Д.И. Люкшин Когда тенденциозность становится информативной. Размышления об опыте истолкования политизированной истории
В статье на основе анализа интеллектуального пространства, сформированного «юбилейными» мониторингами АИРО-ХХI и монографиями Г.А. Бордюгова, рассматривается содержание его книги «СССР в пространстве памяти, идеологии и национальных историях». Высказываются критические замечания, отмечены несомненные успехи автора, внесшего заметный вклад в создание научной версии Истории Советского Союза.
Ключевые слова: Империя, история, мониторинг, пространство памяти, СССР
Сведения об авторе: Люкшин Дмитрий Иванович, кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории КПФУ
Контактная информация: 1dlyuksh@kpfu.ru
D.I. Lyukshin
When tendentiousness becomes informative. Reflections on the experience of interpreting politicized history
Based on the analysis of the intellectual space formed by the "jubilee" AIRO-XXI monitoring and G.A. Bordyugov's monographs, the article examines the content of his book "The USSR in the space of memory, Ideology and National Histories". Critical remarks are made, the undoubted successes of the author, who made a significant contribution to the creation of a scientific version of the History of the Soviet Union, are noted.
Key words: Empire, history, monitoring, memory space, USSR
About the author: Lyukshin Dmitry I., candidate of historical sciences, associate professor of the Institute of International Relations, History and Oriental Studies y of KPFU.
Contact information: 1dlyuksh@kpfu.ru
Если взглянуть на отмечавшиеся в постсоветское время юбилеи значимых исторических событий, то можно без сомнения констатировать, что сопровождавшие их информационные кампании, как правило, не приводили к выработке новых – взвешенных и приближающихся к объективному истолкованию отмечаемых фактов – историографических оценок. Мобилизационный потенциал Юбилеев активно эксплуатировался в текущей политической конъюнктуре, причем вне зависимости от конкретного содержания программы акторов. В этой связи уместно было бы рассуждать о более или менее удачном опыте маневрирования в пространстве исторической памяти, но к собственно научному историческому знанию практика юбилейной суматохи имеет весьма опосредованное отношение. Это относится к юбилеям вообще, которые как вид социальной активности неизбежно содержат апологетическую компоненту, и в том числе к юбилеям Победы в Великой Отечественной войне, мероприятий: «…посвящённых 100-летию революции 1917 года в России» (Президент России б/д), – нарочитый канцеляризм распоряжения Президента РФ явился индикатором явного нежелания власти оказаться в неловкой ситуации из-за неспособности научного сообщества адекватно охарактеризовать события Семнадцатого года. После полулегального внедрения в дискурсивную формацию российской истории понятия «Великая российская революция» (Ковалев 2018: 192; Тарасов К. б/д) стало понятно, что круглая дата никак не будет способствовать пониманию причин и природы произошедших тогда потрясений, а лишь напрасно взбудоражит пишущее и читающее сообщество. И даже – столетие Первой мировой войны, хотя в последнем случае, казалось бы, ее консенсусное восприятие в современной России как раз должно способствовать выработке такой же неконфликтной научно-исторической памяти о ней. То же самое относится и к круглым датам гораздо более давних событий, например, к трехсотлетию Российской империи. Заслуживающие внимания исследования, несомненно, выходили, но случалось это вне связи с юбилейными повестками.
Словом, календарный повод для воспоминаний в современной России обычно становится не поводом для осмысления, а стимулятором переживания эмоций прошлого в обстановке настоящего. Впрочем, актуализация пережитого – это не только наша национальная черта. Достаточно вспомнить, сколько страстей вызвало 200-летие со дня смерти Наполеона Бонапарта, которое французское руководство так и не решилось отпраздновать на официальном уровне, побоявшись прослыть неполиткорректным. А война с памятниками и памятью в США на волне движения Black Lives Matter и подавно не имеет аналогов: большевистские довоенные попытки переписать историю не идут ни в какое сравнение с вычищением памяти о конфедератах, которое проводится с задействованием всего потенциала американской пропагандистской машины.
Получается, что у человека в крови сводить счеты с прошлым. Между тем то, как воспринимаются былые события спустя годы и десятилетия после их свершения, уже само по себе является информативным источником о самом моменте, в который происходит это восприятие. И вместе с тем, как это ни парадоксально, такое предвзятое и заданное вспоминание исторических фактов все же способствует их обыгрыванию – а значит, и обдумыванию – с разных сторон, исподволь и как бы само собой, непреднамеренно вырисовываются какие-то событийные узлы, по поводу которых формируется общее и несколько более взвешенное, нежели прежде, мнение. То есть происходит изучение истории сразу в двух временных фокусировках – и наблюдающего субъекта, и наблюдаемого объекта.
