«Земля в тени». Тема депортации судетских немцев в чехословацком и чешском кинематографе
Аннотация: Немецкая оккупация и послевоенное изгнание немцев является одной из самых чувствительных страниц в чешской истории. Предлагаемая статья рассматривает, как эта тема отображалась в чехословацком и чешском кинематографе, постепенно переходя от «коллективного умолчания» и «непризнанного стыда» к открытому разговору о национальной истории и попыткам сформировать её более космополитичный нарратив.
Ключевые слова: Чехия, Чехословакия, Вторая мировая война, историческая память, кинематограф
Сведения об авторе: Иван Беляев – журналист русской службы Радио Свобода, независимый исследователь. Биограф и переводчик Вацлава Гавела. beliaevliberty@gmail.com
‘Shadow Country’. Deportations of Germans in Czechoslovak and Czech film
Abstract: German occupation during WW2 and deportation of Sudeten Germans right after war is one of the most sensitive pages in Czech history. This paper examines how this topic was pictured in Czechoslovak and Czech movies gradually shifting from ‘communicative silence’ and ‘unacknowledged shame’ to open conservation about national history and attempts to create its more cosmopolitan narrative.
Key words: Czechia, Czechoslovakia, WW2, historical memory, movies
Corresponding author: Ivan Beliaev – journalist of Radio Free Europe/Radio Liberty Russian service independent researcher, biographer and translator of Vaclav Havel. beliaevliberty@gmail.com
Мы научились приспосабливаться к навязанным условиям, скрывать свои подлинные устремления, ждать спасения извне и пёстрой палитрой аргументов извинять своё маленькое повседневное сотрудничество с ненавистной властью. То, что было капитуляцией и коллаборантством, мы научились объяснять самим себе как неизбежный реализм, защищать бессмысленностью предполагаемого удара головой об стену и необходимостью сохранить свои силы до лучших времён (…)
Когда же наконец ненавистная власть рухнула, нам удалось очень быстро и хорошо отомстить, и, как всегда в такие моменты, среди нас возникла неожиданно мощная группа энергичных народных мстителей. Чем меньше мы смогли своевременно сопротивляться навязанной нам власти и сражаться с ней, тем более жестоко мы смогли мстить побеждённым, поражение которых не было нашей заслугой. Горечь, копившуюся в нас из-за нашей неспособности сопротивляться собственному унижению, мы не раз пытались выплеснуть безумием тогда, когда нам уже ничего не грозило, и вдобавок этим мы рисовались сами перед собой лучшими, чем были в реальности.
Вацлав Гавел, выступление на Пражском Граде 8 мая 1992 года (Projev Havla, 1992)
Введение и термины
В статье делается попытка рассмотреть эволюцию «немецкой темы» в чешском кинематографе с точки зрения нескольких концепций в теории исторической памяти: «коммуникативного умолчания», космополитической памяти, «признанного» и «непризнанного» стыда.
Исследователи исторической памяти в послевоенной Германии часто говорят о «коммуникативном умолчании» (термин философа Германа Люббе), «блокировке памяти» (Алейда Ассман) или, говоря словами немецкого историка Йорга Эхтернкампа, «периоде принудительной стыдливости» (Мясникова, 2022, С.17). «Травматизация и табуизирование… привели к тому, что не только преступники, но и жертвы не хотели воспоминаний», – пишет Алейда Ассман (Ассман, 2014, С.105). Она же выделяет семь форм забвения: 1) автоматическое; 2) сберегающее; 3) селективное; 4) карающее и репрессивное; 5) охранительное; 6) конструктивное; 7) терапевтическое (Ассман, 2019, С.59).
В начале XXI века Даниэль Леви и Натан Шнайдер вводят понятие «космополитической» памяти как исторической памяти, пересекающей национальные и языковые границы: «Изобретение наций» в XIX веке основывалось на героических концепциях и формирующих мифах, которые передавались через «традиционные» и «назидательные» формы повествования. Напротив, Холокост был вписан в историческое сознание западноевропейских (и всё больше – восточноевропейских) наций в последнюю четверть XX века – период, характеризующийся самокритичным изложением своего национального прошлого. Если традиционные и назидательные нарративы разворачивают исторические события, чтобы поддержать миф основания, то критический нарратив подчёркивает события, которые фокусируются на прошлых несправедливостях, допущенных самой нацией. Таким образом космополитическая память включает в себя некое признание истории (и памяти) Другого». Хотя концепция Леви и Шнайдера разработана, как видно и из приведённой цитаты, на материале Холокоста, мы видим возможность её применения и на примерах памяти о других исторических событиях (Levy, Sznaider, 2002, С.103).
Наконец, используя психологическую терминологию, можно говорить о постепенном переходе от состояния «непризнанного стыда» (unacknowledged shame) к «признанному», acknowledged (см.подробнее Jasińska-Kania, 2007). Мы пытаемся использовать эти термины не изолированно друг от друга: состояние «непризнанного стыда» в значительной степени соотносится со стратегией коллективного молчания, «признанного» - с попытками рефлексии исторических событий, включая чёрные пятна национальной истории, и одновременно с этим – построения более космополитичного нарратива. Эти попытки, как можно будет увидеть, сталкивались и сталкиваются с партикулярными, узконациональными настроениями.
Предыстория
Немецкая проблема была одной из самых чувствительных и опасных для Чехословакии с первых дней её существования – уже провозглашение независимости осенью 1918 года сопровождалось беспорядками и требованиями самоопределения для немецкоязычных территорий. Обе межвоенные переписи показали, что в Чехословакии, в основном на чешских землях, живёт более трёх миллионов этнических немцев (Results of Censuses, 2020), составляя при этом больше пятой части населения страны. В вопросах прав для национальных меньшинств пражское правительство было для своего времени во многом прогрессивным, но напряжённость сохранялась, а приход нацистов к власти в Германии поспособствовал радикализации немцев Чехословакии. В 1935 году Судето-немецкая партия (Sudetendeutsche Partei, SdP) получила 2/3 всех голосов судетских немцев и показала лучшие результаты на выборах; лишь благодаря нарезке избирательных округов и тонкостям распределения мандатов сильнейшая политическая партия Первой республики, аграрная, смогла получить на одно кресло в парламенте больше. На муниципальных выборах 1938 года за SdP голосовали более 90% всех немцев республики. В партии было больше 1,3 миллиона членов, что делало её третьей по силе праворадикальной партией Европы после НСДАП и итальянских фашистов (Šír, 2007).
В октябре 1938 году населённые немцами пограничные территории были без войны переданы Германии по итогам Мюнхенского сговора. Польша оккупировала небольшой кусок Тешинской Силезии. В ноябре после так называемого Венского арбитража Венгрия получила контроль над Подкарпатской Русью (сейчас это территория Украины). В марте 1939 года гитлеровская Германия признала независимость Словацкого государства и провозгласила на оставшейся части уже четырежды урезанной Чехословакии так называемый Протекторат Богемии и Моравии, фактически просуществовавший до последних дней войны.
Ещё задолго до весны 1945 года работающее в Лондоне эмигрантское правительство пришло к мысли о необходимости изгнания немцев с территории страны, и вскоре эта позиция была согласована с лидерами антигитлеровской коалиции. При этом многие немцы стали жертвами так называемых «диких депортаций», часто подразумевавших грабежи, избиения и убийства. По сей день число жертв депортаций разнится почти на порядок: от примерно 30 тысяч убитых по данным чешско-немецкой исторической комиссия) до 272 тысяч в судетонемецких источниках (Беляев, 2020, С.301) Точное количество пострадавших от разного вида насилия установить попросту невозможно.
