Баринов И.И. Александр Барченко: новые документы о жизни и деятельности
В статье приводятся неизвестные документы о жизни Александра Барченко, раннесоветского учёного-экспериментатора и оккультиста. Его деятельность традиционно связывают с изучением паранормальных явлений советскими спецслужбами и попытками советского проникновения в Тибет. Во время Большого террора Барченко был репрессирован, его архив исчез, а личностная биография со временем обросла легендами и домыслами. Настоящая публикация предполагает закрыть некоторые пробелы из ранней жизни Барченко, которые до этого момента оказывались вне исследовательского фокуса биографов, порождая новые мифы.
Ключевые слова: А.В. Барченко, оккультизм, паранаука, гипноз, Петербург, Первая мировая война, ГПУ, СССР 1920-х годов, биографическая реконструкция.
Сведения об авторе: Баринов Игорь Игоревич, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН. Контактная информация: barinovnoble@gmail.com
I.I. Barinov Alexander Barchenko: New Documents of his Life and Work
The article contains unknown documents about the life of Alexander Barchenko, an early Soviet experimental scientist and occultist. His activities are traditionally associated with the study of the paranormal by the Soviet special services and Soviet attempts to penetrate Tibet. During the Great Terror, Barchenko was repressed, his archive disappeared, and his personal biography over time was overgrown with legends and speculation. This publication assumes to close some gaps from the early life of Barchenko, which until that moment were outside the research focus of biographers.
Key words: A.V. Barchenko, occultism, parascience, hypnosis, Petersburg, World War I, GPU, USSR of 1920s, biographical reconstruction.
About the author: Barinov Igor I., Candidate of historical sciences, Senior Research Fellow, Institute of Slavic Studies, Russian Academy of Sciences. Contact information: barinovnoble@gmail.com
Имя Александра Васильевича Барченко (1881-1938) хорошо знакомо тем, кто интересуется развитием паранаук и деятельностью эзотерических сообществ в Советском Союзе. Хотя ещё до революции Барченко успел получить определённую известность как автор приключенческой и научно-фантастической литературы, значительная часть его жизни была так или иначе связана с оккультизмом. С лёгкой руки биографа Барченко, петербургского историка и востоковеда Александра Андреева, за ним закрепилось прозвище «оккультист страны Советов» (Андреев 2004).
Личность Барченко, масштаб которой, несмотря на ряд публикаций о нём, ещё до конца не оценён, присутствует и в более широком культурном контексте. Так, он стал прототипом одного из главных геров в романе Дмитрия Быкова «Остромов, или Ученик чародея». В огромном количестве околонаучной и популярной литературы, появившейся за последние тридцать лет, Барченко выступает в качестве главного действующего лица неких структур внутри советских спецслужб, которые, как считается, изучали аномальные явления и сверхспособности человека. С деятельностью Барченко связывали советские экспедиции в Тибет и интерес к обнаружению легендарной Шамбалы. Его имя стоит в одном ряду не только с Яковом Блюмкиным, но в то же время (в силу его интереса к Шамбале и Тибету) и с человеком совершенно иного плана – Николаем Рерихом.
Обросшие массой легенд и домыслов, сюжеты, связанные с деятельностью Барченко, тем не менее, возникли не на пустом месте. 1920-е гг. стали неповторимым временем для множества экспериментальных направлений, причём грань между наукой и паранаукой в ту пору была очень тонкой. При официальном главенстве материалистической идеологии аппарат тотального контроля над научной сферой ещё не сформировался, а нестандартность исследования всегда можно было оправдать его «революционностью». В указанный период в советской России действовало Русское евгеническое общество (Николай Кольцов), проводились опыты по омоложению через переливание крови (Александр Богданов), разбирались психические основы гениальности (Григорий Сегалин). Дух времени нашёл отражение в ряде произведений Михаила Булгакова и Александра Беляева.
Барченко в этом контексте становится одним из центральных фигур. По сути, он стремился стать учёным «нового типа», совместив «традиционную» науку с нетрадиционными практиками. Барченко действительно сочетал в себе черты серьёзного исследователя, увлечённого искателя и мистического гуру. Он сплотил вокруг себя кружок последователей, живших коммуной на Малой Посадской улице в Петрограде, в котором осуществлялись опыты по передаче мыслей и спиритические сеансы. Одновременно Барченко пытался синтезировать тайное знание, зашифрованное в различных символах и религиозных учениях. Это, однако, нисколько не мешало его работе в академических учреждениях.
