Морозов Н.Н. О реконструкции капитализма в Румынии после 1989 г.
Тема заметок ведущего российского эксперта-румыниста – довольно болезненный переход румынского общества к рыночной экономике и западным политическим моделям после падения в декабре 1989 г. национал-коммунистического режима Чаушеску. Результат 30-летней эволюции системы по-разному воспринимается в румынском обществе. Ясно лишь то, что нынешний режим совсем не похож на межвоенную Великую Румынию, которая до пор ностальгически переживается в общественном сознании и воспринимается как румынская belle epoque.
Ключевые слова: Румыния, эволюция коммунистических режимов Восточной Европы после 1989 г., переход к рыночной экономике, европейская интеграция.
Сведения об авторе: Морозов Николай Николаевич – политический аналитик, публицист, переводчик. Автор многих работ по проблемам Румынии, румынской истории и культуры. Кандидат филологических наук. E-mail: morozovvv1952@mail.ru
N. Morozov On the reconstruction of capitalism in Romania after 1989
The topic of the notes of the leading Russian expert in the problems of Romania is the painful transition of Romanian society to a market economy and Western political models after the fall in December 1989 of the national communist regime of Ceauşescu. The result of 30 years of evolution of the system is perceived differently in Romanian society. What is clear is that the regime in Romania today is not similar to the interwar Great Romania, which until now is nostalgically experienced in the public mind and is perceived as the Romanian belle epoque.
Key words: Romania, evolution of Communist regimes in Eastern Europe after 1989, transition to a market economy, European integration.
Morozov Nikolai Nikolaevich – political analyst, publicist, translator. Author of many works on the problems of Romania, Romanian history and culture. Cand. Of Philology. E-mail: morozovvv1952@mail.ru
Румынскому франкоязычному писателю Панаиту Истрати (1884-1935), который после поездки в СССР в 1928 году опубликовал резко критический в адрес сталинского режима памфлет "Исповедь для побежденных", приписывается фраза: «Да, нельзя сделать омлета, не разбив яиц. Я вижу разбитые яйца, но где же омлет?» Понятно, речь шла о строительстве социализма на осколках капиталистического строя.
В 1990 году один из лидеров созданного после краха диктатуры Чаушеску Фронта национального спасения (ФНС) Силвиу Брукан (1916-2006) заявил, что естественное развитие Румынии в 1945-1947 годах было насильственно прервано, в национальной истории возникла «черная дыра», а теперь (после свержения коммунистического режима) пришло время связать концы разорванной нити, то есть, - вернуться в сообщество западных стран и продолжить путь вместе с ними, вероятно, с того самого места, где этот путь был прерван в 1945-1947 годы.
Тогда же в ходе разгоревшейся полемики о пути дальнейшего развития Румынии один публицист сравнил предпринимаемые в стране усилия по строительству (восстановлению) капитализма из обломков рухнувшего вместе с диктатурой Чаушеску социалистического уклада с попыткой обращения омлета назад в яйца (в другом варианте речь шла о преобразовании ухи обратно в аквариум).
Сообщение к стране
Первым шагом к прояснению вопроса о дальнейшей судьбе страны, значение которого трудно переоценить, стало так называемое «Сообщение к стране Совета Фронта национального спасения» (Comunicatul către ţară al Consiliului Frontului Salvării Naţionale) от 22 декабря 1989 года. «С этого момента распускаются все структуры власти клана Чаушеску, - гласил он. - Правительство уходит в отставку, Госсовет и его учреждения прекращают деятельность, вся власть в государстве переходит к Совету ФНС».
Программой СФНС предусматривался отказ от руководящей роли одной партии, организация свободных выборов, устранение административно-бюрократических методов централизованного управления экономикой, отказ от идеологических догм, устранение лжи и самозванства, переход прессы в руки народа.
«Внешняя политика страны должна служить добрососедству, дружбе и миру на планете, вписавшись в процесс строительства единой Европы, общего дома всех народов континента, - указывалось в документе. - Мы будет уважать международные обязательства Румынии, в первую очередь, в отношении Варшавского договора».
