Минц М.М. Рец.: Донгаров А.Рапалло — Великий перелом — Пакт — Война: СССР на пути в стратегический тупик: Дипломатические хроники и размышления. Москва: Первая Образцовая типография, 2020. 439 с.
Рецензируемая книга посвящена внешней политике СССР в межвоенный период, включая советско-германское сотрудничество в 1939–1941 гг. на основе пакта Молотова — Риббентропа. В первой части рассматриваются основные факторы, обусловившие, по мнению автора, советскую внешнюю политику в 1920‑е — 1930‑е годы, во второй части анализируются конкретные внешнеполитические шаги советского руководства в 1939 — первой половине 1941 г. Работа носит публицистический характер; она может быть полезна для читателя — не специалиста, но отдельные выводы автора являются спорными.
Ключевые слова: СССР, внешняя политика, советско-германские отношения, пакт Молотова — Риббентропа.
Сведения об авторе: Минц Михаил Михайлович, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам РАН.
Контактная информация: https://michael-mints.ru.
M. M. Mints Rev.: Dongarov A. Rapallo — Velikii perelom — Pakt — Voina: SSSR na puti v strategicheskii tupik: Diplomaticheskie khroniki i razmyshleniia [Rapallo — Great Break — Pact — War: The USSR on the way toward a strategic dead end: Diplomatic chronicles and discussion]. Moscow: Pervaia Obraztsovaia tipografiia, 2020. 439 p.
The volume under review deals with the foreign policy of the Soviet Union in the interwar period, including the Soviet-German cooperation in 1939–1941 based on the Molotov — Ribbentrop Pact. The author is analyzing the main foundations of the Soviet foreign policy in the 1920s–1930s in the first part of the book, and describing the practical decisions of the Soviet leadership in 1939 — first half of 1941 in part two. The work is more journalistic than academic; it may be useful for a reader that is not a specialist in the field, but some conclusions by the author are quite ill-founded.
Keywords: USSR, foreign policy, Soviet-German relations, Molotov — Ribbentrop Pact.
About the author: Mints Mikhail (Michael), candidate of historical sciences (Ph. D. in history), senior researcher, Institute of Scientific Information for Social Sciences (INION RAN, Moscow).
Contact information: https://michael-mints.ru.
Рецензируемая книга Александра Герасимовича Донгарова посвящена внешней политике СССР в межвоенный период, включая причины и последствия советского сближения с Германией в 1939 г., пиком которого стал пакт Молотова — Риббентропа. Работа носит публицистический характер; автор полемизирует с официальной советской концепцией описываемых событий, сохранившей популярность и в сегодняшней России, и предлагает свой собственный взгляд на проблему. Книга состоит из двух частей, в первой из которых (три главы) рассматриваются военные, политические и идеологические соображения, обусловившие советскую внешнюю политику в обсуждаемый период. Во второй части (четыре главы) анализируются конкретные действия советского руководства на различных внешнеполитических направлениях в 1939 — первой половине 1941 г. и их результаты.
Автор приходит к выводу, что советско-германское сближение в 1939 г. не следует рассматривать как пересмотр советской внешней политики. В действительности, по его мнению, эта политика носила прогерманский характер на всём протяжении межвоенного периода, начиная с Рапалльского договора 1922 г. (эта мысль отражена и в заглавии книги). Наиболее активное сотрудничество, в том числе в военной области, имело место в 1920‑е годы, но тайные контакты между Москвой и Берлином, хотя и в ограниченных масштабах, продолжались даже после прихода к власти нацистов (ср. Случ 1995). Вынужденным и временным решением, таким образом, была скорее концепция «коллективной безопасности», на которую советские дипломаты опирались в 1930‑е годы, а не пакт Молотова — Риббентропа. Критикуя утверждения советской и современной российской официальной историографии о том, что англо-франко-советские переговоры летом 1939 г. были якобы сорваны по вине западных держав, Донгаров показывает, что в благоприятном исходе этих переговоров не были заинтересованы обе стороны, но если заинтересованность Лондона и Парижа в заключении соглашения с Советским Союзом заметно выросла по мере углубления международного кризиса, то Сталин в конце концов окончательно утратил интерес к такому соглашению и предпочёл заключить договор с Германией как более выгодный.