Триумфальный нарратив
В первые послевоенные годы тема изгнания немцев не была в чехословацком обществе табуированной, скорее, напротив. 2 мая 1945 года, выступая в Брно, президент Эдвард Бенеш заявил: «Моя программа, и я этого не скрываю, состоит в том, что мы должны ликвидировать в республике немецкий вопрос» (Valová, 2014, С.29). Четыре дня спустя уже на пражской Староместской площади он провозгласил задачу «дегерманизировать нашу родину культурно, экономически и политически» (Valová, 2014, С.29). При этом у Бенеша не было здесь никаких принципиальных разногласий с набирающими силу коммунистами – в ноябре 1945 года газета «Руде право» не стеснялась благодарить за выселение немцев и венгров «славянскую армию Советского Союза» и лично «генералиссимуса Сталина» (Valová, 2014, С.36). Конечно, отрицались или преуменьшались эксцессы «диких депортаций», но, как писал один из ведущих коммунистических пропагандистов Густав Бареш, любой, кто за отдельными недостатками не видит «огромную творческую силу национальной революции, не видит или не хочет видеть за деревьями лес» (Valová, 2014, С.44).
В 1947 году на экраны выходит фильм Иржи Вайса «Похищенная граница» (Uloupená hranice). Действие фильма, одним из рабочих названий которого было «Дни предательства», разворачивается не в конце войны, а, напротив, ещё до официальной аннексии Судет, в дни чешско-немецких пограничных стычек. В небольшом пограничном городке Калек (или, по-немецки, Каллих) живут бок о бок чехи и немцы, но последние уже не скрывают своего стремления скорее присоединиться к Рейху, а первые, чувствуя угрозу, постепенно покидают родные места. Наконец немцы оказываются готовыми к вооружённому захвату города, и концовка фильма проходит в их боях с чешскими военными и ополченцами. Чехам удаётся выстоять, но на следующее утро командир получает приказ покинуть эту территорию – по итогам Мюнхена она достаётся Германии.
Один из конфликтов картины разворачивается вокруг смешанной семьи немца и чешки. Их дочь остаётся лояльна Чехословакии, тогда как сын – убеждённый немецкий нацист и, пытаясь доказать свою верность, готов пойти на любые преступления, включая убийство сестры. Их отец – единственный немец, ведущий себя достойно, все остальные представляют собой монолитную массу жестоких фанатиков. Один из лидеров местной ячейки SdP собственноручно убивает чешского почтмейстера с которым до этого восемь лет дружил и обменивался марками. Таким образом, «Похищенная граница», можно сказать, прокладывает дорогу для идеологического оправдания депортаций. Любопытно, что современный фильму партийный критик писал о линии смешанной семьи с явным неодобрением: «Иностранный зритель неизбежно должен сделать вывод, что этот брак с примерным немцем типичен... Были очень хорошие немцы, которые до последнего издыхание сражались за чешское дело, немцы, которые заплатили за него своими жизнями! Этот небезопасный мотив совершенно ускользнул от сценаристов фильма… Если такой случай и имел место в пограничье, это было невероятно редкое исключение, которое решительно не стоило обобщать и использовать в идейном содержании фильма, потому фильм недостаточно зрел для экспорта» (Trcala, Zeisler, Magerová, 2014, С.28).
Почти в это же время появляется фильм Иржи Крейчика «Пограничное село» (Ves v pohranicí). Первые послевоенные переселенцы приезжают в деревню Северов (в одном из эпизодов мы видим, как на земле лежит сломанный столб с указателем на Nordhoff). Немцев в деревне больше нет, так что чехи заселяют пустые дома и начинают обрабатывать брошенные поля – масштабы переселения были действительно велики, по подсчётам немецкого историка Адриана фон Арбурга в 1945-1950 гг. более чем каждый четвёртый чех предпринял попытку поселиться на освобождённых от немцев землях (Arburg, 2003, С.253)
Строго говоря, местонахождение немцев является в фильме фигурой умолчания – при обсуждении нехватки рабочих рук звучит предложение их «позвать» (не до конца понятно, откуда), но сельским собранием оно отклоняется. Любопытно, что самая эмоциональная реплика против – вероятно, из пропагандистских соображений – вкладывается в уста персонажа-словака, казалось бы, носителя иного, менее травматичного в отношении немцев исторического опыта. В конце концов выясняется, что в деревне есть один немец – он убил чеха, назначенного управляющим мельницы, и выдаёт себя за него, при этом вредит соседям, например, не даёт лошадей для работы. Почти в самом конце фильма в стычке у него отрывают рукав, полицейский видит на руке эсесовскую татуировку и убивает его на месте.
В фильме заметен образ чешско-немецкого пограничья как опасного и непредсказуемого фронтира, который довольно долго будет проявляться и дальше (для примера назовём фильм Карела Кахини о борьбе с контрабандистами «Король Шумавы», снятый в 1959 году – при этом к творчеству самого Кахини мы ещё вернёмся). А в 1952 году выходит фильм классика чехословацкого кино Отакара Вавры «Наступление» (Nastup), который можно назвать главным произведением эпохи на эту тему: одновременно фундаментальным оправданием депортации немцев и манифестом переселения чехов в эти места.
Фильм снят, причём довольно близко к тексту, по роману известного писателя Вацлава Ржезача. Сразу после войны подконтрольное коммунистам министерство информации поручило ему составить отчёт о национальном вопросе на пограничных территориях, и, по мнению Ржезача, высылка немцев была необходима для того, чтобы эти земли остались в составе Чехословакии. Собранные писателем материалы и легли в основу романа «Наступление», который Отакар Вавра в своих мемуарах назвал «одной большой ложью» (Pavlíček, Maňourová, Vydrová, 2011). Впрочем, он был опытным приспособленцем, успешно работавшим и до войны, и при немцах, и при коммунистах; киновед Яромир Блажейовский называл его «Сальери чешского кино» (Gális, 2011), так что работа с предложенным сценарием не вызвала у него больших затруднений.
Что же происходит на экране? Весной 1945 года в крошечный, населённый немцами пограничный городок Грюнбах приезжают трое коммунистов из Праги: установить новую власть и взять под контроль местную текстильную фабрику – в отличие от предыдущих фильмов, снятых ещё до коммунистического переворота февраля 1948 года, здесь всё происходит исключительно руками компартии под портретами Сталина и Готвальда. Хотя слово odsun (депортация) звучит уже в первые же минуты фильма, решение о высылке немцев подаётся как вынужденное. Главные герои вынуждены постоянно сталкиваться с саботажем и настоящим вооружённым подпольем, которое в первую очередь воплощает карикатурная нацистка Эльза – до конца войны начальница почты и лидер местной ячейки гитлерюгенда.
При этом ещё до принятия решения о высылке местных немцев новые власти уже начинают раздавать их землю, дома и имущество чехам – в полном соответствии с позицией коммунистов, ещё в мае 1945 года «Руде право» писало, что крестьянам не нужно ждать, пока будут приняты соответствующие законы: они «должны при помощи своих демократических органов – Национальных комитетов – взять власть в чешских деревнях и управление чешской почвой в свои руки» (Valová, 2014, С.31). Когда же группа немцев пытается отравить отобранных коров или перегнать их на территорию Германии, это воспринимается как очередной пример саботажа и терроризма, подкрепляющий неизбежность депортации.
«Это тяжело, но справедливо», со вздохом провожает изгоняемых пожилой почтмейстер, присланный из Праги, чтобы забрать дела у Эльзы. Он же в фильме подаст идею нового названия Грюнбаха – Поточна, при этом обращается внимание, что название не является калькой с немецкого, перед своей командировкой он якобы нашёл его в старых документах. Как раз переводное название, Зелёный Поток, герои фильма первоначально отбрасывают. При этом депортация выглядит как ненасильственное, очень спокойно организованное мероприятие, а одна из высылаемых, мать заядлого саботажника и вредителя, говорит, что главное для неё – чтобы её внуки «выросли людьми». Уже в самом конце немец-антифашист, бывший узник концлагеря, на протяжении всего фильма помогающий чехам, просит депортировать и его, а на вопрос, почему он хочет быть высланным, отвечает, что его место «там», где у него будет «много работы».
