Душенко К.В. ШОВИНИЗМ: ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЯ В XIX в.
Слово ‘шовинизм’ появилось в 1832 г. во Франции в контексте критики ультрапатриотических настроений. Ранее в сходном значении употреблялось выражение «патриотизм передней» (le patriotisme d’antichambre). Многие авторы, не исключая левых республиканцев, считали, что понятие ‘шовинизм’ лишено реального содержания и пущено в ход хулителями французского патриотизма. Ностальгирующая окраска феномена, определявшегося словом ‘шовинизм’, была очень сильна по крайней мере до Крымской войны, а его связь с наполеоновской легендой сохранялась на протяжении всего XIX в. С 1848 г. шовинизм все чаще упоминался в связи с возвышением Луи Бонапарта и политикой бонапартизма. В словарных определениях шовинизма наблюдался сильный разброс значений — от «хронического фанатизма» до «страстного чувства гордости славой французского оружия». В печати других европейских стран шовинизм понимался обычно как французская форма национальной мегаломании, гораздо реже — как сочетание мегаломании с ксенофобией. В русской печати слово ‘шовинизм’ появилось в 1839 г. С конца 1860-х гг. оно стало применяться также к русскому национализму великодержавного толка.
Ключевые слова: политический язык, национализм, бонапартизм, Стендаль, Ж. Мишле.
Сведения об авторе: Душенко Константин Васильевич, кандидат исторических наук, ИНИОН РАН (Москва). Контактная информация: kdushenko@nln.ru.
К.V. Dushenko
CHAUVINISM: THE ORIGIN AND EVOLUTION OF THE CONCEPT IN THE 19TH CENTURY
The word ‘chauvinism’ appeared in 1832 in France in the context of criticism of ultrapatriotic sentiments. Previously, the expression “the patriotism of the antechamber” was used in a similar sense. Many authors, not excluding left-wing republicans, believed that the concept of ‘chauvinism’ was devoid of real content and was used by detractors of French patriotism. The nostalgic coloring of the phenomenon, defined by the word ‘chauvinism’, was very strong at least until the Crimean War, and its connection with the Napoleonic legend persisted throughout the 19th century. From 1848 chauvinism was increasingly mentioned in connection with the rise of Louis Bonaparte and the politics of Bonapartism. In dictionary definitions of chauvinism, there was a strong spread of meanings — from “stationary fanaticism” to “exalted feeling of the glory of French arms”. In the press of other European countries, chauvinism was usually understood as a French form of national megalomania, much less often as a combination of megalomania and xenophobia. The word ‘chauvinism’ appeared in the Russian press in 1839. From the end of the 1860s, it has been applied also to Russian nationalism of the great-power type.
Keywords: political language, nationalism, Bonapartism, Stendhal, J. Michelet
About the author: Dushenko Konstantin V., Ph.D. (History), Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences (Moscow). Contact information: kdushenko@nln.ru.
Шовинизмом называют ныне всякий агрессивный и нетерпимый национализм; однако первоначально в нем видели специфически французское явление. Шовинизму в этом, более узком значении, посвящена монография Жерара де Пюимежа «Шовен, солдат-землепашец» (1993) [Пюимеж 1999]. Здесь шовинизм понимается как феномен общественного сознания, реконструируемый исследователем на основании определенных критериев.
Наша задача скромнее. Нас интересует понятие ‘шовинизм’ в языке XIX в., прежде всего во Франции: как оно появилось, в каких контекстах выступало, какое вкладывалось в него содержание и как оценивалось обозначаемое им явление.
***
Слово ‘шовинизм’ (фр. chauvinisme) образовано от имени вымышленного персонажа по имени Шовен (Chauvin). В его создании участвовали поэты-песенники, художники-графики, водевилисты, писатели, критики, эссеисты. Этой теме посвящена 1-я часть монографии де Пюимежа, а также наша статья [Душенко 2022].
Шовен как символ шовинизма возник в результате контаминации двух образов. Одним из них был фарсовый новобранец эпохи Реставрации (1814—1830), персонаж фривольных песен по имени Шовен, вторым — наполеоновский ветеран (гроньяр), первоначально выступавший под самыми разными именами. Буквальное значение слова grognard — ‘ворчун’; так были прозваны ветераны наполеоновских войн, ставшие в эпоху Реставрации излюбленными героями популярных литографий, песен, водевилей и мелодрам. Шовен-новобранец, призывник из крестьян, пребывает, в сущности, вне истории и национальной традиции. В армии он осознает себя частью нации, а образцом ему служит гроньяр, зримое воплощение воинской славы Империи.
Образ гроньяра теснейшим образом связан с наполеоновской легендой. Эту связь унаследовал и Шовен. Поворотным моментом в истории образа Шовена стал водевиль «Трехцветная кокарда» (1831), действие которого происходит в начале Алжирской войны. Старый гроньяр по прозвищу Кокарда приобщает новобранца Шовена к патриотизму бонапартистского толка, а белое знамя Бурбонов после победы Июльской революции сменяется национальным триколором. Апология солдатского братства, пафос колониальных завоеваний и либерально окрашенный патриотизм сливаются воедино.
Во французских справочниках слово ‘шовинизм’ датируется 1834 г. Однако уже летом 1832 г. — всего через полтора года после премьеры «Трехцветной кокарды» — оно встречается в легитимистском сатирическом еженедельнике Le Revenant («Призрак»). Здесь оно означает искусственно возбуждаемую патриотическую экзальтацию: «Франция чудовищно устала, поскольку не находит ничего великого, доброго, счастливого в том патриотическом шовинизме, который, подобно религии Магомета, служил лишь обогащению нескольких наглых обманщиков и кучки презренных интриганов <...>» [Ce qui s’achète… 1832: 2].
Сенсимонистская газета Globe, согласно сатирическому еженедельнику «Шаривари» от 15 декабря 1833 г., изъяснялась такими терминами, как «имбецилизм, идиотизм, беотизм (неотесанность. — К.Д.), рутинизм, меркантилизм, шовинизм, вольтерьянизм, архикретинизм» [De nos deux… 1833: 2].
Отсюда следует, что в начале 1830-х гг. язвительное словечко ‘шовинизм’ взяли на вооружение представители двух противоположных, казалось бы, лагерей: легитимистов и сенсимонистов. Те и другие, однако, сходились в критике бонапартизма.
В ранних упоминаниях ‘шовинизм’, вероятно, ассоциировался прежде всего с новобранцем из «Трехцветной кокарды». Но очень скоро Шовен преобразился в наполеоновского ветерана, сохраняя, впрочем, некоторые фарсовые черты Шовена-новобранца. С середины 1830-х гг., вследствие знаменательной аберрации восприятия, старого гроньяра Франкёра, героя знаменитого водевиля «Солдат-земплепашец» (1821), начали ошибочно называть Шовеном, и именно от него вести родословную шовинизма.