Анализируя во второй главе книги политические и военные последствия советско-германских договоров 1939 г., автор заключает, что партнёрство Москвы с Берлином носило не оборонительный, а экспансионистский характер. Вопреки до сих пор распространённому мнению, пакт Молотова — Риббентропа не только не укрепил, но и серьёзно подорвал обороноспособность СССР, который получил прямую границу с нацистским Рейхом, никак не оборудованную в военном отношении. Оказавшись практически в положении невоюющего союзника Германии, СССР испортил отношения с западными державами, что в 1940 г. едва не привело к военному конфликту. Советская агрессия против Финляндии и Румынии спровоцировала их присоединение к странам «оси», а репрессивная политика сталинского руководства во вновь присоединённых прибалтийских республиках настроила их население против Советского Союза. В свою очередь Германия, которая в 1939 г. ещё не собиралась нападать на СССР и серьёзно уступала ему в боеспособности, сумела к лету 1941 г. существенно повысить свой военный потенциал. Пакт с Гитлером имел смысл для Москвы только как основа для дальнейшей экспансии в Европе, поскольку привёл к ликвидации независимой Польши и втянул Германию в войну с англо-французским блоком.
Донгаров, правда, предполагает, что ещё одним мотивом большевистского руководства было сохранение внутриполитической стабильности, стремление избежать боевых действий на территории самого СССР из опасения, что в случае иностранного вторжения значительная часть населения (прежде всего крестьяне) может перейти на сторону противника. Само по себе отношение советских граждан к сталинскому режиму в 1930‑е годы и позднее к гитлеровской агрессии — тема чрезвычайно интересная и на сегодня ещё малоизученная, однако посвящённая данному вопросу третья глава книги выглядит всё же слишком поверхностной.
Описывая в четвёртой главе отношения между СССР и прибалтийскими республиками осенью 1939 — летом 1940 г., автор приходит к «рискованному», по его словам, но, видимо, правильному заключению о том, что отношение прибалтийских народов к Советскому Союзу и позже к независимой России, вероятно, было бы иным, если бы Сталин ограничился договорами о взаимопомощи, подписанными в 1939 г., не вмешиваясь во внутреннюю жизнь Эстонии, Латвии и Литвы, и не доводил дело до их аннексии в 1940 г. «Выгода» этой аннексии для обороноспособности СССР на поверку оказалась иллюзорной, так как летом 1941 г. германские войска прошли через Прибалтику так же быстро, как и через захваченные в 1939 г. Западную Украину и Западную Белоруссию.
Столь же иллюзорными были и результаты победы над Финляндией в Зимней войне 1939—1940 гг. Как показано в пятой главе книги, условия мирного договора от 12 марта 1940 г. были явно избыточными с точки зрения обеспечения безопасности Ленинграда, но недостаточными для установления полного военно-политического контроля над Финляндией, что серьёзно затрудняло восстановление мирных добрососедских отношений между ней и СССР. Более того, своими враждебными действиями по отношению к Финляндии уже после окончания войны, на протяжении всего 1940 и начала 1941 г. (включая противодействие заключению оборонительного союза Швеции, Норвегии и Финляндии, который мог бы гарантировать их нейтралитет), не имевшими и вовсе никакого рационального объяснения, советское правительство буквально не оставляло Хельсинки иного выхода кроме союза с Германией. Результатом стало вступление Финляндии в войну против СССР в июне 1941 г.
Подробно анализируется в книге и балканская политика Кремля в изучаемый период. В целом, по словам автора, она носила крайне непоследовательный характер (вплоть до одновременных взаимоисключающих предложений правительствам различных стран региона), а главное — преследовала заведомо ложные цели, не имеющие отношения к подлинному укреплению безопасности СССР. Главной целью фактически являлось получение контроля над черноморскими проливами; большое значение придавалось также недопущению англо-французского флота в Чёрное море, возвращению Бессарабии и захвату Буковины. Как следствие, Москва не позволила англо-французскому блоку создать на Балканах дополнительный фронт против Германии, была упущена возможность заключения с Румынией договора о взаимопомощи на взаимовыгодных условиях, а прямым результатом унизительного для Румынии отторжения Бессарабии и Северной Буковины стало её присоединение к Тройственному пакту и участие в операции «Барбаросса» в 1941 г. Автор напоминает, что за всё время войны с Советским Союзом Германия даже не пыталась провести свой флот в Чёрное море. Утверждение, строго говоря, не совсем верное, поскольку отдельные инциденты с проходом через проливы немецких военных кораблей под видом торговых всё же были (Россия и Черноморские проливы 1999, с. 464–465), но в целом Турция добросовестно соблюдала нейтралитет, так что для борьбы с советским Черноморским флотом немцы использовали (причём довольно эффективно) прежде всего авиацию. Таким образом, концентрация ресурсов и усилий в предвоенный период на надуманной проблеме проливов привела к вполне реальному и довольно серьёзному ущербу для обороноспособности СССР.