Очевидным образом документ страдал определенной наивностью, которую легко объяснить эмоциональным накалом момента, когда он был составлен. Международная часть, также очевидно, отдавала дань горбачевской перестройке, которая тогда была на злобе дня, а реверанс в сторону ОВД объяснялся, конечно же, естественным инстинктом самосохранения.
Первопроходцы
Газета «Ромыния либерэ» поместила 31 декабря 1989 года статью Брукана «Без -"измов" и без партии». «По крайней мере, на некоторое время мы должны отказаться от таких понятий, как социализм, капитализм, коммунизм, фашизм, – писал он. – В настоящей ситуации они не имеют никакого смысла и, во всяком случае, – никакой связи с социальной реальностью. Вся историческая схема так называемой неизбежной последовательной смены общественных формаций, разработанная Марксом, явно и безвозвратно устарела. В настоящее время мы не располагаем современной теорией, не знаем, в каком мире живем и в каком направлении движется этот мир. Народная революция породила Фронт национального спасения, который не нуждается ни в какой партии, ни в каком -"изме"».
Путь в будущее, с одной стороны, открывал, как будто, огромные возможности, но, с другой, пугал многочисленными рисками. По сути, это был путь в неизведанное, так как никто не представлял себе, какие конкретные шаги следует предпринять для перехода к либеральной демократии и рыночной экономике. Очевидна была острая необходимость в концепции этого пути «назад к капитализму».
«В 1989 году Румыния была в наихудшем положении из всех стран Восточной и Центральной Европы в отношении старта перемен, разрыва с коммунизмом, – писал политолог Василе Секэреш, который в 1990 году возглавил группу советников при президенте Илиеску. – Не было никаких общественных или партийных дискуссий о необходимых реформах, никакой подготовки или некоего "преперехода". Хуже того, с политической точки зрения, мы не фигурировали ни в одной повестке дня, и Румыния рисковала упасть в пустоту».
Задача подготовки этой концепции выпала, главным образом, на относительно молодое поколение специалистов, экспертов, ученых, которые работали в Институте мировой экономики, Институте национальной экономики, Институте политических наук, Центре исследований военной истории и теории, Бухарестском университете. Некоторые из них проходили стажировки на Западе, участвовали в международных конференциях.
Костяк этого молодого поколения руководителей составила так называемая «группа ADIRI». В 1987-1988 гг. в Ассоциации международных отношений и права (ADIRI) представители молодой румынской элиты в неформальной обстановке обсуждали острые проблемы современности, в частности, в СССР и в странах Восточной Европы, принимали иностранных гостей. Поэтому впоследствии их стали называть «группой ADIRI» или «группой Трокадеро» (по названию одного из бухарестских ресторанов, в котором они, согласно городской легенде, собирались). «Может быть, это было немного, но это был шаг, – пишет Секэреш. – Мы думали о моменте, когда обветшавшая конструкция обрушится». «Думал ли кто-нибудь действительно, о падении Берлинской стены? Предвидел ли кто-то революции на Востоке? – спрашивает он риторически. – Нет».
В 1990 году Секэреш направил от лица этой группы письмо председателю Совета ФНС Илиеску, в котором утверждалось, что в Румынии «не сказаны и не сделаны многочисленные вещи», что будущая программа правления должна ясно отражать «разрыв со старой системой и с идеологией, которая лежала в ее основе». «Неожиданным образом Илиеску согласился с тем, что мы писали там, и <...> пригласил нас работать с ним», – пишет он. В этом же году молодые лидеры образовали группу политического анализа при президенте Румынии; позднее одни из них стали парламентариями и министрами, а другие вошли в президентскую администрацию. После раскола ФНС в 1992 году ряд членов группы образовали фонд «Будущее для Румынии».
Это были Адриан Нэстасе, Мугур Исэреску, Адриан Северин, Василе Секэреш, Эуджен Дижмэреску, Владимир Пасти, Мирча Иоан Пашку и другие, которых судьба затем развела в разные стороны. Так, Нэстасе побывал лидером правящей партии и спикером парламента, министром иностранных дел и премьер-министром, Исэреску в 1990 году уехал в посольство Румынии в Вашингтоне, чтобы восстановить отношения Румынии с Международным валютным фондом и Всемирным банком, а затем занял должность управляющего Национальным банком Румынии, которую занимает и поныне, Северин был вице-премьером, отвечавшим за реформу и приватизацию, а также министром иностранных дел, Пашку – министром обороны и т.п. Некоторые из них сейчас покинули большую политику и делятся воспоминаниями, которые позволяют составить мнение о том, как все тогда происходило.