В 1830-е гг. шовинизм чаще всего упоминается в связи с песнями, водевилями и литографиями эпохи Реставрации. Согласно историку и журналисту Огюстену Жалю, «инстинктивный Шовинизм, начало которому положили наивно-кичливые <...> песни», главенствовал в оппозиционных кругах с 1814 по 1825 г., «когда более широко понимаемый либерализм начал смеяться над похвалами, которые французы расточали французам <...>. Шарле[1], создав новобранца Шовена, воздал должное этому ребячеству общественного мнения» («Парижская веселость и парижские комики», 1834) [Jal 1834: 272]. Именно на эту статью чаще всего ссылались позднейшие авторы, занимавшиеся генеалогией понятия ‘шовинизм’.
В 1834—1835 гг. слово ‘шовинизм’ многократно встречается в театральном разделе рубрики «Хроника» влиятельного литературного журнала Revuede Paris[2]. Первое из этих упоминаний связано с драмой «Тадеуш воскресший», поставленной в Национальным театре Олимпийского цирка 17 декабря 1834 г.: «Переходя от триумфа к триумфу и водружая своего орла с колокольни на колокольню (стиль бюллетеня[3]), он (Олимпийский цирк. — К.Д.) победил множество русских, пруссаков, англичан и даже турок. <...> Жгучий шовинизм, охвативший, подобно греческому огню, своды зала[4], воспламенил зрителей, актеров, музыкантов, статистов и лошадей!» [Chronique 1834: 165].
В следующем номере журнала сообщалось: «…Лепентр-старший[5] провел полжизни, представляя старых сержантов, старых полковников, щедрых фабрикантов, словом, весь военный шовинизм Империи и промышленный шовинизм Реставрации» [Vaudeville 1835: 358]. Под «промышленным шовинизмом», по-видимому, имелось в виду восхваление французских предпринимателей, по аналогии с восхвалением воинских подвигов солдат Империи. Позднее либеральный экономист Луи Воловски назовет «промышленным шовинизмом» систему протекционизма [Wolowski 1848: 296].
Самое критическое из упоминаний о шовинизме в «Хронике» связано с панорамой «Битва под Москвой» Ж.-Ш. Ланглуа, выставленной в 1835 г. в Париже с огромным успехом: «…Зрелище этой битвы под Москвой опасно; оно возрождает воинскую гордыню нации, стоившую нам столько крови, поражает отупляющим шовинизмом самые скептические умы; ибо есть разновидность истинно французских французов (exclusivement Français) — антирусских, антианглийских, врагов всех на свете, фанатиков Великой армии, фанатиков императора, жаждущих гренадерских шапок и славы, готовых идти, чтобы перерезать глотку первому встречному либо вышибить себе мозги у подножия (Вандомской. — К.Д.) колонны» [Chronique 1835: 307].
***
Проспер Мериме вспоминал: «…Он (Стендаль. — К.Д.) боялся преувеличений национального тщеславия» и «беспощадно высмеивал то, что потом было названо шовинизмом — чувство, которое все же имеет и свою хорошую сторону, заставляя новобранца драться, как старого солдата» («Анри Бейль (Стендаль)», 1850) [Mérimée 1874: 187]. Альбер Колиньон в очерке о Стендале (1868) замечает: «…Шовинизм <...> он, вслед за Тюрго, называл патриотизмом передней (lepatriotisme d’antichambre) <...>» [Collignon 1868: 101].
Со ссылкой на Тюрго о «патриотизме передней» неоднократно говорилось в «Литературной корреспонденции» Мельхиора Гримма за 1770—1771 гг. (опубл. в 1812 г.). Имелись в виду «плоские и преувеличенные похвалы французскому народу, <...> на которые не скупятся наши второразрядные авторы в доказательство своего патриотизма» [Grimm, Diderot: 27; подробнее об этом: Душенко 2019: 223—225]. В 1827 г. П.А. Вяземский перевел выражение «patriotisme d’antichambre» (взяв его, вероятно, у Стендаля) как «лакейский патриотизм», а в качестве русского аналога ввел выражение «квасной патриотизм».
Выражение «lepatriotisme d’antichambre» встречается у Стендаля в 1820-е гг. Слово ‘шовинизм’ тогда не существовало, но «патриотизм передней» Стендаль осуждает почти в тех же выражениях, в которых десятилетием спустя осуждался шовинизм: «Мудрец Тюрго, который любил свою страну и в лести ей видел лишь промысел мошенников и глупцов, назвал патриотизмом передней энтузиазм дураков <...>» («Рим, Неаполь и Флоренция», 2-е изд., 1826) [Stendhal 1826: 250]. «Я видел, как это чудовище заставляло тупеть самых умных людей»; «…Одной из форм этого патриотизма является неумолимая ненависть ко всему иностранному» («О любви», 1822) [Стендаль 1978: 152, 153].
Тем не менее позднейший биограф замечает по поводу стендалевской «Жизни Наполеона» (1818): «Бейль оказывается здесь шовинистом — таким же шовинистом, как Беранже. В своем углу он тоже трудился над легендой!» [Bérard-Varagnac 1887: 58]. Как видим, здесь шовинизм, как и у многих других авторов XIX в., едва ли не синоним наполеоновской легенды.
***
В монографии де Пюимежа примером «национальной идеологии, строящейся <...> на основе шовинистических мотивов» служит прежде всего творчество Жюля Мишле, историка и философа романтической школы. В знаменитом трактате Мишле «Народ» (1846) отечество понимается как «невидимый Бог в его высшем единстве» [Пюимеж 1999, с. 230, 231]. Обожествление отечества сочетается у Мишле с народопоклонством (пользуясь термином Вл. Соловьева), т.е. верой в то, что главные национальные и универсальные ценности воплощены в простом народе. Однако известные нам упоминания современников о Мишле в связи с шовинизмом имели в виду прежде всего его англофобию как проявление национальной мегаломании.
В 1847 г. в журнале Revue britannique отмечалось, что Мишле «видит в англичанине лишь хорошо устроенную и хорошо питающуюся машину, деятельное орудие, но не человека. <...> …Англофобия — это то, что вульгарно называется шовинизмом <...>» [Correspondance 1847: 211 (редакционное примечание)].
Действительно, согласно Мишле, француз есть целостный человек, тогда как англичанин — «всего лишь винтик машины». «Англичанин — часть человека. Эта часть может быть замечательным, исключительно полезным работником; неважно! это лишь часть. Что бы он ни делал, он относителен, он существует по отношению к общему действию, к машине, к вещи. Это жизнь вещей, а не жизнь человека» («История Французской революции» (1847), II, 3, 3) [Michelet 1847: 222, 254].
