Миронов Б.Н. Россия отстала от Запада навсегда ?! Рец.: Травин Д. Я. «Почему Россия отстала? СПб.: Изд. Европейского университета в С.-Петербурге, 2021. 368 с.
В статье дана аналитическая оценка книги Д. Я. Травина «Почему Россия отстала? (Травин, 2021).
Ключевые слова: Россия и Запад в X-XVI вв., причины экономической отсталости России, роль фундаментальных факторов отсталости
HAS RUSSIA FOREVER LAGGED BEHIND WESTERN EUROPE?!
Abstract. The article provides an analytical assessment of the book by D. Ya. Travin “WhyhasRussialaggedbehind?» (Travin, 2021).
Key words: Russia and Europe in the 10th–16th centuries, the causes of Russia's economic backwardness, the significance of backwardness factors
Монография Д. Я. Травина «Почему Россия отстала?» основывается на комплексном сравнительном историко-социологическом анализе и имеет целью выявить причины экономического отставания России от западноевропейских стран. Ее жанр — историческая социология. Очевидно, что всесторонне и глубоко проанализировать колоссальный материал об экономическом развитии Европы, включая Россию, за длительный период и в сравнительной перспективе — задача непосильная даже для коллектива ученых. Тем более что недостаток имеющихся источников в принципе не позволяет определенно ответить на многие важные вопросы. Однако сама постановка проблемы отставания и даже ориентировочная оценка факторов, которые его обусловили, имеют большое научное значение.
Д. Я. Травин по базовому образованию и ученой степени — экономист; в настоящий момент — научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге. Он написал нескольких книг, посвященных европейской модернизации (Травин 2018; Травин, Маргания, 2004; Травин, Маргания, 2018). В рецензируемой монографии речь идет не о застойной экономике, провальной «социалке» и авторитарной политике, как можно подумать из ее названия. Оригинальность авторского подхода к проблеме состоит в том, что ответ на злободневный вопрос о причинах отставания современной России автор ищет не в ближайшем имперском и советском прошлом — в крепостном праве, самодержавии, империи, революциях, сталинизме, а в далеком прошлом — в Х–XVI вв. Д. Я. Травина, как институционалиста, интересует, как и почему сложилась колея российского экономического развития, и поэтому он правильно, на мой взгляд, обращается к «детскому периоду» нашей истории — к Х–XVI вв., когда колея стала складываться. Напрашивается аналогия с индивидуальным развитием человека. Психологи считают, что для каждого человека опыты детства, особенно в пространстве человеческих отношений, имеют первостепенное значение для всей его будущей жизни. Именно они становятся основой его личности и проявляются на протяжении всей его дальнейшей жизни, во многом определяя его жизненную колею. Скорректировать или изменить эту колею можно, только тщательно изучив опыты детства.
Как правило, в центре размышлений всех желающих понять, почему Россия отстала, находятся проблемы России, а не успехи идущих впереди. Однако не менее важно поразмышлять и над тем, почему другие страны в какой-то момент смогли уйти вперед. Ведь успешные ныне соседи не всегда шли в авангарде. В течение многих тысячелетий в традиционном обществе все были более или менее равны, но в какой-то момент у некоторых произошло что-то вроде культурной мутации, они стали трансформироваться и изменили маршрут движения. В книге Д.Я. Травина в центре Россия, но формально бóльшая часть страниц посвящена Западу. Но не коллективному Западу, а отдельным западноевропейским странам, весьма отличающимся друг от друга, отдельным регионам и городам. Речь в книге идет о Флоренции, Венеции, Генуе, Генте, Брюгге, Новгороде, Пскове, Сицилии, Апулии, Фландрии, Нормандии, Кастилии, Девоншире, Тироле, Сконе, рейнской и ганзейской Германии, шампанских и лионских ярмарках, каталонских и берберийских пиратах, левантийской торговле. Национальные государства и национальные экономики как единый комплекс сложились лишь в Новое время, а в X–XVI вв. существовали города-государства и всякие регионы со своими традиционными названиями. Именно сравнение России с отдельными странами, российских регионов и городов с отдельными регионами и городами европейских государств позволяет, во-первых, глубже разобраться в причинах неудач одних и успехов других, во-вторых, убедиться, что российские институты и институции не были уникальными.
Монография написана в проблемном, а не в нарративном ключе. Д. Я. Травин сформулировал четыре фундаментальные проблемы, вокруг которых в большинстве сочинений о России происходит дискурс по поводу ее отставания, и каждому посвятил главу.