«Наступление» «прославляет созидательный труд чешского народа, который начал отстраивать своё пограничье с беспримерной твёрдостью и жертвенностью», утверждала современная фильму критика (Trcala, Zeisler, Magerová, 2014, С.34). «Главная цель этих фильмов – укрепить политически корректное представление людей о недавнем прошлом. Тема картин «Пограничное село» и «Наступление» — новое заселение пограничья после войны и трудности, которые его сопровождали. Пограничье представлено как брошенная и разорённая область, где трудолюбивые люди пытаются отстроить всё заново, но вынуждены сталкиваться с проблемами, связанными или с наследием немцев, или с ними самими – скрытыми агентами гестапо и нацистами. Этим они затрагивают и тему депортации немцев из пограничья, которую вместе с пропагандой того времени изображают как акцию, необходимую для очищения республики от зла», – пишет группа чешских историков в работе об образе государственной границы в чехословацком кино (Polehla, Vavřinová, Weissová, 2017, С.272).
«Теперь мы дома. Здесь родятся наши дети... Через пару лет никто не поверит, что по-чешски здесь было не попросить и стакана воды», – говорит один из пражских уполномоченных другому, когда они стоят на склоне горы и провожают взглядом идущий по долине поезд. Речь идёт не только о физическом изгнании немцев, но и о переприсвоении пространства. Немецкое присутствие должно быть забыто и материально, и символически (О разных видах исторического «забывания» см., например, Ram, 2009).
Выход из плоскости
Через год после выхода «Наступления» умирают Сталин и Клемент Готвальд. Пятидесятые годы знаменуются медленными, но всё же заметными послаблениями политического режима и налаживанием отношений с соседями. С одной стороны, у Чехословакии уже существовали дипломатические отношения с ГДР и Австрией, развивались торговые связи с Западной Германией. С другой стороны, фактически политика заселения Судет оказалась провальной и экономически, и демографически; у Чехословакии попросту не было ресурсов и людей, чтобы восполнить потерю трёх миллионов прочно укоренённых здесь жителей. В подобной ситуации прославлять изгнание и слагать гимны в честь чешских переселенцев становилось неудобным. Позднесталинский триумфальный нарратив утихает, а тема уходит на второй план и постепенно табуируется, не подвергаясь ни публичным восхвалениям, ни критике. Лишь в начале шестидесятых, в эпоху оттепели Антонина Новотного, она постепенно проникает в работы некоторых молодых историков (См.подробнее Kopeček, Kunštát, 2003, С.298) и очень осторожно – в общественную дискуссию. Во второй половине десятилетия снимаются два фильма, один из которых не имеет отношения к выселению немцев, другой имеет, скорее, опосредованное, но оба поднимают чешско-немецкий вопрос в максимально резком, непривычном до того ключе.
Летом 1965 года писатель Ян Прохазка предложил студии Баррандов проект киносценария «Телега». Осенью начались съёмки, а уже к весне следующего года фильм был закончен и представлен на Карловарском кинофестивале под названием «Экипаж в Вену» (Kočár do Vídně). Режиссёром фильма стал Карел Кахиня, это было уже второе его сотрудничество с Прохазкой, всего годом раньше свет увидела их совместная картина «Да здравствует республика!» (Ať žije republika), в которой события самого конца войны в моравской деревне показаны глазами маленького мальчика, сплетаясь с его фантазиями, страхами и обидами. Фильм был хорошо принят, в том числе и партийной критикой, хотя, отмечает киновед Якуб Егермайер, он «предзнаменует историческую ревизию, которая получит ещё больше места» (Jegermajer, 2020) в следующих фильмах Кахини. Фильм, пишет критик, «нарушил официально пропагандировавшийся героический образ конца войны нелестным портретом поведения чешского населения в эти дни. В этом случае демистификаторский взгляд был ещё принят с энтузиазмом». Но в «Экипаже» Прохазка и Кахиня оказались готовы нарушить куда большее число табу.
Из вступительных титров мы узнаём, что у главной героини фильма, молодой деревенской женщины Кристы, немцы повесили мужа. Затем по сюжету два солдата заставляют её везти их на телеге к австрийской границе. Один из них постарше и тяжело ранен, другой же совсем молод. Криста, на самом деле, увозит их в сторону, противоположную границе и, пользуясь любыми заминками, незаметно сбрасывает с телеги оружие и снаряжение, например, жизненно важный для непрошеных попутчиков компас, а под телегой у неё спрятан ожидающий своего часа топор. Но месть не свершается: старший немец умирает от ран, а младшего Криста несколько раз могла убить, но так и не собралась с духом. Они проходят через странное эмоциональное сближение (среди прочего, они не говорят на одном языке) и наконец засыпают вместе, а будят их чешские партизаны. Они насилуют Кристу, а солдата привязывают к телеге и заставляют бежать с петлёй на шее, потом же пристреливают со словами «мы что, нацисты?». В последних кадрах фильма Криста везёт на телеге уже мёртвое тело.
Киновед Ян Седмидубский отмечает, что на протяжении долгого времени все возможные фигуры, «партизан, советский солдат, немецкий солдат, чешский гражданский, немецкий гражданский, судетонемецкий гражданский (или солдат); диверсант чешский, диверсант западный или немецкий – все эти виды персонажей ещё пятнадцать лет после войны в большинстве случаев имели ясно очерченный функционал, набор действий, роль в сюжете», в то время как фильм установленные схемы «не просто пересекает и нарушает, а практически игнорирует» (Jegermajer, 2020).
Утверждается, что ещё до официального выхода фильм посмотрел сам президент Новотный, сопроводив его словами «народ этого не примет». При этом «Экипаж» получил одну из премий в Карловых Варах, руководство чехословацкого кино включило его в список девяти самых успешных фильмов года, рассматривался он и как возможный чехословацкий претендент на Оскар. Однако пресса была к картине довольно враждебна. Вот что писал критик Франтишек Колар: «Так как Криста в этом фильме могла действовать только женщина, которая бы встала на уровень совершенного животного, зверя без мысли, без мнения, без идеологии – без причастности к тогдашней жизни в деревне и к истории целой нации. В поисках человечности и человека авторы фильма их в реальности потеряли» (Havránková, 2012, С.69). Другой критик, Ян Климент, называл «Экипаж в Вену» идеологическим пасквилем, идущим навстречу западной пропаганде. «Непонятно, как чешская критика своего времени могла быть так исключительно глуха к христианскому посланию фильма, который… показывает отчание человека во тьме ненависти, ярости, распалённых эмоций, угрызений совести и страха смерти», – спрашивал Ян Седмидубский много лет спустя (Jegermajer, 2020).
В 1972 году на семинаре союза драматургов прозвучал доклад, который упомянул «Экипаж» как картину, которая «должна была очеловечить немецких солдат, а с другой стороны – обесчестить партизан» (Bezděk, 2013, С.47). В 1973 году фильм был отправлен на полку. Впрочем, в первые годы нормализации, вскоре после смены руководства в государственном кино, подобная судьба ждала более сотни фильмов, включая, например, необыкновенно острый фильм самого Кахини о репрессиях пятидесятых «Ухо» (Ucho, 1970)
Премьера фильма Франтишека Влачила «Адельгейд» состоялась уже в 1969 году, но «содержанием, формой, способом съёмки это картина ещё эпохи до августа 1968», отмечает Терезия Главачкова (Hlaváčková, 2021). Договор на проект сценария был заключён с писателем Владимиром Кёрнером в 1965 году, в начале 1966 года он был одобрен. Первый вариант Кёрнер писал вместе с оператором Яном Чуржиком, который планировал сделать фильм своим режиссёрским дебютом. Сценарий не был отвергнут, но редакция студии рекомендовала его серьёзную доработку.
