Ефременко Д.В. Большой мнемонический треугольник. О вкладе Дж. Верча в исследования исторической памяти и не только в них
В новой книге американского исследователя Дж. Верча предложен ряд новых подходов к исследованию национальной памяти и исторических нарративов. В статье рассматривается потенциал этих идей применительно к изучению политики памяти в США, Китае и России. Анализируются ситуации антагонизма исторических нарративов и острого соперничества между мнемоническими сообществами.
Ключевые слова: политика памяти, исторические нарративы, мнемонические сообщества, идентичность, дилемма мнемонической безопасности
Сведения об авторе: Ефременко Дмитрий Валерьевич, доктор политических наук, заместитель директора Института научной информации по общественным наукам РАН
Контактная информация: efdv2015@mail.ru
Dmitry V. Efremenko
The Great Mnemonic Triangle. On the Contribution of J. Wertsch to Memory Studies and Beyond
American researcher J. Wertsch’s new book proposes a number of new approaches to the study of national memories and historical narratives. The article examines the potential of these ideas in relation to the study of memory politics in the United States, China and Russia. Situations of antagonism of historical narratives and acute rivalry between mnemonic communities are analyzed.
Keywords: memory politics, historical narratives, mnemonic communities, identity, dilemma of mnemonic security
About the author: Dmitry V. Efremenko, Dr.Sc., deputy director of the Institute of Scientific Information for Social Sciences, Russian Academy of Sciences
Contact information: efdv2015@mail.ru
Статья отражает результаты исследования, проводимого в Институте научной информации по общественным наукам РАН при финансовой поддержке Российского научного фонда, проект № 17-18-01589П.
Новая книга Дж. Верча «Как нации вспоминают. Нарративный подход» (2021) важна, по меньшей мере, для двух направлений социально-гуманитарных исследований. Во-первых, она, безусловно, вносит крупный вклад в развитие теоретико-методологических оснований и аналитического инструментария memory studies. Во-вторых, рассматривая проблематику исторической памяти США, Китая и России – трех ключевых игроков современного мирового порядка – Верч способствует пониманию мотивов их поведения на международной арене. Несколько метафорично это можно назвать большим мнемоническим треугольником. Анализируя интеракции этих трех международных акторов мы обнаруживаем сегодня, что одни лишь установки политического реализма в духе Г. Киссинджера не дают исчерпывающего объяснения их действий. Образы желаемого будущего и выбор актуальных политических опций Америкой, Китаем и Россией в немалой степени определяются тем, как там вспоминают прошлое.
Глубокий раскол американского общества охватил сферу культурной памяти, что, в свою очередь, начинает затрагивать и привычные приемы легитимации внешнеполитического курса США, заключающиеся в отсылках к историческому прошлому, в котором коренятся истоки американской исключительности. Сама возможность сомнения в непогрешимости отцов-основателей и их главного творения – американской демократии – уже подтачивает идеологические и риторические основания глобального доминирования США. Этот эффект многократно усиливается, когда часть американских интеллектуальных и политических элит принимает в качестве новой нормы тезис о «первородном грехе Америки» (Gordon-Reed 2018), заключающийся в том, что восходящие к началу XVII в. практики рабовладения и отъема населенных коренными американцами «пустующих» земель не просто сопровождали, но оказывали содержательное воздействие на развитие демократических институтов. Раскол между элитами в отношении базовых оценок американской истории продолжает углубляться. Как пишет Н. Фергюсон, «Правые по-прежнему отстаивают традиционную версию основания республики — освобождение от британского владычества, — отбиваясь от попыток «бдительных» левых превратить американскую историю в рассказ сперва о рабстве, а затем о сегрегации. Но мало кто с обоих краев политического спектра ностальгирует по эпохе глобальной гегемонии, которая началась в 1940-х годах» (Niall Ferguson on Why the End of America’s Empire Won’t Be Peaceful 2021).
Так или иначе, резонанс глобального имперского перенапряжения и подрыва исторической и моральной легитимности американского доминирования значительно усиливают впечатление о США как о стране, теряющей уверенность в своих силах. Даже если это только впечатление, оно может иметь и уже имеет серьезные последствия для мирового порядка.
