Невежин В.А. Что могло знать советское руководство о «случае с Гессом» в мае-июне 1941 г.: версии и факты
В преддверии 80-летней годовщины начала Великой Отечественной войны уважаемый российский телевизионный канал обратился ко мне с предложением дать интервью о событиях предвоенных и военных лет. Некоторые из присланных вопросов касались полета в Англию 10 мая 1941 г. Р. Гесса, одного из первых заместителей А. Гитлера в высшем руководстве нацистской партии, и реакции на этот полет И.В. Сталина и его окружения.
Подобный интерес российских СМИ, подогреваемый некоторыми телепередачами и «сенсационными» публикациями в популярной периодике, материалами Интернет-сайтов, представляется знаменательным. «Дело Гесса», или «случай с Гессом», как его называли современники, будоражит умы уже восемь десятилетий…
В небольшой по объему статье нет возможности перечислить темы и сюжеты, пересказать все имеющиеся версии, отраженные в научной литературе, поскольку историки давно исследуют эту проблематику. Это тема отдельной, более объемной работы. Поэтому автор счел здесь возможным, во-первых, ограничиться публикациями, появившимися с конца 1990-х по 2021 гг., поскольку именно в указанный период в России были введены в оборот ранее засекреченные материалы советской внешней разведки и донесения дипломатов о миссии Гесса [1941 год. Кн. 2; Агрессия; Нарышкин].
Во-вторых, в качестве главного был выделен вопрос о степени информированности И.В. Сталина и советского партийно-государственного руководства об обстоятельствах, целях и результатах неожиданной и таинственной миссии Р. Гесса в Англию. В качестве хронологических рамок избран период 10 мая (полет Гесса) – 22 июня (начала германской агрессии против СССР) 1941 г.
Основными источниками для написания статьи являлись документальные публикации по истории советской внешней разведки, а также некоторые хранящиеся в Архиве внешней политики Российской Федерации материалы, главным образом, сообщения советских дипломатов о «случае с Гессом», впервые вводимые в научный оборот.
Рудольф Гесс (1894-1987) являлся одним из руководителей Национал-социалистической рабочей партии Германии. Его называли «нацистом номер три». В 1939 г. Гесс был назначен преемником Гитлера (после Геринга). 10 мая 1941 г. он стартовал на двухмоторном тяжелом истребителе «Мессершмидт» с аэродрома в Аугсбурге, совершив (довольно опасный в военных условиях) перелет в Шотландию. Не обнаружив подходящего места для посадки своего самолета, Гесс был вынужден приземлиться, получив при этом физические повреждения, и оказался в руках английских властей. Позднее он заявил им, что уполномочен фюрером заключить мирный договор между Великобританией и Германией.
12 мая 1941 г. в 20.00 пропагандистское ведомство Й. Геббельса сообщило по радио о полете Р. Гесса. Смысл этого пресс-релиза сводился к тому, что Гесс возомнил себя способным «найти взаимопонимание между Англией и Германией». От лица фюрера последовало категорическое заявление: Р. Гесс «пал жертвой умопомешательства», а поэтому «его поступок не оказывает никакого воздействия на продолжение войны, к которой Германию вынудили» [Энциклопедия Третьего рейха. С. 153].
Подобная интерпретация действий Гесса, торопливо изложенная в противоречивом по содержанию официальном коммюнике от имени нацистского руководства, вряд ли могла удовлетворить Кремль, который, несомненно, испытывал острую нужду в дополнительной информации.
В данной связи на повестке дня остается вопрос, сформулированный М.И. Мельтюховым: «…Что же всё-таки знали в Москве о миссии Гесса?» [Мельтюхов. С. 238], который особенно актуален для периода мая-июня 1941 г. Этот вопрос тесно связан с другим: оказывало ли данное событие какое-либо влияние на процесс принятия сталинским руководством важных военно-политических решений?
На сей счет в исследовательской литературе имеются различные суждения. На западе о миссии Гесса писали довольно много, однако по объективным причинам большинство зарубежных историков не имело возможности опереться на документы советских архивов. По этой же причине тема оказалась практически не исследованной в советской историографии.
В 1990-е гг., в условиях «архивной революции», многие ранее засекреченные документы главных архивохранилищ бывшего СССР стали активно вводиться в научный оборот. В их числе оказались и материалы советской внешней разведки.
В 1998 г. были публикованы два документа, содержавшие информацию о «деле Гесса», причем каждый из них при публикации был озаглавлен «Справка внешней разведки НКГБ СССР» [1941 год. Кн. 2. Док. № 467. С. 200-201; № 485. С. 248-249]. Комментируя содержание этих материалов, публикаторы писали, что полет Р. Гесса стал событием, подтвердившим опасения И.В. Сталина о возможности сговора между Германией и Англией. Независимо от подлинных намерений Р. Гесса, о чем споры идут до сих пор, полет якобы был воспринят в Москве как попытка сговора, а первые сообщения разведывательных органов из Лондона «шли именно в этом направлении (sic – В.Н.)» [1941 год. Кн. 2. С. 296, прим. 4].
Однако, как представляется, содержание опубликованных «сообщений разведывательных органов из Лондона» не дает оснований для столь категоричных выводов.
