Зубакин В.А., Родионов И.В. Диспут «Побег двойника: путь агента и провокатора как персонажей русской литературы». Пенза, 30.06.2023
Аннотация: Расшифровка литературно-исторического диспут. Тема дискуссии сложилась в последние месяцы, когда все мы наблюдали за тем, что происходит как внутри России, так и среди эмиграции. Спустя 100 лет за границами страны вновь оказалось много россиян, и они очень быстро начали публично ссориться друг с другом, обвинять друг друга в том, что они являются провокаторами, агентами влияния и так далее. Российская история и литература дают множество примеров таких ситуаций и конфликтов, что и сподвигло нас обсудить подобную тему в широком временном диапазоне – от начала 20 века до сегодняшнего дня. Организовать такой диспут в Москве оказалось сложно, поэтому разговор состоялся в Пензе – очень культурном и «литературоцентричном» городе.
Ключевые слова: русская литература, провокаторы, двойные агенты, двадцатый век, охранка, Азеф, Малиновский, Конрад, Гиппиус, Андреев, Горький, Акунин, Пелевин, Маканин, Шаргунов.
Сведения об авторах:
Василий Зубакин, писатель. Профессор, заведующий кафедрой возобновляемых источников энергии РГУ нефти и газа (НИУ) имени И. М. Губкина. Автор более 50 научных работ по вопросам экономики и прогнозирования энергетики. Автор романов «Жестяной пожарный» и «В тени трона». Член Литературной академии премии «Большая книга». Email: zubakinva@gmail.com
Иван Родионов, литературный критик. Обладатель премий «Литблог» и «Гипертекст», член жюри премий «Национальный бестселлер» и премии им. В.Катаева. Автор литературно-критических сборников «сЧётчик» и «На дно, к звёздам». Email: ivan-moon-rodionov@mail.ru
Zubakin V.A., Rodionov I.V. The dispute “Escape of the doppelganger: the path of agent and the provoker as a characters of Russian literature”. Pensa , 30.06.2023
Annotation: Decoding of the literary and historical dispute. The topic of discussion had developed in recent months, when we have all been observing of what is happening both in Russia and within the emigration environment. After 100 years, there were many Russians outside the country’s borders again, and they very quickly began to publicly quarrel with each other, accursing each other of being provokers, agents of influence, and so on. Russian history and literature provides many examples of such situations and conflicts, which prompted us to discuss such a topic by taking of a wide time range – from the beginning of the 20th century until present time. It turned out to be very difficult to arrange such a dispute in Moscow, so the conversation took place in Penza, as a very cultural and “literary-centric” city.
Keywords: Russian literature, provokers, double agents, twentieth century, okhranka, Azef, Malinovskiy, Konrad, Gippius, Andreev, Gorky, Akunin, Pelevin, Makanin, Shargunov.
Corresponding authors: Vasily Zubakin, writer. Professor, Head of the Department of Renewable Energy Sources of Gubkin Russian State University of Oil and Gas (NIU). Author of more than 50 scientific works on economics and energy forecasting. Author of the novels "Tin Fireman" and "In the Shadow of the Throne". Member of the Literary Academy of the Big Book Award. Email: zubakinva@gmail.com
Ivan Rodionov, literary critic. Winner of the Litblog and Hypertext awards, member of the jury of the National Bestseller Awards and the V. Kataev Prize. Author of the literary and critical collections "cOunter" and "To the bottom, to the stars". Email: ivan-moon-rodionov@mail.ru
В.З.:
Мы с Иваном посмотрели на русскую литературу столетней давности и на отечественную литературу последних лет, и «выкристаллизовалась» тема, связанная с провокаторами и, двойными агентами. Мы взяли по четыре книги начала 20 века и соответственно, четыре книги начала века нынешнего. И сейчас мы попытаемся «вытащить» из этих книг что-то общее, что-то противоречащее, какие-то смыслы, которые могут показать, что же происходит в литературном процессе относительно, так сказать, осознания этого феномена.
Двойные агенты, провокаторы, шпионы - это едва ли не самые популярные герои в нашей литературе и 100 лет назад, и сейчас. Можно увидеть, что, несмотря на различия тогдашней и текущей общественно-политической ситуации, между этими героями есть много общего - в мотивации, в схожих подходах, в тех же причинах поступков. То есть исторические процессы и
литературный процесс - неразрывны.
И.Р.:
Я бы добавил, что, конечно, всё это началось не в начале 20 века, а гораздо раньше. В девятнадцатом веке был и Достоевский («Бесы»), и много кого еще. Если копать именно политическую тему в изображении двойных агентов и провокаторов в литературе, то одним из первых таких персонажей, получается, был вообще Иуда. То есть корнями всё уходит очень глубоко. Но мы решили не пытаться объять необъятное и остановиться - начать именно с 20 века. Потому что тогда эти тенденции стали наиболее наглядными и этот герой превратился в настоящий литературный тип – сложный и многогранный, становление которого описывали различные совершенно непохожие друг на друга авторы.
В.З.:
Я начну с писателя Леонида Андреева, который, может быть, сейчас не так популярен, но в начале нулевых годов 20-го века он был самым читаемым и самый продаваемым автором России. Тиражи его книг были те даже больше, чем тиражи еще живого тогда Льва Толстого, Чехова, Горького и других прозаиков, которые работали в то же время.
Так вот, у Леонида Андреева есть рассказ, который называется «Тьма» [Андреев 2023]. Это рассказ 1907 года. В нем, казалось бы, нет плута и двойного агента. Но есть определенная «смена жизненной ориентации» человека, попавшего в чрезвычайные условия. Сюжет простой: террорист-эсер за сутки до покушения на важнейшее политическое лицо, может быть, великого князя или даже государя, должен где-то провести ночь, поскольку все явочные квартиры провалены. И он заходит в публичный дом и попадает в комнату молодой проститутки. А дальше весь рассказ, по сути - их диалог в этой комнате.
Он рассказывает девушке о том, что ему всего 26 лет, он девственник, никогда не знал женщин, и вообще ему надо просто поспать и отдохнуть. Деньги он заплатит – пусть она только отстанет от него. Но девушка начинает задавать вопросы и догадывается, что перед ней революционер. Она пытается понять его мотивацию и выясняет, что этот человек, который вроде бы как за народ и ради народа жизнью рискует, лично её презирает и считает, что она существо второго сорта. Девушка возмущается, даже начинает бить его – словом, между ними зреет конфликт.
Не буду подробно расписывать дальше – скажу лишь, что дело заканчивается уходом героя из террористической деятельности, а она, наоборот, в революцию приходит. Вот такой диалог и такие перевертыши.