Кёрнер в это время работал над сценарием фильма «Долина пчёл» (Údolí včel, 1967, также снят Франтишеком Влачилом), а в начале 1967 года вернулся к «Адельгейд» уже в частном порядке, дописав её как самостоятельную повесть. После выхода книги сюжетом заинтересовался Влачил, который в итоге получил право на экранизацию, и его фильм в значительной степени опирался именно на литературную версию, а не первоначальный сценарий Чуржика (о ключевых сюжетных различиях чуть ниже).
Итак, в небольшой посёлок Чёрный Поток (здесь снова тема переименований, в фильме упоминается и недавнее немецкое название Шварцбах) приезжает Виктор, бывший чешский офицер британской авиации, который назначен управляющим конфискованного поместья высокопоставленного нациста Хайдемана. Сам Хайдеман ждёт суда в Оломоуце и по ходу фильма будет повешен, у него был сын, который, как считается, погиб под Житомиром, и дочь – ей доверяют уборку особняка. Хотя Виктор и Адельгейд, подобно героям «Экипажа в Вену», не говорят на одном языке, они постепенно сходятся. Виктор защищает её от нападок чешских военных и, наконец, они оказываются в постели; впрочем, сама Адельгейд, как она позже расскажет, воспринимает секс как насилие, а не знак близости, для неё это был момент разочарования в Викторе.
Поворотным событием становится тайное возвращение брата девушки, который, как выяснилось, не погиб. Сама тема нацистов-одиночек или их банд является важной для чехословацкого кино, можно привести в качестве примера фильм Иржи Свободы по книге того же Кёрнера «Конец одиночества фермы Берхоф» (Zánik samoty Berhof, 1984) или картину Влачила «Тени знойного лета» (Stíny horkého léta, 1978). В обоих фильмах отдалённые хутора захватывают вооружённые группировки, в первом случае немецкая, во втором – бандеровская, пытающаяся уйти на территорию Австрии.
Итак, брат неудачно пытается застрелить Виктора; завязывается драка, которую останавливает Адельгейд, ударив тяжёлым металлическим прутом обоих мужчин. Когда Виктор приходит в себя, она уже арестована. Им позволяют на прощание поговорить несколько минут через переводчицу, после чего её должны увезти в городскую тюрьму, но в последний момент ей удаётся усыпить бдительность конвоиров и повеситься в туалете.
Почти всё действие фильма протекает в большом особняке Хайдеманов, а кроме Виктора и Адельгейд лишь у пары персонажей есть заметный набор реплик. При этом первоначальный сценарий был менее камерным, он включал в себя гораздо более широкую картину жизни в посёлке, а в конце толпа чехов нападала на Виктора за его связь с немкой. «История затрагивала депортацию немцев и, когда я решал, снимать ли «Адельгейд», я понял одну ключевую вещь: не слишком правильно в одном фильме заниматься двумя проблемами. Существовали в действительности две линии истории. История Виктора, бывшего западного солдата, который пытаётся вырваться из своего одиночества любовью к другому существу, немке Адельгейд, и проблема политического характера, депортация немцев», – говорил Франтишек Влачил (Gajdošík, 2016). Тем не менее, хотя создатели фильма решили сосредоточиться на камерной любовной драме, исторический и политический контекст удалить было невозможно.
«Такой фильм как «Адельгейд» не мог возникнуть в первые послевоенные годы. Был необходим большой временной отступ, позволяющий не судить и переоценивать прошлое, а увидеть его под другим углом», говорилось в благосклонной рецензии 1970 года (Šrajer, 2016). Однако, хотя «Адельгейд» не была совсем отправлена на полку как «Экипаж в Вену», число показов оказалось весьма скромным, и по большому счёту фильму также пришлось ждать бархатной революции, чтобы найти путь к чешскому зрителю.
Новое дыхание
Фильмы конца шестидесятых годов можно воспринимать как осторожную попытку вернуться к разговору о прошлом, выйти из режима «коммуникативного умолчания», нащупать послевоенные исторические травмы и придать осмыслению этих событий хотя бы отчасти космополитическое измерение. Эта попытка были задушены государственной цензурой. Даже внешнеполитические обстоятельства (установление дипломатических отношений с ФРГ, развитие экономических связей и, среди прочего, совместного кинопроизводства) не привели к углублению этой темы. Обсуждение «немецкого вопроса» на протяжении почти двух десятилетий шло лишь в диссидентских кругах и эмиграции. Новое дыхание он обрёл только после 1989 года.
Примечательно, что бархатная революция, разрыв с коммунистическим блоком и демонстративный поворот на Запад в первые годы привели скорее к обострению национального вопроса в стране. Чехословацкое общество боялось немецкого и, отчасти, венгерского реваншизма. Чехи опасались материальных претензий со стороны изгнанных немцев, а правительство Гельмута Коля неоднократно заявляло о необходимости встречных шагов для расширения экономической помощи. Чехословакия (а затем Чехия) с тревогой следила за выступлениями нового президента Гавела: многие его реплики были направлены на примирение, но за ними подозревалась сдача национальных интересов.
Подобная ситуация мало располагала к появлению новых серьёзных высказываний, к тому же сам кинематограф в первые послереволюционные годы оказался в непростом положении. Сфера кинопроизводства была приватизирована, но частные инвесторы и спонсоры не могли сразу же восполнить привычный уровень государственного финансирования, а посещаемость кинотеатров резко упала (Bezděk, 2013). Немецкая тема заново приходит в чешский кинематограф лишь на рубеже веков, когда, с одной стороны, стабилизировалось и окрепло производство фильмов, а с другой стороны, что ещё более важно, правительство страны смогло подвести некое подобие итоговой черты в отношениях с Германией. В кино начинают проникать сцены жестоких расправ чехов над немцами – например, в мелодраме «Мы должны помогать друг другу» (Musíme si pomáhat, 2000).
В 2010 году выходит знаковый фильм Юрая Герца «Мельница Габерманна». Герц – известный режиссёр словацко-еврейского происхождения, яркий представитель «новой волны», прославившийся фильмами в самых разных жанрах и стилях. В 1987 году Герц эмигрировал из Чехословакии в ФРГ, что, по распространённому мнению, плохо сказалось на его режиссёрской карьере. После возвращения в Чехию он снял всего несколько фильмов, при этом большой резонанс вызвала лишь его последняя картина, «Мельница».
Богатый немецкий предприниматель, владелец мельницы и лесопилки Август Габерманн женится на чешке Элишке (как выясняется в самом начале фильма, но долго будет скрыто и от Августа, и от самой женщины – еврейке по отцу, которого она никогда не знала). Вскоре начинается война, Габерманн не поддерживает нацистов, одновременно пытаясь оставаться лояльным гражданином рейха, поддерживая своих многочисленных чешских рабочих и даже иногда помогая довольно неумелому чешскому сопротивлению. Его младший брат, напротив, убеждённый молодой нацист, ещё до войны вступает в гитлерюгенд, а затем добровольцем едет на восточный фронт.
Почти в самом конце войны жену Августа забирают как еврейку, но ей удаётся выжить. Габерманна зверски убивают на его же мельнице, а Элишка с маленькой дочкой и его искалеченным братом вместе покидают страну на поезде для изгоняемых немцев. В одном из последних кадров она снимает шинель, чтобы укрыть мёрзнущую дочку, и зритель видит на её платье всё ещё не споротую жёлтую звезду.