Назад на Запад
Курс Румынии, как и других бывших социалистических стран, на Запад не вызывал сомнений, так как был предрешен всем послевоенным настроением если не большинства, то, по крайней мере, элиты румынского общества. Он определялся как историей страны, так и привлекательным имиджем западных стран.
Это хорошо понимали и российские эксперты. «Румынский народ, измученный тоталитарным режимом, разочаровавшийся в социалистических ценностях, традиционно воспитывавшийся в духе общности с романским миром, может с радостью принять прозападный поворот в политике, выходящий за рамки обновления социализма, – указывалось, например, в записке Института экономики мировой социалистической системы АН СССР секретарю ЦК КПСС А.Н.Яковлеву (13 марта 1989 года). – Причем та финансовая помощь Запада, которую может в таком случае получить свободная от долгов, доказавшая свою платежеспособность Румыния, позволит убедительно продемонстрировать преимущества такого выбора».
Кроме того, процветающий Запад выглядел победителем в «холодной войне», и уже одно это притягивало бывшие социалистические страны, которые, в свою очередь, выглядели или хотели выглядеть получившими наконец-то долгожданную свободу пленниками тоталитарного Советского Союза.
«Еще в декабре 1989 года нам было ясно, что европейское измерение румынской внешней политики станет приоритетным, – писал Адриан Нэстасе в книге "Румыния после Мальты" (România după Malta). – Был внутренний консенсус как политический, так и на уровне общества в отношении необходимости вырваться из сферы влияния Советского Союза путем выхода из Варшавского Договора, и в той или иной форме возвратиться к традициям румынской внешней политики в период между двумя мировыми войнами, целью которой было закрепить Румынию в западном европейском блоке».
Социал-демократ Адриан Нэстасе возглавлял МИД в 1990-1992 годы и занимал пост премьер-министра в 2000-2004 годы. Он не забывал о национальных интересах и, признавая приоритет евроатлантической ориентации Румынии, отстаивал необходимость развития внешнеполитических отношений «по всем азимутам», в том числе с Россией. В 2012 году Нэстасе был осужден по обвинению в коррупции на 2 года тюремного заключения, прошел через попытку самоубийства и был условно освобожден через 8 месяцев. В 2014 году был вновь осужден на 4,5 года по обвинению в коррупции и условно освобожден примерно через полгода. Позднее в различных выступлениях (главным образом, в качестве президента Европейского фонда имени Н.Титулеску) Нэстасе подчеркивал, что у Румынии «сложная идентичность». «Румыния обрела определенную идентичность, вступив в ЕС и НАТО, – утверждал он, – однако это не значит, что она должна двигаться по одной оси».
Таким образом, Нэстасе оказался в неблагодарном положении, будучи вынужден объясняться в связи как с уравновешенным отношением к России, так и с окончательным выбором в пользу ЕС и НАТО. Румыния подписала договор с Советским Союзом (речь идет о подписанном М.Горбачевым и И.Илиеску в Москве 5 апреля 1991 года Договоре о сотрудничестве, добрососедстве и дружбе, который не вступил в силу из-за распада СССР), потому что была изолирована и не хотела оставаться буферной зоной, утверждал, например, он. «Договор с Советским Союзом понимался тогда, понимается и теперь лишь через одну-единственную призму – русофобии, – сетовал Нэстасе в упомянутой книге. - Нас все время упрекают в том, что мы его подготовили и подписали, что было не время, что СССР в любом случае доживал последние дни. Это мы знаем сейчас. Тогда же никому не было ясно, что произойдет. Поэтому мы искали любые формулы, которые обеспечили бы нам безопасность в чрезвычайно зыбкой и непредсказуемой среде».