Но самое интересное, что Леонид Андреев эту историю узнал на Капри, когда туда, в гости к Горькому, приехал, кроме него самого, человек по фамилии Рутенберг. Все же слышали про попа Гапона и девятое января? Так вот, Петр Моисеевич Рутенберг – это один из руководителей партии социалистов-революционеров, который спас Гапона под пулями во время Кровавого воскресенья. Утащил его домой к Горькому, помог выехать за границу. И Рутенберг, приехав на Капри, эту историю и рассказал. Ее услышал Леонид Андреев и на ее основе написал свой рассказ. Когда он был опубликован,
был жуткий скандал. Все левые партии - и социалисты, и большевики, и меньшевики - говорили, что это поклеп, что все неправильно, что все не так. Но рассказ до сих пор считается одним из самых великих текстов Леонида Андреева на подобную тему - исключая только, может быть, рассказы об Иуде, и о семи повешенных.
Интересно, что в «Рассказе о семи повешенных» присутствует скорее некоторый героический пафос и революционеры изображены с симпатией. Как и Иуда в соответствующем рассказе – там он все равно персонаж какой-то такой цельный и, как это ни кощунственно звучит, на фоне апостолов выглядящий почти положительным героем. Но в «Тьме» Андреев как бы пошел против течения, ведь в те времена революционеры пользовались скорее симпатиями в обществе и у интеллигенции. А тут он, человек «в теме», изобразил этого героя, скажем так, не очень симпатичным. Все эти эпизоды с грязными ногами - и прочее, прочее…
Может быть, поэтому и был скандал, что такой герой начал падать с пьедестала? Напомню, идет 1907-й год. Революция пятого года закончилась. И, несмотря на то, что нас в школе учили, что революция пятого года была утоплена в крови, ничего подобного в реальности не было. А был манифест от 17 октября 1905 года, дарующий некие политические свободы, была создана и избрана Государственная Дума, появились политические партии и так далее. И влияние и эсеров, и большевиков стало резко падать, потому что общество надеялось на какие-то перемены сверху. Конечно, потом перемены, в общем-то, толком и не случились. Но все равно это был момент реакции, момент падения популярности радикальных сил.
Самое интересное, что Петр Рутенберг - этот во многом прототип андреевского героя - тоже ушел из эсеровской партии. Он ушел из российской политической борьбы и стал одним из создателей государства Израиль (!). Он вернулся из православия в иудаизм, получил, по традиции, 39 ударов плетью на пороге синагоги. А впоследствии построил все ГЭС и тепловые станции в Израиле, вел серьезнейшие переговоры с Муссолини и Черчиллем о поддержке построения именно там, в Палестине, израильского государства.
Стиль этого рассказа - это скорее эдакий экспрессионизм. Не знаю, согласится с этим Иван или нет.
И.Р.:
Вполне. Но добавил бы, что здесь, как и почти всегда, на заднем фоне повествования у Андреева проглядывает глухая русская готика, когда мир априори лежит во зле и неблагополучии. Во «Тьме» всё это тоже вполне себе чувствуется.
В.З.:
Хорошо. Второе произведение, которое сегодня хотелось бы обсудить - это роман британского писателя Джозефа Конрада, который был закончен в 1910 году и который называется UnderWesternEyes («Под глазами Запада» или «Глазами Запада») [Конрад 2012]. Это произведение, тоже посвященное русским революционерам начала века.
Для тех, кто мало знаком с творчеством и биографией Джозефа Конрада. Он этнический поляк, сын ссыльных поселенцев из Вологды. Во время вологодской ссылки заболели туберкулезом и через несколько лет умерли его родители. Этот человек рос на стыке польской и русской культур. Ненавидел Достоевского, боготворил Тургенева, а потом стал великим британским писателем. Произведения Конрада экранизировали 79(!) раз. Самый известный фильм по его текстам – «Апокалипсис сегодня» Копполы, снятый по роману «В центре тьмы».
Так вот, книга «Глазами Запада» написана на фактическом материале. В ее завязке студент-террорист убивает бомбой министра П. Это, конечно, Плеве, знаменитый министр внутренних дел. Герой пытается спрятаться у друга, другого студента, который по итогу выдает его полиции.
Здесь уже возникает предательство. Студент, выдавший друга полиции, становится агентом. Причем именно двойным агентом, поскольку революционеры считают его своим. Он в облике героя приезжает в Швейцарию и в Женеве встречается с сестрой посланного им на смерть революционера. Он влюбляется в нее и признается в предательстве. Дальше его жестоко избивают, лишают слуха, и его инвалидом увозит в Россию сердобольная домохозяйка, которая жила в семье у эмигрантов.
Книга написана от лица англичанина. Это рассказ учителя английского языка для русских эмигрантов, который живет в Женеве. И эта оптика, взгляд глазами западного человека на русских революционеров - очень и очень важна, потому что при ближайшем рассмотрении русские революционеры в эмиграции ведут вполне неплохую жизнь. Они постоянно встречаются, что-то обсуждают, хорошо едят, пьют и не спешат вернуться назад. Они постоянно ссорятся между собой, выясняют некую истину.
Надо сказать, что это, наверное, один из самых знаковых романов 20 века. В нем использован любопытный прием: герой-англичанин рассказывает, как он работает с дневниками этого революционера-предателя. У всех действующих лиц есть прототипы, и они легко считываются (Егор Сазонов, Дмитрий Трепов, Алексей Лопухин, Михаил Бакунин, Георгий Гапон и другие).
И.Р.:
Я бы добавил, что если это политический роман - не антиутопия в вакууме и не пресловутый 1984, то почти всегда это будет роман с ключом, где можно кого-то попробовать вычислить, так ведь?
В.З.:
Да, там, например, есть один герой - вылитый Азеф. Толстые губы, толстая шея, животик, скверное выражение лица – именно так описывали Азефа. А когда выяснилось, что Азеф - предатель, он стал совсем несимпатичным.
Надо сказать, это произведение и в Англии вызвало бурю возмущения, когда было напечатано. Поскольку в Великобритании жило очень много русских эмигрантов, местные их как-то жалели, поддерживали. А тут появилась некая иная правда. Когда книга была переведена на русский язык, она тоже вызвала бурю возмущения. Не совсем понятно, почему. Ведь автор - Джозеф Конрад, он же Иосиф Корженевский из Волковысского района Гродненской области. Человек потерял родителей из-за царской ссылки, жутких условий проживания в Вологде, но одинаково трезво писал и о царской власти, показывая умных вербовщиков, агентов, которые завербовали главного героя, и с хладнокровно, хоть и с большим сатирическим запалом, рассказывал о революционерах-эмигрантах. Кстати, диалоги некоторых персонажей романа поразительно напоминают новости про нашу нынешнюю эмиграцию.
Особенностью романа является то, что он на самом деле написан не совсем в реалистической манере. В нем много элементов неоромантизма.