Несмотря на наличие достаточно полной работы Андреева, некоторые этапы жизненного пути Барченко до сих пор не изучены, что создает питательную почву для мифотворчества. То и дело всплывают новые документы, связанные с его личностью (Кудрявцев 2006: 279–282). Как недавно выяснили краеведы в его родном Ельце, будущий оккультист не был родным ребёнком своего отца, нотариуса Василия Ксенофонтовича Барченко, а был усыновлен им уже в подростковом возрасте. После окончания гимназического курса в 1901 г. Александр Васильевич, как следует из источников, один год проучился в петербургской Военно-медицинской академии, откуда в 1902 г. перешёл в Казанский университет. C октября 1904 по декабрь 1905 гг. Барченко находился в Юрьевском университете, причём сперва он учился на юридическом факультете, а на медицинском по документам числился лишь в осеннем семестре 1905 г. (EAA 3: Л. 49).
Хотя Андреев подробно останавливается на духовных исканиях Барченко в «юрьевский» период, мы почти ничего не знаем о его повседневной жизни. Некоторый свет на это проливают материалы Эстонского исторического архива в Тарту. Из них, в частности, мы узнаём, что учёбу в академии Барченко бросил, а из Казанского университета был отчислен в январе 1904 г. как «не записавшийся на лекции осеннего полугодия 1903 г.», хотя до этого завершил первый курс успешной сдачей экзаменов (EAA 2: Л. 2). Андреев указывает, что Барченко обучался в Казани два года, после его сразу перевёлся в Юрьев (Андреев 2004: 38). В реальности мы не знаем, где Барченко находился почти весь 1904 г. Постоянная смена адресов в Юрьеве и отчисление из университета в конце 1905 г. могут указывать на денежные проблемы студента, у которого к тому моменту уже были жена и сын (родился в Юрьеве 23 августа 1904 г.) (EAA 4: Л. 39 об). С необходимостью содержать семью связана кратковременная служба Барченко в местном отделении Лифляндского акцизного управления Министерства финансов, где он продержался до апреля 1906 г. (EAA 1: Л. 10) (Андреев ошибочно относит его к отъезду из Юрьева в Петербург) (Андреев 2004: 42).
Ещё раз на территории нынешней Эстонии, в Нарве (тогда она входила в состав Петербургской губернии) Барченко появился в 1910 г. Там с апреля того же года он издавал газету «Нарвская жизнь». По своей стоимости и бульварному характеру она, по сути, копировала петербургскую «Газету-копейку». Адрес редакции постоянно менялся, а издатель указывал, что в случае необходимости готов принимать посетителей даже ночью. Судя по содержанию, четырёхполосное издание по большей части (если не полностью) наполнялось под разными псевдонимами его владельцем. Наряду с откровенно «жёлтыми» материалами Барченко печатал в «Нарвской жизни» различные популярные очерки под общей рубрикой «таинственное в природе и жизни». При оформлении годичной подписки издатель гарантировал бесплатное получение брошюр на эту тему. Тем не менее, троекратный рост цены и увеличение количества рекламы показывает, что газета себя не окупала. Её издание прекратилось в середине августа 1910 г. на 33-м номере. Впоследствии в местной прессе упоминалось, что в связи со своей журналистской деятельностью Барченко должен был выступать ответчиком по делу о клевете (Ревельские известия 1911).
Куда более туманной до последнего момента представала служба Барченко в русской армии. Хотя ещё в ноябре 1902 г. медицинская комиссия в родном Ельце отправила его в запас (EAA 1: Л. 3), впоследствии он всё же прошёл срочную службу на правах вольноопределяющегося во Пскове. После начала войны с Германией первыми призывали тех, кто уже имел опыт армейской службы. Из-за этого Барченко опасался, что пойдёт в армию нижним чином (Кудрявцев 2006: 281).
