12.08.2024. Mikhail Nesin, Leonid Aryaev

М. А. Несин, Л. Н. Аряев

О СОМНИТЕЛЬНЫХ МЕТОДАХ РАБОТЫ С ИСТОЧНИКАМИ И ЛИТЕРАТУРОЙ РАДИ ИЛЛЮСТРАЦИИ УГОДНОЙ КОНЦЕПЦИИ (РАЗМЫШЛЕНИЯ ПО ПОВОДУ СВЕЖЕЙ РАБОТЫ М. И. ЖИХА «О НЕКОТОРЫХ ДИСКУССИОННЫХ ВОПРОСАХ ПОХОДА РУСОВ НА КОНСТАНТИНОПОЛЬ 860 Г».)

Изображение: Чудесное спасение Константинополя при помощи ризы Богоматери. Фреска из церкви Ризоположения в Московском Кремле. 1644 год.

Аннотация: в данной работе рассматривается отрицательная рецензия М. И. Жиха «О некоторых дискуссионных вопросах похода русов на Константинополь 860 г.» на статью М. А. Несина об этом набеге. Показано, что критика Жиха не является убедительной и скорее наводит на размышления о сомнительных для ученого методах работы с источниками и литературой ради иллюстрации угодной концепции.

Ключевые слова: поход русов на Константинополь 860 г., норманофобия, донские аланы

Об авторах: Несин Михаил Александрович, кандидат исторических наук, г. Санкт-Петербург (Россия). E-mail: pеtergof-history@yandex.ru

Аряев Леонид Николаевич, независимый исследователь, г. Заальфельд (Германия). E-mail: l.aryayev@yandex.ru

М. А. Nesin, L. N. Aryaev

ON QUESTIONABLE METHODS OF WORKING WITH SOURCES AND LITERATURE IN ORDER TO ILLUSTRATE A PLEASING CONCEPT (REFLECTIONS ON THE RECENT WORK OF M. I. ZHIKH "ON SOME CONTROVERSIAL ISSUES OF THE RUS CAMPAIGN AGAINST CONSTANTINOPLE IN 860"). 

Abstract: this paper examines M. I. Zhikh's negative review "On some controversial issues of the Rus campaign against Constantinople in 860" on M. A. Nesin's article about this raid. It is shown that Zhih's criticism is not convincing, but rather suggests questionable methods of working with sources and literature in order to illustrate a pleasing concept.

Key words: Rus campaign against Constantinople in 860, Normanophobia, Don Alans

Corresponding authors: Mikhail A. Nesin, Candidate of Historical Sciences, St. Petersburg (Russia). E-mail: pеtergof-history@yandex.ru

L. Aryayev, independent researcher, Saalfeld (Germany). E-mail: l.aryayev@yandex.ru 

В 860 г. состоялся первый набег русов на Константинополь. Русы напали внезапно, во время отсутствия в городе императора с армией, отправившихся воевать с арабами и беспрепятственно разорили городские предместья. В то же время, какая-то часть русов вскоре после этого набега крестилась.

Этот набег был упомянут современником и очевидцем, константинопольским патриархом Фотием в двух гомилиях (публичных беседах) на нашествие русов, одна из которых была оглашена во время нападения русов, а вторая после их ухода, и в окружном послании 867 г., а также в письме римского папы Николая I византийскому императору Михаилу III 865 г. и в более поздних хрониках, византийских хрониках Симеона Логофета (далее — СЛ), рассказ которой с некоторыми нюансами позднее отразился в древнерусском летописании, и Продолжателя Феофана (далее — ПрФ) середины X в., Венецианской и Брюссельской (далее — БХ) хрониках XI в. и др. (публикацию источников о данном набеге см.: Кузенков 2003). Современники, Фотий и Николай I, отмечали, что русы безнаказанно разоряли пригороды Константинополя, при этом, по оценке Фотия, русы от этого весьма обогатились, другое дело, что быстрый и внезапный для византийцев уход русов Фотий связывал с чудом свыше, свершившимся после того, как он сам вместе с горожанами всю ночь молились Богородице (там же: 35–37, 57–60, 89).

В некоторых сравнительно поздних византийской хрониках X и XI вв., СЛ и БХ, появляется версия о массовой гибели русов по воле высших сил и о наличии у русов 200 кораблей (там же: 113–118, 156). В Венецианской хронике Иоанна Дьякона XI в. упоминается о безнаказанном грабительском нападении на пригороды Константинополя 360 кораблей (там же: 151).

Продолжительность пребывания русов под стенами Константинополем в источниках прямо не обозначена, поэтому в историографии высказывались разные оценки, от многих месяцев и многих недель до непродолжительного времени (ср.: Попадопуло-Керамевс 1903: 391–393; Vasiliev 1946: 210–218; Левченко 1951: 156; Левченко 1956: 71; Wortley 1970: 53). При этом историки обычно относятся с доверием к упомянутым в поздних хрониках сведениям о наличии у русов сотен кораблей.

В 1 (7) № за 2024 г. журнала «Социогуманитарные коммуникации» в числе материалов XV конференции «Скандинавские чтения» была опубликована статья одного из авторов этих строк, М. А. Несина «Набег русов на Константинополь летом 860 г. (ход, продолжительность, командование, численность судов русов)» (Несин 2024). Научная новизна этой работы заключается в том, что в ходе внимательного анализа источников исследователь пришел к аргументированным выводам, что набег русов на Константинополь 860 г. представлял собой рейд небольшого войска не на сотнях, а на единицах – десятках судов, вероятно, командовал русами не правитель, а обычный военачальник; внезапно появившись под стенами города, они в течение ночи или суток жгли и разоряли предместья, не пытаясь взять крепость; сведения Жития патриарха Игнатия (далее — ЖИ) о разорении русами поселений и монастырей на Черном море и Принцевых островах нет оснований связывать с реалиями данного набега русов.

Выводы о таком скромном количестве кораблей русов и столь кратковременном пребывании русов под Константинополем вызвали быструю и суровую критику со стороны антинорманиста М. И. Жиха, для которого сведения сравнительно поздних хроник об участии в этом походе сотен кораблей являются основным аргументом в пользу нескандинавского происхождения русов (Безаконов, Жих 2021 а). В свежем 3–4 № журнала антинорманистов «Исторический формат» вышла рецензия Жиха «О дискуссионных вопросах похода русов на Константинополь 860 г.» на вышеуказанную недавнюю М. А. Несина (Ср.: Жих 2023; Несин 2024). Рецензия безусловно является отрицательной: Жих не согласился с основными выводами Несина и считает непозволительным «всерьёз рассматривать» его «гипотезу о походе русов 860 г. на Константинополь как небольшом и кратком рейде» (Жих 2023: 111).

Что ж, критика иногда бывает полезной. Так, вероятно, Несину стоило пояснить, что он считает набег единиц-десятков судов на Константинополь достойным военным предприятием для раннего Средневековья в сравнении с вызывавшими ужас у европейцев набегами норманнов на западноевропейские города. Другое дело, что набег русов на Константинополь 860 г. историки обычно считают скандинавским (принципиальное исключение представляют собой только радикальные антинорманисты, или, по определению Л. Н. Аряева, норманофобы (Аряев 2018), готовые отправить в морской поход на столицу Византии кого угодно, кроме норманнов, хоть балтийских славян, военные походы которых дальше Балтийского и Северного морей неизвестны, хоть алан, и вовсе неизвестных в качестве участников морских походов[1]) А работа М. А. Несина является материалом конференции «Скандинавские чтения», на которой его доклад ни у кого не вызвал недопонимания. Но в целом рецензия М. И. Жиха скорее наводит на размышления об использовании ее автором сомнительных для ученого методов работы с источниками и историографией ради иллюстрации угодной ему концепции.

Уже в самом начале своей рецензии М. И. Жих выдвигает argumentum ad verecundiam и укрывает свое утверждение о масштабности похода 860 и большой численности русов за густым частоколом авторитетных имен, скромно помещая свое собственное имя в конец списка (Жих 2023: 105). В аннотации он спешит указать, что М. А. Несин отвергает «традиционные взгляды на масштабы и характер похода на Константинополь в 860 г. как значительную военную и политическую акцию Руси» (там же: 104). Тем самым он представляет Несина ревизионистом, а себя последователем славных традиций отечественной историографии. Между тем, единственным общим критерием масштабности похода для этих упомянутых М. И. Жихом авторов является представление о наличии у русов сотен кораблей[2], и оно основано лишь на необоснованном доверии к сведениям сравнительно поздних хроник, поэтому в доказательство реалистичности этих цифр Жих не смог привести никаких научных аргументов своих предшественников. Должен ли современный специалист поддерживать такое некритическое отношение к версиям сравнительно поздних нарративных источников о численности неприятельских войск (пусть даже по инерции сохранившееся в историографии некоторых кампаний) и не является ли это архаизацией науки? И еще, к сожалению, не всегда можно точно определить, что именно следует считать «традиционным». Например, М. И. Жих является приверженцем теории о происхождении Руси от алан (Беззаконов, Жих, 2021; Беззаконов, Жих 2021 а). С одной стороны, это восходит к давней традиции, берущей начало с польской ренессансной историографии. С другой — это явное отрицание всей научной традиции российской историографии, которая от этой теории отказалась еще с татищевских времен и в коей все попытки возродить эту теорию никогда не получали поддержки. Использование сторонником столь маргинальной теории при критике оппонента argumentum ad verecundiam психологически вполне понятно, хотя и довольно нелепо.