Но прежде следует отметить, что в предвоенные месяцы разведывательная информация приходила в Кремль по различным каналам, в том числе – через структуры наркомата внутренних дел. 26 февраля 1941 г. из состава НКВД СССР (его продолжал возглавлять Л.П. Берия) был выделен наркомат госбезопасности (НКГБ СССР). До 20 июля 1941 г. НКГБ СССР возглавлял комиссар госбезопасности 3-го ранга В.Н. Меркулов. Одним из его заместителей являлся комиссар ГБ 2-го ранга Б.З. Кобулов (занимал эту должность до 30 июля 1941 г.). В составе наркомата госбезопасности действовало 1-е управление, отвечавшее за внешнюю разведку. С 20 февраля до 31 июля 1941 г. начальником этого управления являлся П.М. Фитин. 1-е управление НКГБ СССР делилось на территориальные и функциональные отделы, а также имело в своем составе два отделения.
Управление внешней разведки НКГБ посылало своих резидентов в зарубежные страны. Берлинскую резидентуру возглавлял майор госбезопасности А.З. Кобулов («Захар»), родной брат Б.З. Кобулова, занимавший должность советника посольства СССР в Германии. Резиденты советской внешней разведки получали информацию от агентов (источников), завербованных иностранных граждан. Так, А.З. Кобулов имел в качестве источников «Старшину» (Х. Шульце-Бойзена, обер-лейтенанта, сотрудника отдела внешних сношений главного штаба ВВС Германии), «Франкфуртера» (К. Эйкофа, офицера военно-морского флота Германии), «Юна» (настоящее имя автору статьи неизвестно) и «Лицеиста» (О. Берлингса, корреспондента эмигрантских латвийских изданий в Берлине, который был на деле провокатором, внедренным германскими спецслужбами в окружение Кобулова).
В Лондоне резидентом советской внешней разведки являлся лейтенант ГБ А.В. Горский («Вадим»), первый атташе и второй секретарь посольства СССР в Англии. Он, в частности, привлек к разведывательной работе «Зенхена» (Кима Филби).
14 мая 1941 г. А.В. Горский, опираясь на данные Кима Филби, направил в 1-е управление НКГБ сообщение о том, что с Р. Гессом после его приземления беседовал И.В. Киркпатрик, директор иностранного отдела Министерства информации Великобритании. Из этой беседы следовало, что заместитель фюрера привез с собой некие «мирные предложения». Но А.В. Горский признавал, что суть мирных предложений Р. Гесса пока неизвестна [1941 год. Кн. 2. Док. № 467. С. 201].
По уточненным сведениям, полученным Кимом Филби от сотрудника МИД Великобритании Т. Дюпри и переданным А.В. Горским 18 мая 1941 г. в Москву (получено 22 мая 1941 г.), прежнее сообщение было некоторым образом дополнено [1941 год. Кн. 2. Док. № 485. С. 248-249; Агрессия. С. 331-332; Нарышкин]. Вероятно, к этому времени лондонская резидентура уже получили указание 1-го управления НКГБ СССР: выяснить суть мирных предложений Гесса (см. ниже). Так или иначе, во время личной беседы Ким Филби обратился к собеседнику с вопросом: думает ли он, что англо-германский союз против СССР приемлем для Гесса? Ответ Т. Дюпри был положительным.
Общий вывод, сделанный Кимом Филби на основании полученных им сведений, сводился к следующему: время мирных переговоров между Англией и Германией еще не наступило. Однако считал Филби, по мере дальнейшего развития военных действий, Гесс, возможно, станет центром интриг вокруг заключения компромиссного мира и тогда «будет полезен для мирной партии в Англии и для Гитлера» [1941 год. Кн. 2. Док. № 485 С. 239; Агрессия. С. 332].
Между тем, пока нет доказательств, что с упомянутыми майскими «Справками внешней разведки НКГБ СССР» знакомились И.В. Сталин либо кто-либо из его ближайшего окружения. Следует учитывать специфику прохождения разведывательной информации из-за границы в Кремль, о которой было неведомо, например, Г. Городецкому, хотя это вряд ли оправдывает его, как исследователя.
Материалы документального сборника о деятельности советских разведывательных органов в преддверии войны, вышедшего в свет еще в 1995 г. [Секреты Гитлера на столе у Сталина], дают возможность понять, каков был, в частности, порядок прохождения информации от «закордонной» резидентуры в Москву. Агенты (источники) информировали резидентов советской внешней разведки, с которыми они непосредственно были связаны. Резиденты, в свою очередь, направляли отобранную информацию в соответствующие подразделения (отделы) 1-го управления НКГБ СССР. Наиболее важные сведения заведующие отделами сообщали П.М. Фитину.
Прежде чем попасть «на стол к Сталину» информационные сводки внешней разведки визировались Фитиным, а затем уже направлялись В.Н. Меркулову или Б.З. Кобулову. Только нарком госбезопасности либо его заместитель имели право письменного и устного доклада материалов внешней разведки И.В. Сталину и главе советского внешнеполитического ведомства В.М. Молотову.