Китай, напротив, настойчиво пестует образ уверенной в себе и восходящей державы, но при этом для легитимации власти КПК и проводимой ей внешней политики продолжает использоваться нарратив виктимности. «Столетие национального унижения» вполне уместно характеризовать в качестве привилегированного событийного нарратива КНР, хотя, его «приравнивание» к нарративу Великой отечественной войны, как это делает Верч, неизбежно вызовет ряд оговорок, поскольку последняя гораздо более глубоко укоренена в индивидуальной и семейной исторической памяти граждан бывшего СССР, чем у китайцев - длинный перечень разнородных событий, происходивших на протяжении целого века. Следует также учитывать, что нарратив столетия национального унижения все же нельзя рассматривать в качестве константы политики памяти КНР. Эпоха Мао Цзэдуна отличалась доминированием триумфализма в описании исторического пути КПК и ее вождя. Усиление акцента на виктимность одного из не самых продолжительных периодов пятитысячелетней истории Китая происходит уже после событий на площади Тяньаньмэнь, когда потребовалось укрепить власть КПК подчеркиванием ее роли не в классовых сражениях, а в защите общенациональных интересов. У партнеров Китая на международной арене апелляция к травматическому опыту «столетия национального унижения» вызывает определенные опасения (Wang 2020) хотя бы потому, что не все исторические «счета» были «закрыты» в 1949 г. Само сохранение модели «двух Китаев» типологически (да и эмоционально) может быть включено в перечень унижений, поскольку главным фактором, обеспечивающим ее устойчивость, является позиция Вашингтона. Москве же не следует забывать, что в этот список входят Айгунский (1858) и Пекинский (1860) договоры, более чем заметная роль российских воинских формирований в подавлении восстания ихэтуаней и взятии Пекина войсками альянса восьми держав в 1900 г., погромы и изгнание китайцев из Благовещенска в том же году, ведение войны с Японией на китайской территории в 1904-1905 гг. В политико-дипломатическом смысле основные проблемы были урегулированы российско-китайским Договором о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве 2001 г., но в плане политики памяти привилегированный нарратив существенных изменений не претерпел. Разве что доступ российских посетителей к историческим экспозициям некоторых музеев в приграничной провинции Хэйлунцзян, рассказывающих о двусторонних отношениях, в последнее время намеренно ограничивается (Поправко 2019).
Россия в «большом мнемоническом треугольнике» занимает промежуточное положение. В XX в. у нее за плечами двойной опыт кризиса оснований национальной идентичности, помноженный - в отличие от США - на крах государственности. В то же время укрепление постсоветских государственных институтов, усилия по преодолению травматического синдрома, связанного с распадом СССР, нарратив «вставания с колен», который на Западе интерпретируется как ревизионизм в отношении постбиполярного мирового порядка, сближают Москву с Пекином и его усилиями по преодолению векового «национального унижения». Важные стимулы форсирования российской политики памяти исходят как раз из сферы международных отношений, одним из подтверждений чему случат статьи президента РФ В.В. Путина по историческим проблемам.
В своей последней книге Дж. Верч применительно к России / СССР рассматривает наиболее детализированный перечень нарративов, позволяющий с необходимой полнотой составить представление о российской национальной памяти. При этом, как представляется, подход Верча уместно соотнести с наработками Г. Гилла (Gill 2011; Gill 2013; см. также: Малинова 2018), в центре внимания которого также находится наша страна. Гилл исследовал советский метанарратив – совокупность «дискурсов, в упрощенной форме представляющих идеологию» (Gill 2011 : 3). По сути, метанарративы идеократических режимов – не просто редуцированные идеологемы, но целый механизм их трансляции в повседневную реальность и репрезентации норм и ценностей, имеющих конституирующее значение для режима, при помощи определенного набора символических средств (язык, визуализация, физическое окружение, ритуалы). Метанарратив в известном смысле облегчает приспособление индивида к таким особенностям идеократии как неопределенность фактов и порочный круг, «по которому движутся все объяснения» (Геллнер 2004:161). Одновременно идеократический метанарратив выступает средством экспликации континуума «прошлое–будущее», тем самым включая в себя исторические нарративы и лежащие в их основе смыслопорождающие мифы. В последнем случае идеократический метанарратив берет на себя функции верчевского национального нарративного проекта. Но при этом особенно интересно, как в рамках метанарратива происходит репродукция российского нарративного шаблона, который, согласно Верчу, состоит в изгнании чужеземных врагов. В советский метанарратив этот шаблон входит почти с самого начала благодаря декрету СНК «Социалистическое отечество в опасности!» (21.02.1918), автором которого, скорее всего, был Л.Д. Троцкий (Гончарова 1991). Сам декрет, подготовленный в момент немецкого наступления на Петроград после провала переговоров в Бресте, был своеобразной калькой с декрета Национального собрания Франции 11.07.1792, начинавшегося словами «Граждане, Отечество в опасности!» и опубликованного в сходных обстоятельствах внешней военной угрозы революционному режиму. Декрет 1792 г. выполнял мобилизационную роль, но одновременно являлся и актом нациестроительства. Используя термин «Отечество», Троцкий апеллировал к аналогичным чувствам, к родовой связи с предками, которые защищали определенную территорию, хотя и не мыслили ее в качестве «социалистического отечества». Для массовой аудитории, к которой был обращен большевистский декрет, понятны были вовсе не отсылки к французской революции, а то, что призыв к защите Отечества перекликался с патриотической пропагандой периода Первой мировой войны, т.е. воспроизводил знакомый нарративный шаблон.