Беда в том, что Жих возвращается не только к отжившим теориям, но и к архаичным методам исследования. Так, он реконструирует хронологию похода русов на Константинополь 860 г. путем компиляции данных, выдернутых из разнородных, разновременных и противоречащих другу друг источников — хроник СЛ, БХ, гомилий Фотия, Синаксаря Константинопольской Великой Церкви; когда же источников нет вообще (о «русско-византийский договоре 860 г.») он возмещает их очередным длинным списком ссылок на авторитеты (Жих, 2023: 109). Это — худший вариант методологии «ножниц и клея» (Коллингвуд 1980: 34), едва ли уместный даже в студенческой научной работе.

Начитанность М И. Жиха, привлечение им для решения каждого отдельного вопроса значительного объема литературы, безусловно, достойны похвалы. Однако к историографии он подходит потребительски, выхватывая из каждой работы только то, что он считает подтверждением собственных взглядов, игнорируя при этом общий контекст работы и методологию того исследователя, на которого он ссылается. Он готов сослаться даже на ненавистного каждому антинорманисту А. Л. Шлецера (Беззаконов, Жих, 2021 а: 85), если находит у него приемлемый для себя тезис (об отдельной причерноморской группе русов, организовавших поход 860 г.); видимо, он не дошел до другого места у Шлецера, где доказательство ссылкой на авторитеты названо «недостойным историка» (Шлецер, 1809: 427). Стремление Жиха компенсировать недостаток источников массовостью библиографических ссылок порой доходит до курьеза. Например, численность населения Константинополя в 500–800 тысяч человек в IX–X вв. он обосновывает ссылками на работу A. Аndréadès 1920 г. и на научно-популярный интернет-проект о Великом Шелковом пути (Жих, 2023: 107). Все хорошо, но библиография обзорной статьи по истории Стамбула, на которую ссылается Жих, содержит лишь одну ссылку по вопросу о численности города в IX–X вв., и это ничто иное, как все та же работа Аndréadès. Таким образом, смысл обращения Жиха к научно-популярному сайту лишь в том, чтобы любой ценой увеличить количество ссылок.

Все историографические штудии М. И. Жиха посвящены одной задаче — доказать, что атаковавшие Константинополь русы были донскими и / или крымскими аланами. В его системе доказательств краеугольным камнем является большая численность нападавших (не менее восьми тысяч человек на сотнях судов), поскольку, по его мнению, никакой другой народ, кроме алан (или аланоболгар)-салтовцев, не мог в IX в. организовать столь представительное воинское предприятие. Стремясь доказать высокий мобилизационный потенциал салтово-маяцкой культуры, Жих ссылается на работу о социальной и военной структуре Подонья и Придонечья (Беззаконов, Жих 2021 а: 102), игнорируя прямо заявленный цитируемым автором гипотетический характер его расчетов и то обстоятельство, что речь в этой работе идет об алано-болгарах, находящихся под властью не фантомного «Русского»[3], а реально существовавшего Хазарского каганата, назначающего им «главных вождей» (Тортика 2007: 270). Чтобы нейтрализовать наиболее опасных конкурентов алан — норманнов, М. И. Жих выписывает целые абзацы из труда П. Сойера (Беззаконов, Жих, 2021 а: 93–94). Британский исследователь вполне обоснованно указывал, что сведения средневековых хронистов об огромных армадах и многотысячных армиях викингов, о приносимых им апокалиптического масштаба бедствиях нельзя понимать буквально: составители страшных рассказов и грозных проповедей больше заботились о том, чтобы напугать современников и побудить их к покаянию, нежели о том, чтобы точно передать факты. Примечательно, что при всем при этом, Сойер без тени сомнения повторяет общепринятое мнение, что за набегом 860 г. стоят норманны (Сойер 2006: 68–69), о чем Жих по понятным причинам умалчивает. Но еще важнее другое. Жих в упор не замечает, что правомерный скепсис П. Сойера полностью аннигилирует его собственные построения. Если числовым данным средневековых хроник нельзя доверять, то стоит ли принимать на веру сведения семейства хроник СЛ о 200 кораблях русов, атаковавших Константинополь? И как можно не замечать, что Фотий составлял свои гомилии не только для того, чтобы рассказать о подробностях набега, а еще для того, чтобы помочь слушателям осознать свою греховность, преисполниться благодарности к Богу, избавившего их, недостойных, от столь страшного бедствия и принести искреннее покаяние? Однако М. И. Жих считает возможным доказывать многочисленность русов апокалиптическими картинами, создаваемых красноречием Фотия (Жих, 2023: 106–107). Впрочем, он сразу становится очень критичным, как только Фотий проговаривается о кратком сроке пребывания русов под Константинополем. Тут Жих спешит заявить, что «противопоставление Фотием ночи и дня может иметь символическое значение» (там же: 109), хотя именно в этом месте никакой символичности не просматривается, а о дне Фотий не упоминает. Иными словами, критика источников используется М. И. Жихом не для поиска истины, а для нейтрализации неугодных ему свидетельств. Такая избирательная критика позволяет ему в одно и то же время отвергать сведения, например, Англо-саксонской хроники о 350 кораблях данов в устье Темзы (Англо-саксонская хроника, 2010: 65), но при этом буквально принимать сообщение СЛ о 200 судах русов на Босфоре и утверждать, что такой большой флот норманны собрать не могли (Беззаконов, Жих 2021 а: 88, 94–95). Полагая почему-то, что критические замечания П. Сойера о цифровых данных средневековых хроник относятся лишь к западноевропейским сообщениям о викингах, Жих без тени сомнения приводит данные хронистов для доказательства того, что Константинополь всегда атаковали исключительно многотысячные армии (Жих, 2023: 106–107). В том числе принимает на веру сильно завышенные сведения Льва Дьякона (Атанасов 2013) о десятках тысяч воинов князя Святослава. Правда, цифру Иоанна Скилицы, писавшем о ста тысячах русов, он все-таки отвергает как «явно фантастическую» (Жих, 2023: 106–107), руководствуясь при этом ничем иным, как собственными субъективными представлениями о правдоподобии. Такого рода методология вполне достойна тех времен, когда теории о происхождении русов от роксалан были академическим мейнстримом.

При этом, М. И. Жих не смог ответить по существу на замечания М. А. Несина, что очевидец набега, константинопольский патриарх Фотий, напуганный нападением варваров, которые, по его мнению, едва не взяли город, не писал о многочисленности русов и их кораблей, зато при цитировании Пс 80 (79): 14 воздерживался от сопоставления русов с крупным зверем — кабаном, а сравнивал с мелкими полевыми зверьками, и сообщал о внезапном появлении, стремительном, как морская волна, нападении и столь же неожиданном быстром уходе русов, что напоминает небольшой рейд на единицах-десятках кораблей (Несин, 2024: 45–48). Из перевода П. В. Кузенкова первой гомилии Фотия на нашествие русов (далее — Г1) Жих извлекает упоминание некого «скопища» русов (Жих 2023: 106), под которым, впрочем, не ясно, что именно подразумевается — множество, или просто скопление, однако, если бы М. И. Жих изучал иностранные источники не только в русских переводах Кузенкова, но читал бы опубликованные тем же ученым тексты греческих первоисточников, он бы знал, что в Г1 никакое скопище прямо не упомянуто, а буквально говорится, что горожане «εϊδομεν τήν όψιν αυτών» (Кузенков 2003: 23) — увидели их внешний вид (греч). А поскольку при виде врагов с суровыми как шум моря голосами, ромеи, по оценкам Фотия, испытали не меньшие муки, чем при родах, то переводчики по-своему пытались объяснить, что же узрели греки — скопище (там же: 31) врагов или «грозный видъ ихъ» (Ловягин 1882: 421). При том, что весь военный флот Византии насчитывал сотни кораблей (Кузенков 2003: 120), армада из 200 кораблей недвусмысленно была бы оценена Фотием как крупная. М. И. Жих почему-то убежден, что напугать жителей такого большого города мог только поход 8000 воинов на 200 кораблях и «никаких «небольших» рейдов на Константинополь история просто не знает» (Жих, 2023: 106–107). Это мнение на первый взгляд эффектно иллюстрируется указанными в нарративных источниках круглыми числами судов и воинов в русских походах на Константинополь X–XI вв. (там же)[4], однако легко опровергается данными о казачьих набегах XVII в. К примеру, в 1621 г. казачий набег на 15–16 чайках вызвал сильную панику среди населения Стамбула (Королев 2007: 138–139)[5], которое в XVI–XVII в. достигало около 500–700 тысяч человек (Мантран 2006: 69–70). Это при том, что правитель с армией в городе не отсутствовали, как это было в 860 г. К тому же отличительной чертой набега 860 г. было то, что он являлся внезапным для горожан и случился в отсутствие в городе императора с войском[6], вдобавок, был первым в своем роде: прежде русы византийской столице не угрожали, возможно разве что разорили Пафлогонию (вопрос о достоверности «росского» сюжета жития Георгия Амастридского, или, во всяком случае, об авторстве и датировке памятника рано считать решенным (Каждан 2002: 463–465)). Следовательно, сравнивать его с другими русскими походами на Царьград некорректно (ср.: Жих 2023: 106–107)[7]. В этой связи, рассуждения, что потрясти Царь городов единицы-десятки судов не могли, а сотни могли (Жих 2023: 107) в принципе являются беспредметными, тем более, что в распоряжении исследователей нет «пропорции», позволяющей рассчитать, какое минимальное число вражеских воинов способно посеять ужас среди жителей крупного города, так что любые подобные рассуждения на этот счет будут чисто субъективными. Не говоря о том, что у нас, в конце концов, нет ни документальных, ни даже нарративных источников о численности населения Константинополя в IX в. Гипотетические расчеты этой неизвестной величины могут быть сколь угодно правдоподобны, но все равно останутся лишь гипотезами. Доказывать одни гипотезы с помощью других — грубейшая методологическая ошибка. Поэтому попытки М. И. Жиха доказать масштабность набега 860 г. многочисленностью населения Константинополя являются методологически порочными.

