Лагно А.Р. «Европейская мечта. Переизобретение нации» Алейды Ассман: размышления о памяти, совести и ответственности. Рец.: Ассман А. Европейская мечта. Переизобретение нации / пер. с нем. Б. Хлебников. М.: Новое литературное обозрение, 2022. 512 с.
Аннотация: Рецензируются две новые книги известного немецкого историка и антрополога Алейды Ассман[1], которые объединены под одной обложкой в русском переводе Бориса Хлебникова. В первой части автор размышляет над наследием главных катастроф XX века, над тем, какие уроки европейцы смогли из них извлечь, над успехами и промахами европейской интеграции, над европейской мемориальной культурой. Во второй части исследовательница проводит своего рода «инвентаризацию» немецкой национальной памяти, задумывается о том, какие элементы памятования оказались токсичными, и их следует отбросить, какие необходимо и далее сохранять, а какие надо обновить. Алейда Ассман с тревогой пишет о том, что во всем мире нации снова становятся националистическими и воинственными, а предположения теоретиков модернизации, что в глобализирующемся мире национальные государства уже устарели и вскоре отомрут за ненадобностью, не вполне оправдались. В этой связи она призывает интеллектуалов обратить внимание на потенциал европейской мемориальной культуры, способной, по ее мнению, переизобрести нации, сформировать у них совесть и сделать ответственными за общее будущее.
Ключевые слова: история, нация, национализм, историческая память, идентичность, Европейский союз.
Сведения об авторе: Анна Романовна Лагно, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник, Институт славяноведения РАН. Email: LagnoAnna@gmail.com
A.R. Lagno “The European Dream. The Reinvention of the Nation” by Aleida Assmann: Reflections on Memory, Conscience and Responsibility. Rev.: Assman A. Evropeyskaya mechta. Pereizobreteniye natsii / per. s nem. B. Khlebnikov. M.: Novoye literaturnoye obozreniye, 2022. 512 s.
Abstract: Two new books by the famous German historian and anthropologist Aleida Assmann are reviewed, which are combined under one cover in the Russian translation by Boris Khlebnikov. In the first part, the author reflects on the legacy of the main catastrophes of the XX century, on what lessons Europeans were able to learn from them, on the successes and failures of European integration, on European culture of remembrance. In the second part, the researcher conducts a kind of “inventory” of German national memory, thinks about which elements of remembrance turned out to be toxic, and they should be discarded, which ones need to be preserved further, and which ones need to be updated. Aleida Assmann is worried that nations all over the world are becoming nationalistic and warlike again, and the assumptions of modernization theorists that nation-states are already outdated in a globalizing world and will disappear have not been fully justified. In this regard, she calls on intellectuals to pay attention to the potential of European remembrance culture, which, in her opinion, can reinvent nations, form their conscience and make them responsible for a common future.
Keywords: history, nation, nationalism, memory studies, identity, the European Union.
Corresponding author: Anna Lagno, PhD, Senior Research Fellow, Institute of Slavic Studies, Russian Academy of Science. Email: LagnoAnna@gmail.com
За последние полтора года книги, посвященные истории нацистской Германии, стали очень востребованы среди российских читателей. Особенной популярностью пользуется работа Николаса Старгардта «Мобилизованная нация. Германия 1939–1945», которая посвящена восприятию событий тех лет рядовыми немцами. На мой же взгляд, сейчас важнее осознать не то, как менялось отношение населения к войне, не погрузиться в повседневность Германии 1940-х годов, отыскивая в ней знакомые черты, а как следует задуматься над тем, что же было дальше. Как раз две новые книги Алейды Ассман[2], объединенные в русском переводе Бориса Хлебникова, предоставляют читателям такую возможность. В первой автор делится своими размышлениями над успехами и промахами европейской интеграции, над европейской мемориальной культурой, над тем, чему история научила европейцев. Вторая книга, как определила ее Ассман, – это «инвентаризация» немецкой национальной памяти, размышление о том, какие элементы памятования оказались токсичными, и их следует отбросить, какие необходимо и далее сохранять, а какие надо обновить.
Отталкиваясь от известного выражения Поля Валери о том, что «история – самый опасный продукт, вырабатываемый химией интеллекта», который «ничему не учит, ибо содержит все и дает примеры всего», Ассман все же считает, что европейцам удалось извлечь из истории первой половины XX века некоторые важные уроки, а формирование Европейского союза является наглядным результатом их усвоения:
1-й урок: мир. Вместо милитаризированной экономики – экономическое сообщество;
2-й урок: демократия. Вместо диктатур – установление демократии;
3-й урок: диалогическая мемориальная культура. Вместо монолога – самокритичный взгляд на историю, признающий собственные преступления;
4-й урок: права человека. Защита беженцев и меньшинств.