Прояснить дальнейшие подробности нам позволяет личное дело Александра Васильевича Барченко, которое сохранилось в Военно-историческом архиве в Москве. Как следует из послужного списка, составленного 21 апреля 1915 г., Барченко упредил события. 26 августа 1914 г. он был принят на военную службу «охотником» (то есть добровольцем) на правах вольноопределяющегося и зачислен в 1-й пехотный запасный батальон, стоявший в Петрограде, на Малой Охте. В графе об образовании упоминалось лишь окончание 2-й Петербургской гимназии. Этого, однако, оказалось достаточно для получения офицерского звания. Уже 1 октября Барченко был произведён в унтер-офицеры, 31 октября выдержал экзамен на чин при управлении 19-й пехотной запасной бригады и 15 ноября был произведен в прапорщики. 22 ноября он вернулся в батальон и занял должность младшего офицера 1-й роты. В качестве годичного содержания ему было положено 732 рубля жалования, 120 рублей добавочных и 308 рублей 50 копеек квартирных «по городу Петрограду». При этом в документе было указано, что Барченко был «женат первым браком» на Натальи Варфоломеевне Лобач, и у него не было детей (РГВИА: Л. 15–19), хотя это была его вторая жена, а сыну от первого брака к тому времени исполнилось 10 лет.
Как оказалось, поспешность военного ведомства, которое призывало всех, кто ранее был в армии, оказалась чрезмерной. В указанной биографии Андреев пишет, что Барченко уже в 1915 г. «после тяжёлого ранения возвращается в Петербург», не давая ссылки на источник (Андреев 2004: 71). Согласно послужному списку, 12 января 1915 г. Барченко действительно был направлен с маршевой ротой в действующую армию, однако уже месяц спустя, 25 февраля, он оказался в психиатрическом отделении Николаевского военного госпиталя в Петрограде. 18 марта Барченко был освидетельствован представительной комиссией врачей во главе с заведующим отделением, которая установила, что он страдает «душевной болезнью в форме слабоумия на фоне органического поражения головного мозга» и «совершенно неспособен к несению военной службы». Диагноз был утверждён начальником Петроградского окружного военно-санитарного управления (РГВИА: Л. 3–4). Это заключение соотносится с прошением жены Барченко в Постоянную комиссию для пособия нуждающимся ученым, литераторам и публицистам, написанным ею в июле 1915 г. В нём она упоминает, что её супруг, вернувшись с фронта, «заболел тяжелой формой острого мозгового заболевания и был помещен в Николаевский военный госпиталь на испытание». После признания негодным «он был выписан из госпиталя не выздоровевшим» и «не получает никакого содержания» (Кудрявцев 2006: 281).
В сложившейся ситуации 20 апреля 1915 г. Барченко подал прошение на Высочайшее имя, где просил освободить его от армейской службы. В представлении на увольнение, поступившем в Главный штаб на следующий день, было указано, что прапорщик Барченко «взысканий не имел, под следствием и дознанием не состоял» и со времени подачи прошения проживает «у себя на квартире Пушкинская улица № 26» (РГВИА: Л. 1–1 об). 30 ноября 1915 г. было формально утверждено производство Барченко в прапорщики, а 26 декабря он был уволен из армии. Согласно выданному ещё в августе того же года отношению, проситель, «как страдающий душевной болезнью», имел право на пенсию по сокращённому сроку службы (РГВИА: Л. 12). Очевидно, именно эти выплаты финансово поддерживали Барченко в следующие годы и позволили ему вернуться к работе. Так, в октябре 1915 г. в популярном журнале «Мир приключений» появился его рассказ «Фольварк Червонный», написанный по фронтовым впечатлениям. В течение 1916 г. Барченко работал над повестью «Океан-кормилец» (увидела свет в Петрограде в 1917 г.).
После революционных событий Барченко постепенно отошёл от писательской работы, полностью погрузившись в свои исследования. Старый интерес бывшего беллетриста к передаче мыслей на расстоянии и соответствующие разработки привели его сначала в Институт мозга, а затем во Всесоюзный институт экспериментальной медицины. Параллельно с этим Барченко продолжал свои исследования в области паранаук и эзотерики, которые, как он полагал, помогут понять загадки человеческого естества. До определённого момента ему удавалось совмещать эти направления. Интерес к гипнозу, телепатии и даже воскрешению умерших доходил до самых верхних эшелонов – ими, в частности, активно интересовались нарком Леонид Красин и высокопоставленный чекист Глеб Бокий, впоследствии ставший покровителем Барченко.
Тем не менее, постепенная стандартизация всех научных областей под эгидой советского государства и их возраставшая политизация не оставляла Барченко шансов для дальнейшей деятельности. В мае 1937 г. он был арестован и обвинён в создании «конспиративно-заговорщической организации восточных мистиков-масонов», используемой англичанами для подрыва мощи советского государства. Менее чем через год Барченко был расстрелян в московской Лефортовской тюрьме, а его архив исчез. После этого личность Барченко на долгие годы пропала из поля зрения, а его реальная жизнь, как часто бывает в таких случаях, по прошествии десятилетий оказалась скрыта под слоем мифов.