Оценивая на этом фоне дальнейшее развитие советско-германских отношений, Донгаров неоднократно подчёркивает, что с геополитической точки зрения пакт Молотова — Риббентропа являлся противоестественным решением. Вывод тем более примечательный, что сегодняшние апологеты Сталина, пытаясь оправдать его политику, довольно часто ссылаются именно на геополитические соображения. Тем не менее этот вывод уязвим для критики, поскольку Сталин, по многим признакам, с конца 1930‑х годов выстраивал свой внешнеполитический курс как раз в геополитических категориях, подменив идею мировой революции территориальным расширением СССР и его сферы влияния. В то же время с точки зрения обеспечения безопасности страны от внешнего врага (т. е. скорее из геостратегических соображений, а не геополитических) рассуждения Донгарова в общем справедливы: попытка сдержать германскую агрессию уже в 1939 г. силами полноценной англо-франко-советской коалиции принесла бы гораздо больше пользы для защиты советских рубежей, но в этом случае Москве пришлось бы ограничить и свои собственные экспансионистские аппетиты.
Интересен также вывод автора о том, что летом 1940 г. в своеобразном стратегическом тупике оказались обе стороны советско-германского альянса. Советский Союз, исчерпав свои возможности для экспансии в Восточной Европе в рамках пакта Молотова — Риббентропа, столкнулся с неприятной перспективой прямого столкновения с Германией. Но и Германия после триумфального разгрома Франции не сумела вывести из войны Великобританию, что означало для неё не менее тревожную перспективу войны на истощение с экономически более мощным противником и с риском вовлечения в эту войну США, а возможно, и Советского Союза с его огромной сухопутной армией. Гитлер стремился решить эту проблему нападением на СССР, однако с осени 1940 по начало 1941 г. германская дипломатия ещё пыталась найти альтернативный выход, предлагая Советскому Союзу присоединиться к Тройственному пакту в качестве невоюющего члена коалиции и принять участие в будущем разделе британского «наследства» в Азии. Сделка сорвалась во многом из-за того, что Сталин в ответ продолжал настаивать (в том числе через Молотова во время его визита в Берлин в ноябре 1940 г.) на включении в советскую сферу интересов Болгарии с правом ввода советских войск на её территорию и на размещении военных баз в районе Проливов, что было, в свою очередь, неприемлемо для немецкой стороны. Если политика Москвы и имела целью «отсрочку» германской агрессии, заключает Донгаров, то в начале 1941 г. как раз эта возможность и была окончательно потеряна.
Военную политику Сталина в 1939 — первой половине 1941 г. автор описывает лишь вкратце, но в целом соглашается с тем, что весной 1941 г. в Москве было принято решение о нанесении превентивного удара по Германии, хотя остаётся лишь догадываться о причинах переноса начала войны с 12 июня (срок, предположительно предусмотренный мартовским стратегическим планом 1941 года) на более позднее время. Тезис о том, что такое решение вызрело лишь в 1941 году (а не раньше, как считал в своё время не упомянутый в книге В. А. Суворов), выглядит вполне обоснованным, он соответствует доступным на сегодня материалам советского стратегического планирования за 1940—1941 годы. Таким образом, вплоть до конца 1940 г. советское вторжение в Европу фактически откладывалось на после окончания боевых действий между Германией и Великобританией; в результате была упущена благоприятная возможность напасть на Германию в 1940 г., когда её восточные границы ещё не были прикрыты главными силами Вермахта. Прямое столкновение с Рейхом было признано неизбежным лишь после того, как стало ясно, что выхода Англии из войны в ближайшей перспективе не предвидится, а советско-германские отношения окончательно зашли в тупик. Сталинская внешняя политика, таким образом, оказывается провальной даже в том случае, если оценивать её с точки зрения не только оборонительной, но и наступательной стратегии. С этим выводом Донгарова сложно не согласиться.