Дело в том, что Конрад много лет был капитаном дальнего плавания, и он писал в стиле, схожем с манерой Стивенсона и других неоромантиков той эпохи - конца 19-го начала 20-го века. Даже Россия в романе изображена с долей условности – она всегда под снегом. При этом и колыбель демократии, и Швейцария тоже изображены достаточно сатирически и не показаны как некий образец правильного устройства общества.
Даже спустя 100 с лишним лет роман читается как очень правдивый текст. И кажется, будто повествование приближено к нашему времени. Конрад, ненавидя Достоевского, все равно подспудно опирался на многие смыслы из того же «Преступления и наказания». Главный герой ведь сознается не потому, что его пытают или активно подозревают - на него действует любовь к сестре, преданного им товарища, который попал на виселицу. Также у Конрада есть, конечно, и мотивы из «Бесов» - вся эта чертовщина дореволюционная. И выходит, что Достоевский проявился здесь даже без желания самого Джозефа Конрада. В этом случае, думаю, внутренне сопротивление было бесполезно.
И.Р.:
Хм, а я бы поразмышлял вот о чем. Почему именно Великобритания со всеми ее социокультурными штампами, чопорностью, консерватизмом, ее образом в глазах русского человека – почему именно она едва ли не больше всех остальных стран всегда интересовалась сначала русским революционным террором, а потом и вообще русской революцией? Можно вспомнить, как Уэллс ездил к Ленину, как анализировали революцию англичане Оруэлл и Кёстлер. И даже до Конрада еще в 19-м веке у Оскара Уайльда была такая малоизвестная пьеса «Вера, или Нигилисты» [Уайльд 2021] - о Засулич. Почему именно в этой стране всегда был интерес к русским революционерам?
В.З.:
Во-первых, их там просто жило достаточно много. Давайте вспомним «Колокол», и Герцена, и Лаврова, и Кропоткина, и так далее. Все они имели контакты с местным истеблишментом. Во-вторых, не забывайте о том, что в Британии всегда была сильная лейбористская партия, и пусть не в эти годы, но позже она вообще пришла к власти. Ну и потом, для Британии, в отличие от континентальной Европы, Россия - это в большей степени экзотика, чем, например, для немцев, жителей Швейцарии и так далее. Россия - это где то там, далеко.
Что же касается того, кто еще из иностранцев писал про русских революционеров… Для меня такое самое яркое впечатление - это пьеса Камю «Праведники» [Камю 2021], посвященная покушению на великого князя Сергея Александровича. Там есть потрясающий эпизод, когда в камеру Каляева заходит Елизавета Федоровна, нынешняя святая канонизированная. Так что нельзя сказать, что только британцы интересовались русской революцией. Французы тоже – вспомните 68-й год, студенческие волнения, явление экзистенциализма – все это тоже во многом всплеск интереса к русской революции. Впрочем, это тема отдельного большого разговора.
Теперь мостик между романом Конрада и следующим сегодняшним текстом.
В момент, когда уже писал свое произведение Джозеф Конрад, самый знаменитый предатель и двойной агент всех стран и народов Евно Азеф уже был разоблачен. Не только знаменитым Владимиром Бурцевым. Он был разоблачен и генералом Охранки Лопухиным. То есть в некотором смысле здесь двойное предательство – Лопухин был царский генерал, командовавший Охранкой, Полицейским управлением. Почему он сдал Азефа?
Напомню, что Евно Азеф одновременно возглавлял боевую организацию эсеров и организовал и провел знаменитое убийство Плеве и великого князя Сергея Александровича, тогдашнего московского генерал-губернатора. На сегодняшний день это как Собянин, к тому же брат государя. При этом Азеф одновременно был самым высокооплачиваемым агентом Охранки. Причем Охранка не знала, что ее агентом является руководитель боевой организации. Азеф просто упивался своей властью, тем, что он является руководителем всех боевиков-эсэров. Он лично готовил все убийства, все покушения. И в то же время упивался тем, что является самым высокооплачиваемый полицейским агентом. Он потихонечку сдавал одну группу, другую. Многие попали на виселицу, но Азеф всегда выскальзывает из-под подозрений до момента, когда его «сдал» генерал Лопухин и разоблачил Владимир Бурцев, знаменитый «Охотник за провокаторами».
А в 11-м году у Зинаиды Гиппиус выходит книга, которая называется «Чертова кукла» [Гиппиус 2021]. И она показывает, как в какой-то степени вообще разлагалось движение революционеров.
Это был период, когда для всех эсеров было ужасным шоком узнать, что их руководитель является двойным агентом. Да, еще был Гапон, хотя он – это несколько иной случай. Он был провокатором, но провокатором в собственных интересах. Он тащил рабочих к Зимнему дворцу, под пули, поскольку хотел удовлетворить свое эго. Гапон был экстраверт, лидер, пассионарный человек. Представьте себе: сельский священник, и вдруг создает огромное рабочее движение. Потом он все-таки вступил в контакты с полицией, и, собственно, за это его и убили. Так вот, если мы вспомним андреевскую «Тьму», то прототип ее главного главного Рутенберг – и есть человек, спасающий Гапона. И он же потом и организовал его убийство. Его казнь – а это была настоящая казнь – произошла на одной из дач на Балтийском побережье. Вот как всё переплетено.
Так вот, 11-й год, Зинаида Гиппиус. Она работает в совершенно другом стиле, нежели Андреев – она символист. И она пишет произведение, которое состоит из 33 глав. Его главный герой - молодой человек, веселый, успешный, которого любит огромное количество женщин. Он, в свою очередь, тоже любит всех этих женщин, причем женщин самого «широкого диапазона» - от кухарок до княгинь и графинь. И все они влюблены в него. Если хотите представить себе героя Гиппиус, вспомните Костика в исполнении Меньшикова из фильма «Покровские ворота». Веселого, светлого, открытого, жизнерадостного. Только у Гиппиус он мечется по салонам - и религиозно-философским, и литературным. Он помогает революционерам, водит за нос своих высокопоставленных родственников, и все у него до поры до времени получается. До тех пор, пока его не ловят и не бросают в тюрьму.
И вот герой уже в камере начинает кого-то сдавать, но делает это очень аккуратно. Он сдает только тех, кого, как он знает, что уже арестовали – новых имен он не называет. А самое главное – он узнает имя главного провокатора и двойного агента. Родственники вытаскивают его из тюрьмы, но главный агент-предатель организует убийство нашего героя - этого успешного, веселого, талантливого молодого человека.