В этом отношении представляется важным реконструировать биографию человека, многообразная деятельность которого не только вызывает неподдельный интерес, но и подвергается неоднозначным трактовкам, давая широкое пространство для возникновения догадок и предположений. Так, мы по-прежнему не знаем, что Барченко делал в перерывах между писательскими и журналистскими опытами, и чем именно его разработки заинтересовали академика В.М. Бехтерева. Данная проблема требует дальнейшего исследования. Несмотря на ореол таинственности, окружавший жизнь и деятельность Барченко, сведения о них мы черпаем из сухих строк сохранившихся официальных документов. Их выявление помогает не только дополнить его биографию, но и рассмотреть его личность в непривычном для него самого повседневном свете.
Документы воспроизводятся с сохранением особенностей оригиналов.
№ 1
Его превосходительству
господину декану медицинского факультета
Императорского Юрьевского университета
Студента
Александра Барченко
Прошение
Состоя студентом Императорского Казанского университета, по медицинскому факультету, в мае 1903 года был переведен, по выдержании полкурсовых испытаний, переведен на второй курс медицинского факультета. Выйдя из Казанского университета, я в осеннем полугодии минувшего 1904 года был зачислен в число студентов юридического факультета Императорского Юрьевского университета.
В настоящее время, желая вернуться на медицинский факультет, я почтительнейше ходатайствую перед Вашим превосходительством не отказать мне в *зачете испытаний*, выдержанных мною в Казанском университете и зачислении меня с осеннего полугодия сего года в *число студентов 3-го семестра*[1] медицинского факультета. При сем прилагаю свидетельство Казанского университета от 13-го января 1904 года за № 63.
Жительство имею в городе Юрьеве по Узкой улице в доме № 15.
Студент А. Барченко
г. Юрьев, 1905 года февраля 10-го дня.
[Штамп: Прочитано в заседании от] 24 февраля 1905 г.
[Штамп: Постановлено:] согласиться, с осени 1905 г.
Декан: [подпись]
Эстонский исторический архив. Ф. 402, оп. 1, д. 1497, л. 1.
№ 2
Свидетельство № 63
От Императорского Казанского университета дано сие свидетельство Алекандру Васильевичу Барченко, потомственному почетному гражданину, вероисповедания православного, родившемуся 25 марта 1881 г., в том, что он, Барченко, по аттестату зрелости С.-Петербургской второй гимназии от 9 июня 1901 г. за № 521 20 августа 1902 г. поступил в число студентов медицинского университета Императорского Казанского университета и слушал лекции в этом факультете первого и второго семестров в течение 1902-1903 учебного года, при чем на полукурсовом испытании из первой части в мае месяце 1903 года оказал успехи: в богословии, неорганической химии, минералогии, зоологии с сравнительной анатомией и ботанике – отличные (5), физике – хорошие (4) и аналитической химии – удовлетворительные (3). С 1 сентября 1901 года по 28 мая 1902 года он Барченко, состоял студентом первого курса Императорской Военно-медицинской академии, откуда был уволен согласно прошению при поведении отличном. По постановлению правления университета от 23 октября 1903 года, он, Барченко, из числа студентов Императорского Казанского университета уволен, как не записавшийся на лекции осеннего полугодия 1903 года. За время пребывания в числе студентов университета г. Барченко был поведения весьма хорошего. Так как он, Барченко, полного курса в университете не окончил, то и не может пользоваться правами, Высочайше дарованными окончившим полный курс университетского образования. Казань, 1904 года, января 13 дня.
Ректор университета [Дубяго]
Секретарь по студенческим делам [Гурьев]
Эстонский исторический архив. Ф. 402, оп. 1, д. 1497, л. 2.
№ 3
Всепресветлейший державнейший
великий Государь император Николай Александрович
Самодержец Всероссийский,
Государь всемилостивейший
Просит прапорщик 1-го пехотного запасного батальона Александр Васильевич Барченко о нижеследующем:
Расстроенное здоровье лишает меня возможности продолжать военную Вашего Императорского величества службу, и потому всеподданнейше прошу: дабы повелено было уволить меня от службы. К сему прилагаю свидетельство о болезни выданное из комиссии, учрежденной при Петроградском Николаевском военном госпитале от 18го апреля 1915 года за № 22992.