1) Ущерб, нанесенный Древнерусскому государству набегами и войнами в Х–XVI вв., на самом деле имел фатальное значение для возникновения отсталости, так как многократно превосходил тот, который был причинен западноевропейским странам?
2) Действительно ли средневековая жизнь в западноевропейских странах, в отличие от Русского государства, характеризовалась согласием и миром, собственность защищалась законом, права и свободы человека соблюдались, государство являлось правовым?
3) «Стартовые условия» для развития в западных странах реально были благоприятнее, чем в России, так как периферийность предопределяла возможности модернизации, а экономическое развитие общества находилось в жесткой зависимости от урбанизации и развития городской культуры?
4) Действительно ли катастрофичным для России стало то, что Ренессанс ее почти не затронул?
В первой главе «Набеги и кочующие бандиты» Д. Я. Травин приходит к выводу, что в X–XVI вв. русские земли действительно страдали от войн и набегов гораздо больше и дольше, чем другие европейские территории, но все же разница в ущербе не являлась столь значительной, чтобы подорвать возможности экономического развития, затормозить рост городов, воспрепятствовать накоплению капиталов и предопределить экономическую отсталость. В пользу этого говорит и тот факт, что на Западе имелись страны, страдавшие от войн и набегов не меньше, чем русские земли (Травин, 2021: 68).
Однако выводы о величине ущерба от войн представляются мне недостаточно обоснованными. Без сомнения, ущерб был огромным, но оценить его сколько-нибудь определенно невозможно из-за недостатка источников. Расхождения в оценках чрезвычайно велики. Известный знаток Московской Руси С. Б. Веселовский в своих ранних работах признавал (вслед за летописями), что в Куликовской битве в 1380 г. участвовали около 200—400 тыс. человек, а в поздних работах оценивал численность русской армии лишь в 5—6 тыс. человек (Веселовский 1978). Некоторые современные историки считают, что русское войско (как и ордынское) могло насчитывать не более 6—10, а археологи достаточно убедительно предполагают, что с обеих сторон в сражении приняло участие по 5—7 тысяч человек, причём оно было кратковременным - около 20—30 минут вместо летописных 3 часов. И во второй битве - в Стоянии на Угре в 1480 г. число участников было примерно таким же. Скорее всего, что в военных действиях в 1480 г. тоже принимали участие сотни или считанные тысячи ордынских татар. Войска небольшой численности не могут нанести колоссального урона и ущерба (Булычев 2014; Двуреченский 2011). С другой стороны, точка зрения некоторых историков (например, Л. Н. Гумилева) о положительном влиянии кочевников и Золотой Орды на Русь убедительно оспаривается (Травин 2021: 36–45).
Во второй главе «”Наезды” и силовые захваты» Д. Я. Травин пришел к выводу о неадекватности популярных ныне в России представлений о западных социумах, в которых собственность всегда была защищена, права человека соблюдались, общественная жизнь отмечена согласием и миром. «Частная собственность в Средние века — такая же фикция, как “правовая цивилизация”. Европейским странам пришлось пройти долгий и трудный путь для того, чтобы сформировалась в конечном счете та собственность, которая делает эффективной рыночную экономику. Причем речь здесь идет не только о земле. Условной в Средние века была любая собственность. Государь изымал у “частника” любое имущество, вне зависимости от того, кто им владел, если считал это целесообразным и имел для этого достаточную силу».Нарушение прав собственности касалось не только землевладельцев, но и городского бизнеса (Травин 2021:103, 108). Автор напоминает, что в Средние века и в начале Нового времени государи по обычаю имели право верховной собственности на землю. «Чем глубже погружаешься в историю, тем более неопределенной вещью выглядит закон», — констатирует Д. Я. Травин. Нет оснований полагать, что все люди в Средние века и в начале Нового времени разделяли единое представление о законе и оно совпадало с современными взглядами — в современных обществах существует совершенно иное представление о том, что считать законом (Травин, 2021: 133, 141).
Большое внимание во второй главе уделено российскому самодержавию, признаки которого нередко находят уже в Древнерусском государстве. Обобщая обширную литературу по данному вопросу, Д. Я. Травин признает правоту тех, кто полагает, что за период Х–XVI вв. в русской письменности нет ни одного политического учения, которое понимало бы царскую власть как абсолютную и ничем не ограниченную. И де-факто государи до ХVIII в., какой бы обширной и сильной не казалась их власть, считались с обычаем, традицией и Боярской думой. Сами государи свой авторитет ставили ниже старины и признавали, что по своему усмотрению они не могут творить право (Травин, 2021: 149; Миронов 2018б: 359–373).