Как указывали публикаторы, на упомянутой справке, полученной 14 мая из Лондона, имелось лишь письменное распоряжение майора госбезопасности П.М. Журавлева, занимавшего скромную должность в 1-ом Управлении НКГБ. Он предписал З.И. Рыбкиной (Воскресенской), сотруднице 1-го отдела 1-го управления НКГБ телеграфировать резидентам в Берлин, Лондон, Стокгольм, Америку, Рим, чтобы постараться «выяснить подробности предложений» Р. Гесса [1941 год. Кн. 2. Док. № 467. С. 201].
На втором документе вообще никаких директивных указаний нет. Сохранились лишь две пометы: «По сообщению от 18 мая 1941 г. № 338)» [1941 год. Кн. 2. Док. № 485. C. 249] и «Копию получил» (подпись неразборчива) [Нарышкин].
Следовательно, пока отсутствуют доказательства того, что с содержанием упомянутых двух документов советской внешней разведки, присланных из Лондона в Москву 14 и 18 мая 1941 г., ознакомились Сталин или кто-либо из членов Политбюро и Советского правительства.
В период российской «архивной революции» правом доступа к ранее засекреченным документам смогли воспользоваться не только отечественные, но и особо «активные» западные исследователи. Одним из них являлся историк Г. Городецкий, занимавший в 1986—1993 гг. должность научного советника Штабного колледжа Сил Обороны Израиля. Став позднее приглашенным сотрудником Оксфордского университета, Городецкий прибыл в постсоветскую Россию, где взялся за исследование событий 1939—1941 гг.
В Москве Городецкому был устроен радушный прием. Генерал Д.А. Волкогонов, советник президента Б.Н. Ельцина, оказал зарубежному исследователю значительную поддержку в ходе его «бесконечных поисков новой информации и материалов». Руководство Историко-документального управления МИД РФ и Генеральный штаб подготовили для Г. Городецкого «обширные подборки документов» НКВД и ГРУ.
Но особенно поразительно то, что в дополнение к материалам МИД РФ и Генштаба Городецкому «удалось добыть (sic—В.Н.) важные сведения» в Архиве Президента РФ. Помимо этого, для него были подобраны документы «из архива российской Службы безопасности», в том числе – по «делу Гесса» [Городецкий. С. 8,10].
Остается лишь удивляться невиданной щедрости, проявленной по отношению к иностранному ученому, которому были предоставлены практически не ограниченные возможности для работы с материалами из закрытых архивов Российской Федерации, не доступными и поныне для большинства отечественных ученых.
Так или иначе, в своей монографии Городецкий, помимо материалов британских архивов, впервые ввел в оборот документацию советской службы внешней разведки о миссии Гесса. В их числе оказались оба сообщения лондонской резидентуры, упоминавшиеся выше, которые были опубликованы за год до выхода в свет этой монографии. Использовал Г. Городецкий и документы, которые лишь спустя 12 лет были изданы СВР РФ. Это – сообщения А.З. Кобулова из Берлина от 16 мая (получены в Москве 22 мая) [Городецкий. С. 303, 311, прим. 99, 100] (они основывались на информации агентов Х. Шульце-Бойзена и К. Эйкофа); справка резидента «Шиллера» (заместителя начальника 1-го управления НКГБ СССР майора госбезопасности В.М. Зарубина, который весной 1941 г. находился в Китае) от 11 июня 1941 г. [Городецкий. С. 311, прим. 114; Агрессия. С. 370].
Наконец, Городецкий ссылался на до сих пор не опубликованные материалы: «Обзор прессы со служебными пометками» (13 мая); «Информацию от “Лицеиста”» (14 мая) и «Записку 1-го отдела НКВД» (правильно – НКГБ) (3 июня) 1941 г.[Городецкий. С. 302, 311, прим. 95, 98, 114].
Однако эти уникальные документы советской внешней разведки, судя по всему, не имели для Г. Городецкого определяющего значения. Так, в преамбуле к разделу своей монографии, который был озаглавлен «Отношение к делу Гесса в Кремле», историк априори утверждал следующее. «Как ни парадоксально» (sic – В.Н.)», дело Гесса подтверждало сталинский вывод о расколе в германском руководстве, способный ускорить начало сепаратных переговоров между Германией и Англией. Поэтому в Кремле появилась тенденция, с одной стороны, отвергать предположения об официальном характере миссии Гесса, а с другой – принижать его потенциальное значение как орудия сепаратного мира [Городецкий. С. 301-302]. 1
Хотя из повествования Г. Городецкого вовсе не следует, что хотя бы один из упомянутых выше документов советской внешней разведки был доложен И.В. Сталину, историк позволил себе определенные «вольности» в интерпретации их содержания. По логике Городецкого, в своем сообщении, направленном 16 мая 1941 г. в Москву и основывавшемся на донесениях Шульце-Бойзена, Кобулов, «вторя предвзятому мнению Сталина» (выделено мной – В.Н.), предположил, что участие Геринга «в пресс-конференции Гитлера по поводу Гесса» – демонстрация с целью опровергнуть подобные слухи и изобразить наличие единства нацистской верхушки [Городецкий. С. 303].