Жон Лемуан[6] говорил о «ребяческом применении шовинизма к пятнадцатому веку», имея в виду Мишле, обличавшего англичан как убийц Жанны д’Арк, хотя «Жанна <...> стала жертвой не столько англичан, сколько политиков французского двора» [Lemoinne 1863: 302].
Напротив, историк Габриель Моно, отмечая, что Мишле «всю свою жизнь проповедовал патриотизм, как религию», не видит какой-либо связи между этими взглядами и шовинизмом. В преддверии франко-прусской войны Мишле «почти в одиночку осмелился публично протестовать против воспитания тщеславного и дикого шовинизма» [Monod 1875: 56].
Г. Моно был зятем А. Герцена, который также противопоставлял взгляды Мишле шовинизму. «Подвиг Мишле» он усматривал в том, что, повествуя об истории XVI столетия, Мишле «отрешается от французски-национальной точки зрения». Это выделяет его среди соплеменников, которые «готовы считать других равными, если только другие их будут считать первыми. <...> Насколько эти остановившиеся понятия, эти национальные предрассудки мешают развитию и революции, лучше всего показывает шовинизм французов, на котором Наполеон I создал империю, а Наполеон III поддерживает свой хилый трон» [Герцен 1957: 280].
***
Влиятельный публицист Альфонс Карр характеризует шовинизм как воинственную мегаломанию, свойственную не только французам:
«…Если верить водевилям и песням, один француз стоит четырех англичан, четырех русских, четырех пруссаков и т.д.; но <...> в Лондоне поют, что один англичанин стоит четырех французов, четырех немцев и т.д.; в Петербурге — что один русский стоит четырех французов, четырех англичан и т.д. Всюду, словно это почетный титул, произносят:
“Я француз”,
“Я немец”,
“Я англичанин” и т.д.
<...> Если прогресс мысли и разума не химера, то нам во Франции следовало бы отказаться от этого шовинизма <...>» [Karr 1840: 32].
Радикальный республиканец Этьен Араго думал иначе: «...Мы признательны нашей стране и всей ее славе. <...> Мы немного шовинистичны... (un peu chauvin). Когда при Реставрации некоторые газеты ополчались на шовинизм наших театров[7], они прекрасно знали, что посредством литературы придут к фатальному космополитизму, к тому преступному равнодушию в вопросах политической религии, которое иссушило наши сердца. Шовинизм — это общедоступный способ проявления национального чувства. Увы! не вина тех, кому мы симпатизируем, если слова Франция и доблесть, лавры и воины, успех и французский (France et vaillance, lauriers el guerriers, succès et français) стали в наших устах смешными и давно уже рифмуются разве только для слуха!» [Arago E. 1839: 333].
Многие авторы, не исключая левых республиканцев, считали, что понятие ‘шовинизм’ лишено реального содержания и пущено в ход хулителями французского патриотизма:
«..Сегодня <...> военные или национальные песни именуются шовинизмом — неологизм, используемый фельетонистами, чтобы насмешкой опорочить воспоминания, в которых, тем не менее, есть нечто благородное!» [Du Mersan 1843: 9];
«…Материальные интересы, восторжествовавшие над великими абстракциями славы и отечества, изобрели гнусное слово Шовинизм, чтобы высмеивать чувства, которых они не понимали» [Regnault 1846: IV];
«…[Простые французы] не знали, что патриотический порыв наших славных отцов 93 года граничил с чем-то смешным, с шовинизмом — оскорбительное словечко, придуманное для того, чтобы заклеймить глуповатую и свирепую преданность своей стране» (Эжен Сю, роман «Мартин-подкидыш», 1846) [Sue 1846: 117].
В эссе Жака Араго[8] «Шовинизм» (1845) Шовен наделен фиктивной биографией наполеоновского ветерана и то же время представлен как универсальный, общечеловеческий тип. Это тип человека, который «поклонялся одному богу… своей родине!» «Шовинизм сделался смешным лишь по вине тех, кому не понять, что такое преданность. Шовинизм встречается во всех государствах, во все времена, во всех землях. Шовены существуют среди парикмахеров, бюрократов, печников, бакалейщиков, среди богатых и бедных; всюду, где есть соперничество, есть шовинизм, так что он, как видите, вечен» [Arago J. 1845].
Для Теофиля Готье шовинизм и в 1850-е гг. ассоциируется с революционными и наполеоновскими войнами: «Мы смиренно признаемся — пусть даже нас сочтут отчасти подверженными шовинизму (unpeu chauvin), — что мы сожалеем об Олимпийском цирке; это было красивое и поистине национальное зрелище! <...> Эпосы наполеоновского и революционного цикла, представленные там, затрагивали благороднейшие струны души — преданность родине, презрение к смерти, отвагу, энтузиазм и беззаботную веселость, которая смеется перед лицом опасности <...>» [Gautier 1859: 177].
Наиболее громкий пример ‘шовинизма’ революционера-республиканца — письмо Армана Барбеса (1809—1870) от 18 сентября 1854 г. из тюрьмы Бель-Иль-ан-Мер, где он отбывал пожизненное заключение. Адресованное одному из соратников Барбеса, письмо было перехвачено полицией и передано Наполеону III. Здесь говорилось: «Если ты затронут шовинизмом, потому что не хочешь победы русских, то я еще больший шовинист, чем ты (plus chauvin que toi), потому что желаю побед нашим французам. Да, да! пусть они там хорошенько побьют казаков, от этого много выиграет дело цивилизации и всего мира! Как и ты, я хотел бы, чтобы у нас не было войны; но раз уж меч обнажен, не следует вкладывать его в ножны без славы. Эта слава принесет пользу нации, которая нуждается в ней больше всего на свете. Со времени Ватерлоо мы — побежденные Европой, и чтобы сделать что-то хорошее даже у себя, я считаю полезным показать иностранцам, что и мы не разучились драться. Мне жаль нашу партию, если кто-то в ней думает иначе» [цит. по: Napoleon III 1860: 293].
Наполеон III опубликовал выдержки из письма и свою резолюцию: «Заключенный, сохранивший, несмотря на долгие страдания, столь патриотические чувства, не может в мое царствование оставаться в тюрьме» [Ibid.]. В эмиграции Барбес оставался ярым критиком бонапартистского режима, тем не менее уже после окончания Крымской войны Жорж Санд писала ему: «Я рада видеть, что вы остались шовинистом (chauvin), как говорят наши молодые блестящие умы в Париже, то есть воином и рыцарем <...>» (письмо от 15 января 1867 г.) [Sand 1882: 163—164].
***
С 1848 г. шовинизм все чаще упоминался в связи с возвышением Луи Бонапарта и политикой бонапартизма: «…кандидатура Луи Наполеона, рожденная шовинизмом» [Hennequin 1848, 97]; «Именно невежеством в сочетании с имперским шовинизмом и объясняются успехи г-на Луи Бонапарта» [Chronique 1848: 357]; «…Именно императоры, разрушители республики, попиратели закона, проповедовали патриотизм и сделали его орудием господства. Шовинизм восходит к Юлию Цезарю» [Proudhon 1868: 176].