Наблюдениям М. А. Несина о сравнительно позднем происхождение сведений о наличии у русов сотен кораблей (Несин 2024: 45–46) Жих пытается противопоставить фантастические домыслы о каких-то ранних независимых источниках сведений БХ и Венецианской хроник XI в. о 200 и 360 кораблей русов. Так, на основе упоминания в БХ точной даты прихода русов к Константинополю Жих, вслед за рядом других исследователей готов видеть здесь свидетельство очевидца, или, по крайней мере, современника событий (Жих 2023: 105). Но даже если дата действительно записана со слов современника, означается ли это, что и всякое другое известие этой хроники, в том числе упоминание 200 кораблей русов или заведомо ошибочное утверждение, что русы были покорены, сокрушительно побеждены и истреблены христианами, нужно считать аутентичными? М. И. Жих полагает, что версия БХ о военном поражении русов восходит к… «зафиксированным Фотием ранним представлениям об уходе русов» (там же), не замечая, что даже в этом случае сведения БХ оказываются вторичными, что не повышает доверия к указанному в ней числу судов. Хотя в действительности по сведениям современников, Фотия и римского папы Николая I, русы безнаказанно разоряли пригороды Константинополя, весьма при этом, по оценке Фотия, обогатившись (Кузенков 2003: 35–37, 57–60, 89; Несин 2024: 46). Известие БХ о том, что русы ходатайством Богородицы были истреблены христианами перекликаются именно с поздней версией хроник семейства СЛ, что в результате молитвы Богородице корабли русов разбились в буре и мало кто из русов избежал опасности (Кузенков 2003: 115–118; Несин 2024: 45). Таким образом лапидарное известие БХ в целом отражает традицию, характерную для хроники СЛ середины X в.: 200 кораблей и массовая гибель русов. К слову, в более ранней работе сам Жих относил БХ к числу источников, в которых отразилась относительно поздняя легенда о чудесной буре (Беззаконов, Жих 2021 а: 80, 92). Другое дело, что хронист или более поздний переписчик (хроника сохранилась в списке XIII ст.) записал о гибели русов довольно неряшливо, у него вышло, что христиане по воле высших сил победили и покорили русов в некоем бою, а не помолились и не получили избавление от русов свыше. А сведения Венецианской Хроники Иоанна Дьякона XI ст. о 360 кораблях М. И. Жих возводит к некому «более раннему византийскому источнику» лишь на том основании, что упомянутые в ней норманны ему видятся калькой с «народа севера» из гомилии Фотия (Жих 2023: 106). Это является явной натяжкой: упоминание норманнов может объясняться разными причинами, в другой статье тот же Жих высказал иную версию, что оно сделано на основании «франкских источников о норманнских рейдах у берегов империи» (Беззаконов, Жих 2021 а: 92), а если бы существовал ранний византийский источник, упомянувший 360 кораблей, то в относительно поздних хрониках, сообщающих о посланной свыше буре, их было бы не 200, а 360 или больше: если вражеские суда безбожников погубило само небо, то их количество впору не занижать, а завышать. Так что версия о 360 кораблях, наверное, возникла еще позже чем о 200.

На вопрос М. А. Несина, считал ли Фотий кочующий народ русов устойчивым политическим образованием, или бродячей пиратской ватагой (Несин 2024: 48) М. И. Жих дал однозначный ответ, что это был некий мощный племенной союз, поскольку перед нападением на Византию русы поработили «всех окрест них», а ватага морских разбойников «должна иметь опорные базы, а таковых науке неизвестно» и «должна была себя проявить другими набегами» (Жих 2023: 107–108). Эти доводы сложно признать серьезными. Ведь Фотий не сообщал, как русы покорили эти народы, потому нет основания утверждать, что речь шла о формировании союза племен, а не о терроризировании соседей пиратскими рейдами. А argumentum ex selentio явно не подходит для баз и других набегов русов — тот же Жих признает, что в 860 г. Фотий вероятно не владел точной информацией о русах и их нападение было для него неожиданным (там же: 107). Должен ли он был знать их базы? А если нападение русов на расположенные недалеко о Константинополя Принцевы острова известно лишь из житийного памятника, то должны ли были всегда удостаиваться внимания столичных книжников разорения мест, не связанных со святыми? К тому же довод об отсутствии у русов известных науке опорных баз можно было бы с большим основанием использовать против версии самого Жиха о большой армаде из сотен кораблей — если уж по его мнению ватага пиратов должна иметь известные науке базы, то такая армада — тем более: базы сотен судов скорее были бы обнаружены ромеями, чем единиц-десятков[8].

Однако, не менее важным чем численность войска критерием значимости военного похода являются его результаты. Жих утверждает, что перед отходом из-под стен Константинополя русы заключили с империей договор и вскоре приняли крещение (Жих 2023: 108–109). Будь это правдой, набег 860 г. действительно выходил бы за пределы грабительского рейда, причем независимо от того, сколько русов приходило в 860 г. под стены Царьграда — несколько сотен, или восемь тысяч.

О «договоре 860 г.» долго говорить не приходится: ни сам факт заключения договора, ни тем более его условия не отражены в каких-либо источниках ни единым намеком. К примеру, как уже отмечалось в известной Жиху монографии М. В. Левченко, источники ничего не сообщают о заключении договора между русами и византийцами во время набега русов на предместья Константинополя; а быстрый уход врагов был для очевидца Фотия полной неожиданностью и связывался им с воздействием высших сил, что едва ли было возможно в случае ухода русов по договоренности с ромеями (Левченко 1956: 74-75). Однако это не мешает Жиху со ссылкой на мнения ряда историков безоговорочно писать об отступлении русов в результате договора с византийцами (Жих 2023: 109). В этой связи возникает риторический вопрос — можно ли такое домысливание за источники, обставляемое удобными историографическими ссылками, назвать иначе, чем имитацией научной работы? Не только тесты очевидца набега Фотия, но позднейшие хроники СЛ и др. о заключении в 860 г. мирного договора с русами молчат, и этого обстоятельства никак не отменит приводимый Жихом очередной длинный список авторитетных историков, которые считали этот договор реальным или возможным.

М. А. Несин не исключал, что Росская епархия была миссийной и допускал возможность сравнения т. н. Фотиева крещения русов с крещением предводителя датчан Хастинга в том смысле, что русам теперь можно было не опасаться ответного похода против них императорской армии, а византийским властям — нового внезапного набега русов на свою столицу (Несин, 2024: 48) В свою очередь М. И. Жих счел версию о миссийной епархии натяжкой, а сравнение Фотиева крещения с «псевдокрещением Хастинга» некорректным, поскольку нарративные источники IX–X вв., Окружное послание Фотия и Жизнеописание Василия I, сообщают о настоящем крещении народа, а не притворном крещении вождя с дружиной, а крещение русов Фотий упоминает сразу после рассказа о крещении Болгарии, из чего, по мнению Жиха, следует, что обе епархии имели равный статус (Жих 2023: 108). Эта версия основана на ряде допущений — данные источники не упоминают у русов постоянной кафедры, а Фотий вовсе не уравнивал епархии болгар и русов, (не указав даже титула болгарского святителя), а лишь отмечал принятие обоими народами Христианства и писал о русах иначе, чем о болгарах: если болгары отказались от прежней веры, то русы — также от разбойных нападений на Византию, что было для патриарха не менее важно (Кузенков, 2003: 74–75, 126–127). А при том, что епархия русов просуществовала менее полувека (уже документ начала X. в., договор Олега с Византией 911 г., противопоставляет русов и христиан (ПВЛ 1996: 18–19)), то вариант крещения русов во избежание расплаты за набег на Константинополь и получения миссийной епархии не больше противоречит источникам, чем версия о серьезном желании русов войти в лоно византийской церкви и учреждении у них постоянной кафедры. А по важному критерию научной гипотезы, простоте (Клейн 2011: 60–61) — даже выигрывает. Ведь тогда не надо домысливать причину скорого неуловимого исчезновения кафедры.