Юрай Герц вспоминал, что и в своём словацком детстве, и даже в концентрационном лагере встречал хороших немцев, добавляя: «В цивилизованном обществе не должен действовать принцип «око за око, зуб за зуб» (Kučerová, 2023). «У меня нет слов, чтобы высказать, как прекрасно это снято, как там представлены все человеческие характеры. В этом фильме видно, как мы похожи и сколь многое нас объединяет культурно», – заявила глава немецкого Союза изгнанных Эрика Штайнбах.
«Всегда, когда на экраны выходит исторический фильм, необходимо задаться вопросом: почему он был снят. Почему именно сейчас этот фильм берётся за травму более чем шестидесятилетней давности? Потому что проблема не была как следует вынесена на публику и продискутирована? Потому что тема бессмысленного угнетения людей за их национальное и этническое происхождение вновь актуальна? Разумеется, и потому герцевская «Мельница Габерманна» безусловно важна. Совершенно школьным, учительским тоном она внушает зрительской аудитории, как это часто делают американские фильмы, какой и сегодня должна быть наша система ценностей. Несправедливо и бессмысленно убивать людей за то, что они не немцы или не чехи, за то, что они мусульмане или не мусульмане, цыгане или не цыгане. (…) В часто узколобой и ксенофобской чешской среде такое педагогическое поучение необходимо как соль», – пишет журналист Ян Чулик (Čulík, 2012).
Одновременно с этим немецкие медиа критиковали фильм за шаблонность и схематичность. Так, немецкий критик Карстен Кастелан отметил, что «тема важнее и серьёзнее, чем сам фильм» (Stejskalová, 2010). Фильм вызвал и резко негативные отклики в чешской прессе. Вот что, например, пишет политик Станислав Балик: «Стоит ли удивляться, что многолетнее национальное унижение выплеснулось в изгнании немцев и этнической ненависти? (…) Мы определённо не должны взваливать на себя общенациональную вину за это непростительное поведение. Оно было реакцией – реакцией безусловно преувеличенной, но понятной в контексте предшествующих событий» (Balík, 2010).
А вот Карел Чех, автор письма на сайт общественного содружества «Лидице»: «В фильме нет ни одной действительно отрицательного персонажа - «судетского немца». Абсолютное большинство отрицательных и отталкивающих персонажей представляют в фильме чехи. Единственный действительно отрицательный персонаж-немец это присланный из Рейха офицер СС с польским именем. Большинство немцев к чехам относится достойно и пытается им помогать (…) По просмотру фильма вы наконец поймёте, что во время войны главными чудовищами были чехи, а больше всех пострадали немцы. Авторы совершенно намеренно выбирают из войны то, что годится для их пропагандистской работы. (…) да, немцы в сущности примерные люди, зато чехи злые, мстительные, жестокие, бессердечные, подлые и жадные, а после войны им нужно лишь захватить имущество достойных и работящих немцев» (Čech, 2011).
Проблематичность фильма заключалась ещё и в том, что он был снят по книге, описывающей реальные события и реальных людей, но при этом заметно изменившей акценты. Так и в фильме: реальная жена Губерта Габерманна (так на самом деле звали человека, выведенного под именем Август) не была еврейкой; владелец местного отеля, выставленный в фильме скользким приспособленцем, вероятно, был куда более достойным человеком (его наследники добились от автора книги Йозефа Урбана замены фамилии персонажа, хотя и попросту формальной: Поспишил на Поспихал). Но что, вероятно, важнее всего в политическом контексте фильма: исторический Габерманн не был убит разъярённой толпой, его застрелил не вполне вменяемый одиночка, скорее всего – по личным причинам. «Показать правду было бы куда более сильной драмой, но в первую очередь жители Блудова не должны были бы нести на себе стигму убийства невинного человека», – отмечает писатель Иван Фила (Fíla, 2021).
В том же году режиссёр Давид Ондрачек получает за документальный фильм «Убийство по-чешски» (Zabíjení po česku, не путать с чёрной комедией 1966 года Vražda po česku) премию имени Франца Верфеля, присуждаемую немецким фондом «Центр против изгнаний». Публицист Вацлав Влк сравнил премию с протекторатной наградой Svatováclavská orlice – летом 1944 года, во вторую годовщину убийства Гейдриха, обергруппенфюрер Франк вручил её нескольким деятелям чешской культуры, например, упомянутому выше Отакару Вавре (Vlk, 2010). Атмосфера тотального насилия на пограничных территориях становится фоном фильма «Семь дней греха» (7 dní hříchů, 2012), также снятого по роману Йозефа Урбана. Бойцы чешской Революционной гвардии грабят, убивают и насилуют; кажется даже парадоксальным, что к порядку их призывает жёсткий, грубый, но при этом более честный и порядочный советский майор в исполнении Фёдора Бондарчука. «Фильм о том, что чехи тоже большие сволочи, и судетские немцы могут это подтвердить. Ну да, только это уже уже недавно было с режиссёрской подписью Юрая Герца», пишет критик Олдржих Манерт (Šimůnková, 2012). Впрочем, и без прямых политических придирок другие критики сходятся на том, что фильм основан на слабом сценарии и снят неубедительно. В 2019 году режиссёрка Элис Неллис говорила о планах снимать кино по нашумевшему роману Катержины Тучковой «Изгнание Герты Шнирх» (Vašák 2019), главной героиней которого является девушка-немка.
Наконец, в 2020 году появляется пока что последний из наиболее интересующих нас фильмов – «Земля в тени» (Krajina ve stínu) режиссёра Богдана Сламы. Всё действие фильма происходит в одной деревне, но разворачивается на большом временном промежутке, начинаясь ещё до Мюнхена и кончаясь уже через несколько лет после войны – критики сравнивают фильм с такой знаковой для чешского кино деревенской эпопеей как «Все добрые земляки» (Vsichni dobrí rodáci, 1969) Войтеха Ясного, рассказывающей о перипетиях коллективизации.
Местом действия сценаристы выбрали деревню Шварцвальд у самой австрийской границы, жители которой являются носителями двойственного национального самооощущения. Хотя родным языком почти всех жителей является чешский и большинство носит чешские имена и фамилии, многие из них считают себя то ли немцами, то ли австрийцами, а вскоре после аншлюса Австрии пытаются передать немецким пограничникам петицию с просьбой присоединить к Рейху и их тоже. Когда же спустя совсем немного времени деревня на самом деле переходит под немецкий контроль, даже внутри семей вспыхивают ссоры, кем же записаться при переписи, чехами или немцами. Журналистка Индржишка Благова пишет, что сценарист воссоздал в фильме «микрокосм Чехословакии» (Bláhová, 2020).
Когда в 1945 году оккупационный режим рушится, а секретарём местного Национального комитета становится отсидевший в концлагере и мечтающий мстить коммунист (в начале фильма есть забавная сцена, в которой он пытается показать односельчанам фильм «Чапаев», но те с яростью вырывают плёнку из киноаппарата, когда видят бой красных с чешскими легионерами), тем более двусмысленными оказываются и репрессии. Избиения, издевательства, грабежи и изгнание пешком в Австрию с минимумом вещей обрушиваются на людей будто бы случайно, потому что в Шварцвальде невозможно разделить жертв оккупации и коллаборантов
Богдан Слама, который сам вырос в Опаве, где до войны 70% населения были немцами рассказывает, что впервые столкнулся с темой послевоенных зверств, когда получил предложение экранизировать одну из вещей писателя Йозефа Шкворецкого, который «описывает, как люди, которые больше всего сотрудничали с нацистским режимом, вдруг становится теми, кто позволяет себе жестокость к немцам» (Maca 2020). «Если Германия смогла излечиться от фашизма уже после войны, то мы благодаря коммунизму по-прежнему цивилизационно опаздываем. Фильм, о котором мы говорим, должен был, по-моему, выйти самое позднее в девяностые. Как будто бы мы за тридцать лет после революции не смогли решить, противоречива эта тема или нет», – говорит он (Maca 2020). Отметим, что в отличие от фильмов Кахини и Влачила, здесь снова встаёт вопрос о художественных достоинствах картины. «Земля в тени» неплохой фильм уже потому что, что не боится смотреть на чешскую историю с (само)критичной точки зрения. В традиции нашего кино этого никогда не мало, но самого по себе – недостаточно», – констатирует обозреватель чешского «Форбса» (Škoda, 2020).