Хотите интеграцию, отдайте экономику
«Нередко решения, которые мы имели в виду, вытекали из советов, полученных от международных учреждений в Вашингтоне, – писал Секэреш. - И тогда, и позже у нас было достаточно сомнений в отношении некоторых из полученных "из-за границы" решений. Некоторые из них оказались катастрофическими. Идея, однако, заключалась в том, что "они знают", что нужно делать. Значительно позднее, например, Джеффри Сакс в клубе Национального банка Румынии (НБР) сказал нам, что в реальности они "не очень хорошо знали", а некоторые подходы были просто ошибочными. Тогда на повестке дня был, как будто, другой ориентир <...>: проблема перехода была политической, а не экономической; нужно было "перейти Рубикон", чтобы больше не было пути назад».
«Таким образом, – подтверждает Северин, – те, кто находился на передовой линии реформы, смогли очень быстро (в 1990 году) узнать, что Запад понятия не имел, что нужно делать, чтобы приватизировать государственную собственность, невзирая на отсутствие рынка капитала и частных капиталистов».
Бывший премьер-министр (1991-1992) Теодор Столожан рассказывает в своей книге «Решения, споры, мифы в экономике и политике 1961-2020» (Decizii, controverse, mituri in economie şi politica 1961-2020) о дискуссии, которая состоялась в 1990 году между румынской делегацией в США и бывшим министром труда, министром финансов и госсекретарем США Джорджем Шульцем. «После того, как мы завершили обсуждение стратегии ("Стратегии по внедрению рыночной экономики в Румынии"), Шульц пристально посмотрел на нас и спросил: "А что вы будете делать теперь, когда в Румынии началась новая жизнь?" Мы посмотрели друг на друга и сказали, что продолжим работать в госадминистрации. Шульц продолжал: "Я дам вам бесплатный совет. Найдите тех, кто занимался сделками на черном рынке при социализме. Объединитесь с ними, потому что у них есть предпринимательская жилка". Ни один из нас не последовал этому совету. Позднее, время от времени, когда я был разочарован различными решениями госадминистрации, я вспоминал совет, который нам дал Джордж Шульц».
В свою очередь, Адриан Северин, принимавший участие в этой встрече, утверждает, что высказывание принадлежит не Джорджу Шульцу, а Милтону Фридману, и приводит его по памяти в следующей форме: «Румынам некуда поместить свои деньги, особенно если они были добыты на черном рынке, и они не доверяют государству, чтобы предоставить ему заботиться о своих сбережениях, у румын много черных денег, спрятанных под матрацами. Поскольку официальный рынок был монополизирован государством, единственный свободный рынок, который у вас есть, это – черный рынок. Его нельзя уничтожать. Выведите его на поверхность и начинайте с него. Иначе будет намного труднее создать рыночную экономику из ничего».
Северин вспоминает об этом в пространном отклике на монографию «Капитализм и капиталисты без капитала в Румынии» (Capitalism şi capitalişti fără România) одного из крупнейших экономистов страны, бывшего министра финансов, ныне первого заместителя управляющего НБР Флорина Джорджеску. Два маститых автора исповедовали и исповедуют противоположные взгляды на экономическую реформу в посткоммунистической Румынии (Северин – либерал, Джорджеску – социал-демократ или ордолиберал), они находились в политической и идеологической оппозиции друг к другу (Северин входил в правое правительство Демократической конвенции Румынии, пришедшее к власти в 1996 году, Джорджеску – в предыдущее левоцентристское правительство Партии социальной демократии Румынии, 1992-1996).
Согласно выводам Джорджеску, применение шоковой терапии в Румынии означало, по сути, серию «пирровых побед», и в результате румынская экономика оказалась под контролем иностранных корпораций. «Ни одна капиталистическая страна не смогла избежать фазы примитивного накопления капитала, - возражает Северин. - <...> Главное знать, когда сказать: "Стоп!" и перейти к правилам».
Суть этой интересной полемики Северин резюмирует следующим образом: «Огромная заслуга профессора Флорина Джорджеску состоит в раскрытии конфликта в период перехода Румынии от коммунизма к капитализму между концепцией либерально-демократической реформы, начатой в 1990 году в благоприятном контексте революционных событий в декабре 1989 года, и ордолиберальной концепцией тех, кто должен был реализовать эту реформу. <...> Так мы объясняем, почему переход не был завершен, а румынское посткоммунистическое государство потерпело неудачу: движущие силы перехода тянули [страну] в разные стороны».