В данном случае Г. Городецким была допущена ошибка: Х. Шульце-Бойзен сообщал А.З. Кобулову не о «пресс-конференции» А. Гитлера, а о «собрании гауляйтеров», проведенном фюрером после «побега Гесса» [Агрессия. С. 336]. Но дело даже не в этом. Возникает простой вопрос: как мог Кобулов спустя всего лишь три дня после получения официального германского сообщения о полете Гесса знать о «предвзятом мнении Сталина» на сей счет? К тому же, о существовании агента «Старшины» И.В. Сталин узнал лишь, ознакомившись с его информацией о подготовке агрессии Германии против СССР, доложенной ему В.Н. Меркуловым 17 июня 1941 г. Хорошо известна сталинская резолюция на этом документе, наложенная вождем с употреблением нецензурной лексики… [1941 год. Кн. 2. Док. № 570. С. 383].
Хотя Г. Городецкому были известны только три сообщения А.З. Кобулова о «деле Гесса» (одно основывалось на информации «Старшины», второе опиралось на сведения, представленные «Франкфуртером», третье – на данные «Юна»), историк необоснованно употребляет выражение «львиная доля кобуловских донесений» [Городецкий. С. 303].
Оригинальную, но не подтвержденную документами версию, связанную с последствиями полета Р. Гесса, предложил О.В. Вишлёв. По его мнению, в Москве это событие восприняли как «тревожный сигнал» и как попытку «определенных кругов нацистского руководства» добиться мира с Англией, тем самым обезопасив Германию с тыла для войны против СССР. Вишлёв был категоричен в своих выводах: незамедлительной реакцией Кремля на «настораживающее событие» стал отданный 13 мая 1941 г. приказ о выдвижении дополнительных частей Красной Армии на запад, чтобы прикрыть границу [Вишлёв. С. 41].
Данное утверждение О.В. Вишлёва может вызвать лишь недоумение. Во-первых, вряд ли буквально спустя несколько часов после официального сообщения о полете Гесса, поступившего из Берлина, советское руководство «раскусило» враждебные замыслы фюрера, и тут же отдало распоряжение о выдвижении войск к границе. Во-вторых, начавшаяся 13 мая 1941 г. переброска к западной границе четырех армий была запланирована заранее Генеральным штабом РККА [Мельтюхов. С. 309] и отнюдь не являлась реакцией на неожиданный полет высокопоставленного нацистского бонзы в Англию.
Свои соображения в связи с миссией Р. Гесса предложил С. Дембски, изучивший предварительно историографию вопроса и использовавший материалы германских архивов и публикации российских документов. Проанализировав сообщение от 18 мая 1941 г., полученное от Кима Филби, польский историк утверждал, что оно должно было «не на шутку встревожить Москву» [Дембски. С. 706].
Дембски связал воедино события, происходившие на международной арене в мае 1941 г., неясность характера германо-британских отношений и определенные трудности, с которыми столкнулось советское руководство при интерпретации «дела Гесса». Все эти факторы, предполагал исследователь, обусловили перенос срока «гипотетического (sic – В.Н.)» выступления Красной армии против Германии, якобы назначенного Генштабом РККА на 12 июня 1941 г. [Дембски. С. 709].
Думается, данное предположение, особенно применительно к интерпретации миссии Гесса, является крайне спорным.
Таким образом, вопреки встречающимся в исследовательской литературе утверждениям, опубликованные материалы внешней разведки, о которых говорилось выше, не проясняют до конца вопрос о реакции Сталина и его окружения на миссию Гесса. Затруднительно судить на их основании и о принятых советским руководством решениях по внешнеполитическим и военным вопросам, поскольку сведений о том, что И.В. Сталин, члены Политбюро и Советского правительства были ознакомлены с упомянутыми выше документами внешней разведки, пока не имеется.
Помимо данных советской внешней разведки еще одним источником информации о полете Р. Гесса могли быть для Кремля сообщения дипломатов, сотрудников НКИД, из-за границы. Специфика сообщений послов, советников посольств СССР в зарубежных странах (здесь речь не идет о резидентах внешней разведки) состояла в том, что они направлялись напрямую народному комиссару иностранных дел В.М. Молотову, являвшемуся членом Политбюро ЦК ВКП(б), а также его заместителям и заведующим отделами НКИД.
В данной связи представляют особый интерес сведения, которые сообщали о миссии Гесса советские послы в Берлине и в Лондоне.
В 1998 г. было опубликовано письмо В.Г. Деканозова от 21 мая 1941 г., которое советский посол в Берлине озаглавил «Предварительные данные о случае с “Гессом”». Из сопроводительной записки С.П. Козырева, старшего помощника наркома иностранных дел, следовало, что по поручению В.М. Молотова это письмо было 26 мая 1941 г. направлено И.В. Сталину [1941 год. Кн. 2. Док. № 494. С. 261-266].
Об отношении Молотова к «случаю с Гессом» можно, хотя и косвенно, судить на основании записи в его служебном дневнике от 22 мая 1941 г. В этот день состоялась беседа наркома иностранных дел с послом Германии в СССР Ф. Шуленбургом. В ходе этой беседы, затрагивавшей различные вопросы советско-германских отношений, Шуленбург, «как бы между прочим» заметил: «Какая странная эта история с Гессом». Последовала просьба В.М. Молотова «дать какие-нибудь разъяснение по этому поводу». Из «разъяснения» Шуленбурга вытекало, что «Гесс хотел добиться мира» и, возможно, даже предварительно говорил «по этому вопросу» с Гитлером. Фюрер не согласился со своим заместителем и тогда Р. Гесс, по словам Ф. Шуленбурга, «будучи в состоянии психического расстройства, решил действовать под свою собственную ответственность» [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 1. Д. 3. Л. 109; П. 12. Д. 12. Д. 145. Л. 102].