Недостатки книги обусловлены главным образом её публицистической стилистикой, которая нередко подталкивает автора к явной небрежности (проблема, к сожалению, вообще характерная для данного жанра). Так, в книге повторяется известное утверждение, что приход нацистов к власти в Германии был результатом целенаправленной политики Сталина (с. 20–21), хотя правильнее говорить о том, что это событие, как и любая другая крупная катастрофа, было обусловлено целым комплексом причин, включая среди прочего особенности политического устройства Веймарской республики, действия финансово-промышленного лобби, позицию рейхспрезидента П. фон Гинденбурга и политические симпатии самих немецких избирателей. Отказ немецких коммунистов от сотрудничества с социал-демократами тоже был в числе этих факторов, но одного этого обстоятельства для назначения Гитлера рейхсканцлером было бы недостаточно.
Автор пишет о заседании Политбюро 19 августа 1939 г. как об установленном факте (с. 33—34), хотя в действительности подлинность опубликованного 28 ноября 1939 г. текста речи Сталина, якобы произнесённой им на этом заседании, оспаривается (см. об этом подробнее: Случ 2004;Дорошенко, Павлова, Раак 2005). Понятно, что закрытость архивов усугубляет ситуацию, но мы не можем спрогнозировать, какая именно точка зрения подтвердится в том неопределённом будущем, когда архивы сталинской эпохи будут наконец рассекречены в полном объёме.
В большинстве случаев автор добросовестно подкрепляет свои рассуждения ссылками на источники, однако при внимательном чтении можно отследить места, где такие ссылки отсутствуют, а излагаемый материал состоит скорее из домыслов, нежели из фактов (см. например, с. 37–39). Следует отметить также, что ссылки в книге даются по нумерованному списку использованных источников и литературы, причём сам список составлен совершенно бессистемно и представляет собой случайную мешанину из библиографических записей. Читателю не составит труда определить, на какой именно источник даётся ссылка в том или ином месте в тексте, но с самим списком как с библиографическим пособием работать будет крайне неудобно.
Вторая часть книги написана в целом аккуратнее первой, автор достаточно тщательно выверяет свои выводы, в том числе с опорой на архивные материалы. Тем не менее и здесь есть свои недочёты: к примеру, упоминается как доказанный факт то обстоятельство, что известный инцидент в Майниле 26 ноября 1939 г. являлся спланированной советской провокацией (с. 179—180), хотя вопрос о его виновниках остаётся предметом дискуссий и достаточно велика вероятность того, что это была всё же не провокация, а просто трагическая случайность, которой советское руководство не преминуло воспользоваться в своих целях. Интересно, однако, предположение автора о том, что в Москве Майнильский инцидент первоначально рассматривался не как формальный повод для войны, а скорее как возможность оказать давление на Финляндию с целью вынудить её возобновить переговоры; окончательное решение о военном вторжении было принято позже.
Книга в целом производит сложное впечатление. С одной стороны, многие выводы Донгарова достаточно обоснованны, и в каком-то смысле его работа, вероятно, является своевременной, учитывая то, что попытки многочисленных российских сталинистов реабилитировать своего кумира и оправдать проводившуюся им политику становятся в последние годы всё более агрессивными и нахрапистыми. С другой стороны, приведённые выше примеры авторской небрежности подрывают доверие к книге и к содержащейся в ней информации. Специалисту по истории межвоенного периода работа Донгарова вряд ли сообщит что-либо принципиально новое. В то же время для заинтересованного читателя — не историка она вполне может оказаться полезной, но читать эту книгу следует с осторожностью.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.
Библиографический список
Дорошенко, Павлова, Раак 2005 — Дорошенко В. Л., Павлова И. В., Раак Р. Ч. Не миф: речь Сталина 19 августа 1939 года // Вопросы истории. 2005. № 8. С. 3–20.
Россия и Черноморские проливы 1999 — Россия и Черноморские проливы (XVIII–XX столетия) / отв. ред. Л. Н. Нежинский, А. В. Игнатьев. Москва: Международные отношения, 1999. 557 с.
Случ 1995 — Случ С. З. Германо-советские отношения в 1918—1941 гг.: (Мотивы и последствия внешнеполитических решений): Дис. в форме научного доклада по совокупности опубликованных работ … канд. ист. наук. М., 1995. 50 с.
Случ 2004 — Случ С. З. Речь Сталина, которой не было // Отечественная история. 2004. № 1. С. 113–139.