Нарративный шаблон защиты Отечества от внешних и внутренних врагов был значительно и целенаправленно усилен при И.В. Сталине сначала в рамках идеологемы о построении социализма в одной стране в условиях враждебного окружения, а затем, в ходе «патриотического» разворота 1930-х годов. Сталинскому режиму было необходимо показать с использованием всех имеющихся в распоряжении средств пропаганды, символической и мнемонической политики, что проводящая коллективизацию и индустриализацию власть не является чуждой русскому народу, и, напротив, выступает прямым продолжателем дела Александра Невского, Ивана Грозного и Петра Великого – правителей, проводивших мобилизацию внутренних сил для отражения угроз существованию русской / российской государственности. Эффект был противоречивым, поскольку оказались запущены процессы консолидации русско-советской идентичности на массовом уровне (Бранденбергер 2009:11), тогда как идеократический метанарратив оставался лишь внешней оболочкой, которая спустя полстолетия продемонстрировала свою уязвимость. Когда рухнул Советский Союз, а вместе с ним ушел в небытие и советский метанарратив, именно нарративный шаблон не просто устоял, но стал основой сборки нового мнемонического конструкта, продолжающейся на наших глазах.
И еще один сюжет. Дж. Верч пишет о «мнемонических тупиках», когда несовместимость исторических нарративов переводит обсуждение вопросов исторического прошлого из модальности диалога несогласных в режим диалога глухих (в частности, спор о Хиросиме). Таких примеров можно найти немало внутри большого мнемонического треугольника. Но все-таки это нарративы игроков, играющих на глобальной шахматной доске. Здесь сказывается эффект масштаба, или дальнодействия. Самые напряженные столкновения исторических нарративов – не между «дальними», а между «ближними», теми, у кого сфера прежде «совместного наследия воспоминаний» (Э. Ренан) весьма обширна и ее сегодня приходится делить. Здесь уже надо смотреть на другие треугольники или двойки: Россия-Украина-Беларусь, Грузия – Абхазия - Южная Осетия, Китай - обе Кореи - Япония, Сербия-Хорватия-Босния, Сербия-Косово-Албания, Азербайджан-Армения-Турция, Турция-Греция и т.д. Сами дискуссии о прошлом в этих случаях имеют совсем другую энергетику, поскольку происходит секьюритизация исторических нарративов и связанных с ними символических практик (Mälksoo 2015), включающая в себя и стратегически ориентированное воздействие на эмоции представителей мнемонического сообщества (Wertsch 2021:89). Вновь отталкиваясь от проблематики теории международных отношений, я называю такого рода клинчи исторической памяти дилеммами мнемонической безопасности. Схематично это можно представить так:
Исторический нарратив, служащий «мифом основания» для государства А или играющий большую роль в сплочении стоящего за этим государством сообщества, на систематической основе начинает оспариваться влиятельными силами, выступающими от лица сообщества, стоящего за государством B. Настойчивое оспаривание нарратива, значимого для «биографии» сообщества и стоящего за ним государства, в конечном счете подрывает уверенность представителей сообщества в устойчивости его существования. Если институты государства B оказывают явную поддержку этим усилиям, то политические элиты государства А оказываются перед выбором: игнорировать такого рода действия или разработать свой комплекс мер, направленных на противодействие подрыву «своего» нарратива и дискредитацию исторических нарративов, значимых для сплочения сообщества в государстве B. Стремясь разрушить «миф основания» государства А, мнемонические акторы государства B нередко пытаются из его обломков сконструировать свой собственный «миф основания», и, таким образом, усугубляют конфликт, переводя его на уровень антагонизма идентичностей (Севастьянова, Ефременко 2020).