Скорее всего, «разъяснения» Шуленбурга, в основе своей повторявшие официальную версию германской пропаганды о «психическом расстройстве» заместителя фюрера по нацистской партии, не удовлетворили Молотова. Еще 14 мая 1941 г. в «Обзоре международной жизни 11-14 мая 1941 года», переданном в эфир Иностранным отделом Всесоюзного комитета по радиовещанию при СНК СССР (Инорадио), среди других важных новостей сообщались сведения о полете Гесса, которые основывались главным образом на сообщениях германских и, частично, британских СМИ. Перед эфиром текст «Обзора…» был подвергнут редакторской цензуре и завизирован в Отделе печати НКИД. Инорадио извещало, что 10 мая 1941 г. «Рудольф Гесс, заместитель Гитлера по руководству национал-социалистской партией, несмотря на наличие запрета в связи с болезнью пилотировать самолеты», стартовал на самолете из Аугсбурга «в полет, из которого не вернулся». Будучи давно одержимым «навязчивой идеей», Гесс якобы считал, «что ему удастся, при посредстве своих личных связей, добиться согласия Англии на начало мирных переговоров с Германией». В заключение Инорадио сообщало: «…Гесс действительно прибыл в Шотландию» [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 6. Д. 57. Л. 129, 131].
В упомянутой беседе с В.М. Молотовым 22 мая 1941 г. германский посол утверждал, что англичане «сильно ругают» Р. Гесса. Молотов парировал и заметил: «там», т.е. в Англии, «существуют различные мнения» о Р. Гессе, и некоторые англичане, «видимо, питают в отношении его надежды» [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 1. Д. 3. Л. 109; П. 12. Д. 145. Л. 102].
Трудно судить на основании текста отчета о приеме Молотова Шуленбургом, который, как следует из пометы от 26 мая 1941 г., принадлежащей С.П. Козыреву, не был прочитан главной советского внешнеполитического ведомства [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 1. Д. 3. Л. 105; П. 12. Д. 145. Л. 98], о том, что именно скрывалось за этими расплывчатыми фразами. Из сказанного Молотовым остается неясным, какие «мнения» по поводу миссии Гесса бытовали в Англии, кто именно и какие «надежды» питал в его отношении. К сожалению, в кратком отчете о состоявшейся 22 мая беседе с Молотовым, который был 24 мая направлен Шуленбургом в Берлин на имя министра иностранных дел Германии Риббентропа, никаких упоминаний о Гессе не имеется [DGFP. 1918—1945. Series D. Vol. XII. Doc. № 547. P. 870].
В завершении разговора с В.М. Молотовым Ф. Шуленбург добавил «несколько сочувственных к Гессу фраз». Молотов неожиданно вспомнил о краткой беседе с ним, состоявшейся 13 ноября 1940 г. в ходе официального визита в Берлин [Вестник АПРФ. Док. № 247. С. 423-424]. Молотов заявил Шуленбургу, что у него «осталось впечатление о Гессе, как о человеке с характером» [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 1. Д. 3. Л. 109; П. 12. Д. 145. Л. 102].
Возвращаясь к упомянутому письму Деканозова о «случае с Гессом», необходимо отметить следующее. Текст этого документа общим объемом в 10 машинописных страниц, судя по штампу секретариата наркомата иностранных дел, поступил в НКИД довольно быстро (23 мая 1941 г., входящий № 3062). Затем этот текст был перепечатан в 6-ти экземплярах и разослан В.М. Молотову, его первому заместителю А.Я. Вышинскому и заместителю С.А. Лозовскому [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 12. Д. 138. Л. 84].
На другой день В.М. Молотов получил (очевидно, от С. П. Козырева), двухстраничное резюме письма В.Г. Деканозова о «случае с Гессом», в конце которого было сформулировано предложение: «Членам 5-ки» [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 12. Д. 138. Л. 74]. «Пятеркой» называлась «неуставная группа» членов Политбюро (И.В. Сталин, В.М. Молотов, К.Е. Ворошилов, Л.М. Каганович и А.И. Микоян), которая занималась с конца 1930-х гг. решением важнейших государственных секретных (в том числе – внешнеполитических) вопросов [Хлевнюк. С. 239]. На своем экземпляре Молотов оставил следующую рукописную помету: «+ Жданову, Берия» [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 12. Д. 138. Л. 74].
Исходя из молотовской резолюции, 26 мая 1941 г. С.П. Козырев переслал копию письма В.Г. Деканозова И.В. Сталину, К.Е. Ворошилову, Л.М. Кагановичу, А.И. Микояну, А.А. Жданову и Л.П. Берии [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 12. Д. 138. Л. 72] .
Этот документ имеет важное значение для раскрытия темы, сформулированной в данной статье. Во-первых, он является довольно объемным и информативным. Во-вторых, и это главное, как следует из сопроводительной записки С.П. Козырева и пометы В.М. Молотова, письмо В.Г. Деканозова было направлено для ознакомления «пятерке» членов Политбюро, а также А.А. Жданову, являвшемуся заместителем Сталина по Секретариату ЦК ВКП(б), и наркому внутренних дел СССР Л.П. Берии.