Еще в 1990-е годы стало ясно, констатирует Северин, что цели интеграции в европейские структуры и цели развития противоречат друг другу. «Румыния не могла надеяться на развитие или даже на сохранение того, что было жизнеспособным в ее унаследованной от коммунистического режима экономике, если хотела стать членом ЕС, смысл существования которого все больше сводился к поддержке германского экспорта, – пишет он. – С этой точки зрения роль внешнего фактора в декапитализации Румынии, или ее превращении в капиталистическую страну с острой нехваткой местного капитала и местных капиталистов невозможно переоценить». «Так, приватизация стратегических активов (нефтяная компания "Петром", крупные банки) или так называемых естественных монополий нередко была, по сути, замаскированной взяткой, которую от Румынии требовали в обмен на европейскую и евроатлантическую интеграцию», – добавляет автор.
Северин вспоминает, как в 1992 году Еврокомиссия «щедро» предоставила Румынии безвозмездный кредит для оплаты услуг консультантов по выработке методологии приватизации, уточняя, что эксперты «были предложены (в реальности навязаны) донором». «Главной заботой этих экспертов было сделать так, чтобы при помощи предложенной методологии с самого начала исключить участие румынских капиталистов в приватизации активов и акций румынского государства, - пишет он. - Другими словами, - воспрепятствовать формированию румынского частного капитала и появлению румынских капиталистов». «Несмотря на политическое давление и угрозы ответных мер со стороны Еврокомиссии, я лично заверил западных экспертов, что подпишу их счета, чтобы они получили свои гонорары, но требую, чтобы они немедленно уехали домой, так как в их услугах больше нет нужды».
«После 1998 года и особенно после 2000 года, достигнув апогея примерно в 2009 году, румынская экономическая политика (которая больше не имела никакой связи с реформой) следовала директивам международных финансовых учреждений, ЕС или евроатлантических партнеров Румынии, согласно интересам каждого из них, иногда противоречивым, – заключает Северин. – Это превратило Румынию в капиталистическую страну с ограниченным суверенитетом (если использовать эвфемизм) без местных капиталистов и без местного капитала (частного или государственного)».
Неудивительно, что такое в общем-то необычное поведение Северина, который затем сделал блестящую международную карьеру (председатель и почетный председатель Парламентской Ассамблеи ОБСЕ, специальный докладчик ООН о положении прав человека в Белоруссии, глава делегации Европарламента по отношениям с Украиной, постоянный докладчик Европарламента по отношениям с Россией), привело в итоге к конфликту с европейской номенклатурой, который для него кончился плохо.
В 2010 году два репортера британской газеты The Sunday Times, проводившие журналистское расследование под видом представителей некоей компании, предложили европарламентарию Северину за определенное вознаграждение содействовать принятию Европарламентом ряда поправок к европейскому законодательству, соответствующих интересам этой компании. Согласие Северина было зафиксировано скрытой аудио- и видеоаппаратурой. После публикации The Sunday Times против Северина в Румынии было выдвинуто обвинение в получении взятки и злоупотреблении служебным положением, и в 2016 году он был приговорен к 4 годам тюрьмы, из которых отсидел 1 год и 3 месяца.
В свою очередь, Северин утверждает, что речь идет не о журналистском расследовании, а о «политической инсценировке», целью которой было скомпрометировать и устранить его из большой политики. В одном из интервью он рассказал, что был предупрежден о том, что против него готовится провокация (спецслужбами была записана беседа, в которой представители некоего государства говорили, что «Северина нужно скомпрометировать, так как его невозможно остановить, он слишком силен, слишком влиятелен и путает нам всю игру»). Несмотря на это, он не принял мер предосторожности, так как, проанализировав свою деятельность, не нашел в ней ничего предосудительного. По версии Северина, реальной причиной этой операции были его усилия по урегулированию ситуации на Украине и его противодействие превращению Румынии в члена ЕС второго сорта. «Я считаю себя политзаключенным», – утверждает он.
Присоединение или интеграция?