Надо сказать, в тексте очень много символизма. У многих героев зеленые лица или зеленая одежда, постоянно фигурирует зеленый свет. Символична и фамилия главного героя – Двоекуров (двойная жизнь, раздвоенность характера). А его бабушка - это чистая пушкинская Пиковая дама, и мизансцены оттуда будто перекочевали в «Чертову куклу». То есть Гиппиус создала на реальном околополитическом материале почти учебник прозы символизма.
По выходу романа снова (как и почти всегда в нашем сегодняшнем разговоре) вспыхивает жуткий скандал. На Гиппиус накидываются и справа, и слева, и консерваторы, и революционеры. Ее обвиняют ее в том, что она искажает действительность и все описывает неверно. Но Гиппиус, как оказалось, была потрясающим оракулом. Она еще за несколько часов до публикации знаменитого Манифеста от 17 октября 1905 года предсказала и Февральскую революцию, и Октябрьскую, а также их последствия. Хотя шел только пятый год, и большевиков толком мало кто знал. Даже на выборах в Учредительное собрание победили с большим отрывом не они, а эсеры. Эсеры и меньшевики были более влиятельны, чем большевики, не говоря уже о кадетах.
Поэтому Зинаида Гиппиус, которую иногда изображают каким-то монстром, какой-то вздорной, совершенно безумной то ли женщиной, то ли мужчиной, то ли непонятным фриком, в пятом году уже предсказала, что будет в 17-м. И когда ты знаешь об этом, читаешь этот символистский роман совершенно другими глазами. Почему-то еще прозу поэтов Серебряного века было принято тогда ругать, причем практически любую - и Белого в пух и прах разносили, и Сологуба с его «Мелким бесом». А уж Гиппиус доставалось не только за тему. Говорили, что это и написано просто плохо. Доставалось ей сильно, в общем.
И.Р.:
Интересно, сказалось ли на содержании «Чертовой куклы» то, что она сама симпатизировала оппозиционерам царскому режиму (кроме большевиков) и с тем же Савинковым дружила - он бывал у нее в гостях не раз?
В.З.:
Слушайте, что такое Савинков? Он не просто бывал у нее с Мережковским в гостях. Это она из Савинкова-террориста сделала неплохого писателя. Это она придумала ему псевдоним, стиль, она вычитывала и редактировала его тексты. Она просто вырастила - у нее в руках был живой эсер, революционер, бомбист, руководитель боевой организации, на руках которого была кровь многих царских чиновников, агентов и так далее. И она из этого человека сделала писателя. Нет, Гиппиус - великий человек, и меня страшно раздражает, что ее постоянно изображают как какого-то фрика.
Почему так вышло? Когда она уехала в эмиграцию и стала вместе с Мережковским одним из самых активных деятелей в среде эмигрантских литераторов, ее надо было ее как-то дискредитировать. Вот недоброжелатели и вылепили из нее какую-то странную женщину непонятной сексуальной ориентации.
Теперь переходим к четвертому произведению. Это рассказ 1924-го года авторства Алексея Максимовича Горького. Рассказ называется «Карамора» [Горький 1980]. Наверное, многие видели одноименный сериал с Данилой Козловским – впрочем, он снят в совершенно другом, мне кажется, стиле. За фабулу взят, конечно, текст Горького, но дальше в сериале появляются упыри, вурдалаки и много-много всяческой иной нечисти.
Так вот, идет 1920-й год, Горький живет за границей, он разочарован в большевистском эксперименте, глубоко переживает то, что происходит в России. Откуда такое название? Это украинское наименование комара с большими ножками, которого мы в детстве назвали «малярийным». В рассказе показана схема вербовки – почти такая же, как у Джозефа Конрада. Попадается человек на чем-то, а дальше к нему ищется подход. Ему говорят: или ты сейчас сядешь на 5, 10, 20 лет, или мы тебя отпустим, сделаем вид, что ты сбежал, и ты с нами поработаешь. Мы тебе еще и денежки будем платить. И вот молодой рабочий, перспективный революционер, становится предателем. И дальше он попадает за решетку.
Действие рассказа происходит примерно в 17-м или 18-м году. Герой сидит в камере и пишет свои воспоминания о том, как он был предателем. При этом не сказано, что произойдет дальше. А развилка такая: или его казнят по приговору революционного трибунала, или его освободят, переведут, будет, отправят бороться с эмиграцией за границу.
Дальше получилось следующее. Этот рассказ сразу в Советский Союз не попал, только потом, после смерти Горького он был напечатан в его полном собрании сочинений, поскольку революционеры были показаны в нем очень неприглядно. Горький в «Караморе» показывает полное разочарование и в русском народе, и, в частности, в русском крестьянстве, и, безусловно, в революционных силах. Традиционно это произведение Алексея Максимовича не поняли и в эмиграции, а в Советском Союзе вообще сделали вид, что его нет, поскольку оно совсем неправильно показывало революционную эпоху.
И.Р.:
Можно ли назвать этот рассказ своеобразным художественным комментарием к горьковским «Несвоевременным мыслям» [Горький 2017]?
В.З.:
Да, вполне. «Несвоевременные мысли» - это документально-публицистическая проза, которую Горький публиковал в 17-19 годах. А «Карамора» - проза схожая по настроению, но художественная.
Кстати, в тот момент, когда я читал это произведение, я сделал совершенно удивительное открытие. Дело в том, что после Азефа вторым главным двойным агентом в России был человек по фамилии Малиновский. Выходец из рабочих, который был руководителем фракции большевиков в Государственной Думе. Ближайший соратник Ленина, Сталина, Троцкого, Зиновьева. Он входил в ЦК, в Центральный комитет РСДРП, участвовал во всех съездах заседаниях ЦК - был такой образцово-показательный рабочий-большевик. Но в 14-м году, когда сменилось руководство Охранного отделения, пришел новый руководитель, который сказал: ребята, каждый такой двойной агент и провокатор наносит нам, царской власти, большие репутационные удары. Давайте мы с вами с такими людьми попрощаемся - если кто-то узнает, что мы, грубо говоря, посадили человека в Думу, нам революции не избежать. И, представьте себе, Малиновский получал в месяц порядка 400 рублей. Огромные деньги! И это не считая выходного пособия в 6 000 рублей - министр внутренних дел имел тогда годовой оклад годовой в 5 000. И Малиновскому сказали: ты, братец, уезжаешь за границу, вот тебе 6 000 рублей. Он уходит в отставку и неожиданно изображает из себя обиженного. Никто ничего не понимает, и в этот момент начинают ползти слухи. А чего это он сбежал-то? Возглавлял фракцию в Госдуме – и вдруг убегает, увольняется по собственному желанию.