Письмо Деканозова состоит из четырех частей: «Реакция на исчезновение Гесса внутри страны» [Германии]; «Личность Гесса и его влияние в н[ационал]- с[оциалистической] партии»; «Германское коммюнике и версии о целях полета Гесса»; «Предварительные итоги».
В качестве основных источников при его написании Деканозов использовал: публикации иностранной (главным образом, германской) периодической печати, сообщения о содержании бесед советских и иностранных дипломатов, военных, журналистов, суждения немецких обывателей, а также «непроверенные слухи».
Примечательно, что и в преамбуле, и в итоговой части письма Деканозов акцентировал внимание на том, что еще остаются неясности, противоречивые и даже противоположные суждения наблюдателей о «случае с Гессом» [1941 год. Кн. 2. Док. № 494. С. 261]. Наличие подобных недоговоренностей, вероятно, заботило и А.З. Кобулова. 24 мая 1941 г. он указывал своему агенту (скорее всего, «Лицеисту») на следующее обстоятельство: в Кремле считают важным вопросом получение информации о цели миссии Гесса [Дембски. С. 705, прим. 3.].
Пока неизвестно, знакомился ли Сталин с письмом Деканозова. Судя по публикации этого документа, в его тексте нет никаких сталинских помет. Нет сведений и о том, как отреагировали на сообщение В.Г. Деканозова другие члены «пятерки» (К.Е. Ворошилов, Л.М. Каганович, А.И. Микоян), а также А.А. Жданов и Л.П. Берия. В своих воспоминаниях Микоян, в частности, утверждал: «Информация о том, с чем прилетел Гесс в Англию, была очень скудная, противоречивая» [Микоян. С. 377].
Что касается В.М. Молотова, то он по прочтении двухстраничной «выжимки» из письма В.Г. Деканозова, подготовленной С.П. Козыревым, подчеркнул в ней заинтересовавшие его места. Так, Молотов отметил предложение, в котором сообщалось, что германские газеты, ограничившись лишь некоторыми сообщениями, «перестали писать о Гессе». Подчеркнул он и указание на «исключительную ненависть» Р. Гесса по отношению к большевизму и к СССР (о чем советскому руководству было и так хорошо известно). Не остались без внимания В.М. Молотова утверждения В.Г. Деканозова о тенденции к усилению антисоветской пропаганды в Германии и о попытках германской прессы доказать якобы «антианглийскую направленность» внешней политики СССР.
Примечательно, что Молотов подчеркнул и заключительный абзац документа, подготовленного его помощником: «Сейчас можно сделать пока только тот вывод, что “случай с Гессом” является, с одной стороны, показателем противоречий в германских кругах по вопросу о дальнейшем курсе внешней политики, с другой стороны, показывает, как сильны в Германии тенденции договориться с Англией о прекращении войны» [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 12. Д. 138. Л. 74].
Этот вывод в какой-то степени корреспондирует с утверждением А.И. Микояна о том, что перелет «первого заместителя А. Гитлера по руководству нацистской партией» в Англию вызвал большую тревогу у И.В. Сталина и у членов Политбюро. «Мы опасались, – писал Микоян в мемуарах, – что Гесс договорится с англичанами, и тогда немцы повернут против нас» [Микоян. С. 377].
Следует добавить, что в ходе подготовки пропагандистских документов директивного характера, которые начали готовиться после выступления И.В. Сталина перед выпускниками военных академий РККА 5 мая 1941 г., «случай с Гессом» получил своеобразное освещение в одном из них. Лекторской группой Главного управления политической пропаганды (ГУПП) Красной армии был подготовлен доклад «Современное международное положение и внешняя политика СССР», предназначавшийся для закрытых аудиторий. 26 мая текст этого доклада был направлен начальником ГУППКА А.И. Запорожцем секретарям ЦК ВКП(б) А.А. Жданову и А.С. Щербакову. Еще один экземпляр документа поступил к начальнику Управления пропаганды и агитации ЦК Г.Ф. Александрову. 19 июня Александров направил просмотренный им текст доклада «Современное международное положение и внешняя политика СССР» в архив с пометой, что по его тексту были «даны указания тов. Запорожцу» [Мельтюхов. С. 325].
Александров среди прочего обратил внимание на один абзац в материале, присланном ГУППКА. Как подчеркивали авторы доклада, особое беспокойство «вызывает у империалистов рост могущества СССР». Они «с большой тревогой» взирают на Советский Союз, остающийся вне мировой войны. В то время, как продолжающаяся война «расшатывает и ослабляет капиталистические страны», СССР «растет и крепнет, усиливая свою экономическую и военную мощь».
В создавшихся условиях, отмечали авторы доклада ГУППКА, «среди некоторых кругов буржуазии воюющих стран» усиливается стремление, договорившись между собой, заключить мир и «направить острие войны против СССР». «В этом смысле, – подчеркивалось в документе, – “бегство” Гесса в Англию – серьезное предупреждение для Советского Союза. И если в данном конкретном случае попытку сговора можно почти считать провалившейся, то почва для таких попыток в дальнейшем остается». Слева на полях этого абзаца Г.Ф. Александров поставил (недоуменный) знак вопроса [РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 27. Л. 89].