Ассман убеждена, что благодаря этим четырем урокам немцы смогли проработать свое прошлое, изменить идентичность как воинственной, агрессивной и геноцидальной нации и стать нацией гражданской, опирающейся на принципы правового государства и демократии. Демократия, в свою очередь, «укрепляется самокритичной мемориальной. культурой и, наоборот, упразднение демократии ведет к историческому ревизионизму». По мнению Ассман, именно в ЕС сложилась благоприятная обстановка для развития такого типа мемориальной культуры. Ведь как правило, национальные мемориальные нарративы монологичны, они сконструированы таким образом, чтобы служить фундаментом для национальной идентичности, возвеличивать, героизировать и прославлять себя, о неудобном же прошлом нация предпочитает забыть. В ЕС память выходит за рамки границ отдельных государств, поскольку интеграция и сохранение мира требуют диалогического памятования. Если страны взаимно признают свою вину и выражают сочувствие жертвам, не пытаются что-либо скрыть или возвеличить себя за счет другого, в таком случае возникает диалогическая память. Такой диалог имеет своего рода терапевтический эффект, поскольку травматический опыт страданий и позора нуждается в сочувствии, признании и общественном резонансе. О страданиях, причиненным себе и другим нельзя умалчивать, нельзя дальше жить так, будто ничего не произошло. Ассман подчеркивает, что это относится прежде всего к странам, переживающим фазу политического перехода от диктатуры к демократии, ибо «непроясненная история преступлений закладывает мину» на этом пути. Пожалуй, последствия этого мы можем наблюдать сегодня в России, где согласно опросам общественного мнения И. Сталин является одним из самых одобряемых политических лидеров. И это несмотря на то, что почти треть семей в Советском Союзе была напрямую затронута сталинскими репрессиями. Отсутствие рефлексии по этому поводу, блокировка самостоятельного критического анализа своего прошлого привели к печальным последствиям спустя семьдесят лет после смерти диктатора.
Ассман с тревогой пишет о том, что во всем мире нации снова становятся националистическими и воинственными; и, в связи с этим задается следующими вопросами: Что мы вообще можем противопоставить этой тенденции? Есть ли альтернатива национальной гордости, опирающейся на чеканные образы врага и забывающей о жертвах собственной истории? Ответ ее прост: надо продолжать делать свое дело, нельзя опускать руки, нельзя останавливаться, поскольку гуманизм, любовь к человеку, толерантность, демократия – все это требует каждодневной работы, ничто не дается навсегда, мир меняется, надо принимать эти необратимые перемены, основываясь на выстраданных в XX веке общечеловеческих ценностях. Нациям необходимо помнить о жертвах собственной истории не для того, чтобы каяться и унижаться, а чтобы нация смогла наконец повзрослеть и создать собственную совесть. Единого рецепта, как этого достичь не существует, но Ассман предлагает некоторые инструменты, позволяющие сделать сложный переход от диктатуры к демократии:
1. Судопроизводство: сбор доказательств, расследование, судебный процесс, вынесение приговора;
2. Историческое просвещение: проработка прошлого на основе архивных материалов и устных свидетельств;
3. Социальные коррективы: признание жертв и их реабилитация, реституция и примирение на основе общей исторической памяти о совершенных преступлениях.
Ассман затрагивает также очень интересную тему недовольства большими национальными нарративами. Многие считают, что они приносят только вред и разжигают ненависть. А, может, пришло время для какой-то другой истории? Да, национальные нарративы обладают мощной силой воздействия, они просты и понятны, именно поэтому, подчеркивает Ассман, их нельзя недооценивать, и именно поэтому их нельзя и упразднять, лучше сосредоточиться на их критике и трансформации. По мнению автора необходимо обратить более пристальное внимание на историю беженцев и изгнанных, которая пока еще не стала популярным предметом среди историков и не нашла своих заинтересованных читателей. Возможно, полагает она, все дело в том, что это преимущественно женская история, а общественность больше интересуется жизнью государственных и военных деятелей, так называемыми великими историческими фигурами и великими событиями прошлого. История гражданских лиц, страдания и преодоления обычных людей помогут научить эмпатии, и, скорее всего, именно женщины-историки смогут написать ее тоньше, лучше, убедительнее, чем мужчины.
Во второй книге Ассман отчасти повторяет, а отчасти развивает тезисы, озвученные в «Европейской мечте». Она подчеркивает, что немцы достигли серьезных успехов в проработке своего проблемного прошлого. Автор описывает этот непростой путь от забвения до памятования: в 1946 году Уинстон Черчилль призвал «ради устойчивого мира обуздать чувство ненависти и желание мести», постараться забыть и не обвинять Германию и другие страны, выступившие в войне на ее стороне. Такая политика позволила интегрировать бывших нацистов в демократическое общество ФРГ и ускорить модернизацию страны, на тот момент злодеяния, причиненные немцами другим народам, не стали частью общей памяти. Ситуация изменилась в конце 1960-х годов, когда новое поколение немцев стало задавать своим родителям неудобные вопросы о прошлом. Возможно, наиболее значительный и эмоциональный символ этой перемены – преклонение колен канцлером Вилли Брандтом перед памятником героям восстания в Варшавском гетто. Нарратив о страданиях, причиненных другим народам, настолько сильно проник в немецкое общество, что канцлеру Гельмуту Колю не удалось пересмотреть политику относительно неудобного немецкого прошлого, которое, как пытались все время подчеркивать его советники, составляло всего лишь двенадцать лет в истории страны. Так возник «спор историков», утвердивший ключевой постулат: Холокост – это уникальное явление в мировой истории, это прошлое, которое нельзя забывать, поскольку «время не лечит травмы, причиненные экстремальным насилием, это насилие создает для жертв прошлое, которое не проходит и которое требует своей проработки даже через десятилетия». Еще одна проблема, вышедшая тогда на повестку и над которой размышляет Ассман в своей книге: Представляет ли национальная идея угрозу для либеральной демократии?