Что же касается массового характера крещения русов, называемого иногда в историографии «первым крещением Руси» или «Фотиевым крещением», то с ним несколько сложнее. О том, что «всех оставляющий позади в свирепости и кровопролитии» народ рос переменил «языческую и безбожную веру… на чистую и неподдельную религию христиан» и принял у себя епископа, Фотий сообщает в окружном послании 867 г. (Кузенков 2003: 75). В правдивости Фотия в данном случае сомневаться, как будто, не приходится: перед сообщением о крещении русов стоит упоминание про «новооглашенный во Христа и недавно просвещенный сонм болгар», крещение которых при Фотии несомненный факт. Однако в начале своего послания и тоже в одном ряду с крещением болгар Фотий столь же уверенно пишет о принятии армянами Халкидонского символа веры (там же: 74). Это, мягко говоря, преувеличение. Фотий действительно переписывался с армянским католикосом Закарией и архонтом архонтов Ашотом Великим, стараясь убедить их, что суждения армян о Халкидонском соборе ошибочны, но эффект от его увещеваний, похоже, оказался более чем скромным. Неспроста игумен Никон (Лысенко), на которого ссылается Жих, предпочел выразиться более обтекаемо и написал о «значительном числе» обращенных в православие армян (Никон 1989: 31). Это утверждение столь же верное, сколько расплывчатое и ни к чему не обязывающее: поскольку критерии «значительности» не оговорены, то даже десяток-другой армянских семей можно посчитать «значительной частью». Основой для заявления Фотия мог стать Ширакаванский собор, состоявшийся, по версиям некоторых исследователей, в 862 г. (Dorfmann-Lazarev, 2004). Однако же: проходил ли собор именно в это время, какие на нем были приняты решения, подтвердил ли он воссоединение Армянской церкви с Константинополем или, наоборот, проклял Халкидонский символ веры, да и состоялся ли этот собор вообще — все это спорные вопросы (Григорян 2011). Фактом является то, что ни одно из постановлений этого собора не вошло в сборники армянского канонического церковного права (Арутюнова-Фиданян 2004: 30). Итак, за словами Фотия о присоединении армян к православию стоит лишь его переписка с представителями армянской церкви. Но если так, то какие основания некритично доверять торжественному сообщению патриарха о крещении народа рос? Вполне вероятно, что Фотий установил контакт с русами, и даже направил к ним с миссией епископа, но начало миссии — не то же самое, что крещение целого народа. О значимых последствиях «Фотиева крещения» можно было бы всерьез говорить лишь в том случае, если бы была у русов была определенно учреждена постоянная кафедра.

В доказательство реальности «росской епархии» часто приводят «Жизнеописание императора Василия I», повествующее о крещении «архонта русов» и всего его народа после чуда с неопалимым Евангелием. Правда, его автор Константин Багрянородный связывает это событие не с Фотием и не с набегом русов на Константинополь 860 г., а с правлением своего деда Василия I (867–886) и пишет об учреждении не епископии, а архиепископии. Связь этого события с 860 г. еще нужно доказывать. Если считать крещение русов при Василии I реальным, то придется признать, что при Фотии ничего значимого в христианизации Руси сделано не было — посланный к русам архиепископ начинает с нуля, росский народ все еще «безбожнейший», архонт и его «вельможи» остаются преданными суеверию из-за долгой привычки» и для их обращения требуется чудо[9]. Впрочем, весь изложенный в «Жизнеописании» рассказ вызывает сомнения — он составлен внуком о событиях времен его деда, содержит в себе фантастический элемент и при этом еще до предела клиширован. В рассказе нет ничего, чего нельзя было бы «реконструировать», не покидая императорских покоев. Обращение варваров после продемонстрированного проповедником чуда — стандартный прием византийской агиографии, сюжетное сходство истории о крещении русов с историей епископа Капитона Херсонского не может не наводить на размышления (Zuckerman 2000: 105). Наконец, Константин сам свидетельствовал, как минимум о неустойчивом характере росской архиепископии, приводя в трактате «О церемониях» список подчиненных константинопольскому патриарху митрополий, архиепископий и епископий, в котором нет росской епархии (Constantini Porphyrogeniti libri..., 1829: 791–798). Поэтому не исключено, что Константин лишь воспроизвел сообщение Фотия о крещении русов, приписав это достижение своего деду, повысив статус посланного к русам иерарха и домыслив детали с помощью агиографических клише[10]. В любом случае, подтверждением слов Фотия «Жизнеописание…» служить не может. Это верно, конечно, и в отношении поздних хроник, некритично повторяющих нарратив Константина Багрянородного — Скилицы, Зонары, из которых сведения о «Фотевом крещении» и о чуде неопалимого Евангелия попали в русскую позднюю летописную традицию.

Наиболее частым аргументом сторонников концепции раннего («Фотиева» или «Аскольдова») крещения Руси является список епархий Льва VI Мудрого (886–912), в котором фигурирует Росская митрополия. Этот список получил отражение во многих греческих и латинских и славянских рукописях, в том числе в Типографской летописи (ПСРЛ 1921: 233). В нем видели подтверждение известий «Окружного послания» и «Жизнеописания…», несмотря на то, что статус «росской» епархии в каждом из этих источников был разным (епископия, архиепископия, митрополия) и что во многих его списках (самый старый из которых не древнее XIV в.) в заглавиях рядом с императором Львом Мудрым фигурировал патриарх Фотий, вторично отстраненный от патриаршества сразу после смерти Василия I, на что обратил внимание уже А. В. Горский (Горский 1850). Очевидно, что, хотя основа списка действительно восходит к концу IX в., он подвергся существенным дополнениям позднейшими переписчиками, и потому некритично относить все его сведения ко временам Льва Мудрого недопустимо. К тому же столь высокий статус росской епархии — митрополия — подразумевает, что у росского иерарха находилось в подчинении какое-то количество местных епископий, о которых должны были бы остаться хоть какие-то сведения.

Несмотря на все это, Росская митрополия прочно вошла в историографическую традицию. Если Иловайский при упоминании о ней еще должен был ссылаться на один из списков, опубликованных в Париже (Geōrgios Kōdinos 1648), то в распоряжении Жиха находится уже солидная цепочка ссылок, демонстрирующая давность и почтенность этой традиции. Упомянув о Росской митрополии в списке Льва Мудрого, Жих ссылается на М. Ю. Брайчевского и Рапова (Беззаконов, Жих 2021 а: 84). Брайчевский дает ссылку на книгу Б. Я. Рамма «Папство и Русь» (Брайчевский, 1989: 68). В книге Рамма имеются две ссылки на М. В. Левченко (Рамм 1959: 28). Пройдя по одной из них (Левченко 1956: 82), мы находим ссылку на Д. И. Иловайского, у которого наконец-то дается ссылка на первичный источник (Иловайский 2015:71). Рапов ссылается опять же на Рамма, а также на А. В. Горского, с которым полемизирует и противопоставляет ему работы Левченко и В. В. Мавродина (Рапов 1998: 119–120). Мавродин, не давая конкретных ссылок, «доказывает» реальность Росской митрополии списком Льва Мудрого и даже «Уставом св. Владимира» (Мавродин 1945: 215–216), хотя в «Уставе» Фотий представлен современником Владимира Святого. Но опять-таки, никакие самые длинные списки авторитетных авторов не могут пересилить того, что говорят источники. Росская митрополия в нотициях Константинопольской патриархии IX в. отсутствует (Notitiae episcopatum… 1981: 230–245) и появляется (вполне ожидаемо) лишь в начале века одиннадцатого, уже после Владимирова крещения (там же: 343, 349).

Таким образом, ни единого достоверного известия о постоянной епархии на Руси до начала XI в. нет. «Фотиево крещение Руси» представляется историографическим фантомом. Несомненно, какая-то часть русов после похода 860 г. крестилась, и, конечно, это стало важной вехой в истории раннего русского христианства. Вполне возможно, что Фотий сумел организовать у русов миссийную епархию. Но успехи этой миссии оказались более чем скромными, это видно уже из того, что в русско-византийском договоре 911 г. русь противопоставляется христианам, а сведения о значительном числе христиан на Руси относится уже ко временам Игоря. И только после крещения Ольги появляется упоминание о русских христианах в независимом иностранном источнике — послании папы Иоанна XIII чешскому князю Болеславу Благочестивому (Codex diplomaticus 1904: 343).