Такая двухуровневая историографическая оптика уже давно практикуется Г.А. Бордюговым и возглавляемой им Ассоциацией исследователей российского общества (АИРО-XXI). В активе этой группы три обстоятельных мониторинга, посвященных восприятию двух юбилеев Победы (70-ти и 75-летие) в Великой Отечественной войне (Победа-70, 2015; Победа-75; 2020) и 100-летия революционных событий 1917 г. (Революция-100, 2017). Ретроспективные отслеживания юбилеев Сталина и Ленина и связанных с ними перемен в интерпретациях деятельности этих фигур были предприняты Г.А. Бордюговым в монографическом формате (Бордюгов 2019а; Бордюгов, Котеленец 2020). В этом же тематическом ряду и новая книга Г.А. Бордюгова «СССР в пространстве памяти, идеологии и национальных историях» (Бордюгов 2022). В ней на примере десяти дат – создания СССР в 1922 г. и последующих девяти юбилеев, фиксировавших каждое новое десятилетие советской государственности, а также времени накануне и после них – прослеживается динамика, во-первых, восприятия этой модели в общественном мнении и в кругах профессиональных историков, а во-вторых, нарастания внутри союзного организма проблем, становившихся все более и более фатальными и предопределивших его гибель в 1991 г.
Фактически книга представляет собой еще один вариант ответа на вопрос, почему распался СССР. В этом явная конъюнктурность исследования – именно так формулируется основной вопрос различных мемориальных мероприятий, прошедших в конце 2022 г. и приуроченных к столетию создания Советского Союза. Дискуссия на эту тему ведется буквально с момента подписания Беловежских соглашений и замены красного флага новым триколором над Кремлем в декабре 1991 г. За это время критики и апологеты исторического опыта СССР нисколько не приблизились к каким-либо суждениям, разделяемым обеими сторонами. Можно констатировать разве что определенный успех тех, кто усматривает в советском опыте определенный позитив: в последнее время в общественном мнении гораздо чаще вспоминаются именно сильные стороны действительности СССР, и происходит это не вследствие, а скорее именно вопреки официальной пропаганде. (Причина усиливающейся глубинной ностальгии по СССР кроется, видимо, в том, что в настоящий момент лидирующим поколением российского общества являются те, кто жил в Советском Союзе в детские годы и в силу этого судит о нем по своим детским же впечатлениям, не замутненным иллюзиями «перестроечного шестидесятничества» и оттененным впоследствии, в подростковом возрасте, неурядицами последних советских месяцев и беспробудностью последующих 90-х. Хотя, конечно, это лишь одна из причин современной ностальгии по СССР, и данный феномен заслуживает отдельного обстоятельного рассмотрения.)
Однозначно сильная сторона книги заключается в том, что ответ на этот вопрос – точнее, указание на одну из нескольких причин, приведших к гибели СССР, – пусть и очевидный в содержательном отношении, предлагается автором не в качестве некоего вывода, подытоживающего набор фактов, как это обычно делается в исторических исследованиях, а в виде отслеживания растянутой на десятилетия тенденции, которая то ускорялась, то замедлялась, но при этом упорно развивалась в заданном направлении и как объективная данность фактов, и как отражение этой данности в настроениях общества и в синхронных им попытках осмысления советской государственности историками. Налицо растянутый на 90 лет (а реально на целый век, так как автор, особенно в заключении, высказывая свои суждения, неизбежно транслирует и сегодняшнюю оценочную ситуацию) очередной мониторинг со всеми его возможностями – и для понимания эпохи, отмечающей юбилей исторического события, и для очередного осмысления самого этого события в фокусировке прошлого, актуального для настоящего.