Очевидно, что, например, динамика российско-украинских взаимодействий по вопросам исторической памяти достаточно быстрыми темпами приближается к состоянию дилеммы мнемонической безопасности, которая в конечном счете способствует фиксации конфликта на уровне социокультурной идентичности. Но даже когда сам этнополитический или межгосударственный конфликт фактически исчерпан, дилемма мнемонической безопасности еще может сохраняться длительное время, затрудняя постконфликтное урегулирование. Так, хотя конфликт Сербии и Хорватии остался в прошлом, а интересы двух стран подталкивают их руководство к развитию сотрудничества, сербо-хорватская дилемма мнемонической безопасности далеко не изжита. В результате каждый год воспроизводится одна и та же траектория: сербские и хорватские политики сначала предпринимают усилия по восстановлению конструктивного партнерства, а затем они же либо другие представители политических элит каждой из стран в очередную годовщину ключевых событий сербо-хорватского конфликта 1991-1995 гг. просто не могут не делать заявлений, сводящих на нет многие усилия предшествующих месяцев по нормализации двусторонних отношений (Pavlaković 2009).
Высокая степень инерционности антагонизма исторических нарративов связана с тем, что Дж. Верч характеризует как нарративную привычку, но этим дело, разумеется, не ограничивается. Здесь очень важна готовность к выходу из дилеммы мнемонической безопасности влиятельных мнемонических акторов, а также наличие различных групп (в частности, поколенческих когорт), воспринимающих антагонизм нарративов как естественное и даже безальтернативное состояние. Большое значение имеет и то, произошла ли существенная коррекция нарративного шаблона в условиях дилеммы мнемонической безопасности.
Из сказанного можно сделать вывод, что разработанный Дж. Верчем подход, в центре внимания которого находится опосредующая функция нарративов в процессах консолидации мнемонических сообществ, будучи сам по себе весьма продуктивным, оставляет простор для дальнейшего развития. Применение данного подхода ни в коем случае не ограничивается большим мнемоническим треугольником, но при анализе мнемонических конфликтов высокой интенсивности, скорее всего, потребуется его совершенствование.
Библиографический список
Бранденбергер 2009 - Бранденбергер Д. Национал-большевизм: Сталинская массовая культура и формирование национального самосознания, 1931–1956. СПб: Академический проект, ДНК, 2009. 416 c.
Геллнер 2004 - Геллнер Э. Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники. М.: Московская школа политических исследований, 2004. 224 с.
Гончарова 1991 - Гончарова С.М. К вопросу об авторстве Декрета СНК «Социалистическое Отечество в опасности!» (1918) // Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 99−101.
Малинова 2018 – Малинова О.Ю. Политика памяти как область символической политики // Методологические вопросы изучения политики памяти. Сборник научных трудов под ред. А. И. Миллера и Д.В. Ефременко. М.-Санкт-Петербург: Нестор-История, 2018. С. 27-53.
Поправко 2019 - Поправко Е.А. Образ России (СССР) в экспозициях китайских музеев // Журнал фронтирных исследований. 2019. Вып. 4 (2). С. 346-362.
Севастьянова, Ефременко 2020 - Севастьянова Я.В., Ефременко Д.В. Секьюритизация памяти и дилемма мнемонической безопасности // Политическая наука, 2020, №2. С.66-86.
Gill 2011 - Gill G. Symbols and Legitimacy in Soviet Politics. Cambridge: Cambridge University Press, 2011. 356 p.
Gill 2013 - Gill G. Symbolism and Regime Change in Russia. Cambridge: Cambridge University Press, 2013. 326 p.
Gordon-Reed 2018 - Gordon-Reed A. America’s Original Sin. Slavery and the Legacy of White Supremacy // Foreign Affairs. 2018. Vol. 97. No. 1. P. 2–7.