Итак, поход 860 г. не привел ни к заключению мирного договора, ни к общенародному принятию русами христианства. Но в таком случае возмущение М. И. Жиха характеристикой этого похода как грабительского рейда выглядит странным: ничего, кроме награбленной добычи, русы из набега не принесли.

Источники, как правило, не указывают продолжительность пребывания русов под Константинополем и не сообщают, что она составляла много дней. М. А. Несин отметил, что о длительном хозяйничанье русов под стенами города не упоминал и Фотий, при том, что тот опасался что русы могли взять город и отмечал массовые убийства русами жителей неукрепленных предместий; при этом, согласно второй гомилии Фотия на нашествие русов (далее — Г2), пребывание русов у города длилось около ночи: русы явились на закате и ушли вскоре после того, как горожане с патриархом всю ночь молились (Несин 2024: 49). Но если источник противоречит концепции длительной осады города, то тем хуже для источника: Жих стал бездоказательно рассуждать о том, что «противопоставления дня и ночи» могло иметь чисто «символическое значение» (Жих 2023: 108–109). Хотя, казалось бы, столь ответственное заявление об условных упоминаниях времени суток в средневековых источниках требуют веских доказательств в каждом конкретном случае[11]. Однако, в действительности здесь никакой символичности не прослеживается, о дне Фотий вообще не упоминает и никакого противопоставления ночи и дня у него нет. Зато в Г2 прямо сказано: «круг нашей жизни закатился вместе солнцем» (перевод П. В. Кузенкова (Кузенков 2003: 59)). Следовательно, ощущение апокалипсиса четко привязано к конкретному времени суток. Для реконструкции длительных сроков пребывания русов под Константинополем М. И. Жих неаргументированно датирует Г1 23 июня (хотя в научной работе положено свое мнение обосновывать)[12] и всерьез предлагает использовать запись Синаксаря Константинопольской Великой Церкви за 25 июня о нашествии сарацинов и неких рун, а также мнение Дж. Уортли о многонедельной осаде города. Это том, что Жих и сам не уверен, что в Синаксаре речь идет о русах (Жих 2023: 109), и «встречающаяся иногда в литературе дата 25 июня 860 г., взятая из греческого синаксаря, основана на недоразумении: во всех рукописях, упоминающих об этой вражеской осаде Константинополя, напавшими названы арабы (сарацины), осаждавшие столицу Византии в 70-х годах VII в» (Кузенков, 2003: 11), поэтому допущение, что речь идет не об арабской осаде города 770-х гг., а о набеге русов 860 г., явно нарушает принцип простоты научной гипотезы — тогда кроме тождества рун с русами придется домысливать причину недельного расхождения дат нашествия врагов в Синаксаре и БХ[13], а также участие арабов в набеге русов на Константинополь (Синаксарь отмечал городские события, а не нападения арабов на иные провинции Византийской империи)[14]. А  поскольку в источниках, живописующих ужас нашествия русов, не упоминается, что этот ужас был многодневным, версия о многонедельной осаде не годится даже для научной гипотезы, а, по определению Я. С. Лурье, является просто догадкой (Лурье 1977: 32). Жих (как и Дж Уортли) исходит из необоснованного допущения, что Г2 составлена вскоре после ухода русов из-под Константинополя и поэтому гипотеза Уортли о ее оглашении 4 августа (Wortley 1970: 50-53), якобы может пролить свет на срок пребывания русов у города (Жих 2024: 109), однако никем не доказано, что Г2 создана в ближайшие дни после ухода русов, который не указан в ней как свежее событие. Разумеется, даже за полтора месяца у горожан не могли изгладиться впечатления о неожиданном набеге русов, разоривших предместья и убивших многих мирных жителей, и эти события не теряли актуальности в качестве темы для назидательной беседы. При этом стоит согласиться с Жихом, что употребленный Фотием термин τὸ χαράκωμα, «вал с частоколом, которым обычно укреплялся военный лагерь», является разве что косвенным аргументом в пользу долгого пребывания русов у города (Жих 2023: 109). Согласно Г2, при быстром уходе русов их лагерь распался как по команде (Кузенков 2003: 60). Вряд ли стоит буквально понимать, что русы срыли вручную земляные валы. Возможно, потому П. В. Кузенков при публикации Г2 дал емкий перевод указанного термина как «лагерь» (там же). Так что, остается только гадать, что подразумевал Фотий под «τὸ χαράκωμα» — употребил этот термин в качестве привычного для своей паствы обозначения типичного для Византии военного лагеря, или приукрасил мощь вражеских станов для усиления эффекта от описания свершившегося по воле неба быстрого ухода русов, или же имел в виду «ограду» (Ловягин 1882: 436) без валов? Так что на «τὸ χαράκωμα» невозможно построить серьезных выводов о сроках пребывания русов под Константинополем и об осаде города (ср.: Жих 2023: 109).

При этом М. И. Жих вольно или невольно искажает выводы М. А. Несина. Так, Жих приписывает Несину допущение ни на чем не основанного домысла о русах как о данах, а также изобретение некого неизвестного набега русов на Принцевы острова в период пребывания на них в ссылке смещенного патриарха Игнатия в 858–867 гг. (Жих 2023: 110). В действительности, М. А. Несин отнюдь не безосновательно допускал, что русы были фризскими данами, а сослался на наблюдения О. Л. Губарева о наличии фризской магической формулы в русско-византийском договоре 944 г., сходстве древнерусского и фризского права и упоминание руси в ПВЛ в ряду скандинавских народов на месте данов (Несин 2024: 52). Даже если Жиха они не устраивают, это не дает ему права походя обвинять Несина в бездоказательных домыслах. Куда большим допущением является развиваемая Жихом версия о морском походе на Константинополь донских алан-салтовцев (Беззаконов, Жих 2021; Беззаконов, Жих 2021 а), которые и подавно не фигурировали ни в одном источнике о данном набеге, поскольку никаких морских походов донских алан неизвестно, а стремительный внезапный набег русов на предместья Константинополя с жестоким избиением мирного населения напоминает рейды норманнов. При этом, Фотий в Г1 явно связывал родину русов отнюдь не с Подоньем (ср.: Беззаконов, Жих 2021 а: 103): русы «нападали оттуда, откуда [мы] отделены столькими землями… и морями без пристаней» (Кузенков 2003: 35)[15]. Отметим, что он не мог так охарактеризовать издавна колонизированные греками Черное и Азовское моря и указать их во множественном числе: маленькое Азовское море греки считали не морем, а Меотским озером. Надо полгать, что речь шла о морях, омывавших Европу с севера, которые были по византийским меркам населены не самыми цивилизованными народами и средневековым византийским книжникам могли казаться дикими морями без приличных пристаней. Недаром, та же Скандинавия воспринималась как скифская пустыня (Бибиков 1986: 99). Кроме того, М. А. Несин не писал о набеге русов на Принцевы острова во время ссылки Игнатия. Речь шла лишь о том, что скорее всего работавший уже в X в. агиограф описал в ЖИ реалии не рейда на Константинополь, а некого другого набега русов (Несин 2024: 52), который мог случиться и после смерти Игнатия, ближе по времени к написанию его жития в начале X ст[16]. Как известно, в описанном в ЖИ конфликте Игнатия с Вардой исследователи уже давно усматривают явные намеки на имевшие место уже в начале X в. разногласия Николая Мистика и Льва VI в. (см. напр: Jenkins 1965)[17]. Для относительно поздних источников это нормально. В житие Корнилия Комельского XVII в. описан казанский набег на Корнилиево-Комельский монастырь, состоявшийся при жизни святого, хотя на самом деле речь идет о набеге 1538 г., случившемся уже после смерти Корнилия (Несин 2019: 443). По наблюдениям Несина реалии описанного в ЖИ начала X в. набега русов на черноморское побережье у Босфора и на Принцевы острова явно не соответствуют рейду на Константинополь 860 г.: этот житийный набег не затронул предместья города, а если бы русы начали набег на Константинополь с разорения черноморских поселений у входа в Босфор, то он не был столь внезапным для горожан, как описан Фотием. К тому же ЖИ упоминает разорение русами монастырей, чем во время набега на Константинополь русы массово не занимались, поскольку глава византийской церкви Фотий, сообщая о жестоких расправах русов над жителями предместий, не упоминал о каких-либо святотатствах (Несин 2024: 52).