Г.А. Бордюгов не просто констатирует изначальную дефектность матрешечной модели, основанной на придании титульной нации той или иной территории либо ключевой административной, либо государствообразующей (в случае союзных республик) роли. Сквозная мысль всего исследования сводится к тому, что сформулированная в видах чаемой мировой революции как противопоставление многонациональной, но интегрированной русской культурой Российской империи и оказавшаяся на момент завершения Гражданской войны единственно возможной союзная государственность, предполагавшая равноправие создававших ее субъектов, из временной, ситуативной и с точки зрения здравого смысла в дальнейшем подлежавшей пересмотру превратилась в постоянную, зацементировалась в предвоенные годы, так как, вроде бы, не создавала особых проблем и не мешала решать другие – более насущные – задачи. Тогда же, когда власть спохватилась и решила позаимствовать дореволюционный имперский опыт, у нее это не получилось. Во всяком случае, не получилось так, как того хотелось бы.
Автор подробно рассказывает об отказе от коренизации и о том, как Сталин покритиковал за русофобию самого Энгельса. Однако из работы со всей наглядностью следует, что распространенное в настоящее время даже среди профессиональных историков мнение о якобы осуществленном во второй половине 1930-х гг. полном развороте вождя к великорусской державности не соответствует действительности. Г.А. Бордюгов показывает, что в вопросе нациестроительства (добавим – как и во многих других вопросах) Сталин оставался тактиком, предпочитавшим синицу в руке журавлю в небе. Так, ради скорейшего довершения оформления государственности как таковой через принятие новой Конституции он в принципе закрыл тему каких-либо дальнейших коррективов в национально-административном устройстве страны и провозгласил, что «советский народ», сложившийся в результате «дружбы народов» страны, стал данностью.
В книге подчеркивается, как вкрадчиво и осторожно даже уже накануне войны в общественное сознание внедрялось понятие «советский патриотизм» – повышенные аккуратность и постепенность в этом вопросе свидетельствуют о том, что власть осознавала неготовность общества в одночасье переориентироваться на новые идеалы. Г.А. Бордюгов приводит многочисленные факты того, что далеко не все народы СССР восприняли необходимость защиты страны от фашистской Германии как свой долг, и тем не менее Кремлю приходилось решать эту проблему, что называется, в рабочем порядке, и одновременно публично поддерживать национальные формирования Красной армии как наглядное свидетельство «дружбы народов» и, главное, залог лояльности руководства союзных республик. Чтение этого фрагмента книги наталкивает на закономерный вопрос, не явились ли депортации народов в том числе и определенной демонстрацией силы центральной власти – демонстрацией, осуществленной на примерах тех, на ком это было возможно, и адресованной тем, в отношении кого Москва не могла себе позволить ничего подобного? (Вообще на фоне этих и других приводимых историком фактов следует призадуматься об уровне властных возможностей сталинского Кремля даже в период максимальной концентрации его управленческого потенциала в годы войны.)
Знаменитый сталинский тост за русский народ на кремлевском приеме 24 мая 1945 г. принято считать знаком окончательного перерождения советского режима в неоимперский и прологом к последующим идеологическим кампаниям конца 1940-х – начала 1950-х гг. Однако Г.А. Бордюгов приводит впечатляющие сведения, – не являющиеся закрытой информацией, однако при этом остающиеся малоизвестными, – о том, что как за несколько дней до этого приема в Кремле, на пленуме Союза писателей, так и через несколько недель после него (sic!), на сессии Академии наук СССР, громко прозвучали требования дать задний ход – перестать заигрывать с державной образностью и прекратить заимствовать имперские символы и смыслы. Отсюда и сохранившиеся после войны официальная половинчатость, ситуативное балансирование между державным и союзным (то есть в последнем случае догматическим марксистским и одновременно замешанным на плохо скрываемых вожделениях о продолжении коренизации) пониманием советской государственности.
Послесталинское бытование СССР – это в изображении Г.А. Бордюгова медленное, но целенаправленное и необратимое движение в направлении суверенизации союзных республик. Автор абсолютно прав в том, что ставшее при Сталине привычной властной технологией следование сразу двум изначально взаимоисключающим направлениям – русскому державному, с одной стороны, и интернациональному марксистскому, с другой стороны, – при преемниках Сталина, уже не обладавших такой, как он, харизматической влиятельностью, было обречено на сбои и усиление центробежных сил.