На роли «внешнего фактора» в переходе Румынии от командной к рыночной экономике подробно останавливается в своих работах другой видный экономист (также с правого фланга политического спектра), бывший министр реформы (1997-1998) Илие Щербэнеску, который называет этот переход периодом колонизации Румынии развитыми странами Западной Европы.
«Годы, прошедшие после падения коммунизма, – немногие в историческом масштабе – означали для Румынии период самого ужасного экономического порабощения колониального типа, неизведанного когда-либо по ширине, глубине и скорости», пишет он в книге «Румыния – колония на периферии Европы» ( România, o colonie la periferia Europei). Операция по экономическому порабощению Румынии, считает он, «была начата и проведена по хорошо продуманному плану, без возможности выбора [для Румынии], будучи условием принятия страны в НАТО и ЕС». «Согласно концепции лидеров ЕС, Румыния должна была стучать в двери организации, будучи лишена всего того, что могло бы составить конкуренцию для стран-членов», – пишет автор, формулируя лозунг, под которым развертывалась эта операция: «Хотите интеграцию, отдайте экономику!»
«В этой ситуации политический класс Румынии мог противостоять, если бы состоял из героев, – замечает Щербэнеску. – Однако он состоял не из героев, а из вассалов и слуг, которые довольствуются объедками вместо контроля над своей страной и ее ресурсами». «Румыния, – подводит черту экономист, – перестала быть суверенной страной, потеряв национальный контроль над экономикой, – процесс, начатый давно и завершившийся в деталях уже в условиях принадлежности к ЕС, когда Румыния стала потребительским придатком на периферии западноевропейского центра, принимающего решения».
«Лично у меня нет претензий к этим странам, – добавляет он. – Они давно практикуют колониализм и обязаны своим вековым процветанием колониальной эксплуатации других народов. Что можно ждать от этих стран?»
«Одно из двух: либо мы соглашаемся, что переход от коммунизма к капитализму проходил в духе капиталистических правил, согласно которым побеждает сильнейший, независимо от того, пришлось ли шагать по трупам, но тогда уже не говорим о грабежах и кражах, – делает автор окончательный вывод в "Ромыния либерэ". – Либо, если мы согласимся, что переход был совершен, по крайней мере, в значительной степени на основе грабежа, на первое место здесь должно быть выдвинуто участие в этом грабеже иностранного капитала».
Вопрос о целесообразности принадлежности к ЕС и НАТО в Румынии вроде бы решен, тем не менее он постоянно поднимается как в опросах общественного мнения, так и в прессе. Например, недавно на лояльном по отношению к властям сайте hothnews.ro была размещена статья «Румыния, 15 лет в Евросоюзе. Мы присоединились, но интегрировались ли? Плюсы и минусы марьяжа Румыния-ЕС». В ней, в частности, приводились следующие данные: «за 15 лет принадлежности к ЕС Румыния получила европейских фондов в размере 70,72 млрд евро и выплатила в бюджет организации 24 млрд евро, оставшись, таким образом, в выигрыше в размере 46,72 млрд евро в период 1 января 2007 года – 31 декабря 2021 года».
С другой стороны, Щербэнеску утверждает, что «иностранный капитал вывозит в свои страны прибыль до ее обложения налогом в размере по крайней мере 35-40 млрд евро в год. Ни копейки из них, отправленных заграницу, больше не крутится в экономике». «Не то, чтобы грабеж иностранцев хуже, чем воровство румын, – замечает он. – Но, объективно, деньги, украденные румынами, остаются в экономике, тогда как деньги, похищенные иностранцами, исчезают заграницей бесследно».
Еще в далеком 1991 году многоопытный Брукан пророчески утверждал в интервью британской «Гардиан», что обещание Запада оказать восточноевропейским странам поддержку в осуществлении перехода к рыночной экономике является «большим обманом». «Результатом этой помощи станет превращение Восточной Европы в подобие Латинской Америки для Западной Европы, со всей гаммой политических потрясений, характерных для отношений такого типа, – прогнозировал он. – Помощь будет оказываться, но гораздо больше на уровне обещаний, чем фактических вкладов. Поэтому, не получая достаточных ресурсов с Запада, жители Восточной Европы подадутся сами на Запад, и тогда в центре Европы возникнет нечто, напоминающее мексиканскую границу». В настоящее время, по имеющимся данным, заграницей на заработках находится 4-5 миллионов румын.