Над ним прошел первый суд – партийный, в 14-м году. И Владимир Ильич Ленин со товарищи с пеной у рта Малиновского отстояли: мол, это честный, правильный большевик. Потом он оказывается в армии, служит, участвует в Первой мировой войне, очень быстро попадает в плен и до 18-го года находится в Германии. А в 17-м году, когда во время Февральской революции открываются архивы Охранного отделения, выясняется, что один из руководителей большевиков – агент, что он текст каждого выступления в Государственной Думе предварительно носил на редактуру в Охранное отделение.
И.Р.:
Савинков до последнего не верил, что Азеф - предатель, и Владимир Ильич Ленин тоже до последнего защищал Малиновского. Хотя Бухарин целый год на него нападал и из-за этого даже поссорился с Лениным.
В.З.:
Так вот, в 17 м-году Следственная комиссия Временного правительства все это дело раскрывает. А в 18-м году Малиновский возвращается из немецкого плена и думает, что если Азефу позволили выжить (никто его не судил и не расстрелял, он умер своей смертью), то, может, и его простят? Не простили, его ждал революционный трибунал. Его ставят к стенке и расстреливают.
Казалось бы, известная и давно завершившаяся история. Так вот, представьте себе: 29 декабря 2022-го года проходит очередное заседание Верховного Суда Российской Федерации. Заместитель Генерального прокурора Завьялов вносит предложение… о реабилитации Малиновского. И Малиновский реабилитирован - 29 декабря 2022 года!
Товарищи школьные учителя! В ближайшее время вы получите новые учебники, в которых выяснится, что вообще-то бороться с самодержавием было не надо. Мотив реабилитации Малиновского в том, что власть - от Бога, а он работал на действующую власть. То есть в этом смысле он вполне достойный человек. Вот такая история. Она еще не обнародована, не попала ни в какие книги или статьи, получить материалы этого суда очень сложно. Но решение принято. Малиновский реабилитирован.
Промежуточные итоги. Вот четыре произведения и несколько образов предателей и двойных агентов, представленных в классической русской литературе. Выборка, конечно, далеко не полна, но вполне репрезентативна. Да и реальных провокаторов, помимо тех, о которых шла речь, было огромное количество. И эта тема по-настоящему неисчерпаема.
И.Р.:
Чтобы немного эту часть беседы закруглить, хочу прояснить еще пару моментов. Во-первых, интересно, что про Азефа написано немало книг – тут и Роман Гуль [Гуль 2023], и другие эмигранты. Но при этом до сих пор нет посвященного ему настоящего художественного бестселлера. Зато в контексте нашего разговора как-то символично, что образцовую документальную книгу про Азефа написал критик, литературовед, исследователь поэзии Валерий Шубинский [Шубинский 2016]. У него есть книги про Гумилева, про Ходасевича – и тут внезапно про Азефа. Это такой штришок небольшой – и, думается, любопытный.
И второе. По понятным причинам в Советском Союзе, даже раннем, не могло появиться книг про двойных агентов и провокаторов, тем более именно в среде большевиков. А их там было тоже немало. Помимо Малиновского был такой замечательный персонаж с вполне достоевскими именем-фамилией - Мирон Черномазов. Он был главредом дореволюционной «Правды», его разоблачили, и он 17-м году покончил с собой в тюремной камере. Вот про него тоже никто не писал и не пишет, как и про многих других. Для меня удивительно, что так мало художественных книг на эту тему.
В.З.:
Ну, можно еще Алданова вспомнить - он хорошо выписал своего Азефа [Алданов 2017]. Возможно, скоро что-нибудь новое появится. Посмотрим.
А вообще, конечно, интересно: когда Горький воссоздавал книжную серию «Жизнь замечательных людей», которую до сих пор выпускает «Молодая гвардия», там были герои, которые что-то сделали для человечества, для России, для мира. И вот Шубинский публикует в ЖЗЛ биографии Гапона и Азефа. Осталось дождаться только Малиновского.
Что ж, пора переходить к двадцать первому веку. Было бы преувеличением сказать, что в современной русской прозе книг про агентов, провокаторов или предателей как-то очень уж много. Так ведь?
И.Р.:
Да. Много книг про внутреннее расщепление героя, про метафизических двойников. Околореволюционной тематики тоже предостаточно – можно вспомнить, например, роман «Санькя» Захара Прилепина [Прилепин 2015] или тексты того же Лимонова. А вот так, чтобы именно предатель или двойной агент… Таких книг ощутимо меньше. Интересно, какая необходима общественно-политическая обстановка, чтобы все звезды сошлись и пошел массив подобных текстов. Наверное, таких времен, чтобы такие тексты пошли массово, по понятным причинам нам и не надо.
Но кое-что все-таки найти можно. Я выбрал сегодня четыре книги, которые можно сгруппировать по двум признакам. Одни посвящены скорее событиям давно минувших дней – «Статский советник» Бориса Акунина [Акунин 2009] и недавняя повесть Александра Пелевина «Гори огнем» [Пелевин 2023]. Другие две книги – об относительной современности: это «Асан» Владимира Маканина [Маканин 2018] и «Птичий грипп» Сергея Шаргунова [Шаргунов 2008].
Начну с первой группы.
Акунин, понятное дело – это жанровая литература, пусть и хорошая. Но темы его симптоматичны – особенно ранние, «золотого периода» (до «Коронации» или того же «Статского советника»). Вот что там интересно. Там же был изначально эксперимент – и вполне себе постмодернистский. Авторская задумка такова: почему бы не воспроизвести различные существующие типы детективов? Конспирологический детектив («Азазель»), камерный детектив в замкнутом пространстве («Левиафан»), психологический триллер («Декоратор») и так далее. И закономерно, что автор в «Статском советнике» приходит к собственно политическому детективу.
Сюжета этого текста чрезмерно касаться не стоит. Каждый, я думаю, или читал роман, или хотя бы смотрел фильм с Михалковым - замечательно сыгравшим Пожарского, на мой взгляд. Там интересно другое. Практически ко всем персонажам книги так или иначе подбирается ключ - это или собирательный персонаж, или его можно вполне себя однозначно интерпретировать. В плане расшифровки «Статский советник» - история достаточно интересная.
Прототип главного антагониста Фандорина, Пожарский – это Судейкин, подполковник жандармского корпуса, который действительно пытался продвинуться по карьерной лестнице, качая тему угрозы со стороны революционеров. По итогу он завербовал человека с чеховской фамилией Гаев, который в итоге его и прикончил. В романе Акунин многое изменил в угоду драматургии, но ряд исторических параллелей вполне узнаваем. Взять, к примеру, образ нигилистки Иглы. В нем очень четко угадывается Перовская. И, собственно, параллель Храпов-Трепов тоже достаточно прозрачная.