Пытаясь увязать рассказ ЖИ с событиями 860 г., М. И. Жих делает допущения, прямо противоречащие цитируемым им источникам. Так, по его словам, разграбленные русами у Босфора усадьбы и монастыри являлись предместьями Константинополя, а флот русов мог сперва подойти к городу и там разделиться на два отряда, один из которых пошел грабить побережье Черного моря, а другой — Принцевы острова на Мраморном море (Жих 2023: 110). Однако ни один раннесредневековый византийский источник не относит черноморское побережье к предместьям Константинополя. В цитируемом Жихом отрывке ЖИ в переводе П. В. Кузенкова, расположенные на Черном море у входа в Босфор усадьбы[18] и монастыри в отличии от Принцевых островов не указаны даже как находившиеся вблизи от Константинополя[19], зато ясно сообщается, что русы, через Черное море приступив к Босфору, начали с разорения усадеб и монастырей и затем напали на близкие к Константинополю острова (Жих, 2023: 110). Поэтому об общем приходе русов к Константинополю с последующим возвращением части судов на Черное море и одновременным походом другого отряда на Принцевы острова говорить не приходится (ср.: там же). Для того, чтобы показать сожжение русами храмов в ходе набега на Константинополь, М. И. Жих заявил, что римский папа Николай I упоминал сожжение церквей именно в связи с походом к Константинополю (там же: 111). А вот цитируемый Жихом источник связывает церкви с пригородами Константинополя лишь в том плане, что они были сожжены, а где и кто сжег храмы, не сообщает (там же). Поэтому далеко не очевидно, что их сожгли русы во время набега на Константинополь, а не арабы при нападениях на другие провинции Византийской империи.

Таким образом, попытку М. И. Жиха отстоять версию об участии в набеге русов на Константинополь сотен кораблей и о многодневной осаде русами города трудно признать убедительной и объективной. Налицо применение автором сомнительных для ученого методов работы с источниками и историографией ради иллюстрации своей концепции. В этой связи данная рецензия Жиха являет собой наглядный образец того, что О. Л. Губарев назвал «эрзац-наукой» (Губарев 2015; Губарев 2017): сохраняя внешнюю наукообразность и не выдвигая откровенно абсурдных утверждений, она содержит грубейшие методологические ошибки и потому не может быть признана научной в подлинном смысле этого слова. Поэтому не вызывает удивления, что эта рецензия не была напечатана в авторитетной научной периодике и смогла увидеть свет лишь в антинорманистском журнале, редактируемом самим М. И. Жихом.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК.

Англосаксонская хроника 2010 — Англосаксонская хроника. Пер. с др.-англ. Метлицкой З.Ю. СПб.: Евразия, 2010.

Аряев 2018 — Аряев Л.Н. Норманофобия и ее фантомы // Valla. 2018. № 4 (1–2). С. 126–135.

Арутюнова-Фиданян 2010 — Арутюнова-Фиданян В.А. Полемика между халкидонитами и монофизитами и переписка патриарха Фотия // Вестник ПСТГУ. I: Богословие. 2010. Вып. 2. С. 23–33.

Атанасов 2013 — Атанасов Г.Г. О численности русской армии князя Святослава во время его походов в Болгарию и о битве под Дристрой (Доростолом) в 971 г. // Византийский временник. 2013. Т. 72 (97). С. 86–102.

Брайчевский 1989 — Брайчевский М.Ю. Утверждение христианства на Руси. К.: Наукова думка, 1989. 

Беззаконов, Жих 2021 — Беззаконов С.Н., Жих М.И. Хакан народа рос // Исторический формат. 2021. № 3. С. 9–58.

Беззаконов, Жих 2021 а — Беззаконов С.Н., Жих М.И. Поход русов на Константинополь в 860 г.: проблемы исторической географии и логистики // Исторический формат. 2021. № 4. С. 78–124. 

Бибиков 1986 — Бибиков М.В. Скандинавский мир в византийской литературе и актах // Скандинавский сборник. 1986. № 30. С. 97–105.

Васильев 1900 — Васильев. А.А. Византия и арабы. Политические отношения Византии и арабов по времена Аморийской династии. Приложения (раздельная пагинация). СПб., 1900.

Горский 1850 — Горский А.В., прот. О митрополии русской в конце IX века // Прибавления к Творениям св. Отцов 1850. Ч. 9. Кн. 1. С. 132–146 (1-я пагин.).

Григорян 2011 — Григорян М. Ширакаванский церковный собор 862 года. // Вопросы истории Армении (сборник научных статей). 2011. № 12 С. 47–63 (на армянском языке).

Губарев 2015 — Губарев О.Л. Рождение эрзац-науки: современная отечественная медиевистика и общество // Троицкий вариант – Наука. 2015. URL: https://www.trv-science.ru/2015/12/rozhdenie-ehsatz-nauki/ (дата обращения: 26.07.2024)

Губарев 2017 — Губарев О.Л. Еще раз об эрзац-науке в медиевистике // Троицкий вариант – Наука. 2017. № 236. URL: https://www.trv-science.ru/2017/08/esche-raz-ob-erzac-nauke-v-medievistike/?ysclid=lz2cc9qxik6890865 (дата обращения: 26.07.2024).

Губарев 2020 — Губарев О.Л. Каган без каганата // Novogardia. 2020. № 3. С. 17–38.

Губарев 2022 — Губарев О.Л. Посольство русов 839 г. и оксюморон «русский каганат» // Социо-гуманитарные публикации. 2022. № 2. С. 43–51.

Древняя Русь 2010 — Древняя Русь в свете зарубежных источников: Хрестоматия. Т. II Москва: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2010.

Жих 2023 — Жих М.И. О некоторых дискуссионных вопросах похода русов на Константинополь в 860 г. // Исторический формат. 2023. № 3–4. C. 104–113.

Зайцев 2003 — Зайцев Ю.П. Неаполь скифский (II в. до н.э. — III в. н.э.). Симферополь: Универсум, 2003.

Иловайский 2015 — Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю. М.: Академический проект, 2015.

Каждан 2002 — Каждан А.П. История византийской литературы (650–850 гг.) / А.П. Каждан в сотрудничестве с Ли Ф. Шерри и Х.Ангелиди; Пер. с англ. А.А. Белозеровой [и др.]. СПб.: Алетейя, 2002.

Каждан 2012 — Каждан А.П. История византийской литературы (850-1000 гг.): эпоха византийского энциклопедизма / перевод с английского Д.Р. Абдрахмановой [и др.]. CПб.: Алетейя: 2012.

Клейн 2011 — Клейн Л.С. Гипотеза в археологии // Российский археологический ежегодник. № 1. 2011. С. 56–69.

Коллингвуд 1980 — Коллингвуд Р. Дж. Идея Истории. Автобиография. М.: Наука, 1980.

Королев 2006 — Королев В.Н. Босфорская война. М.: Вече, 2007.

Кузенков 2003 — Кузенков П.В. Поход 860 г. на Константинополь и первое крещение Руси в средневековых письменных источниках // Древнейшие государства Восточной Европы. 2000. Проблемы источниковедения. М.: Восточная литература, 2003. С. 3–172.

Кузенков 2012 — Кузенков П.В. Из истории начального этапа византийско-русских отношений // Исторический вестник. 2012. Т. 1 (148). С. 52–97.

Левченко 1951 — Левченко М.В. Фальсификация истории византино-русских отношений в трудах А. А. Васильева //Византийский Временник. 1951. Т. IV. C. 149–159.

Левченко 1956 — Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М.: Издательство АН СССР, 1956.

Литаврин 2000 — Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XII в.). СПб.: Алетейя, 2000.

Ловягин 1882 — Ловягинъ Е.Л. Две беседы святейшаго патріарха константинопольскаго Фотія по случаю нашествія россовъ на Константинополь // Журналъ «Христiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи». № 9–10. 1882. С. 414–443.

Лукин 2014 — Лукин П.В. Новгородское вече М.: Индрик, 2014.

Лурье 1977 — Лурье Я.С. О гипотезах и догадках в источниковедении // Источниковедение отечественной истории: Сб. статей. 1976. М., 1977. C. 26–41.

Мавродин 1945 — Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. Л.: Издательство ЛГУ, 1945.

Майко 2010 — Майко В.В. Тмутаракань и Восточный Крым: Основные этапы этнокультурных связей // Ruthenica. 2010. Т. 9. С. 37–48

Мантран 2006 — Мантран Р. Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного. М.: Молодая гвардия, 2006.

Минакова 2012 — Минакова Э.А. О «Клятвенном договоре» князя Игоря Старого с Византией // Ученые записки Орловского государственного университета. 2012. C. 71–74.

Минорский 1963 — Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда X–XI веков. М.: Издательство восточной литературы, 1963.

Назаренко 2012 — Назаренко А.В. Русь IX века: обзор письменных источников // Русь в IX–X веках: археологическая панорама / отв. ред. Н.А. Макаров. М.; Вологда: Древности Севера, 2012. C. 12–35.

Несин 2019 — Несин М.А. К истории московско-казанских отношений 1535–1540-х гг. Часть 1. Крымский фактор, походы казанцев на русские земли 1535–1549 гг. // История военного дела: исследования и источники. 2019. Т. 10. С. 432–491.

Несин 2024 — Несин М.А. Набег русов на Константинополь летом 860 года (ход событий, продолжительность, командование, численность судов) // Социогуманитарные коммуникации. 2024. № 1 (7). С. 45–55.