«Румыния не входила, не входит и совсем не похоже, что войдет в западную экономическую систему, несмотря на юридическую и официальную принадлежность к ЕС», – констатировал экономист Щербэнеску. Западу выгодно, чтобы Румыния была «формально внутри, а реально снаружи», резюмировал политическую сторону дела Северин.
Эти выводы рифмуются с выкладками российского экономиста Михаила Делягина, который в разделе о странах Восточной Европы своего труда «Конец эпохи: осторожно, двери открываются!» также называет эти страны «колониями», а их руководителей – «региональными топ-менеджерами глобального спекулятивного бизнеса». «Именно в Восточной Европе США смогли реализовать отработанный еще англичанами колониальный принцип управления через компрадорскую не только буржуазию, но и интеллигенцию, и в целом созданную на небольшие гранты политическую и пропагандистскую элиту», – пишет он. «Сделавшие такой выбор элиты стремятся превратить себя в региональных менеджеров Запада, организующих эксплуатацию соответствующих территорий (бывших еще недавно их странами)».
Без плаща и кинжала
Другой интересной областью, где интеграция Румынии в евроатлантические структуры увязывалась с жесткими условиями, была разведка. Об этом в интервью газете «Evenimentul zilei» рассказал бывший глава внешней разведки Румынии Иоан Талпеш.
«Никто не желал обсуждать, в особенности США, какой-либо элемент сотрудничества с Румынией, пока не будет решен вопрос о разведчиках-нелегалах на территории США», – утверждает он.
По словам Талпеша, списки польских, чешских, словацких и венгерских разведчиков были переданы США из Праги, где находилось общее командование, координировавшее действия спецслужб социалистических стран, тогда как Румыния с 1972 года не входила в это командование и не раскрывала своих агентов. «Это была своего рода сделка между НАТО и Варшавским Договором, только мы не были включены в эти договоренности в рамках ОВД, – говорит он. – Поэтому мы и опоздали к обсуждению, в том числе в этом плане, отношений с Западом».
«Уже в ходе первой встречи, которая у меня была в Америке в 1993 году, в ходе первой беседы с директором ФБР я понял, что это был ключевой элемент [раскрытие румынских разведчиков-нелегалов], – рассказывает Талпеш. – Такую же позицию занимало и руководство ЦРУ. Нам ясно говорили: вы не можете просить нас об укреплении отношений сотрудничества, не отозвав своих людей. <...> Конечно, поскольку в таких ситуациях ведется торг, я сказал, что и я мог бы потребовать списки их людей. И тогда мне сказали прямо: “Вы кто такой, господин Талпеш? Кто вы такой, чтобы требовать у нас - США, Германии, Франции, Канады списки агентов?”»
Как вытекает из слов бывшего главы внешней разведки, в результате была достигнута предварительная договоренность, что Румыния отзовет своих нелегалов, и последовала встреча с президентом Илиеску, который тогда также находился в Вашингтоне. «Глава ФБР пришел на следующий день на завтрак в отель, где был Илиеску. <...> В этом разговоре ему сказали, о чем мы договорились. Илиеску понял, по сути, не мог не понять. <...> Поскольку мы больше не находились во враждебных отношениях с США, хотели получить от США статус будущего союзника, не было выбора».
Более того, по словам Талпеша, в конечном итоге были ликвидированы сети румынских агентов в западных странах в целом. «Единственная сеть, которую мы сохранили на Западе, осталась в Венгрии», – уточнил он.
Комментируя договоренность, согласно которой Румыния больше не могла иметь разведчиков в США, однако США могли иметь разведчиков в Румынии, Талпеш сказал: «Мы и сейчас не понимаем, что проиграли войну. В 1989 году была проиграна война. Мы говорим о холодной войне, а она стоила Румынии больше, чем все другие войны. Если мы не поймем этого, то будем продолжать расплачиваться».