Выводы автора, подкрепленные тщательным анализом западной литературы, представляются весьма важными. Однако читателю иногда может показаться, что в западноевропейских странах в Средние века и начале Нового времени законы вообще не соблюдались. На самом деле в каждой местности, в каждом городе, у каждого народа были свои обычаи/законы. То, что современному человеку кажется произволом, в действительности в Русском и западных государствах происходило по правилам, хорошо известным населению данной местности и конкретного социума.
Взвешенными и убедительными представляются выводы третьей главы «Во имя Бога и прибыли», посвященной «стартовым условиям» экономического роста Русского государства, роли городов и городской культуры. Обобщение европейского опыта привело Д. Я. Травина к заключению, что периферийность государства, низкий уровень урбанизации сами по себе еще не предопределяли всех возможностей развития. Прогресс обуславливался сложным сочетанием факторов и обстоятельств. О том, что «стартовые условия» были важным, но не единственным и не главным фактором, свидетельствует, в частности, развитие некоторых периферийных стран Европы (например, Швеции, Норвегии или Шотландии), которые в определенный момент стали интенсивно развиваться и преодолели экономическую отсталость (Травин, 2021: 250–251).
Чрезвычайно интересной представляется четвертая глава «Власть, страсть и месть», в которой автор оценивает, что потеряла Россия, не пережив этап Ренессанса. Хотя, на мой взгляд, автор недооценивает потери, общий вывод, согласно которому отсутствие в России ренессансной культуры само по себе не блокировало экономическое развитие, мне представляется правильным и аргументы в пользу этого убедительными. Перспективной представляется идея о том, что у ренессансного буйства страстей не было будущего, что укрощение эмоций и развитие когнитивных (абстрактное мышление) и метакогнитивных процессов (самоконтроль, самоанализ) является важнейшей предпосылкой экономических и прочих успехов (Травин 2021: 328–333). В этом контексте было бы полезно сослаться на работы Норберта Элиаса, которые указаны в списке литературы, но в данной главе непосредственно не используются[1].
Высокий уровень культурного развития, понимаемый как наличие в музеях и библиотеках большого числа признанных произведений искусства, не коррелирует с социально-экономическим развитием. В норвежской или финской истории нет ни Сикстинской капеллы, ни «Короля Лира», но из этого никак не вытекает экономическая отсталость или неспособность построить демократию. Ренессансный город сыграл свою важную роль в истории, создал высочайшую культуру и эффективно работающий бизнес, но, достигнув предела, стал проигрывать конкурентную борьбу монархиям. Он не мог обеспечить дальнейшее экономическое развитие и обуздать многочисленные социальные конфликты в социумах — это было под силу сильному абсолютистскому бюрократическому государству, а не городской демократии, основанной на противостоянии непримиримо враждебных друг другу кланов. Д. Я. Травин полагает, что ренессансный город оказался в проигрыше и на русских землях: Новгород покорился Москве, способной аккумулировать большие ресурсы для формирования армии Нового времени (Травин, 2021: 334).
Перед Россией XV–XVII вв., считает автор, вопрос состоял не столько в импорте ренессансной культуры, сколько в том, какую государственную модель выбрать для дальнейшего развития. Вследствие военного соперничества с Польшей и Швецией у России возникла острая потребность иметь новую налоговую систему, новое государственное управление, новый принцип формирования бюрократии и армии. Ренессансное государство уже перестало служить образцом. Никому не приходило в голову совершенствовать государственное управление по устаревшим итальянским образцам. Выбирать надо было из испанской, голландской, французской, шведской, прусской или английской моделей. Выбор осложнялся тем, что перечисленные модели сложились под влиянием особенностей исторического пути перечисленных стран. Россия же должна была заимствовать и вписывать импортируемые институты в те отечественные реалии, которые существовали и не могли быть устранены по мановению руки государя-реформатора. Когда поиск оптимального этатизма завершился в пользу шведской и прусской модели, российское государство, армия и бюрократия стали трансформироваться по преимуществу в соответствии с ними.
Какие идеи рецензируемой книги представляются особенно важными?