Сложнее с образом главного революционера по прозвищу Грин. Потому что, в нем, с одной стороны, вроде как видны черты Желябова, а с другой стороны, национальность у него подчеркнуто другая. Желябов все-таки классический русский. Тут получается некоторое смешение хронотопа, потому что во времена «Народной воли» просто не могло быть в революции такого крена на иудейский вопрос. А Акунин показывает нам чуть ли не эпизоды из детства Троцкого – такой вот сознательный анахронизм.
Ну и, собственно, Пожарский – это человек, который одновременно ведет двойную игру. Будучи не завербованным революционером, а изначально жандармом, он показывает читателю, как тема провокаторства может переворачиваться в обе стороны и героем книги может стать не только сбившийся с пути борец, но и представитель власти. Не зря там есть такой замечательный афоризм: «Добро защищают дураки и мерзавцы, а злу служат мученики и герои - всё у нас перепутано». Всё прозрачно – имеется в виду, что мерзавцы защищают добро-государство, ну и, собственно, злу, то есть революции, служат мученики и герои - революционеры.
В.З.:
Пожарского в фильме потрясающе играет Никита Михалков. И даже иногда Меньшикова-Фандорина просто переигрывает. Это повод поговорить про терминологию. Пожарский не являлся двойным агентом в прямом смысле слова. Это был человек на службе у Государя-императора, но который в процессе этой службы зарабатывал свой капитал. Для него это был социальный лифт, и он не гнушался провокаторством. Пожарский - это провокатор, но не двойной агент. Как тот же Гапон, который большую часть своей революционной жизни был провокатором, но тоже рассматривал революционную «работу» как некий социальный лифт. Но он не был двойным агентом.
Соответственно, провокатор - это не обязательно двойной агент, а двойной агент - это не обязательно провокатор. Была масса двойных агентов, которые честно работали на обе стороны и не провокаторствовали. Были двойные агенты, которые доносили Охранке, но не организовывали типографий, эксов, терактов - просто работали, что называется, по низам. Это такой терминологический момент - так сказать, пояснение.
И.Р.:
Вторая современная книга на историческом материале, пусть и несколько условном – это повесть Александра Пелевина «Гори огнём». Это небольшой текст, вышедший недавно, в 2022 году. В нем идет речь о войне и о предателях в самом прямом смысле этого слова, и отсылает он к целому пласту советской военной литературы.
Это история о том, как три друга-солдата попадают в плен к немцам, и о том, насколько по-разному сложится их судьба в зависимости от их личного внутреннего стержня и нравственного выбора. Двое из них каждый по-своему, но все-таки люди идейные и идут до конца в том, как они понимают свои идеалы. А третий - его зовут Иван Гуляев - абсолютный флюгер, который несколько раз предает товарищей и несколько раз перебегает туда-сюда. Плюс с ним играет странную игру то ли реальный, то ли настоящий майор Цвайгерт. Что переводится с немецкого как «двойник».
Как всегда у Пелевина, в тексте присутствуют элементы и мистики, и компьютерной игры. Недаром это автор даже уже не постмодернистский, а ушедший куда-то ещё дальше. Я не люблю этот термин «метамодернистский», но им пользуются и он во многом конкретно манере этого автора вполне подходит.
Так вот, этот герой живет очень долго, а может чуть ли не вечно - нам на это, по крайней мере, намекают. Именно потому, что он не заслужил искупления, и в отличие от остальных он вынужден перерождаться снова и снова. Ему каждый раз даются новые шансы предательство искупить, но он каждый раз заходит на новый круг. Проходит такие новые круги внутреннего ада, что ли.
В повести много отсылок к классической советской военной прозе – «Сотникову» Василя Быкова, например. Есть и более ранние аллюзии – к тому же Гайдару. Есть там, конечно, еще и Булгаков с Гёте, потому что этот немец, майор с бельмом на глазу – вылитый литературный дьявол. И так далее, и так далее. А вообще, это переобучение, переворачивание главного героя выписано очень элегантно. Сначала он, замечательно служа в вооруженных силах, стучит в особый отдел на своих командиров, и те попадают под трибунал. Потом он замечательно себя чувствует у Власова, и теперь стучит уже на немцев.
Он уцелел и работал после войны дворником где-то в Гатчине. Ну, явно после окончания войны вернулся, так сказать, в исходное состояние. Всё это вполне считывается. А вообще это такой, знаете, магический реализм. Очень реальные запахи, физиология, раненые, трупы, черви... И в то же время – мистика, странные образы. Как в компьютерной игре: опять он, так сказать, выжил. И это, неожиданно плохо – он не переходит на следующий на уровень.
Что ж, остаются две книги – на этот раз о современности. И такие тексты гораздо сложнее решиться писать, потому что, с одной стороны, часто считается моветоном писать что-то «актуальное». Критики в конъюнктуре обвинят, в том, что идешь на поводу у повседневности и все быстро про это забудут. А если касаться каких-то по-настоящему острых тем, может случиться какой-нибудь скандал или чего похуже. Пусть я и не уверен, что для писателя это однозначно плохо – в смысле стратегии.
Эти два текста написаны примерно в одно и то же время. «Асан» Маканина вышел в 2007-м, в 2008-м получил премию «Большая книга». Это был третий, если не ошибаюсь, сезон премии. И, соответственно, «Птичий грипп» Шаргунова, уже тогда известного автора, хоть и очень молодого (ему 20 с небольшим на тот момент) пишется примерно в это же время, но выходит чуть позже, потому что не сразу решили напечатать. Там такая непонятная история: вроде как должны были проходить выборы, и перед ними печатать книгу не резон. А вот выборы пройдут - после этого можно и напечатать. Возможно, это байка или легенда, но такая версия в Сети встречается.
Итак, примерно в одно и то же время создаются два текста. Шел шестой, седьмой, восьмой год. Расцвет различных общественных движений. С одной стороны, это приснопамятные «Наши» с товарищами Якеменко во главе. С другой стороны, это самый, наверное, расцвет деятельности партии нацболов, ныне запрещенной. Проходят различные марши несогласных и прочее, прочее. Что в 10-м кончится Манежкой – а дальше пойдет на спад и окончательно схлопнется. Но пока это время общественного энтузиазма, реал политик. И писатели, особенно новые реалисты, те же самые Прилепин с Шаргуновым, вполне себе идут в политику. Эти две книги, «Асан» и «Птичий грипп», казалось бы, мало чем друг на друга похожи. Но лишь на первый взгляд.
Асан - это древний Бог войны у некоторых кавказских народов. Язычество, христианство, мусульманство – всё переплетается в книге, действие которой происходит во время чеченских войн.