Отдельно следует сказать об интересных наблюдениях автора по поводу темы, которая до сих пор остается уделом слухов и не получила адекватного отражения в исследованиях. Эта тема – русская повестка в идеологии и культуре послесталинского периода существования СССР. Вряд ли, особенно сегодня, замалчивание данной темы имеет под собой какую-то политическую подоплеку. Скорее всего, причина здесь гораздо более прозаичная – отсутствие (или пока еще сохраняющаяся недоступность) надежных источников, на которых можно показать, как «русская карта» разыгрывалась с Хрущёва и до Горбачёва включительно. И в этом смысле – как определенный проектный задел на будущее – важны предположения Г.А. Бордюгова, например, об истинной подоплеке появления статьи А.Н. Яковлева «Против антиисторизма» (Яковлев 1972) или борьбы с «русизмом» при Андропове.
Книга не дает исчерпывающего ответа на обозначенный выше вопрос – почему распался СССР, – но приближает к пониманию целого ряда причин этого события. Но главное, она демонстрирует возможности анализа прошлого – и как свершившегося факта, и как проекта памяти об этом факте, – когда исследователь оказывается одновременно и квалифицированным интерпретатором прошлого, и живым свидетелем или даже участником того, как это прошлое используется для нужд настоящего.
ИСТОЧНИКИ И МАТЕРИАЛЫ
Президент России б/д – Распоряжение Президента Российской Федерации от 19.12.2016 г. № 412-рп О подготовке и проведении мероприятий, посвященных 100-летию революции 1917 года в России. URL; http://www.kremlin.ru/acts/bank/41498 (дата обращения: 09.012023).
Ковалев 2018 – Ковалёв А.В. Великая российская революция в школьных учебниках истории // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. URL; https://cyberleninka.ru/article/n/velikaya-rossiyskaya-revolyutsiya-v-shkolnyh-uchebnikah-istorii/viewer (дата обращения: 09.012023).
Тарасов б/д – Тарасов К. 12 вопросов об Октябрьской революции URL; https://arzamas.academy/mag/1025-revolution?ysclid=lcok5hi2ua314683629 (дата обращения: 09.012023).
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Победа-70, 2015 – Победа-70: реконструкция юбилея; под ред. Геннадия Бордюгова. – М.: АИРО-XXI, 2015. – 624 с.
Победа-75, 2020 – Победа-75: реконструкция юбилея; под ред. Геннадия Бордюгова. – М.: АИРО-XXI, 2020. – 800 с.
Революция-100, 2017 – Революция-100: реконструкция юбилея; под ред. Геннадия Бордюгова. – М.: АИРО-XXI, 2017. – 1088 с.
Бордюгов 2019 – Бордюгов Г.А. Пространства российской истории ХХ-ХХI веков / Составление и предисловие – Дмитрий Андреев. – М.: АИРО-XXI, 2019. – 352 с.
Бордюгов 2019а – Бордюгов Геннадий. Сталин: культ юбилеев в пространстве памяти и власти. – М.: АИРО-XXI, 2019. – 192 с.
Бордюгов, Котеленец 2020 – Бордюгов Г.А., Котеленец Е.А. Ленин: культ и антикульт в пространствах памяти, истории и культуры. С Приложением С.П. Щербины. – М.: АИРО-XXI, 2020. – 632 с.
Бордюгов 2022 – Бордюгов Г.А. СССР в пространстве памяти, идеологии и национальных историях. – М.: АИРО-XXI, 2022. – 384 с.
Яковлев 1972 – Александр Яковлев «Против антиисториза» // Литературная газета. — 1972. — 15 ноября
REFERENCES
Pobeda-70: Reconstruction of the anniversary; ed. Gennady Bordyugova. – M.: AIRO-XXI, 2015. – 624 p.
Pobeda-75: reconstruction of the anniversary; ed. Gennady Bordyugova. – M.: AIRO-XXI, 2020. – 800 p.
Revolution-100: Reconstruction of the anniversary; ed. Gennady Bordyugova. – M.: AIRO-XXI, 2017. – 1088 p.
Bordyugov G.A. Spaces of Russian history of the XX-XXI centuries / Compilation and preface – Dmitry Andreev. – M.: AIRO-XXI, 2019. – 352 p.
Gennady Bordyugov. Stalin: the cult of anniversaries in the space of memory and power. – M.: AIRO-XXI, 2019. – 192 p.
Bordyugov G.A., Kotelenets E.A. Lenin: cult and anti-cult in the spaces of memory, history and culture. With The Appendix of S.P. Shcherbina. – M.: AIRO-XXI, 2020. – 632 p.
Bordyugov G.A. The USSR in the space of memory, ideology and national histories. – M.: AIRO-XXI, 2022. – 384 p.
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.