Город Петроград апреля месяца 20 дня 1915 года
Сие прошение со слов просителя писал старший писарь старшего разряда 1-го пехотного запасного батальона Тимофей Игнатьев Матюхин, к прошению 1-го пехотного запасного батальона
[автограф: Прапорщик Александр Васильевич Барченко руку приложил]
РГВИА. Ф. 409, п/с 301-624 (1915 г.), л. 2.
№ 4
Свидетельство № 22992
Вследствие резолюции главного врача Петроградского Николаевского военного госпиталя на рапорте *прапорщика 1-го пехотного запасного батальона* Барченко от 10 марта 1915 года за № 14, мы нижеподписавшиеся освидетельствовали состояние здоровья вышеназванного прапорщика *на предмет определения годности к продолжению службы*[2], причём оказалось:
Прапорщик 1-го пехотного запасного батальона Александр Барченко, 34 лет от роду, среднего роста, хорошего питания, с сильно развитым подкожно-жировым слоем; сердечный толчек[3] не прощупывается, границы сердечной тупости немного увеличены. Тоны сердца глуховаты. Со стороны органов дыхания отступлений от нормы нет. Кожа чистая. Печень и селезёнка не увеличены и не болезненны. Дермографизм резко усилен. Коленные сухожильные рефлексы слегка повышены. Зрачки равномерны, на свет и аккомодацию реакция не совсем живая.
Со стороны психической сферы прапорщик Барченко за время пребывания в *психиатрическом отделении*[4] с 25 февраля 1915 г. обнаружил следующие болезненные явления:
он не достаточно[5] ориентируется в окружающей его обстановке, не отдает себе отчета в своем положении. На вопросы отвечает очень охотно, многоречив, в суждениях отражается ослабление интеллекта. Во время разговора сильно волнуется, начинает плакать без достаточного к этому повода. По временам впадает в состояние оцепенения: как бы не слышит обращённых к нему вопросов, веки полуопущены, лицо не выразительно. Память сильно ослаблена, особенно по отношению к текущим впечатлениям.
В анамнезе больного *сифилис*[6], а в последний год несколько эпилиптоид[ной] формы припадков.
На основании изложенных данных мы приходим к заключению, что прапорщик 1-го пех[отного] запасного батальона Александр Барченко страдает душевной болезнью в форме *слабоумия на фоне органического поражения головного мозга (Dementia e laesione cerebri organica)* и согласно *п[ункту] 1* росписания[7] болезней, объявленных в приказе по Военному ведомству 1907 года за № 436 совершенно *неспособен к несению военной службы*[8]. Что подписями с приложением казенной печати удостоверяется.
Петроград, марта 18 дня 1915 года
Ординаторы психиатрического отделения Петроградского Николаевского военного госпиталя
[подписи]
Заведывающий психиатрическим отделением Петроградского Николаевского военного госпиталя
действительный статский советник
[Розенбах]
Помощник врача Петроградского Николаевского военного госпиталя
статский советник
[Дейкун-Мочаленко]
При освидетельствовании присутствовал:
депутат
[автограф: 8й пешей Псковской дружины прапорщик Ризников]
РГВИА. Ф. 409, п/с 301-624 (1915 г.), л. 3 – 3 об.
Источники и материалы
РГВИА – Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 409. Оп. 1, п/с 301-624.
EAA 1 – EAA. Ф. 402. Оп. 1. Д. 1496.
EAA 2 – EAA. Ф. 402. Оп. 1. Д. 1497.
EAA 3 – EAA. Ф. 402. Оп. 12. Д. 62.
EAA 4 – EAA. Ф. 1980. Оп. 1. Д. 249.
Библиографический список
Андреев 2004 – Андреев А.И. Оккультист Страны Советов: тайна доктора Барченко. М.: Яуза, 2004.
Кудрявцев 2006 – Кудрявцев Э. Новое об оккультисте Страны Советов // Нева. 2006. № 12.
Ревельские известия. 1911. № 75.
References
Andreev A.I. Okkul'tist Strany Sovetov: taina doktora Barchenko. M.: Iauza, 2004.
Kudriavtsev E. Novoe ob okkul'tiste Strany Sovetov. Neva, 2006, no. 12.
Revel'skie izvestiya. 1911. № 75.