Mälksoo 2015 - Mälksoo M. «Memory must be defended»: Beyond the Politics of Mnemonical Security // Security Dialogue. 2015. Vol. 46. No. 3. P. 221–237.
Niall Ferguson on Why the End of America’s Empire Won’t Be Peaceful 2021 - Niall Ferguson on Why the End of America’s Empire Won’t Be Peaceful // The Economist. 21.08.2021. URL: https://www.economist.com/by-invitation/2021/08/20/niall-ferguson-on-why-the-end-of-americas-empire-wont-be-peaceful (дата обращения: 20.08.2021).
Pavlaković 2009 - Pavlaković V. From Conflict to Commemoration: Serb-Croat Relations and the Anniversaries of Operation Storm // Serbo-Croat Relations: Political Cooperation and National Minorities. Ed. by D. Gavrilović. Sremska Kamenica: CHDR, 2009. P. 73-82.
Wang 2020 – Wang L. ‘The Century of Humiliation’ and the Politics of Memory in China // Leviathan. 2020. Vol. 11. No. 1. P. 38 – 42.
Wertsch 2021 - Wertsch J. V. How Nations Remember. A Narrative Approach. New York: Oxford University Press, 2021. 280 p.
References
Brandenberger 2009 – Brandenberger D. National-bolschevism: Stalinskaya massovaya kultura i formirovanie nazionalnogo samosoznania, 1931–1956. St. Petersburg: Akademicheskij proekt, DNK, 2009. 416 p.
Gellner 2004 – Gellner E. Uslovya svobody. Grazhdanskoe obschestvo I ego istoricheskie soperniki. Moscow: Moskovskaya shkola politicheskih issledovanij, 2004. 224 p.
Gill 2011 - Gill G. Symbols and Legitimacy in Soviet Politics. Cambridge: Cambridge University Press, 2011. 356 p.
Gill 2013 - Gill G. Symbolism and Regime Change in Russia. Cambridge: Cambridge University Press, 2013. 326 p.
Goncharova 1991 – Goncharova S.M. K voprosu ob avtorstve Dekreta SNK “Socialisticheskoe Otechestvo v opasnosti” (1918). Voprosy istorii KPSS. No. 9. P. 99−101.
Gordon-Reed 2018 - Gordon-Reed A. America’s Original Sin. Slavery and the Legacy of White Supremacy. Foreign Affairs. 2018. Vol. 97. No. 1. p. 2–7.
Malinova 2018 – Malinova O.Yu. Politika pamyati kak oblast’ simvolicheskoj politiki. Methodologicheskie voprosy izuchenia politiki pamyati. Ed. by Miller A., Efremenko D. Moscow – St. Petersburg: Nestor-Istoria, 2018. P. 27-53.
Mälksoo 2015 - Mälksoo M. «Memory must be defended»: Beyond the Politics of Mnemonical Security. Security Dialogue. 2015. Vol. 46. No. 3. p. 221–237.
Niall Ferguson on Why the End of America’s Empire Won’t Be Peaceful 2021 - Niall Ferguson on Why the End of America’s Empire Won’t Be Peaceful. The Economist. 21.08.2021. URL: https://www.economist.com/by-invitation/2021/08/20/niall-ferguson-on-why-the-end-of-americas-empire-wont-be-peaceful (accessed 20.08.2021).
Pavlaković 2009 - Pavlaković V. From Conflict to Commemoration: Serb-Croat Relations and the Anniversaries of Operation Storm. Serbo-Croat Relations: Political Cooperation and National Minorities. Ed. by D. Gavrilović. Sremska Kamenica: CHDR, 2009. p. 73-82.
Popravko 2019 – Popravko E.A. Obraz Rossji (SSSR) v ekspozitsiah kitajskih museev. Journal of Frontier Studies. 2019. Vol. 4. No. 2. p. 346-362.
Sevastyanova, Efremenko 2020 – Sevastyanova Ya. V., Efremenko D.V. Sek’uritizatsia pamyaty i dilemma mnemonicheskoj besopasnosti. Politicheskaya nauka. 2020. No.2. p.66-86.
Wang 2020 – Wang L. ‘The Century of Humiliation’ and the Politics of Memory in China. Leviathan. 2020. Vol. 11. No. 1. p. 38 – 42.
Wertsch 2021 - Wertsch J. V. How Nations Remember. A Narrative Approach. New York: Oxford University Press, 2021. 280 p.