Там есть персонаж с толстовской фамилией Жилин, который на фоне всего этого кровавого ада и мрака, в который попадают обе противоборствующие стороны, сам становится Богом войны. Который вполне себе хорошо взаимодействует и торгует и с теми, и с другими. Майор Жилин отвечает за снабжение войск горюче-смазочными материалами - соляркой, бензином и так далее. Ему нужно получить эти ГСМ и довезти их до воинской части, но путь идет через ущелья, и каждую десятую бочку он отдает за то, в него не стреляют и позволяют ему довезти груз. Он продает топливо и чеченцам. И немножко денег, так сказать, тратит на выкуп наших ребят из плена, а еще немножко отправляет домой жене. Такая бизнес-модель современной войны.
Я бы здесь обратил внимание на то, что Маканин - это человек другого поколения, чем тот же Шаргунов. Более раннего. Из тех прежних, выросших в советское время писателей – один из последних, запоздалых шестидесятников, если можно так сказать. Потому его текст плотно завязан на классической русской традиции.
Сколько в нашей литературе было кавказских пленников? У Пушкина, у Лермонтова, у Толстого. И в этом смысле маканинский текст идет в той же традиции. Есть в «Асане» и свои «Два гусара»…
Ну и, наверное, сознательный жест Маканина – спорные моменты, ожидаемо вызывавшие скандалы. Во-первых, некоторая моральная амбивалентность героя. Этот герой торгует и с теми, и этими – и при этом выручает ребят, да и в финале искупает всё. Плюс в романе приторговывают «леваком», а если прямо - воруют, прямо скажем, многие, почти все. Это и ставили в вину автору. Многие говорили про очернение наших героев, про то, что ничего такого не было. Ставили в вину и некоторую холодность стиля или нарочитую метафоричность. Покойный Топоров проходился по роману очень жестко. Нападали на роман и те, кто на личном опыте знал фактуру – как и ныне «покойный», а тогда вполне перспективный прозаик Бабченко. В общем, скандалов было достаточно.
Самый главный из них, конечно, не был связан напрямую с самим романом. Дело в том, что тогда «Большая книга» шла лишь в третий раз, сам Маканин был знаменитым писателем, но не особо публичным человеком, и его долго заманивали в жюри премии, в академию. И, собственно, он упирался, а в прессе выходили гнусные статьи про то, что его туда позвали, а он согласился за то, что ему пообещали премию – и дали. Это такая дурацкая, на мой взгляд, придумка, но ореол скандальности вокруг книги сохранялся долго.
В.З.:
Я помню это голосование как член академии. Я не ожидал, что Маканин победит, хоть и поставил ему высокую оценку - сейчас уж не помню, какую точно. А ведь в Коротком списке тогда были и «Чонкина» последняя часть Войновича, и «Будьте как дети» Шарова.
И.Р.:
А выиграл именно Маканин с его противоречивым героем. И это тоже о многом говорит.
И последняя книга – «Птичий грипп» Сергея Шаргунова. Я уже упомянул о том, что она вышла не сразу с момента написания. Добавлю, что она до сих пор не переиздается. У Шаргунова переиздается многое, если не всё из художественного. А вот нового издания «Птичьего гриппа» никогда больше не было. Но это так, к слову.
Это роман от третьего лица, повествование динамичное, бодрое, отчасти даже сериальное. Главный герой носит фамилию Неверов - вполне прозрачный намек на двойственность, не правда ли? Читателя ждет путешествие по разным локациям – нас знакомят нас с оппозиционными движениями, нашистами (всё легко считывается), либералами, нацболами, футбольными фанатами. Всё усложняется еще и тем, что герой завербован ФСБ. И при этом у него самого двойственное отношение к происходящему.
С одной стороны, он сам начинает думать, что действует на благо государства, что это правильная цель. С другой, периодическим в этом сомневается. А в финале Неверов будто эту шахматную доску берёт и переворачивает. Не будем спойлерить и уточнять, что он сделал в итоге со своим, хм, куратором.
В.З.:
Мне показалось, что все эти хождения главного героя по заданиям во все эти молодежные организации - это своего рода современное толкование первого тома «Мертвых душ», поскольку все эти организации показаны очень уж сатирически. Будто Чичиков ездит по усадьбам и скупает мертвые души. Или нет?
И.Р.:
Ну, герой, конечно, не такого типажа человек - скорее рефлексирующий. Потому сомневаюсь.
В.З.:
А повествование от первого лица - не лучший способ познакомиться. Потому что если от первого лица, от рассказчика, это будет несколько странновато. А откуда ты знаешь кухню? А почему именно так? Но если перед героем проходит вереница разных героев (там и Лимонов выведен, например), то получается органично знакомить читателя с этой… кунсткамерой. Плюс герой – писатель, что тоже играет на правильное погружение в контекст.
И.Р.:
Да, согласен.
В.З.:
Что ж, возможно, мы уже немного утомили слушателей своим диалогом. Может, перейдём к вопросам из зала? Вопрос:
Относительно двойного агентства вроде бы все понятно. Вербовка, давление. С предательством тоже, оно происходит или на идеологической почве, или за деньги, или есть какие-то личные обиды. Я бы хотел от вас услышать следующее. Провокатор - это как бы врожденное что-то, черта личности? Или же это вопрос, связанный с какими-то определенными обстоятельствами? Или что-то другое толкает людей на это?
В.З.:
Провокатор - это человек, который ведет за собой, лидер, который способен что-то организовать. И он это делает для самореализации, для решения собственных задач. Он делает это с упоением, с удовольствием, потому что эти провокаторы - люди циничные, и они одинаково презирают и тех, к кому они внедряются, и своих хозяев, от имени которых внедряются. Включите «Статского советника», посмотрите на Пожарского в великолепном исполнении Никиты Михалкова. И увидите: ему это просто страшно нравится. Он революционерам сдает царских чиновников, царским чиновникам сдает революционеров. Он настолько низкого мнения о своих коллегах, полицейских и жандармах, насколько и о революционерах.
Кстати, кто такие жандармы? Это выпускники кадетских корпусов и юнкерских училищ с самыми высокими оценками. Кавалеристы, пехотинцы, артиллеристы. Люди дворянского происхождения, никаких разночинцев. Это элита. И эта самая элита воевала с революционерами, но нанимала людей, которым нравилось самореализовываться. Мотивация была не только денежная или какая-то служебная - был еще и мотив самореализации. Экспонирование самого продвижения самосознания. Очень сложная мотивация. Так, кажется, было и в случае с убийцей Столыпина.
Плюс мотив честолюбия. Плюс карьеризм. То есть в человеке изначально есть какое-то зерно, которое может прорасти и в такой необычной форме. Всё это не отменяет и желание денег, женского внимания… Это сложный комплекс. Но главное – провокаторам нравится их ремесло.