Нефедкин 2011 — Нефедкин А.К. Военное дело сарматов и аланов (по данным античных источников). СПб.: Филологический факультет СПбГУ; Нестор-История, 2011. 304 с.

Никон 1989 — Никон иеродиакон. (Лысенко). «Фотиево» крещение славяно-россов и его значение в предыстории Крещения Руси. // Богословские труды. № 29. 1989. С. 27–40.

ПВЛ 1996 — Повесть временных лет. 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Наука, 1996.

Петрухин 2001 — Петрухин В.Я. О «Русском каганате», начальном летописании, поисках и недоразумениях в новейшей историографии // Славяноведение. 2001. № 4. С. 78–82.

Попадопуло-Керамевс 1903 — Попадопуло-Керамевс А.И. Акафист божьей матери // Византийский Временник. 1903. Т. X. C. 357–401.

ПСРЛ 2000 — Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Том IX. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. М.: Языки русской культуры, 2000.

ПСРЛ 1921 — ПСРЛ Т. 24. Типографская летопись. Петроград, 1921.

Рамм 1959 — Рамм Б.Я. Папство и Русь в X–XV вв. М., Л.: Изд. Акад. Наук, 1959.

Рапов 1998 — Рапов О.М. Русская церковь в IX – первой трети XII в. Принятие христианства. Издание второе, исправленное и дополненное. М.: Русская панорама, 1998.

Седов 2002 — Седов В.В. Славяне. Историко-археологическое исследование. М.: Языки русской культуры, 2002.

Сойер 2006 — Сойер П. Эпоха викингов / Перевод с английского А. П. Санина. СПб.: Евразия, 2006.

Толочко 2015 — Толочко А.П. Очерки начальной руси. Киев; Санкт-Петербург: Лaypyc, 2015.

Тортика 2007 — Тортика А.А. Военно-политическая и социальная структура алано-болгарского населения лесостепного Подонья-Придонечья в Хазарское время (конец VIII – начало X вв.) // Восточная Европа в древности и средневековье. Политические институты и верховная власть: XIX Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР В.Т. Пашуто. М., 2007. С. 267–273.

Цветков 2010 — Цветков С.В. Поход русов на Константинополь в 860 году и начало Руси. СПб.: БЛИЦ, 2010.

Шлецер 1809 — Шлецер А.Л. Нестор. Русские летописи на древле-славенском языке. Ч. 1. СПб., 1809.

Щавелев, Фетисов 2017 — Щавелев А.С., Фетисов А.А. К исторической географии Восточной Европы IX в. 2. Карта скадинавских комплексов и артефактов // Древнейшие государства Восточной Европы. 2015 год: Экономические системы Евразии в раннее Средневековье. М., 2017. С. 278–328.

Щавелев 2019 — Щавелев А.С. «Корабли» и военно-морское дело народа русь IX – середины X в. (по основным синхронным письменным источникам) // Stratum plus. 2019. № 5. С. 123–132.

Codex diplomaticus 1904 — Codex diplomaticus et epistolaris regni Bohemiae. T. I. Praha, 1904.

Constantini Porphyrogeniti 1829 — Constantini Porphyrogeniti libri II. de ceremoniis aulae Byzantinae (Leipzig, 1751–1766, ed. J. J. Reiske), vol. III. (Bonn, 1829).

Dorfmann-Lazarev 2004 — Dorfmann-Lazarev I. Arméniens et byzantins à l'époque de Photius: deux débats théologiques après le triomphe de l'orthodoxie. Peeters, 2004.

Geōrgios Kōdinos 1648 — Geōrgios Kōdinos. GEORGIVS CODINVS CVROPALATA, DE OFFICIIS MAGNAE ECCLESIAE, ET AVLAE CONSTANTINOPOLITANAE: Ex versione P. IACOBI GRETSERI SOC. IESV. — Paris : Typographia regia, 1648.

Jenkins 1965 — Jenkins R.J.H. A Note on Nicetas David Paphlago and the «Vita Ignatii» // Dumbarton Oaks Papers. 1965. Vol. 19. S. 241–247.

Müller 1987 — Müller L. Die Taufe Russlands: Die Frühgeschichte des russischen Christentums bis zum Jahre 988. Münch: Wewel, 1987. 

Notitiae episcopatum… 1981 — Notitiae episcopatum Ecclesiae Constantinopolitanae / Textue critique, introd. et notes per J. Daruzzuozes. Paris, 1981.

Vasiliev 1946 — Vasiliev A.A. The Russian attack on Constantinople in 860. Cambridge: The Mediaeval Academy of America, 1946.

Wortley 1970 — Wortley J. The Date of Photius' Fourth Homily // Byzantinoslavica. 1970. T. 31. S. 50–53 

Zuckerman 2000 — Zuckerman C. Deux étapes de la formation de l’ancien état russe, dans M. Kazanski, A. Nersessian et C. Zuckerman éd., Les centres proto-urbains russes entre Scandinavie, Byzance et Orient (Réalités byzantines 7), Paris 2000. S. 95–120.

REFERENCES

Anglosaksonskaya hronika 2010 — Anglosaksonskaya hronika. Per. s dr.-angl. Metlickoj Z.Yu. SPb.: Evraziya, 2010.

Aryaev 2018 — Aryaev L.N. Normanofobiya i eyo fantomy // Valla. 2018. № 4 (1–2). S. 126–135.

Arutyunova-Fidanyan 2010 — Arutyunova-Fidanyan V.A. Polemika mezhdu halkidonitami i monofizitami i perepiska patriarha Fotiya // Vestnik PSTGU. I: Bogoslovie. 2010. Vyp. 2. S. 23–33.

Atanasov 2013 — Atanasov G.G. O chislennosti russkoj armii knjazja Svjatoslava vo vremja ego pohodov v Bolgariju i o bitve pod Dristroj (Dorostolom) v 971 g. // Vizantijskij vremennik. 2013. T. 72 (97). S. 86–102.

Brajchevskij 1989 — Brajchevskij M.Yu. Utverzhdenie hristianstva na Rusi. K.: Naukova dumka, 1989.

Bibikov 1986 —Bibikov M. V. Skandinavskij mir v vizantijskoj literature i aktah // Skandinavskij sbornik. 1986. № 30. S. 97–105.

Bezzakonov, Zhih 2021 — Bezzakonov S.N., Zhih M.I. Hakan naroda ros // Istoricheskij format. 2021. № 3. S. 9–58.

Bezzakonov, Zhih 2021 a — Bezzakonov S.N., Zhih M.I. Pohod rusov na Konstantinopol' v 860 g.: problemy istoricheskoj geografii i logistiki // Istoricheskij format. 2021. № 4. S. 78–124.

Vasilev 1900 — Vasilev. A.A. Vizantiya i araby. Politicheskie otnosheniya Vizantii i arabov po vremena Amorijskoj dinastii. Prilozheniya (razdelnaya paginaciya). SPb., 1900.

Gorskij 1850 — Gorskij A.V., prot. O mitropolii russkoj v konce IX veka // Pribavleniya k Tvoreniyam sv. Otcov 1850. Ch. 9. Kn. 1. S. 132–146 (1-ya pagin.).

Grigoryan 2011 — Grigoryan M. Shirakavanskij cerkovnyj sobor 862 goda. // Voprosy istorii Armenii (sbornik nauchnyh statej). 2011. № 12. S. 47–63 (na armyanskom yazyke).

Gubarev 2015 — Guarev O.L. Rozhdenie jerzac-nauki: sovremennaja otechestvennaja medievistika i obshhestvo // Troickj varant – Nauka. 2015. URL: https://www.trv-science.ru/2015/12/rozhdenie-ehsatz-nauki/ (data obrashhenija: 26.07.2024)

Gubarev 2017 — Gubarev O.L. Eshhe raz ob jerzac-nauke v medievistike // Troickj varant – Nauka. 2017. № 236. URL: https://www.trv-science.ru/2017/08/esche-raz-ob-erzac-nauke-v-medievistike/?ysclid=lz2cc9qxik6890865 (data obrashhenija: 26.07.2024).

Gubarev 2020 — Gubarev O.L. Kagan bez kaganata // Novogardia. 2020. № 3. S. 17–38.

Gubarev 2022 — Gubarev O.L. Posol'stvo rusov 839 g. i oksjumoron «russkij kaganat» // Socio-gumanitarnye publikacii. 2022. № 2. S. 43–51. 

Drevnjaja Rus' 2010 — Drevnjaja Rus' v svete zarubezhnyh istochnikov: Hrestomatija. T. II Moskva: Russkij Fond Sodejstvija Obrazovaniju i Nauke, 2010.

Zhih 2023 — Zhih M.I. O nekotoryh diskussionnyh voprosah pohoda rusov na konstantinopol' v 60 g. // Istoricheskij format. 2023. № 3–4. C. 104–113.

Zajcev 2003 — Zajcev Ju.P. Neapol' skifskij (II v. do n.je. — III v. n.je.). Simferopol': Universum, 2003.