Насколько же чешско-немецкий вопрос в исторической памяти можно считать закрытым? «На рациональном уровне эта проблема, я думаю, решена. Вацлав Гавел своей политикой примирения с Германией сделал прекрасный первый шаг, дал ясный сигнал, что о послевоенных событиях необходимо говорить, и последовавшая чешско-немецкая декларация помогла нам внось построить хорошие политические отношения с немецкими соседями. С другой стороны, мне кажется, что с эмоциональной стороны у нас многие люди вопрос изгнания немцев не проработали, и это тоже было причиной, почему имело смысл снимать «Землю в тени», – говорит Богдан Слама (Škoda, 2020).
По выдержкам из многих откликов можно заметить, что критика послевоенных действий чехов остаётся провокационной и по-прежнему порождает недовольство. «Кинематографисты начинают регулярно обращаться к теме изгнания немцев из Судет после второй мировой войны. Это фильмы вроде «Мельницы Габерманна» 2010 года или последнего фильма «Земля в тени». У этих фильмов есть одно общее: всегда речь идёт об очень критичном отношении к поведению чешского населения против немцев, но ни капли понимания их поведения, но главное – описание немцев как несправедливо наказанных, которые в сущности этого не заслуживают. Это очень странное отношение, ведь страдания чехов, когда были казнены и замучены сотни тысяч человек, сожжены целые деревни и убиты целые семьи, так никто художественно и не обработал», – пишет политик Вацлав Краса (Krása, 2020).
Заключение
В истории чешского кинематографа можно выделить три ярких отрезка, показывающих отношение к «немецкому вопросу». Первый такой отрезок — это послевоенные годы вплоть до смерти Клемента Готвальда. На этом этапе изгнание немцев и конфискация их имущества не воспринимаются как постыдные и не замалчиваются, наоборот – преподносятся через «пионерский», «первопроходческий» нарратив.
Пятидесятые годы приносят табуирование этой темы, её уход на периферию общественной жизни. В терминологии, предложенной Алейдой Ассман, можно говорить об «охранительном умолчании», во многом напрямую навязанном государственной цензурой. Благодаря либерализации Антонина Новотного и пражской весне в чешском кино появляются яркие высказывания на эту тему, но ввод советских войск и режим нормализации снова душат дискуссию. Лишь через десятилетие после бархатной революции Чехия оказывается готова к «немецкому вопросу» в кино, причём подчас в невыгодном для национального самосознания свете, готова к постепенному переходу от «непризнанного стыда» к «признанному». При этом широкий спектр реакций зрителей и критиков, от сочувственного до резко отрицательного, показывает, что тема остаётся весьма болезненной для чешского общества и национальной культуры.
Данная статья написана по итогам авторского семинара Екатерины Клименко об исторической памяти в Центральной и Восточной Европе.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Arburg 2003 – Arburg A.f. Tak či onak. Nucené přesídlení v komplexním pojetí poválečné sídelní politiky v českých zemích // Soudobé dějiny. 2003. №3. С.253-292
Balík 2010 – Balík S. Habermannův lynč a národní sebebičování. Lidové noviny. 12.10.2010. URL: https://www.cdk.cz/habermannuv-lync-narodni-sebebicovani
Bezděk 2013 – Bezděk M. Vyrovnávání se s minulostí v české a polské poválečné kinematografii. Západočeská univerzita v Plzni, 2013. URL: https://dspace5.zcu.cz/bitstream/11025/9748/1/DP%20-%20Marcel%20Bezdek%202013.pdf (дата обращения здесь и далее – 24.10.2023)
Bláhová 2020 – Bláhová J. Příležitost dělá nacistu i komunistu. Krajina ve stínu nabízí historické divadlo na jedné návsi. Respekt. 09.10.2020. URL: https://www.respekt.cz/kultura/prilezitost-dela-nacistu-i-komunistu-krajina-ve-stinu-nabizi-historicke-divadlo-na-jedne-navsi
Čech 2011 – Čech K. Habermannův mlýn - další příspěvek k přepisování dějin aneb pohádka o hodném mlynáři Habermannovi a zlých Češích. Občanské sdružení Lidice. 25.02.2011. URL: http://www.lidice.cz/kultura_sport/udalosti/20110302%20Haberman.html
Čulík 2012 – Čulík J. Habermannův mlýn - vzdělávací film šířící etické principy Evropské unie. Britské listy. 07.01.2012. URL: https://blisty.cz/art/61768-i-habermannuv-mlyn-i-vzdelavaci-film-sirici-eticke-principy-evropske-unie.html
Fíla 2021 – Fíla I. Habermannův mlýn. Český rozhlas. 15.04.2021. URL: https://plus.rozhlas.cz/ivan-fila-habermannuv-mlyn-8458956
Gajdošík 2016 – Gajdošík P. Vláčilova Adelheid a pozadí jejího vzniku. 27.01.2016. URL: https://www.filmovyprehled.cz/cs/revue/detail/vlacilova-adelheid-a-pozadi-jejiho-vzniku
Gális 2011 – Gális T. Pošramotená legenda. Týždeň. 12.03.2011. URL: https://www.tyzden.sk/casopis/8401/posramotena-legenda/
Havránková 2012 – Havránková D. Revize minulosti ve filmech Jana Procházky. Univerzita Karlova v Praze, 2012. С.69. URL: https://dspace.cuni.cz/bitstream/handle/20.500.11956/42139/DPTX_2012_1_11210_ASZK10001_121089_0_128024.pdf
Hlaváčková 2021 – Hlaváčková T. Osamělost, odsun Němců a křesťanská symbolika: Adelheid a její literární předloha. 07.04.2021. URL: https://www.filmovyprehled.cz/cs/revue/detail/osamelost-odsun-nemcu-a-krestanska-symbolika-adelheid-a-jeji-literarni-predloha
Jasińska-Kania 2007 – Jasińska-Kania A. Bloody Revenge in "God's Playground": Poles' Collective Memory of Relations with Germans, Russians, and Jews // International Journal of Sociology. 2007. №37:1. С. 30-42
Jegermajer 2020 – Jegermajer J. Kočár do nesnází. 03.07.2020. URL: https://www.filmovyprehled.cz/cs/revue/detail/kocar-do-nesnazi
Kopeček, Kunštát 2003 – Kopeček M., Kunštát M. „Sudetoněmecká otázka“ v české akademické debatě po roce 1989 // Soudobé dějiny. 2003. №10(3). С.293-318
Krása 2020 – Krása V. Odsun Němců a dnešek. Osobní web předsedy Národní rady osob se zdravotním postižením ČR Václava Krásy. 20.09.2020. URL: https://www.vaclavkrasa.cz/2020/09/20/odsun-nemcu-a-dnesek.html
Kučerová 2023 – Kučerová M. Habermannův mlýn ve znamení pomsty a nenávisti. K jeho natočení měl Juraj Herz osobní důvody. TVGURU.cz. 26.01.2023. URL: https://www.tvguru.cz/habermannuv-mlyn-ve-znameni-pomsty-a-nenavisti/
Levy, Sznaider 2002 – Levy D., Sznaider N. Memory Unbound: The Holocaust and the Formation of Cosmopolitan Memory // European Journal of Social Theory. 2002. №5 (1). С.87-106
Maca 2020 – Maca T. Bohdan Sláma: Odsun Němců nemáme emočně zpracovaný. Živíme mýtus vlastní nevinnosti. AKTUÁLNĚ.CZ. 06.09.2020. URL: https://magazin.aktualne.cz/bohdan-slama-odsun-nemcu-nemame-emocne-zpracovany-zivime-myt/r~a92bb4d6eea611eaa25cac1f6b220ee8/
Pavlíček, Maňourová, Vydrová 2011 – Pavlíček T., Maňourová L., Vydrová M. Vávra není přelomový režisér, je ale skvělý pedagog, tvrdí Just. Český rozhlas, 28.02.2011. URL: https://www.irozhlas.cz/kultura_film/vavra-neni-prelomovy-reziser-je-ale-skvely-pedagog-tvrdi-just_201102282128_lmanouro
Polehla, Vavřinová, Weissová 2017 – Polehla K., Vavřinová I., Weissová M. Téma hranic v československém filmu 50. let. Příspěvek k problematice politické propagandy ve filmu // Život na československých hranicích a jejich překračování v letech 1945–1989. Ústav pro studium totalitních režimů, Technická univerzita v Liberci, 2017. URL: https://www.ustrcr.cz/wp-content/uploads/2017/10/Zivot-na-CS-hranicich_pdf.pdf
Projev Havla 1992 – Projev prezidenta ČSFR Václava Havla ke státnímu svátku ČSFR. 08.05.1992. URL: https://archive.vaclavhavel-library.org/File/Show/157177
Ram 2009 – Ram U. Ways of Forgetting: Israel and the Obliterated Memory of the Palestinian Nakba // Journal of Historical Sociology. 2009. №22 (3). С.366-395.