Оценивая ситуацию во Второй империи ретроспективно, Теодор Дюре[9] замечает: «Три слова — отечество, патриот и патриотизм — почти вышли из обихода в эпоху империи; их употребление словно бы предполагало оппозицию к существующей власти. Для сторонников такого режима нет отечества, есть только империя, есть император, а патриотизм вырождается в шовинизм. <...> …Шовинизм как раз и есть чувство, для которого слава нации состоит исключительно или почти исключительно в ее военном превосходстве» [Duret 1876: 189].
Жюль Норьяк определяет шовинизм как «вечное повторение слов: “Отечество, слава, Франция, честь”» [Noriac 1859: 64—65]. Но далее он расширяет значение слова до крайних пределов, именуя шовинизмом всякое преувеличение, экзальтацию, манерность, так что «ростовщический шовинизм» оказывается в одном ряду с «эксцентричным шовинизмом» бодлеровских «Цветов зла» [Там же: 66].
Морис Блок[10], подобно многим другим авторам, видит в шовинизме «карикатуру на патриотизм». «Шовинист (le “chauvin”) считает, что любить свою страну — значит ненавидеть, презирать других. При этом “слава” для него заключается исключительно в военных успехах. Он не принимает к сведению, что нация может стать великой благодаря мирным искусствам, благодаря справедливости и свободе. Это заблуждение, хотя и в разной степени, встречается во всех странах и во все времена <...>. ...Подобно тому как в язвительных чертах карикатуры мы узнаем оригинал, так и в шовинизме мы находим какие-то искры священного огня патриотизма, но эти искры не дают благотворного тепла, а могут разве что произвести взрыв» [Block 1863: 326].
В том же духе высказывался философ-моралист Эрнест Берсо (1816—1880): «Есть патриотизм, считающий свою страну совершенной, и патриотизм, стремящийся дать своей стране то, чего ей не хватает; высокий, просвещенный патриотизм, и патриотизм, именуемый шовинизмом, скорее упрямый, чем разумный. <...> …Шовинизм <...> признает лишь одну добродетель — презрение ко всему иностранному <...>: он протестовал против Шекспира, против итальянской музыки, против немецкой музыки и немецкой литературы, против английской свободы <...>» [Bersot 1868: 40].
На Всемирной выставке в Париже 1867 г., по словам Жюля Симона[11], родился «своего рода новый шовинизм <...> взамен другого шовинизма, отжившего». «Мы с энтузиазмом хвалимся тем, что являемся номером один во многих отраслях промышленности» (речь в Законодательном корпусе 20 февраля 1870 г.) [Simon 1870: 242].
Для братьев Гонкур шовинизм неприемлем как потакание грубым страстям и дурному вкусу толпы. В отклике на смерть Беранже они замечают: «…Весь этот шовинизм, вся эта осанна сабле, <...> эта овация мансарде и служанке, <...> эта тиртеида[12] черни и мещан — вот он, Беранже» («Дневник», 20 июля 1857 г.) [Гонкур Э., Гонкур Ж. 1964: 145].
О «плебейском шовинизме» говорится в романе Р. Флери «Врач с фиалками» (1861). Однако у Флери эта оценка не носит негативного характера; шовинизм для него — «глубокое чувство, которому Наполеон воздавал должное в своем изгнании» [Fleury 1861: 21].
В 1867 г. Л.Ж. Трошю, будущий председатель правительства национальной обороны (1870—1871), опубликовал трактат с резкой критикой военных порядков Второй империи. Здесь говорилось: «...Свойственный нашей стране дух, именуемый шовинизмом, — род военного энтузиазма, проистекающий из хорошего источника, но обладающий недостатками любого предвзятого убеждения, то есть иллюзиями, предрассудками и своего рода слепотой. Шовинизм для военного духа то же, что фанатизм для религиозного духа: искажение и крайность» [Trochu 1867: 64].
Зато Орельян Шоль[13] оценивал шовинизм целиком положительно, как французскую форму патриотизма и национального единения:
«Франция, где так много дурных страстей высвобождается под флагом образования, философии или литературы, — Франция всегда будет охраняться шовинизмом.
Патриотизм принадлежит всем народам, шовинизм принадлежит только нам.
У нас барабан и рожок заглушают все волнения и объединяют все мнения» [Scholl 1865: XII].
Военный публицист Йоахим Амбер в 1830-е гг. защищал фигуру Шовена от нападок, возводимых на него как олицетворение армии [см.: Душенко 2022]. Три десятилетия спустя Шовен для него — «символ почтенного возраста, обветшалой традиции» [Ambert 1868: 320], а шовинизм понимается крайне расширительно, утрачивая связь с национальной мегаломанией и воинственными устремлениями: «На всех поприщах самые молодые, самые остроумные, самые галантные в свой черед станут, если Бог дарует им долгую жизнь, шовинистами. Шовинизм — синоним минувшего. Настоящее и будущее сходятся в том, что жалеют его, а часто и презирают. Романтики презирали классиков, которые, дескать, были шовинистами в литературе. В искусстве, в политике, на войне есть свои шовинисты» [Ibid.: 319].
Военная катастрофа 1870—1871 г. в огромной мере способствовала дискредитации комплекса идей и настроений, обозначавшихся словом ‘шовинизм’. «…Патриотизм мира, — заявляет историк Альфонс Марешаль, — должен прийти на смену патриотизму войны, патриотизм свободы — на смену шовинизму тирании» [Maréchal 1872: 301].
Тем не менее взгляд на шовинизм как на вполне приемлемую форму патриотизма не исчез окончательно. «Франция, — писал Жюль Кларети[14], — единственная страна, у которой <...> достало остроумия скроить свой собственный патриотизм и воплотить его в комичной фигуре Шовена, откуда и произошел шовинизм — болезнь и, похоже, порок. Порочен он или комичен, я, тем не менее, готов преклоняться перед ним как перед добродетелью» [Claretie 1883: 430—431].
С 1850-х гг. слово ‘шовинизм’ (в значениях: национальная мегаломания, экзальтированный патриотизм) начинает применяться и к другим европейским странам:
«В настоящее время (после Крымской войны. — К.Д.) английский шовинизм оставил далеко позади французский шовинизм, который столь часто высмеивали» [Sachot 1857: 402];
«То, что он (Пальмерстон. — К.Д.) представляет в данный момент у власти, <...> это английский патриотизм, я бы даже сказал английский шовинизм, за неимением лучшего слова, чтобы выразить чувство, за которое часто упрекают Францию, но которое существует и в этой стране и отличается еще большей нетерпимостью и резкостью» [Phillips 1862: 598];
«Они (англичане. — К.Д.) патриоты и даже, если можно так выразиться — а почему бы и нет? слово уже утвердилось, — они шовены (chauvins). Нас столько раз упрекали за наш французский шовинизм, что я весьма рад случаю упрекнуть в этом других. Немцы, бельгийцы, англичане, конечно, такие же шовены, как и мы» [Claretie 1865: 136].