И.Р.:
Взять того же Азефа. Если Шубинский в написанной им биографии подчеркнуто нейтрален, то есть еще другая книга – «Азеф» Джанибекяна [Джанибекян 2005]. Там автор всячески педалирует версию, что Азефу просто нравится сталкивать всех лбами и находиться над схваткой. И те дураки, и эти, а он – вне этих дихотомий. Мне кажется, в этом есть все-таки что-то литературное, романтизированное.
Вопрос:
Василий, как давно вы стали заниматься изучением такой специфической темы?
В.З.:
Я в течение двух лет писал роман «В тени трона» [Зубакин 2022], где одними из главных действующих лиц являются Михаил Александрович Романов и Наталья Брасова. И параллельная линия любви – история Дэвида Эдуарда и Уоллис Симпсон. Многое у них, знаете, совпадает: третий брак, отречение от трона. И у меня там есть персонаж, которого я назвал Бринт. У него был прообраз - Анри или Генри Бинт, совершенно потрясающий француз из Эльзаса, который сначала 35 лет был агентом Охранки. Он сопровождал в путешествиях по Европе Николая II, Михаила Александровича и семью Столыпина, гонялся за Лениным и Троцким… А в 17-м году, так сказать, его пенсия сгорела, поскольку исчезла Российская империя. И тогда он ничтоже сумняшеся становится Агентом ВЧК, потом агентом ОГПУ – и дальше до самой смерти, до 25-го года замечательно работает уже на Советскую власть. И вот раскапывают в российских архивах, французских, швейцарских информацию о нём.
Генри Бинт общался со всеми тогдашними политическими тяжеловесами. И более того, Генри Бинта и сейчас используют в политике. Ну, например, надо было вбросить информацию про Ленина, что он был немецким шпионом - делают записку якобы от его имени. Что он видел Ленина выходящим из немецкого посольства. И так далее, и так далее.
Или, например, Рачковский, руководитель зарубежной агентуры, сочинил знаменитые «Протоколы сионских мудрецов». И происходит то же самое. Приглашают бедного семидесятилетнего нищего Генри Бинта, и он дает нужные показания.
А если я пишу о таком человеке, то попутно пришлось всех героев сегодняшнего диалога тоже поднять, поскольку он со всеми ними встречался. Так я к этой теме и подошел.
Вопрос:
Иван, у меня к вам вопрос на эту тему. Двойных агентов в творчестве Захара Прилепина вы не прослеживаете? Например, взять хотя бы «Обитель».
И.Р.:
Неожиданно. Я думал про книгу Прилепина, которую можно было бы включить в разговор. Но это не «Обитель» и даже не «Санькя». А роман «Черная обезьяна» [Прилепин 2011]. Потому что если изначальную такую тематику возводить к тому же Достоевскому, то есть подпольному человеку, двойному человеку, у которого иногда из одной оболочки прорывается что-то другое, то и «Черную обезьяну» в этом плане можно рассматривать. Потом, правда, я подумал, что эта двойственность в герое Прилепина скорее более метафорическая, чем прямая. А тема у нас более узкая - про агентов, провокаторов и предателей. Потому я эту книгу убрал.
В.З.: Спасибо за встречу, друзья!
Библиографический список
Акунин 2009 – Акунин Б., Статский советник. Захаров: М., 2009 – 304 с.
Алданов 2017 – Алданов М., Азеф. Директ-Медиа: М., 2017 – 62 с.
Андреев 2023 – Андреев Л., Тьма. Рипол-Классик: М., 2023 – 206 с.
Гиппиус 2021 – Гиппиус З., Чертова кукла: Рипол-Классик, М., 2021 – 334 с.
Горький 1980 – Горький М., Рассказы. Башкирское книжное издательство: Уфа, 1980 – 304 с.
Горький 2017 – Горький М., Несвоевременные мысли. Т8: М., 2017 – 260 с.
Гуль 2023 – Гуль Р., Азеф. Захаров: М., 2023 – 416 с.
Джанибекян 2005 – Джанибекян В., Азеф: король провокаторов. Вече: М., 2005 – 384 с.
Зубакин 2022 – Зубакин В., В тени трона. Время: М., 2022 – 342 с.
Камю 2021 – Камю А., Калигула. Недоразумение. Осадное положение. Праведники. АСТ: М., 2021 – 320 с.
Конрад 2012 – Конрад Д., Тайный агент. Простая история. На взгляд Запада. Ладомир: М., 2012 – 598 с.
Маканин 2018 – Маканин В., Асан. Эксмо: М., 2018 – 480с.
Уайльд 2021 – Уайльд О., Полное собрание прозы и драматургии в одном томе. Альфа-книга: М., 2021 – 1263 с.
Пелевин 2023 – Пелевин А., Гори огнем. Городец: СПб., 2023 – 176 с.
Прилепин 2011 – Прилепин З., Черная обезьяна. АСТ: М., 2011 – 288 с.
Прилепин 2015 – Прилепин З., Санькя. АСТ: М., 2015 – 352 с.
Шаргунов 2008 – Шаргунов С., Птичий грипп. АСТ: М., 2008 – 224 с.
Шубинский 2016 – Шубинский В., Азеф. Молодая гвардия: М., 2016 – 352 с.
References
Aldanov M. Azef. Direct-Media, Moscow, 2017 – 62 s.
Akunin B. Statskiy Sovetnik. Zakharov, M., 2009 – 304 s.
Andreev L. T’ma. Ripol-Classic, M., 2023 – 206 s.
Camus A. Caligula. Nedorazumenie. Osadnoe polozhenie. Pravedniki. AST:M., 2021 – 320 s.
Conrad D. Tayniy Agent. Prostaya istoriya. Na vzglyad Zapada. Ladomir: M., 2012 – 598 s.
Gippius Z. Chertova kukla. Ripol-Classic: M., 2021 – 334 s.
Gorky M, Rasskazi. Bashkirskoe knizhnoe izdatelstvo: Ufa, 1980 – 304 s.
Gorky M. Nesvoevremennie misli: T8, M., 2017 – 260 s.
Gul R. Azef. Zakharov: M., 2023 – 416 s.
Janibekyan V. Azef: korol provokatorov. Veche: M., 2005 – 384 s.
Makanin V. Asan. Eksmo: M., 2018 – 480 s.
Pelevin A. Gori ognem. Gorodets: St. Petersburg, 2023 – 176 s.
Prilepin Z. Chernaya obesiana. AST: M., 2011 – 288 s.
Prilepin Z. Sankya. AST: M., 2015 – 352 s.
Shargunov S. Ptichy gripp. AST: M., 2008 – 224 s.
Shubinsky V. Azef. Molodaya gvardiya: M., 2016 – 352 s.
Wilde O. Polnoe sobranie prozi I dramaturgii v odnom tome. Alpha-kniga: Moscow, 2021 – 1263 s.
Zubakin V. V teni trona. Vremya: M., 2022 – 342 s.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.