Results of Censuses 2020 – Results of Censuses 1869-2011 in charts. Czech Statistical Office. Latest update: 29.05.2020. URL: https://www.czso.cz/csu/czso/structure-of-other-nationalities
Stejskalová 2010 – Stejskalová K. Téma českého filmu Habermannův mlýn padlo v Německu na úrodnou půdu. Český rozhlas. 25.11.2010. URL: https://www.irozhlas.cz/kultura_film/tema-ceskeho-filmu-habermannuv-mlyn-padlo-v-nemecku-na-urodnou-pudu-_201011250351_lrafaelova
Šimůnková 2012 – Šimůnková L. 7 dní hříchů. Ondřej Vetchý hledá po odsunu Němců svou manželku. Topzine. 04.11.2012. URL https://www.topzine.cz/recenze-7-dni-hrichu-ondrej-vetchy-hleda-po-odsunu-nemcu-svou-manzelku
Šír 2007 – Šír V. Volby a Sudetoněmecká strana. Fronta.cz. 21.4.2007. URL: https://www.fronta.cz/dotaz/volby-a-sudetonemecka-strana
Škoda 2020 – Škoda J. Válka, odsun i natáčení v jedné vesnici. Do kin přichází drsný český film Krajina ve stínu. Forbes. 04.09.2020. URL: https://forbes.cz/valka-odsun-i-nataceni-v-jedne-vesnici-do-kin-prichazi-drsny-cesky-film-krajina-ve-stinu/
Šrajer 2016 – Šrajer M. Príliš viditeľné švíky – dobová recepce filmu Adelheid. 29.01.2016. URL: https://www.filmovyprehled.cz/cs/revue/detail/prilis-viditelne-sviky-dobova-recepce-filmu-adelheid
Trcala, Zeisler, Magerová 2014 – Trcala A. Zeisler, Magerová a spol.: Obraz Němců v českém filmu let 1945 – 1969. Masarykova univerzita. Brno. 2014. URL: https://is.muni.cz/th/snqy4/Mgr._prace_-_TRCALA__Adam-OP.pdf
Valová 2014 – Valová N. Reflexe odsunu Němců v Rudém právu a Svobodných novinách v období od května do prosince 1945. Univerzita Palackého v Olomouci. 2014. URL: https://theses.cz/id/p4hloq/Reflexe_odsunu_Nmc_v_Rudm_prvu_a_Svobodnch_novinch_v_obdo.pdf
Vašák 2019 – Vašák M. Alice Nellis: Píšu teď film o odsunu Němců po druhé světové válce. TOPVIP.CZ. 12.04.2019. URL: http://www.topvip.cz/celebrity/alice-nellis-pisu-ted-film-o-odsunu-nemcu-po-druhe-svetove-valce
Vlk 2010 – Vlk V. Podivná ocenění. Neviditelný pes. 08.12.2010. URL: https://neviditelnypes.lidovky.cz/spolecnost/spolecnost-podivna-oceneni.A101207_202029_p_spolecnost_wag
Ассман 2014 – Ассман А. Длинная тень прошлого: Мемориальная культура и историческая политика. — М.: Новое литературное обозрение, 2014.
Ассман 2019 – Ассман А. Забвение истории – одержимость историей. – М.: Новое литературное обозрение, 2019. Беляев 2020 – Беляев И. Вацлав Гавел: жизнь в истории. – М.: Новое литературное обозрение, 2020.
Вашкова 2010 – Вашкова Л. Режиссер Давид Ондрачек стал лауреатом премии "Центра против изгнаний". Radio Prague International. 28.11.2010. URL: https://ruski.radio.cz/rezhisser-david-ondrachek-stal-laureatom-premii-centra-protiv-izgnaniy-8382688
Мясникова 2022 – Мясникова К.А. Коммуникативное умолчание как ведущая стратегия западногерманской культуры памяти 1950-х годов // Вестник МГУКИ. 2022. №2(106). С.14-25
REFERENCES
Arburg 2003 – Arburg A.f. Tak či onak. Nucené přesídlení v komplexním pojetí poválečné sídelní politiky v českých zemích // Soudobé dějiny. 2003. №3. С.253-292
Assman A. Dlinnaya ten’ proshlogo. Memorialnaya kultura I istoricheskaya politika. – M.: Novoye literaturnoye obozreniye, 2014
Assman A. Zabveniye istorii – oderzhimost’ istoriei. – M.: Novoye literaturnoye obozreniye, 2019
Balík 2010 – Balík S. Habermannův lynč a národní sebebičování. Lidové noviny. 12.10.2010. URL: https://www.cdk.cz/habermannuv-lync-narodni-sebebicovani (date of access here and below 24.10.2023)
Beliaev I. Vatslav Gavel: zhizn’ v istorii. – M.: Novoye literaturnoye obozreniye, 2020
Bezděk 2013 – Bezděk M. Vyrovnávání se s minulostí v české a polské poválečné kinematografii. Západočeská univerzita v Plzni, 2013. URL: https://dspace5.zcu.cz/bitstream/11025/9748/1/DP%20-%20Marcel%20Bezdek%202013.pdf (дата обращения здесь и далее – 24.10.2023)
Bláhová 2020 – Bláhová J. Příležitost dělá nacistu i komunistu. Krajina ve stínu nabízí historické divadlo na jedné návsi. Respekt. 09.10.2020. URL: https://www.respekt.cz/kultura/prilezitost-dela-nacistu-i-komunistu-krajina-ve-stinu-nabizi-historicke-divadlo-na-jedne-navsi
Čech 2011 – Čech K. Habermannův mlýn - další příspěvek k přepisování dějin aneb pohádka o hodném mlynáři Habermannovi a zlých Češích. Občanské sdružení Lidice. 25.02.2011. URL: http://www.lidice.cz/kultura_sport/udalosti/20110302%20Haberman.html
Čulík 2012 – Čulík J. Habermannův mlýn - vzdělávací film šířící etické principy Evropské unie. Britské listy. 07.01.2012. URL: https://blisty.cz/art/61768-i-habermannuv-mlyn-i-vzdelavaci-film-sirici-eticke-principy-evropske-unie.html
Fíla 2021 – Fíla I. Habermannův mlýn. Český rozhlas. 15.04.2021. URL: https://plus.rozhlas.cz/ivan-fila-habermannuv-mlyn-8458956
Gajdošík 2016 – Gajdošík P. Vláčilova Adelheid a pozadí jejího vzniku. 27.01.2016. URL: https://www.filmovyprehled.cz/cs/revue/detail/vlacilova-adelheid-a-pozadi-jejiho-vzniku
Gális 2011 – Gális T. Pošramotená legenda. Týždeň. 12.03.2011. URL: https://www.tyzden.sk/casopis/8401/posramotena-legenda/