После 1871 г. чаще говорилось уже о германском шовинизме: «В Германии патриот 1813 года стал шовинистом в 1871 году» [Humbert 1877: 193]; «…Шовинизм — хроническая болезнь, которой они (немцы. — К.Д.) страдают очень давно» [Boillot 1883: 33].
***
В словарных определениях шовинизма на протяжении XIX в. наблюдался сильный разброс значений, в зависимости от общественно-политической позиции лексикографа.
Л.Н. Бешерель в 1845 г. определяет шовинизм как «хронический фанатизм» (fanatisme stationnaire), который может быть и «культурным», и «политическим» и «военным». Здесь же цитировался анонимный автор журнала Revue de Paris за 1844 г.: «Всякий шовинизм есть проявление дурного вкуса» [Bescherelle 1845; Lejuif… 1844: 84].
Живучесть многократно осмеянного шовинизма отмечается в словаре 1853 г.: «Шовинизм до сих пор разжигает энтузиазм в лавках и хижинах и доблестно воюет с казаками и прочими ветряными мельницами, крылья которых хлопают на словах и поодаль. Памфлеты его уже высекли, но он по-прежнему жив <...>» [La Châtre 1853: 932].
В словаре Буйе (1854) ‘шовинизм’ — это «наполеоновский, а затем и всякий другой политический фанатизм» [Bouillet 1854: 323]. В словаре Ларусса 1867 г. — «патриотизм, воинственные и прочие чувства, питающиеся пылкостью воображения и совершенно чуждые соображениям разума» [Larousse 1867: 1111]. В словаре Ларчи 1872 г. дается также расширительное толкование шовинизма как «всякого банального преувеличения» [Larchey 1872: 89]. Пример такого понимания мы видели у Жюля Норьяка.
В словарь Французской академии слово ‘шовинизм’ было включено в 1878 г., причем соответствующая статья выдержана отнюдь не в академической тональности: «Обиходный термин, который использовался для осмеяния. Страстное чувство (sentiment exalté) гордости славой французского оружия» [Dictionnaire… 1878: 297].
Можно предположить, что автором статьи был Камиль Дусе (1812—1895), поэт и драматург, непременный секретарь Французской академии. Двумя годами ранее в докладе о работах, представленных на соискание премии Французской академии, он возражал географу Альберу Дюпеню, который в национальной мегаломании усматривал причину угрожающего Франции цивилизационного отставания. Французы, согласно Дюпеню, привыкли смотреть свысока на достижения прочих народов. «Это преднамеренное невежество в настоящий момент составляет самый опасный и самый серьезный недостаток французского характера. Именно оно, подпитываемое ложью газет и революционных историков[15], в конце концов пропитало нашу кровь гротескно-наивной формой патриотической гордыни, известной под именем шовинизма <...>» [Dupaigne 1873: 48].
Дусе, комментируя это высказывание, анонсирует появление в словаре Академии слова ‘шовинизм’, а пока замечает: «Как сказал один из наших коллег, шовинизм — это хороший порок, который следует сохранить, это народная, а не гротескная форма патриотизма. Со своим шовинизмом, говорил другой, Франция всегда была первой на страже закона и справедливости. Справедливость и закон стали менее слышны с тех пор, как наши несчастья обрекли ее на молчание».
***
В других европейских языках слово ‘шовинизм’ появилось в конце 1830-х гг., но общеупотребительным стало в эпоху Второй империи. В англо-французских словарях последних десятилетий XIX в. оно определяется как «фанатизм, чрезмерный энтузиазм», «партийный фанатизм», «ультрапатриотизм». В «Имперском словаре английского языка» Дж. Огилви (1882) — как «нелепо преувеличенный патриотизм или военный энтузиазм», «восторженная, бездумная преданность какому-либо делу» [Ogilvie 1882: 447]. В американской энциклопедии 1891 г. — «экстравагантный и нелепый патриотизм и гордость за собственную страну» [Chamber’s… 1891: 139]. В словаре Брюэра — «слепое идолопоклонство перед Францией и французами» [Brewer 1885: 157].
Американский дипломат Альберт Родс видит в шовинизме специфически французскую форму мегаломании: «Такова его (француза. — К.Д.) национальная гордость: он склонен полагать, что все иностранцы сожалеют о том, что они не французы. Его шовинизм не имеет аналогов <...> с библейских времен, когда евреи считали себя богоизбранным народом. По его убеждению, он принадлежит к самому авангарду цивилизации, преодолевающему препятствия и указывающему путь другим. Его страна — родина благородных политических идей и колыбель всех искусств. Это поле битвы, на котором утверждается истина и разбивается заблуждение. Отсюда исходят непреходящие принципы свободы и справедливости, несущие избавление всюду, где бы они ни были провозглашены» [Rhodes 1875: 23]. Заметим, что именно эти идеи развивались в трудах Мишле, хотя, разумеется, он не был единственным их выразителем.
Существенно реже шовинизм определялся как форма ксенофобии[16], напр.: «Шовинист — это человек, способный проявлять свои патриотические чувства не иначе как в выражении ненависти к другим странам» [Foundlings 1863: 504].
В немецкой печати 1850-1860-х гг. шовинизм — характеристика прежде всего идеологии и внешней политики бонапартизма.
В начале франко-прусской войны известный физиолог Эмиль Генрих Дюбуа-Реймон заявил: «Она (Франция. — К.Д.) до сих пор одержима мечтами о военной славе и завоеваниях. Следовательно, в нашем понимании французы нецивилизованный народ. Древняя кельтская дикость, которая губит Ирландию, есть и у них в крови». Но можно надеяться, продолжает Дюбуа-Реймон, что эта война «полностью излечит французский народ от иллюзии собственного превосходства, от воображаемых притязаний, дерзкого высокомерия, дикой жажды войны и завоеваний, словом, от шовинизма» [Du Bois-Reymond 1870: 38, 40].
Согласно Вольфгангу Менцелю, прозванному в Германии «французоедом», «шовинизм столь же стар, как история Франции. Это врожденный, безрассудный и бесчеловечный эгоизм и высокомерие нации; не исключение, сделанное Наполеоном, а правило» [Menzel 1870: 58]. В словаре 1892 г. ‘шовинизм’ определяется как «хвастливая ненависть французов к немцам (по имени Шовена, старого солдата и восторженного поклонника Наполеона I)» [Äbelacker 1892: 44].