1) Уже в X–XVI вв., а возможно, и раньше, наши предки объективно столкнулись с большими экономическими проблемами. Возникли они задолго до всяких реформ и контрреформ, закрепощений и освобождений, не находились в тесной корреляции ни с самодержавием и тоталитаризмом, ни с народным менталитетом и природными ресурсами, ни с деструктивными действиями властей. Скорее, проблемы определялись местоположением на Земле — тем, что русские земли являлись восточной периферией Европы, были оторваны от мировых центров культуры, имели огромную территорию и большую границу, открытую для соперников и врагов, проживавших вдоль нее. Чтобы успешно защищаться, приходилось наращивать мускулы, а развитие культуры обеспечивать по остаточному принципу. Эти выводы хорошо коррелируют с российским материалом, относящимся к новому времени (Миронов 2018а: 221–257, 269–271). Таким образом, крепостничеством, самодержавием, большевизмом, тоталитаризмом или авторитаризмом, на которые традиционно возлагается ответственность за отставание России, список не исчерпывается. Следует искать другие причины и факторы, которые автор надеется найти в следующей книге.
2) В Средние века и в начале Нового времени общественная жизнь в западноевропейских странах и Русском государстве принципиально не различалась. Везде не было согласия и мира, собственность плохо защищалась законом, права и свободы человека часто нарушались или вовсе не соблюдались, государство не являлось правовым.
3) То, что ренессансная культура почти не затронула Россию, нельзя считать невосполнимой потерей для ее социально-экономического и политического развития.
4) Укрощение эмоций и страстей, формирование новых когнитивных и метакогнитивных способностей — концептуального мышления, самоконтроля, самоанализа) является важнейшей предпосылкой экономических и прочих успехов.
5) К XVIII в. у России сложилась своя историческая колея и возникала зависимость от пройденного пути. Когда обстоятельства вынуждали заимствовать некоторые зарубежные институты, они приживались тяжело и болезненно, так как их нельзя было механически вмонтировать в совокупность традиционных институтов, требовались значительные усилия и большое искусство, чтобы приспособить их к отечественным реалиям. Это создавало серьезные трудности при проведения структурных реформ.
6) Исследование убедительно подтверждает, что существующие в литературе образы России и Запада — это идеальные сконструированные типы, далекие от реальности и часто имеющие политические цели. Они имеют тенденцию превращаться в ложные стереотипы научного и массового сознания, мешающие адекватному пониманию нашего прошлого и настоящего (Миронов 2018в: 648–649).
Как показывает анализ монографии, Д. Я. Травин отнюдь не русофоб, как можно было бы подумать, исходя из ее названия —«Почему Россия отстала?», поскольку большинство сочинений о России, содержащих в названии слово «отсталость», не относятся к числу русофильских. Лейтмотив данной книги — выявить и оценить значение принципиальных, по мнению многих исследователей, факторов, мешавших нашему экономическому развитию. По его мнению, несмотря на всю их важность, в дальнейшем они не могли фатально помешать России (как и Скандинавии, Балтии, Шотландии, Ирландии, Балканам и другим странам, и регионам Европы) развиваться, догонять и перегонять лидеров. Автор полагает, что у России есть хорошие шансы для экономического роста и наличие в ее досье выдающихся достижений, особенно в области культуры, является тому порукой.
Значение книги Д. Я. Травина в том, что она демифологизирует российскую историю, в которой, по справедливому, на мой взгляд, убеждению автора, нет никакой мистической фатальной предрасположенности к косности и неудачам. Россияне отставали и догоняли лидеров по тем же самым причинам, по которым преуспевали и терпели поражения другие народы и которые вполне возможно и необходимо понять, а полученное знание использовать. В методологическом отношении монография демонстрирует огромный потенциал сравнительно-исторического анализа. На русском языке нет равноценного труда —с таким обстоятельным и подробным анализом проблемы экономического роста России на фоне развития западноевропейских стран в Средние века и в начале Нового времени. Список использованной литературы включает 630 названий, в том числе 150 работ на иностранных языках. Причем книга написана не только интересно, но понятно, живо и эмоционально. Этому способствует использование многих произведений художественной литературы (Данте, Шекспира, Рабле, Лопе де Вега, Бокаччо и др.), которые органично вмонтированы в научный текст не только ради литературных красот, но прежде всего как ценные источники сведений.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Булычев 2014 – Булычев А. А. Куликово поле: живые и мертвые. Тула: Гос. музей-заповедник «Куликово поле». 83 с.