Теоретики модернизации полагали, что в глобализирующемся мире национальные государства устарели и вскоре отомрут за ненадобностью, однако оказалось, что это далеко не так. Идея нации обладает «магической силой объединять людей, но она же чревата насилием, которое стигматизирует и уничтожает людей». И вновь Ассман видит решение этой проблемы в формировании нового типа нации: «гражданской нации». Она соглашается с Херфридом и Мариной Мюнклер в том, что отказываться от понятия нации (как и от национальных нарративов) опасно. Во-первых, потому что это понятие обладает мощнейшим эмоциональным и мобилизационным потенциалом, его могут присвоить и использовать для разжигания ненависти к другим странам и народам, а также и к жителям собственной страны, если они думают иначе или не принадлежат к большинству. Во-вторых, это понятие можно использовать во благо, для того, чтобы воссоздать доверие друг другу, желание действовать вместе, оказывать взаимную помощь. Основу «гражданской нации» составляют не расплывчатые и абстрактные «ценности», а четко идентифицируемые и обязательные принципы трех уровней:
1) на уровне государства: правовая культура демократии с разделением властей и равными гражданскими правами (конституция);
2) на уровне общества: признание многообразия, защита меньшинств, отказ от этнической однородности (общественный договор);
3) на уровне нации: концепция культурной самобытности, включающей исторически сложившийся облик и разнообразие (культурная идентичность).
С окончанием холодной войны многие государства обрели независимость и для них национальный суверенитет и национальная идентичность имеют огромное значение. Эти нации боятся утратить то, за что они боролись на протяжении десятилетий. На этой почве возникают разногласия с ЕС, который мыслился этими странами как гарант национального государства, однако либеральные ценности, политика в области миграции и мемориальная культура вызывают в среде элит и общества все большее раздражение, поскольку, по их мнению, ущемляют национальный суверенитет. В их памяти возникает извечный образ врага (который теперь все больше ассоциируется с ЕС) и необходимость борьбы с ним. В связи с этим возникает вопрос: Как разговаривать с теми, кто знает лишь фразеологию борьбы, кто не готов к диалогу, кто настолько уверен в своей правоте, что нацелен лишь на полное уничтожение своего идеологического или политического противника? Как разговаривать с теми, кто размышляет в категориях игры с нулевой суммой и не готов проигрывать? Во многом именно такой стиль аргументации сложился в обществах, переживших период социализма, когда оппонировали не политическому конкуренту, а идеологическому врагу. Здесь уместно вспомнить размышления Умберто Эко в книге «С окраин империи. Хроники нового Средневековья»: «демократия держится на согласии граждан (так как власть проистекает из голосования), а согласие получают путем аргументации в соответствии с приемами риторики». Риторика же, в свою очередь, должна основываться на «политической и нравственной позиции и на уважении к собеседнику». Как этого достичь? Может ли в этом случае помочь гибкость, серьезное отношение к оппоненту, желание понять, чем вызван его гнев, на чем базируется его беспринципность? Возможно, Алейда Ассман напишет об этом следующую книгу. На сегодня приходится лишь констатировать, что весьма опасным последствием националистической и ксенофобской риторики ряда европейских (и не только европейских) политических партий является рост ненависти и агрессии в социальном взаимодействии, радикализация, снижение доверия к политическим лидерам, партиям и институтам.
[1] Assmann, A. Der europäische Traum. Vier Lehren aus der Geschichte. München: Verlag C.H.Beck, 2018. 224 S. ISBN 978-3-406-73380-2. Assmann, A. Die Wiedererfindung der Nation. Warum wir sie fürchten und warum wir sie brauchen. München: Verlag C.H.Beck, 2020. 334 S. ISBN 978-3-406-76634-3 [2] Assmann, A. Der europäische Traum. Vier Lehren aus der Geschichte. München: Verlag C.H.Beck, 2018. 224 S. ISBN 978-3-406-73380-2. Assmann, A. Die Wiedererfindung der Nation. Warum wir sie fürchten und warum wir sie brauchen. München: Verlag C.H.Beck, 2020. 334 S. ISBN 978-3-406-76634-3
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.