Havránková 2012 – Havránková D. Revize minulosti ve filmech Jana Procházky. Univerzita Karlova v Praze, 2012. С.69. URL: https://dspace.cuni.cz/bitstream/handle/20.500.11956/42139/DPTX_2012_1_11210_ASZK10001_121089_0_128024.pdf
Hlaváčková 2021 – Hlaváčková T. Osamělost, odsun Němců a křesťanská symbolika: Adelheid a její literární předloha. 07.04.2021. URL: https://www.filmovyprehled.cz/cs/revue/detail/osamelost-odsun-nemcu-a-krestanska-symbolika-adelheid-a-jeji-literarni-predloha
Jasińska-Kania 2007 – Jasińska-Kania A. Bloody Revenge in "God's Playground": Poles' Collective Memory of Relations with Germans, Russians, and Jews // International Journal of Sociology. 2007. №37:1. С. 30-42
Jegermajer 2020 – Jegermajer J. Kočár do nesnází. 03.07.2020. URL: https://www.filmovyprehled.cz/cs/revue/detail/kocar-do-nesnazi
Kopeček, Kunštát 2003 – Kopeček M., Kunštát M. „Sudetoněmecká otázka“ v české akademické debatě po roce 1989 // Soudobé dějiny. 2003. №10(3). С.293-318
Krása 2020 – Krása V. Odsun Němců a dnešek. Osobní web předsedy Národní rady osob se zdravotním postižením ČR Václava Krásy. 20.09.2020. URL: https://www.vaclavkrasa.cz/2020/09/20/odsun-nemcu-a-dnesek.html
Kučerová 2023 – Kučerová M. Habermannův mlýn ve znamení pomsty a nenávisti. K jeho natočení měl Juraj Herz osobní důvody. TVGURU.cz. 26.01.2023. URL: https://www.tvguru.cz/habermannuv-mlyn-ve-znameni-pomsty-a-nenavisti/
Levy, Sznaider 2002 – Levy D., Sznaider N. Memory Unbound: The Holocaust and the Formation of Cosmopolitan Memory // European Journal of Social Theory. 2002. №5 (1). С.87-106
Maca 2020 – Maca T. Bohdan Sláma: Odsun Němců nemáme emočně zpracovaný. Živíme mýtus vlastní nevinnosti. AKTUÁLNĚ.CZ. 06.09.2020. URL: https://magazin.aktualne.cz/bohdan-slama-odsun-nemcu-nemame-emocne-zpracovany-zivime-myt/r~a92bb4d6eea611eaa25cac1f6b220ee8/
Myasnikova K.A. Kommunikativnoye umolchaniye kak vedushchaya strategiya zapadnogermanskoy kultury pamyati 1950-kh godov // Vestnik MGUKI. 2022. №2(106). S. 14-25
Pavlíček, Maňourová, Vydrová 2011 – Pavlíček T., Maňourová L., Vydrová M. Vávra není přelomový režisér, je ale skvělý pedagog, tvrdí Just. Český rozhlas, 28.02.2011. URL: https://www.irozhlas.cz/kultura_film/vavra-neni-prelomovy-reziser-je-ale-skvely-pedagog-tvrdi-just_201102282128_lmanouro
Polehla, Vavřinová, Weissová 2017 – Polehla K., Vavřinová I., Weissová M. Téma hranic v československém filmu 50. let. Příspěvek k problematice politické propagandy ve filmu // Život na československých hranicích a jejich překračování v letech 1945–1989. Ústav pro studium totalitních režimů, Technická univerzita v Liberci, 2017. URL: https://www.ustrcr.cz/wp-content/uploads/2017/10/Zivot-na-CS-hranicich_pdf.pdf
Projev Havla 1992 – Projev prezidenta ČSFR Václava Havla ke státnímu svátku ČSFR. 08.05.1992. URL: https://archive.vaclavhavel-library.org/File/Show/157177
Ram 2009 – Ram U. Ways of Forgetting: Israel and the Obliterated Memory of the Palestinian Nakba // Journal of Historical Sociology. 2009. №22 (3). С.366-395.
Results of Censuses 2020 – Results of Censuses 1869-2011 in charts. Czech Statistical Office. Latest update: 29.05.2020. URL: https://www.czso.cz/csu/czso/structure-of-other-nationalities
Stejskalová 2010 – Stejskalová K. Téma českého filmu Habermannův mlýn padlo v Německu na úrodnou půdu. Český rozhlas. 25.11.2010. URL: https://www.irozhlas.cz/kultura_film/tema-ceskeho-filmu-habermannuv-mlyn-padlo-v-nemecku-na-urodnou-pudu-_201011250351_lrafaelova
Šimůnková 2012 – Šimůnková L. 7 dní hříchů. Ondřej Vetchý hledá po odsunu Němců svou manželku. Topzine. 04.11.2012. URL https://www.topzine.cz/recenze-7-dni-hrichu-ondrej-vetchy-hleda-po-odsunu-nemcu-svou-manzelku
Šír 2007 – Šír V. Volby a Sudetoněmecká strana. Fronta.cz. 21.4.2007. URL: https://www.fronta.cz/dotaz/volby-a-sudetonemecka-strana
Škoda 2020 – Škoda J. Válka, odsun i natáčení v jedné vesnici. Do kin přichází drsný český film Krajina ve stínu. Forbes. 04.09.2020. URL: https://forbes.cz/valka-odsun-i-nataceni-v-jedne-vesnici-do-kin-prichazi-drsny-cesky-film-krajina-ve-stinu/
Šrajer 2016 – Šrajer M. Príliš viditeľné švíky – dobová recepce filmu Adelheid. 29.01.2016. URL: https://www.filmovyprehled.cz/cs/revue/detail/prilis-viditelne-sviky-dobova-recepce-filmu-adelheid
Trcala, Zeisler, Magerová 2014 – Trcala A. Zeisler, Magerová a spol.: Obraz Němců v českém filmu let 1945 – 1969. Masarykova univerzita. Brno. 2014. URL: https://is.muni.cz/th/snqy4/Mgr._prace_-_TRCALA__Adam-OP.pdf
Valová 2014 – Valová N. Reflexe odsunu Němců v Rudém právu a Svobodných novinách v období od května do prosince 1945. Univerzita Palackého v Olomouci. 2014. URL: https://theses.cz/id/p4hloq/Reflexe_odsunu_Nmc_v_Rudm_prvu_a_Svobodnch_novinch_v_obdo.pdf
Vašák 2019 – Vašák M. Alice Nellis: Píšu teď film o odsunu Němců po druhé světové válce. TOPVIP.CZ. 12.04.2019. URL: http://www.topvip.cz/celebrity/alice-nellis-pisu-ted-film-o-odsunu-nemcu-po-druhe-svetove-valce
Vlk 2010 – Vlk V. Podivná ocenění. Neviditelný pes. 08.12.2010. URL: https://neviditelnypes.lidovky.cz/spolecnost/spolecnost-podivna-oceneni.A101207_202029_p_spolecnost_wag
"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.