Веселовский (1978) – Веселовский С. Б.Труды по источниковедению и истории России периода феодализма. М.: Наука. 343 с.
Двуреченский (2011) – Двуреченский О. В. Археологические исследования на месте Донского сражения // Труды III (XIX) Всероссийского археологического съезда. Новосибирск: Институт истории материальной культуры Российской академии наук (С.-Петербург). С. 137–138.
Миронов 2018а — Миронов Б. Н. Российская империя: от традиции к модерну. 2-е изд., испр., доп. СПб.: Дм. Буланин, 2018. Т. 1. 896 с.
Миронов 2018б — Миронов Б. Н. Российская империя: от традиции к модерну. 2-е изд., испр., доп. СПб.: Дм. Буланин, 2018. Т. 2. 912 с.
Миронов 2018в — Миронов Б. Н. Российская империя: от традиции к модерну. 2-е изд., испр., доп. СПб.: Дм. Буланин, 2018. Т. 3. 992 с.
Миронов 2019 — Миронов Б. Н.Российская модернизация и революция. СПб.:Дм. Буланин, 2019. 528 с.
Травин (2021) – Травин Д. Я. «Особый путь» России: от Достоевского до Кончаловского. СПб.: Изд. Европейского университета в С.-Петербурге.
Травин(2021)– Травин Д. Я. «Почему Россия отстала? СПб.: Изд. Европейского университета в С.-Петербурге, 2021. 368 с.
Травин, Маргания (2004) – Травин Д., Маргания О. Европейская модернизация: в 2 кн. М.; СПб.:ACT, TerraFantastica.
Травин, Маргания (2021) – Травин Д., Маргания О. Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара. Москва; СПб.: ACT, TerraFantastica.
REFERENCES
BulychevA. A. Kulikovopole: zhivyeimertvye. Tula: Gos. muzei-zapovednik «Kulikovo pole». 83 p. (In Russ.)
Veselovskii S. B. Trudy po istochnikovedeniiu i istorii Rossii perioda feodalizma. M.: Nauka. 343 p. (In Russ.)
Dvurechenskii O. V. ‘Arkheologicheskie issledovaniia na meste Donskogo srazheniia’,Trudy III (XIX) Vserossiiskogo arkheologicheskogo s"ezda. Novosibirsk: Institut istorii material'noi kul'tury Rossiiskoi akademii nauk (S.-Peterburg), 2011, pp. 137–138 (In Russ.)
Mironov B. N. Rossiiskaia imperiia: ot traditsii k modernu. 2-e izd., ispr., dop. St.-Petersburg: Dm. Bulanin, 2018. Vol. 1. 896 p.(In Russ.)
Mironov B. N. Rossiiskaia imperiia: ot traditsii k modernu. 2-e izd., ispr., dop. St.-Petersburg: Dm. Bulanin, 2018. Vol. 2. 912 p.(In Russ.)
Mironov B. N. Rossiiskaia imperiia: ot traditsii k modernu. 2-e izd., ispr., dop. St.-Petersburg: Dm. Bulanin, 2018. Vol. 3. 992 p.(In Russ.)
Mironov B. N. Rossiiskaiamodernizatsiiairevoliutsiia. St.-Petersburg: Dm.Bulanin, 2019. 528 p.(In Russ.)
Travin D. Russia’s “Special Path”: From Dostoyevsky to Konchalovsky. St. Petersburg: European University Press in St. Petersburg, 2021. (In Russ.)
Travin D. Ia. «Pochemu Rossiia otstala? St. Petersburg.: Izd. Evropeiskogo universiteta v S.-Peterburge, 2021. 368 p.(In Russ.)
Travin D., Margania O. European Modernization: in 2 books. Moscow; St. Petersburg: ACT, Terra Fantastica, 2004 (In Russ.)
Travin D., Margania O. Modernization: From Elizabeth Tudor to YegorGaidar. Moscow; St. Petersburg: ACT, Terra Fantastica, 2002 (In Russ.)
Veselovsky S. B. Works on Source Studies and the History of Russia in the Period of Feudalism. Moscow: Nauka, 1978 (In Russ.)
Миронов Борис Николаевич — доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета (mironov1942@yandex.ru).
Mironov Boris N. — Dr. Sci. in History, Professor, St. Petersburg State University (St. Petersburg)
[1]О влиянии когнитивных и метакогнитивных способностей человека на его поведение в России нового времени см. в книге: (Миронов 2019:301–430).