. японское нападение объединило американцев. Рузвельт сказал: «Теперь мы все в одной лодке». Пока он старался убедить американцев, что Пирл Харбор связан с немецкими и итальянскими военными действиями в Европе (с. 192), 11 декабря Гитлер объявил войну США, за ним последовал Муссолини. Макензи Кинг резюмировал: «Надо благодарить Гитлера, а не американцев за то, что США вступили в европейскую войну» (с. 193). Тем не менее, трудности Рузвельта не кончились: когда он выступал перед Конгрессом, то его сообщение об отправке американских войск в Англию было встречено очень сдержанными аплодисментами, а когда он попросил новый бюджет – 56 миллиардов долларов – на ведение войны, то конгресс ответил молчанием (с. 214).
Все внимание Макензи Кинга сосредоточено на Рузвельте и Черчилле, которых он регулярно видел, с которыми часто беседовал. Только после подписания военного союза с СССР канадский премьер записывает мнения и сообщения своих коллег о Сталине, которого он так никогда и не встретил лично. Для Черчилля Сталин был просто средневековым тираном, и его единственным достоинством было то, что он не тянул с решениями (с.179) – как все диктаторы, которым отвечать ни перед кем не надо. Когда Гитлер напал на СССР, Черчилль сказал Макензи Кингу, что СССР сделал большую ошибку, отказавшись от ранее предложенной помощи и не готовясь к войне против Германии. Черчилль, по его словам, предупредил Сталина о предстоящем нападении Германии в мае 1941 г. Позже Макензи Кинг записывает услышанный в Вашингтоне рассказ Гарри Хопкинса, правой руки Рузвельта, об июльском визите в Москву и о том, что теперь Сталин «вдруг заговорил о морали и этике», напирая на то, что у его недавнего союзника Гитлера они отсутствуют. При этом Сталин усиленно отрицал всякую причинно-следственную связь между пактом Молотова-Риббентропа и гитлеровской агрессией против Польши С. 169). Ну, просто наивное дитя!
Как поделился Черчилль с Макензи Кингом, некоторые послания Сталина настолько грубые и наглые, что он сказал советскому послу, что никому не позволит так с ним разговаривать (с. 350). В марте 1943 г., подозревая, что Сталин воспользуется снятием блокады с Ленинграда и капитуляцией Паулюса, чтобы заключить сепаратный мир с Германией, Черчилль предложил поехать в Москву, чтобы умаслить диктатора, который рассержен отсутствием второго фронта и недостаточными поставками по лендлизу. Причины были веские: огромные человеческие и материальные потери американцев, канадцев и англичан при транспортировке, ограниченные мощности американской промышленности при необходимости поддерживать англо-американские войска в Северной Африке. В октябре 1943 г. Сталин написал об обещании Черчилля прислать зимой караваны в Мурманск: «Это его обязанность...» – Черчилль сдержал гнев, вызвал советского посла и вернул письмо Сталина, сказав, что будет считать, что не получал его (с. 253). Советской стороне пришлось сделать усилие и умерить тон в разговорах с британскими союзниками.
В июле 1943 г. американская армия высадилась в Сицилии. В августе Черчилль прилетел в Квебек. Когда его спросили про СССР, он отозвался о союзнике с похвалой, но напомнил, что в начале войны СССР был готов «позволить Германии проглотить Британию». Философ Кинг записал это и добавил: «Но с другой стороны, Британия была готова дать Германии проглотить Россию». Ему казалось возможным предотвратить преобладание СССР в Европе с помощью плана Рузвельта: создать новую Лигу Наций для поддержания мира. Еще в 1941 г., когда Рузвельт и Черчилль искали удачное название для стран, воюющих против гитлеровской коалиции, Рузвельт вдруг сказал: «Уинстон, я придумал: Объединенные Нации» (с.203).