Между тем из Германии продолжали поступать сообщения, направлявшиеся советскими дипломатами руководству НКИД, о «случае с Гессом». 29 мая В.Г. Деканозов переслал В.М. Молотову и А.Я. Вышинскому докладную записку советника посольства СССР в Берлине В.С. Семенова о поездке на сельскохозяйственную выставку в Бреслау (ныне – польский Вроцлав), состоявшуюся 20-24 мая. Судя по штампу секретариата НКИД, этот документ поступил 7 июня 1941 г. (входящий № 3389) [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 12. Д. 138. Л. 85-96].
В.С. Семенов и третий секретарь посольства СССР в Германии А.Н. Капустин посетили выставку в Бреслау по приглашению германской стороны. Помимо советских дипломатов на выставке в качестве гостей присутствовали сотрудники посольств Болгарии, Венгрии, Италии, Турции и Японии, а также «представители деловых кругов» Румынии, Дании и Словакии.
21 мая 1941 г. В.С. Семенов, в частности, имел беседу с нацистским гауляйтером Нижней Силезии К. Ханке. В беседе был затронут и вопрос о миссии Р. Гесса. Семенов поинтересовался причинами «исчезновения» Гесса. Ханке пытался повторить официальную германскую версию (об «идее-фикс» «идеалиста», пытавшегося примирить Германию и Англию). На прямой вопрос В.С. Семенова «о наличии разногласий во внешнеполитических взглядах Р. Гесса с правительством Германии» К. Ханке вначале ответил в том духе, что «Гесс хотел составить какую-то оппозицию». Затем гауляйтер прекратил разговор на эту тему, ссылаясь на свою неосведомленность [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 12. Д. 138. Л. 90].
4 июня, пять дней спустя после упомянутой докладной записки В.С. Семенова, В.Г. Деканозов направил в Москву «Информационное письмо о внутреннем положении в Германии (май 1941 года)». Документ общим объемом в 11 машинописных страниц был получен, судя по штампу секретариата НКИД, 7 июня (входящий № 3392). Копии «Информационного письма…» В.Г. Деканозова направили В.М. Молотову, а также А.Я. Вышинскому и С.А. Лозовскому [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 12. Д. 138. Л. 108, 119].
В этом документе среди других событий, происходивших в Германии или с ней связанных (речь Гитлера в рейхстаге 4 мая; дальнейшее ограничение снабжения населения мясом (17 мая); резкое сокращение пассажирского движения (19 мая), операция германских частей на о. Крит) было обращено внимание и на «неожиданный полет Гесса в Англию».
В.Г. Деканозов напоминал, что относительно «побега Гесса» и его влияния на население Германии ранее отправлял специальное сообщение (имелось в виду его письмо от 21 мая). В документе от 4 июня он информировал руководство НКИД: среди иностранных дипломатов «почти исчезли» предположения о том, что Гесс направился «по поручению Гитлера заключать мир с Англией». Наоборот, господствующим якобы стало следующее убеждение: будучи не согласным с внешнеполитической линией германского правительство, Гесс выступал «за немедленный мир» с англичанами [АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3АВТО. П. 12. Д. 138. 113].
К сожалению, пока не известно, ознакомились ли В.М. Молотов и его заместители с упомянутыми выше сообщениями В.С. Семенова и В.Г. Деканозова, содержащими сведения о «случае с Гессом», которые были получены в НКИД СССР 7 июня 1941 г.
Помимо советских дипломатов, работавших в Берлине, информацию о полете Гесса пытался получить и посол СССР в Англии И.М. Майский.
Следует напомнить, что В.Г. Деканозов в своем письме от 21 мая 1941 г., в частности, акцентировал внимание на том, что германская сторона, так же, как и английская, «продолжает хранить глубокое молчание о существе переговоров Гесса» [1941 год. Кн. 2. Док. № 494. С. 266]. Прояснению ситуации относительно позиции Лондона по «делу Гесса» в какой-то мере могла способствовать информация на сей счет, полученная Майским. Г. Городецкий утверждал, что сведения советской внешней разведки из Германии «при некоторой двусмысленности» лишь укрепляли уверенность Сталина в наличии раскола внутри германского руководства. Между тем сообщения от Майского из Лондона, уверял историк, «были не столь категоричны». Это, по мнению Городецкого, обусловливалось нестабильностью международной ситуации весной 1941 г. [Городецкий. С. 303, 304].
Однако, отмечал Городецкий, «скупые сообщения» Майского контрастировали с той «бурной деятельностью», которую советский посол развил «в попытке понять» суть «дела Гесса». Историк, ссылаясь на документы АВП РФ, констатировал, что И.М. Майский по крайней мере трижды (14, 16 и 21 мая 1941 г.) в беседах с заместителем министра иностранных дел Великобритании Р.О. Батлером затрагивал вопрос о миссии Р. Гесса [Городецкий. С. 304, 311, прим. 107, 108, 110, 111].