В двуязычных немецко-французских словарях ‘шовинизм’ определялся как «чрезмерный воинственный пыл»; «постоянный политический или социальный энтузиазм» [Peschier 1862: 110]; «комичная национальная гордость французов» [Haas 1885: 80]. В этимологических и толковых словарях 1890-х гг. — как «идолопоклонство перед Наполеоном» [Kluge 1894: 63]; «преувеличенное восхищение Наполеоном I; преувеличенный, страстный патриотизм» [Mann 1895: 44].
У К. Маркса и Ф. Энгельса ‘шовинизм’ означает обычно агрессивный национализм, стремящийся к завоеваниям; в этом смысле он равно свойственен самодержавной России, империи Наполеона III и бисмарковской Германии. Такое понимание было вообще свойственно интернационалистским идейным течениям XIX в. У Энгельса слово ‘шовинизм’ встречалось также в его исходном значении (преувеличенный, экзальтированный патриотизм): «У нас вызывает улыбку шовинизм Виктора Гюго, который считает Париж священным городом — в высшей степени священным! — а всякую попытку атаковать его — святотатством» («Заметки о войне. XX», 13 октября 1870) [Маркс, Энгельс 1960: 135].
В русской печати слово ‘шовинизм’ появилось в 1839 г. в статье, переведенной с английского[17]. В статье приводятся выдержки из памятного альбома гостиницы LaBelle Alliance близ места битвы при Ватерлоо. Запись английского ветерана, вспоминающего о «великих подвигах» товарищей по оружию, названа здесь «клочком прозы, внушенной тем воинским чувством, которое французы называют шовинизмом (chauvinisme)» [Ватерлоский альбом 1839: 39].
Первоначально под ‘шовинизмом’ в русской печати, как и в печати других европейских стран, чаще всего имелась в виду военно-патриотическая экзальтация, тесно связанная с наполеоновской легендой. Это значение указывалось в качестве главного или одного из главных в энциклопедиях и словарях: «фанатическое преклонение памяти Наполеона 1-го; восторженное, безусловное восхваление его системы и всего, что было сделано им» [Макаров 1870: 189]; «бурное патриотическое настроение воинственного характера, поддерживаемое разгоряченной фантазией» [Энциклопедический… 1903: 761]; «сперва <...> всякое безграничное удивление, питаемое к Наполеону после 1815 г., потом вообще политическое самообольщение, самообожание» [Чудинов 1894: 959]; «воинственный задор и стремление ставить себя выше других народностей» [Попов 1907: 438 (1-я паг.)].
П.Д. Боборыкин считал «задор, самообман, фанфаронство, невежественную узкость взглядов» неизбежными спутниками французского шовинизма [Боборыкин 1875: 160]. А. Герцен определял шовинизм как «исключительный национализм», «аннексионистский и эгоистический патриотизм» (письмо к Прудону от 13 апреля 1861 г. на франц. яз.) [Герцен и Запад: 321]; Ф.М. Достоевский — как «обидчивый патриотизм» («Дневник писателя», июнь 1876, гл. 1: «Смерть Жорж Занда») [Достоевский 1981: 31].
С конца 1860-х гг. ‘шовинизмом’ в русской печати начинает именоваться также русский национализм великодержавного толка. Обозреватель либерального «Вестника Европы» писал: «…В то самое время, когда оказывается вся несостоятельность шовинизма, наши шовинистские органы находят как будто особенно удобным для усугубления своей проповеди, своих призывов к “укреплению национального самосознания”, к беспрерывному произношению русскими гражданами слова “патриотизм”, и вообще ко всяким мерам самовозбуждения» [Полонский 1870: 900]. «Московские ведомости» и «Голос» «хотят уверить нас, что именно этот шовинизм, то есть национальное чванство, бездельное презрение к другим народам, глупое самообольщение своим несравненным величием — этот-то шовинизм будто бы и создает все могущество Пруссии» [Там же: 901].
Позднее такое понимание шовинизма было особенно характерно для русской социал-демократии. Уже в советское время, в 1920-е гг., оно нашло выражение в формуле «великодержавный шовинизм».
***
Итак, шовинизм в XIX в. понимался обычно как специфическая форма национальной мегаломании, гораздо реже — как сочетание мегаломании с ксенофобией. В высказываниях о французском шовинизме на первом плане стоит «слава, купленная кровью». Ностальгирующая окраска феномена, определявшегося словом ‘шовинизм’, была очень сильна по крайней мере до Крымской войны, а его связь с наполеоновской легендой сохранялась на протяжении всего XIX в. Но шовинизмом могли называть и «цивилизационную» мегаломанию, т.е. убеждение в том, что Франция идет во главе идейного прогресса, прогресса науки и культуры. Обозначением любого воинствующего национализма ‘шовинизм’ становится лишь в последние десятилетия XIX в.
ИСТОЧНИКИ И МАТЕРИАЛЫ
Боборыкин 1875 — Боборыкин П.Д. Пьер Жозеф Прудон в письмах. Статья первая // Вестник Европы. СПб., 1875. Кн. 3. С. 154—185. Подпись: Д-ев.
Ватерлоский альбом 1839 — Ватерлоский альбом. (Из записок путешественника) // Отечественные записки. СПб., 1839. Т. 5. С. 37—43 (8-я паг.).
Герцен 1957 — Герцен А.И. «Renaissance» par J. Michelet (Paris, 1855) // Герцен А.И. Собрание сочинений: В 30 т. М., 1957. Т. 12. С. 277—288.
Герцен и Запад 1985 — Герцен и Запад. М.: Наука, 1985. 743 с. (Лит. наследство. Т. 96.)
Гонкур Э., Гонкур Ж. 1964 — Гонкур Э., Гонкур Ж. де. Дневник. Записки о литературной жизни. Избр. страницы: В 2 т. М.: Худож. лит., 1964. Т. 1. 712 с.
Достоевский 1981 — Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Л.: Наука, 1981. Т. 23. 423 с.
Макаров 1870 — Макаров Н.П. Полный французско-русский словарь. СПб.: Неклюдов, 1870. Ч. 1. 512 с.
Маркс, Энгельс 1960 — Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения: В 30 т. М.: Политиздат, 1960. Т. 17. 841 с.
Полонский 1870 — [Полонский Л.А.] Внутреннее обозрение // Вестник Европы. СПб., 1870. Кн. 10. С. 899—918.
Попов 1907 — Попов М. Полный словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке. Изд. 3-е. М.: Сытин, 1907. 458, 136 с.
Стендаль 1978 — Стендаль. Собрание сочинений: В 12 т. М.: Правда, 1978. Т. 7. 400 с.
Чудинов 1894 — Чудинов А.Н. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. СПб.: Губинский, 1894. 989 с.
Энциклопедический… 1903 — Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб.: И.А. Ефрон, 1903. Т. 39а. 494 с.