Бывший глава внешней разведки дает понять, что если бы Румыния не пошла на уступки Западу, то потеряла бы, по его мнению, Трансильванию. «После 1990 года нужно было обязательно найти форму сотрудничества с Западом, – утверждает он. – Нельзя было позволить уничтожить страну». По его словам, «повсюду циркулировали планы расчленения Румынии», «Венгрия от всех получала поддержку в вопросе о пересмотре Трианона» (Трианонский договор был заключен 4 июня 1920 года между государствами- победителями в Первой мировой войне и потерпевшей поражение Венгрией. Согласно этому документу, в частности, Трансильвания и восточная часть Баната были переданы Румынии – прим.авт.), «внешний фактор решал все».
В других интервью (в частности, сайту realitatea.net) Талпеш рисовал бедственную ситуацию, в которой Румыния оказалась после краха режима Чаушеску. «Румыния была единственной социалистической страной вне ОВД, без контактов, Секуритате была изолирована», – утверждал он. «Спецслужбы других стран общались с США открыто, мы же были как в тюрьме». «Те, кто пришли к власти 22 декабря 1989 года, понятия не имели, какая ситуация в стране, кто за кого, кто с кем». «Румыния была как ягненок на заклании».
«Я могу гарантировать, что Румыния не могла ни в какой форме найти другое решение, кроме НАТО, – утверждает Талпеш. – <...> Не было другого [решения], потому что Россия не могла предложить тогда никакого варианта поддержки целостности румынского государства, особенно потому, что у нее тогда были большие проблемы с собственной целостностью».
Звериный оскал капитализма
Худо-бедно, возвращение Румынии в Европу состоялось. Одни румыны довольны, другие – нет. Всем, однако, ясно: получилось не то, что ждали, и уж совсем не похоже на довоенную Румынию, которую здесь считают «старыми добрыми временами» и называют румынской belle epoque.
Ожидания (главным образом, потребительского характера) большинства румын, как выяснилось, были прекраснодушными иллюзиями. Сориентироваться и преуспеть в личном плане удалось лишь тем, кто обладал, так сказать, обостренным чувством реальности.
В реальности для Румынии речь шла вовсе не о том, как воссоединиться с сообществом западных стран, а о том, как бы половчее сдаться, что называется, «на милость победителя».
Что касается Запада-«победителя», то иногда создается впечатление, что там никогда не упускали из виду возможности и попросту искали более эффективный способ посильнее обобрать бывшие социалистические страны, прежде чем пустить их в Европу. Словом, одни выступали в роли просителей, другие – благодетелей…
Весь этот процесс сопровождался громогласной риторикой о воцарившемся единстве принципов и ценностей всех – старых и новых – членов западного сообщества, так что бывшим социалистическим странам пришлось быстро усвоить, что основной нормой поведения в клубе избранных, куда они так стремились, является лицемерие.
Остается вопрос: была ли альтернатива? Учитывая, что полностью самодостаточных стран, способных существовать вне какой-либо системы союзов или международных связей, практически нет, ответ, вероятно, должен быть отрицательным.
В климате, возникшем после распада социалистической системы, а затем и Советского Союза, восточноевропейские страны «всеми фибрами души» устремились в ЕС и НАТО. Вариант призрачного «третьего мира», обещавший лишь прозябание на периферии истории, не устраивал никого.
С другой стороны, с тех пор прошло уже три десятилетия. Мир меняется все более стремительно, появились новые полюсы силы, и сегодня нужны новые стратегии. Обращение за ответами к прошлому становится все более непродуктивным, политологи и политтехнологи должны работать с живой жизнью.
Мы видим, например, что бывшие социалистические страны сегодня ведут себя по-разному: Будапешт и Варшава, например, в отношениях с Брюсселем гораздо более строптивы, чем Бухарест. В чем объяснение: в экономическом потенциале, в национальном характере, в исторической традиции?
Таким образом, превратить омлет в яйца, естественно, не получилось: вместо яиц вышло некое кушанье, которое далеко не всем по вкусу, но, тем не менее, компульсивно потребляется клиентами, у которых просто нет выбора. Впрочем, чтобы избежать вульгарных сравнений с яйцами и рыбами, можно вспомнить высказывание Гераклита о том, что в одну реку нельзя войти дважды.
Статья поступила в редакцию в феврале 2022 г.