В 1998 г., еще до выхода в свет монографии Г. Городецкого, эти документы были опубликованы в официальном документальном издании МИД РФ. При публикации каждый из трех документов получил одинаковый заголовок: «Беседа посла СССР в Великобритании И.М. Майского с парламентским заместителем министра иностранных дел Великобритании Р.О. Батлером» [ДВП. Т. XXIII. Кн. 2(2). Док. № 831. С. 681-682; № 835. С. 689-690; № 838. С. 692-693].
Обращение к фонду АВП, в котором хранятся эти записи, позволяет уточнить, что все они были включены в служебный дневник И.М. Майского под общим заголовком «Разговор с Батлером» [АВПР. Ф. 69. Оп. 25. П. 71. Д. 6. Опись документов, находящихся в деле].
Все три упомянутые записи поступили в НКИД СССР только 6 июня 1941 г., были затем перепечатаны, а копии их посланы В.М. Молотову и А.Я. Вышинскому [АВП РФ. Ф. 69. Оп. 25. П. 71. Д. 6. Л. 72, 74, 75, 76, 77]. Однако пока не ясно, знакомились ли с этими материалами нарком иностранных дел и его первый заместитель.
Более того, по не известным пока автору данной статьи причинам руководство НКИД в своей отчетной документации проигнорировало то обстоятельство, что советский посол в ходе встреч с британскими официальными лицами упоминал о «деле Гесса». Сохранилась «Хроника бесед посла СССР в Лондоне тов. Майского с английскими деятелями с 1.IV по 1.VI.41 г.», составленная 2 июня заведующим 2-м Западным отделом НКИД Ф.Т. Гусевым, которая поступила в наркомат иностранных дел 10 июля 1941 г. В этом документе упоминается, среди прочего, что 14, 16 и 21 мая И.М. Майский вместе с советником посольства К.В. Новиковым посещали Р.О. Батлера и имели с ним беседы. Однако в краткой аннотации содержания этих бесед нет ни слова о том, что разговор касался миссии Гесса [АВП РФ. Ф. 69. Оп. 25. П. 71. Д. 6. Л. 91-94].
Таким образом, к настоящему времени введены в оборот некоторые документы советской внешней разведки и делопроизводственные материалы Народного комиссариата иностранных дел СССР за период со второй половины мая до начала июня 1941 г., в которых упоминается о «случае с Гессом». Некоторые из них стали объектом внимания в данной статье. Анализ этой документации, несмотря на ее несомненный интерес и определенную информативность, не дает, однако, оснований, во-первых, для вывода о том, что с ней ознакомились И.В. Сталин, члены Политбюро ЦК ВКП(б) и Советского правительства; во-вторых, что она каким-либо образом повлияла на принятие важных решений Кремля по внешнеполитическим и военным вопросам.
Исключение в этом смысле представляют приведенные мною высказывания В.М. Молотова в ходе беседы с Ф. Шуленбургом и пометы, сделанные главой внешнеполитического ведомства СССР на письме о «случае с Гессом», полученном от В.Г. Деканозова.
Несмотря в целом интересные версии и гипотезы о миссии Р. Гесса, выдвинутые историками, пока остается открытым вопрос: что могло знать о ней советское руководство в мае-июне 1941 г.?
Чтобы получить исчерпывающий ответ на него следует расширить круг источников. Скорее всего, наиболее важные и информативные из них хранятся в Архиве Президента РФ и в архивах спецслужб, но вряд ли в скором времени станут доступными для исследователей.
Автор выражает благодарность д.и.н. Михаилу Мельтюхову и Александру Либину за ценные рекомендации.
Библиографический список
Источники:
Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ).
Агрессия: рассекреченные документы Службы внешней разведки Российской Федерации, 1939-1941. М., 2011.
Вестник Архива Президента Российской Федерации (Вестник АПРФ). СССР — Германия. 1932–1941. Изд. доп. и расш. М., 2019.
Документы внешней политики (ДВП). 1940—22 июня 1941. Т. XXIII. В 2-х кн. Кн. 2(2). 2 марта 1941—22 июня 1941. М., 1998.
Микоян А.И. Так было: Размышления о минувшем. М., 1999.
Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ).
Секреты Гитлера на столе у Сталина. Разведка и контрразведка о подготовке германской агрессии против СССР. Март-июнь 1941. М., 1995.
1941 год. В 2 кн. Кн. 2. М., 1998;
Documents on German foreign policy (DGFP). 1918-1945. Series D (1937-1945). Vol. XII. The war years. February 1-June 22, 1941. WWashington, 1962.
Литература:
Вишлёв О.В. Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки. М., 2001.
Городецкий Г. Роковой самообман: Сталин и нападение Германии на Советский Союз. М., 1999.
Дембски С. Между Берлином и Москвой: германо-советские отношения в 1939—1941 гг. М., 2018.
Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939—1941 гг. (Документы, факты, суждения). Изд. 3-е, испр. М., 2008.
Нарышкин С.Е. В войну разведка вступила первой // Национальная оборона. 2021. №6 (июнь). С. 34.
Хлевнюк О.В. Политбюро. Механизма политической власти в 1930-е гг. М., 1996.
Энциклопедия Третьего рейха. М., 1996.
Сведения об авторе
Невежин Владимир Александрович, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Центра по изучению отечественной культуры Института российской истории Российской академии наук (Москва)