Äbelacker 1892 — Äbelacker M. Ausführliches Wörterbuch über die Hauptschwierigkeiten der deutschen Sprache. Berlin: A. Schultze 1892. 334 S.
Ambert 1868 — Ambert J. Arabesques. Paris: Berger-Levrault, 1868. 414 p.
Arago E. 1839 — Arago E. Revue de théâtres // Revue du progrés politique, social et littéraire. Paris, 1839. T. 1, 1ère série. P. 330—335.
Arago J. 1845 — Arago J. Chauvinisme // Dictionnaire de la conversation et de la lecture: Supplément. Paris: Garnier, 1845. T. 4(16). P. 452—455.
Avenel 1889 — Avenel P. Chants et chansons. Paris: Librairie moderne, 1889. 414 p.
Barbès 1896 — Barbès A. Lettres à Georges Sand // La Revue de Paris. Paris, 1896. T. 4, 1er Juillet. P. 5—41.
Bérard-Varagnac 1887 — Bérard-Varagnac É. Portraits littéraires. Paris: Lévy, 1887. 331 p.
Bersot 1868 — Bersot E. Morale et politique. Paris: Didier, 1868. 440 p.
Bescherelle 1845 — Bescherelle L.-N. Chauvinisme // Bescherelle L.-N. Dictionnaire national ou Grand Dictionnaire classique de la langue française. Paris: Simon, 1845. T. 1. P. 618.
Block 1863 — Block M. Dictionnaire général de la politique. Paris: Lorenz, 1863. T. 1. 1176 p.
Boillot-Robert 1886 — Boillot[-Robert] J. Le pays de la Revanche et le Pays des Milliards: Réponse au au Dr Rommel Neuchatel: Delachax & Niestlé, 1886. 317 p.
Brewer 1885 — Brewer E.C. Dictionary of phrase and fable. London; Paris; New York: Cassel, 1885. 1061 p.
Bouillet 1854 — Bouillet M.-N. Dictionnaire universel des sciences, des lettres et des arts. Paris: Hachette, 1854. 1750 p.
Chamber’s… 1891 — Chamber’s Encyclopœdia: A Dictionary of Universal Knowledge. London; Edinburgh: Chambers, 1891. Vol. 3. 827 p.
Chauvinismus 1860 — Chauvinismus // Lesefrüchte vom Felde der neuesten Literatur des In- und Auslandes. Hamburg, 1860. Bd. 4, № 22. S. 352.
Chronique 1835 — Chronique // Revue de Paris. Paris, 1835. T. 19. P. 301—314.
Chronique 1834 — Chronique. Cirque Olympique. Prologue d’ouverture. Thadéus le ressuscité // La revue de Paris. Bruxelles, 1834. T. 12. P. 165—167.
Chronique 1848 — Chronique [Paris, le 15 juin 1848] // Journal des économistes. 1848. T. 20, 15 juin. P. 356—360.
Claretie 1883 — Claretie J. La vie à Paris. Paris: Victor-Havard, 1883. X, 548 p.
Claretie 1865 — Claretie J. Voyages d’un Parisien. Paris: Faure, 1865. 313 p.
Collignon 1865 — Collignon A. L’art et la vie de Stendhal. Paris: Baillière, 1868. T. 1. 535 p.
Correspondance 1847 — Correspondance <...>. Londres, 24 novembre 1847 // Revue britannique: Paris; Londres, 1847. Vol. 12, Novembre. P. 203—224.
De nos deux… 1833 — De nos deux bêtes noires // Le charivari. Paris, 1833. № 319, 15 décembre. P. 2—3.
Dictionnaire… 1878 — Dictionnaire de l’Académie française. 7e éd. Paris: Firmin-Didot, 1878. T. 1. 903 p.
Du Bois-Reymond 1870 — Du Bois-Reymond E.H. Über den deutschen Krieg: Rede am 3. August 1870 in der Aula der Königl. Friedrich-Wilhelms-Universität zu Berlin. Berlin: Hirschwald, 1870. 46 S.
Doucet 1880 — Doucet C. Rapport <...> sur les concours de l’année 1876 // Recueil des discours, rapports et pièces diverses lus dans les séances publiques et particulières de l’Académie française. 1870—1879. Paris: Firmin-Didot, 1880. 2e par. P. 585—612.
Dupaigne 1873 — Dupaigne A. Les Montagnes. Tours: A. Mame, 1873. 641 p.
Duret 1876 — Duret T. Histoire de quatre ans. 1870-1873. Paris: Charpentier, 1876. T. 1: La Chute de l’Empire. 374 p.
Fleury 1861 — Fleury R. Le médecin aux violettes // Revue des races latines. Lagny 1861. Liv. 55, Janvier. P. 7—36.
Foundlings 1863 — Foundlings // The Home and Foreign Review. London, 1863. Vol. 3. P. 497—521.
Gautier 1859 — Gautier T. Histoire de l’art dramatique en France depuis vingt-cinq ans. Paris: Hetzel, 1859. T. 5. 328 p.
Grimm, Diderot 1812 — Grimm F.M., Diderot D. Correspondance littéraire, philosophique et critique... Paris: F. Buisson. 1812. T. 1. 515 p.
Haas 1885 — [Haas J.G.] Wörterbuch der französischen und deutschen Sprache. Braunschweig: Westermann, 1885. 994 S. (На титуле псевд.: M.A.Thibant.)
Hennequin 1848 — Hennequin A. Histoire de Louis-Napoléon Bonaparte. Paris: Librairie politique de France, 1848. 132 p.
Humbert 1877 — Humbert V. L’anniversaire de la capitulation de Sedan dans les Écoles Primaires d’Allemagne // Revue politique et littéraire. Paris, 1877. № 9, 1er septembre. P. 193—197.
Jal 1834 — Jal A. La Gaité et les comiques de Paris // Nouveau tableau de Paris, au XIXme siècle. Paris, 1834. T. 12. P. 262—332.
Karr 1840 — Karr A. Les guêpes. Bruxelles, 1840. № 12, octobre. 64 p.
Kluge 1894 — Kluge F. Etymologisches Wörterbuch der deutschen Sprache. Strassburg: Trübner, 1894. 491 S.
La Châtre 1853 — La Châtre M. Le dictionnaire universel. Paris: Administration de librairie, 1853. Т. 1. 724 p.
Larchey 1872 — Larchey L. Les excentricités du langage. 6 éd. Paris: Polo, 1872. 236 p.
Larousse 1867 — Larousse P. Grand dictionnaire universel du XIXe siècle. Paris: Administration du grand dictionnaire universel, 1867. T. 3. 1164 p.
Le juif… 1844 — Le juif errant [Revue] // Revue de Paris. Paris, 1844. № 59, 17 septembre. P. 83—84. Подпись: H. B.