Рузвельт предполагал, что после войны для поддержания мира 4 великие державы будут командовать международным воздушным флотом, содержать который будут совместно. Чтобы избежать проблемы «победителей», которая была в 1918 г., он считал нужным заранее подготовить план. Рузвельт хотел встречи трех союзных лидеров, чтобы согласовать планы и цели ведения войны. Сталин отказался от встречи на Аляске и потому Черчилль и Рузвельт встретились в Касабланке (с. 247).
В Тегеран Рузвельт приехал несмотря на тяжелое физическое состояние, чтобы установить личные отношения со Сталиным, получить его согласие на вступление в войну против Японии и на план четырех держав, которые будут обеспечивать мир во всем мире. Сталин пользовался всякой возможностью, чтобы настроить Рузвельта против Черчилля (с. 306), но это ему не удалось.
Осенью 1942 г. Канада и СССР установили дипломатические отношения. Первым советским послом в Канаду прислали плюгавого и скучного Ф. Гусева. Кинг периодически обедал в посольстве и убеждал Гусева: «Мы должны делать все, чтобы укреплять дружбу между разными странами, особенно между нашими...», то есть на дипломатическом языке он призывал СССР стать законопослушным гражданином мира. Гусев кивал и улыбался. После короткого и бедного событиями пребывания в Оттаве Гусева перевели в Британию. В Канаде о нем тут же забыли (с. 417).
И вдруг 5 сентября 1945 г. служащий советского посольства Игорь Гузенко пришел в полицейский участок в Оттаве и попросил убежища, предложив раскрыть советскую сеть шпионажа в Канаде, созданную Гусевым за время его пребывания в посольстве. Советское посольство требовало вернуть Гузенко, т.к. он якобы украл казенные деньги, но Канада предоставила Гузенко убежище. Кинг чувствовал себя оскорбленным: он вел себя с советским послом как с союзником, а его водили за нос (с.409).
Но Кинг опасался трогать уже выявленных советских шпионов, т.к. считал, что у канадского правительства недостаточно улик для предъявления в суде. Черчилль уверял канадского премьер- министра, что советские правители понимают только силу: «Мы ничего не выиграем тем, что не покажем им, что не боимся их». Он называл советских руководителей «прагматичными рептилиями», которые будут подлизываться к вам вовсю, хотя готовы перегрызть вам горло (с. 415).
В это время Макензи Кинг узнал из радиопередачи, что в США и в Англии арестовали 39 человек и осудили 18 из них за шпионаж в пользу СССР. Среди осужденных был английский физик Алан Нанн Мэй, который еще недавно работал в Канаде и передал СССР образцы урана и отчеты об исследованиях в области атомной физики. Канада разорвала отношения с СССР и отозвала посла из Москвы, предложив советскому послу покинуть Оттаву. Дипломатические отношения не были восстановлены до 1953 г.
А для Черчилля после проигранных выборов эти события стали идеальной возможностью вернуться на мировую арену – в Фултоне (Миссури) его пригласили в колледж прочесть лекцию о положении в Европе и он произнес знаменитую речь, которая, как считается, положила начало холодной войне. Поскольку право вето в ООН позволило СССР препятствовать расследованию о своей подготовке к войне, бывшие союзники пришли к выводу, что надо создать организацию без СССР. Так возникла мысль о НАТО (с.365).
Первой книгой Невилла Томпсона была монография о британских политиках предвоенного периода, которые выступали против «умиротворения» Гитлера, а его предпоследняя книга – о канадском журналисте, который провел большую часть жизни в Англии, комментируя для канадской печати политическую жизнь Британии 1930х-1950х гг., так что он хорошо знает и политические события эпохи, и ее главных действующих лиц. В книге использованы множество канадских, английских и американских источников для того, чтобы дополнить картину, которую иногда рисует, а иногда только набрасывает в дневниках Макензи Кинг. Как со всеми хорошими книгами, начинаешь читать, чтобы узнать о том, что указано в названии, а узнаешь гораздо больше: о политической культуре трех англоязычных стран, о роли и обязанностях глав правительств, о том, как строились и поддерживались эффективные союзные отношения.