Lemoinne 1863 — Lemoinne J. Nouvelles études critiques et biographiques. Paris: Lévy frères, 1863. 374 p.
Mann 1895 — Mann F. Kurzes Wörterbuch der deutschen Sprache. Langensalza: Beyer, 1895. 332 S.
Maréchal 1872 — Maréchal A. Histoire de la Révolution de 1830. Paris: Degorce-Cadot, 1872. 504 p.
Menzel 1870 — Menzel W. Elsass und Lothringen sind und bleiben unser. Stuttgart: Kröner, 1870. 95 S.
Mérimée 1874 — Mérimée P. Henri Beyle (Stendhal): Notes et souvenirs // Mérimée P. Portraits historiques et littéraires. Paris: Michel Lévy frères, 1874. P. 157—194.
Michelet 1847 — Michelet J. Histoire de la Révolution française. Paris: Chamerot, 1847. T. 2. 603 p.
Monod 1875 — Monod G. Jules Michelet. Paris: Sandoz et Fischbacher, 1875. 121 p.
Noriac 1859 — Noriac J. La vie en détail: Le 101e Régiment. Paris: Bourdilliat, 1859. 292 p.
Ogilvie 1882 — Ogilvie J. The Imperial Dictionary of the English Language. New ed., <...> greatly augmented <...> by C. Annandale. London: Blacky, 1882. Vol. 1. 703 p.
Peschier 1862 — Peschier A. Wörterbuch der französischen und deutschen Sprache. Stuttgart: Gotta, 1862. 1 Bd. 639 S.
Phillips 1862 — Phillips. Correspondance de Londres. 11 août 1862 // Revue germanique et française. Paris, 1862. T. 22, 4e liv., 16 aout. P. 596—598.
Proudhon 1868 — Proudhon P.-J. De la justice dans la révolution et dans l’Église. Bruxelles: Lacroix, 1868. T. 1. 372 p.
Regnault 1846 — Regnault E. Histoire de Napoléon. Paris: Perrotin, 1846. T. 1. IV, 359 p.
Rhodes 1875 — Rhodes A. The French at Home. New York: Dodd & Mead, 1875. 256 p.
Sachot 1857 — Sachot O. Les grands périodiques anglais // Revue contemporaine. Paris, 1857. T. 30, février-mars. P. 397—421.
Sand 1882 — Sand G. Correspondance. 1812-1876. Paris: Lévy, 1882. T. 5. 398 p.
Scholl 1865 — Scholl A. Préface // [Lafont J.M.F.P.] Les Bivouacs de Vera-Cruz à Mexico par un Zouave. Paris; Leipsik: Treuttel, 1865. P. I—XII.
Simon 1870 — Simon J. Le Libre-Échange. Paris, 1870. VI, 334 p.
Stendhal 1826 — Stendhal. Rome, Naples et Florence. Paris: Delaunay, 1826. T. 1. 348 p.
Sue 1846 — Sue E. Martin, l’enfant trouvé, ou Les mémoires d’un valet de chambre. Leipzig: Kollmann, 1846. T. 1. 244 p.
Trochu 1867 — [Trochu L.J.] L’armée francaise en 1867. Paris: Amyot, 1867. 288 p.
Vaudeville 1835 — Vaudeville. Elle est folle !, pièce en deux actes // La Revue de Paris. Paris, 1835. T. 1, janvier. P. 355—358. Подпись: N. R.
Wolowski 1848 — Wolowski L. Études d’économie politique et de statistique. Paris: Guillaumin, 1848. 423 p.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Душенко 2019 — Душенко К.В. Квасной патриотизм //Душенко К.В. Цитата в пространстве культуры: Из истории цитат и крылатых слов. М.: ИНИОН РАН, 2019. С. 221—225.
Душенко 2022 — Душенко К.В. Никола Шовен, легендарный патрон шовинизма // Литературоведческий журнал. М., 2022. № 2(56) (В печати.)
Пюимеж 1999 — Пюимеж Ж. де.Шовен, солдат-землепашец: эпизод из истории национализма / Пер. с фр. В.А. Мильчиной. М.: Языки рус. культуры, 1999. 401 с.
REFERENCES
Dushenko K.V. Kvasnoi patriotizm. Dushenko K.V. Tsitata v prostranstve kul’tury: Iz istorii tsitat i krylatykh slov. Moscow: INION RAN, 2019. S. 221—225.
Dushenko K.V. Nikola Shoven, legendarnyi patron shovinizma. Literaturovedcheskii zhurnal. Moscow, 2022. No. 2(56) (In the press.)
Puymège G. de. Shoven, soldat-zemlepashets: epizod iz istorii natsionalizma. Moscow: Iazyki rus. kul’tury, 1999. 401 s.
[1] Никола Туссена Шарле (1792—1845), автор необычайно популярных литографий из военной жизни. [2] Цитировавшийся выше Огюстен Жаль публиковался в этом журнале; можно предположить, что ему принадлежала и театральная часть «Хроники». [3] Аллюзия на знаменитое воззвание Наполеона от 1 марта 1815 г.: «Орел с национальным триколором полетит с колокольни на колокольню, пока не опустится на башне Собора Парижской Богоматери». [4] По случаю премьеры в зале театра была установлена огромная газовая люстра. [5] Шарль Эммануэль Лепентр (Лепентр-старший, 1782—1854); именно он играл главную роль в водевиле «Солдат-землепашец». [6] Ж. Лемуан (1815—1892), орлеанист, умеренный критик бонапартистского режима, с 1875 г. член Французской академии. [7] Понятие ‘шовинизм’ в эпоху Реставрации не существовало; соответственно, и нападки на него относятся уже к позднейшему времени. [8] Брат цитировавшегося выше Этьена Араго. [9] Т. Дюре (1838—1927), журналист, писатель, искусствовед, пропагандист импрессионизма. [10] М. Блок (1816—1901), французский статистик и экономист родом из Германии. [11] Ж. Симон (1814—1896), философ, критик бонапартизма, в 1871—1873 гг. министр просвещения, в 1876—1877 гг. председатель правительства. [12] Поэт Тиртей (VII в. до н. э.), по преданию, внушал спартанцам отвагу своими песнями. [13] О. Шоль (1833—1902), писатель и журналист. [14] Ж. Кларети (1840—1913), журналист, драматург, беллетрист, с 1888 г. член Французской академии. [15] Тут, судя по контексту, имелись в виду авторы сочинений о революционных и наполеоновских войнах. [16] Само это слово появилось лишь на рубеже 1870-1880-х годов и вплоть до конца XIX в. употреблялось редко. [17] Оригинальное название: «The Waterloo Album»; вероятно, впервые статья появилась в журн. «Navaland Military Magazine», а затем была перепечатана в ряде французских, немецких и американских изданий.