Ilovajskij 2015 — Ilovajskij D.I. Razyskanija o nachale Rusi. Vmesto vvedenija v russkuju istoriju. M.: Akademicheskij proekt, 2015.

Kazhdan 2002 — Kazhdan A.P. Istorija vizantijskoj literatury (650–850 gg.) / A.P. Kazhdan v sotrudnichestve s Li F. Sherri i H.Angelidi; Per. s angl. A.A. Belozerovoj [i dr.]. SPb.: Aletejja, 2002.

Kazhdan 2012 — Kazhdan A.P. Istoriya vizantijskoj literatury (850-1000 gg.): epoha vizantijskogo enciklopedizma / perevod s anglijskogo D.R. Abdrahmanovoj [i dr.]. SPb.: Aletejja: 2012.

Klejn 2011 — Klejn L.S. Gipoteza v arheologii // Rossijskij arheologicheskij ezhegodnik. № 1. 2011. S. 56-69.

Kollingvud 1980 — Kollingvud R. Dzh. Ideja Istorii. Avtobiografija. M.: Nauka, 1980.

Korolev 2006 — Korolev V.N. Bosforskaja vojna. M.: Veche, 2007

Kuzenkov 2003 — Kuzenkov P.V. Pohod 860 g. na Konstantinopol' i pervoe kreshhenie Rusi v srednevekovyh pis'mennyh istochnikah // Drevnejshie gosudarstva Vostochnoj Evropy. 2000. Problemy istochnikovedenija. M.: Vostochnaja literatura, 2003. S. 3–172.

Kuzenkov 2012 — Kuzenkov P.V. Iz istorii nachal'nogo jetapa vizantijsko-russkih otnoshenij // Istoricheskij vestnik. 2012. T. 1 (148). S. 52–97.

Levchenko 1951 — Levchenko M.V. Fal'sifikaciya istorii vizantino-russkih otnoshenij v trudah A. A. Vasil'eva // Vizantijskij Vremennik. 1951. T. IV. S. 149–159.

Levchenko 1956 — Levchenko M.V. Ocherki po istorii russko-vizantijskih otnoshenij. M.: Izdatel'stvo AN SSSR, 1956.

Litavrin 2000 — Litavrin G.G. Vizantija, Bolgarija, Drevnjaja Rus' (IX – nachalo XII v.). SPb.: Aletejja, 2000.

Lovjagin 1882 — Lovjagin E.L. Dve besedy svjatejshago patrіarha konstantinopol'skago Fotіja po sluchaju nashestvіja rossov na Konstantinopol' // Zhurnal «Hristianskoe chtenie, izdavaemoe pri Sanktpeterburgskoj Duhovnoj Akademii». № 9–10. 1882. S. 414–443.

Lukin 2014 — Lukin P.V. Novgorodskoe veche. M.: Indrik, 2014.

Lur'e 1976 — Lur'e Ja.S. O gipotezah i dogadkah v istochnikovedenii // Istochnikovedenie otechestvennoj istorii: Sb. statej. 1976. M., 1977. S. 26–41.

Mavrodin 1945 — Mavrodin V.V. Obrazovanie Drevnerusskogo gosudarstva. L.: Izdatelstvo LGU, 1945.

Majko 2010 — Majko V.V. Tmutarakan' i Vostochnyj Krym: Osnovnye jetapy jetnokul'turnyh svjazej // Ruthenica. 2010. T. 9. S. 37–48

Mantran 2006 — Mantran R. Povsednevnaja zhizn' Stambula v jepohu Sulejmana Velikolepnogo. M.: Molodaja gvardija, 2006.

Minorskij 1963 — Minorskij V.F. Istorija Shirvana i Derbenda X–XI vekov. M.: Izdatel'stvo vostochnoj literatury, 1963.

Minakova 2012 — Minakova Je.A. O «Kljatvennom dogovore» knjazja Igorja Starogo s Vizantiej // Uchenye zapiski Orlovskogo gosudarstvennogo universiteta. 2012. C. 71–74.

Nazarenko 2012 — Nazarenko A.V. Rus' IX veka: obzor pis'mennyh istochnikov // Rus' v IX–X vekah: arheologicheskaja panorama / otv. red. N.A. Makarov. M.; Vologda: Drevnosti Severa, 2012. C. 12–35.

Nesin 2019 — Nesin M.A. K istorii moskovsko-kazanskih otnoshenij 1535–1540-h gg. Chast' 1. Krymskij faktor, pohody kazancev na russkie zemli 1535–1549 gg. // Istorija voennogo dela: issledovanija i istochniki. 2019. T. 10. S. 432–491.

Nesin 2024 — Nesin M.A. Nabeg rusov na Konstantinopol' letom 860 goda (hod sobytij, prodolzhitel'nost', komandovanie, chislennost' sudov) // Sociogumanitarnye kommunikacii. 2024. № 1 (7). S. 45–55.

Nefedkin 2011 — Nefedkin A.K. Voennoe delo sarmatov i alanov (po dannym antichnyh istochnikov. SPb.: Filologicheskij fakultet SPbGU; Nestor-Istoriya, 2011.

Nikon 1989 — Nikon ierodiakon. (Lysenko). «Fotievo» kreshenie slavyano-rossov i ego znachenie v predystorii Kresheniya Rusi. // Bogoslovskie trudy. № 29. 1989. S. 27–40.

Petruhin 2001 — Petruhin V.Ja. O «Russkom kaganate», nachal'nom letopisanii, poiskah i nedorazumenijah v novejshej istoriografii // Slavjanovedenie. 2001. № 4. S. 78–82.

PVL 1996 — Povest' vremennyh let. 2-e izd., ispr. i dop. SPb.: Nauka, 1996.

Popadopulo-Keramevs 1903 — Popadopulo-Keramevs A.I. Akafist bozh'ej materi // Vizantijskij Vremennik. 1903. T. X. S. 357–401.

PSRL 2000 — Polnoe sobranie russkih letopisej (PSRL). T. IX. Letopisnyj sbornik, imenuemyj Patriarshej ili Nikonovskoj letopisyu. M.: Yazyki russkoj kultury, 2000.

PSRL 2000 — PSRL. T. 24. Tipografskaya letopis. Petrograd, 1921.

Ramm 1959 — Ramm B.Ya. Papstvo i Rus v X–XV vv. M., L.: Izd. Akad. Nauk, 1959.

Rapov 1998 — Rapov O.M. Russkaya cerkov v IX – pervoj treti XII v. Prinyatie hristianstva. Izdanie vtoroe, ispravlennoe i dopolnennoe. M.: Russkaya panorama, 1998.

Sedov 2002 — Sedov V.V. Slavjane. Istoriko-arheologicheskoe issledovanie. M.: Jazyki russkoj kul'tury, 2002.

Sojer 2006 — Sojer P. Jepoha vikingov / Perevod s anglijskogo A. P. Sanina. SPb.: Evrazija, 2006.

Tolochko 2015 — Tolochko A.P. Ocherki nachal'noj rusi. Kiev; Sankt-Peterburg: Laypyc, 2015.

Tortika 2007 — Tortika A.A. Voenno-politicheskaya i socialnaya struktura alano-bolgarskogo naseleniya lesostepnogo Podonya-Pridonechya v Hazarskoe vremya (konec VIII – nachalo X vv.) // Vostochnaya Evropa v drevnosti i srednevekove. Politicheskie instituty i verhovnaya vlast: XIX Chteniya pamyati chlena-korrespondenta AN SSSR V.T. Pashuto. M., 2007. S. 267–273.

Cvetkov 2010 — Cvetkov S.V. Pohod rusov na Konstantinopol' v 860 godu i nachalo Rusi. SPb.: BLIC, 2010.

Shlecer 1809 — Shlecer A.L. Nestor. Russkie letopisi na drele-slavenskom yazyke. Ch. 1. SPb., 1809.

Shhavelev, Fetisov 2017 — Shhavelev A.S., Fetisov A.A. K istoricheskoj geografii Vostochnoj Evropy IX v. 2. Karta skadinavskih kompleksov i artefaktov // Drevnejshie gosudarstva Vostochnoj Evropy. 2015 god: Jekonomicheskie sistemy Evrazii v rannee Srednevekov'e. M., 2017. S. 278–328.

Shhavelev 2019 — Shhavelev A.S. «Korabli» i voenno-morskoe delo naroda rus' IX – serediny X v. (po osnovnym sinhronnym pis'mennym istochnikam) // Stratum plus. 2019. № 5. S. 123–132.

Codex diplomaticus 1904 — Codex diplomaticus et epistolaris regni Bohemiae. T. I. Praha, 1904.

Constantini Porphyrogeniti 1829 — Constantini Porphyrogeniti libri II. de ceremoniis aulae Byzantinae (Leipzig, 1751–1766, ed. J. J. Reiske), vol. III. (Bonn, 1829).

Dorfmann-Lazarev 2004 — Dorfmann-Lazarev I. Armeniens et byzantins a l'epoque de Photius: deux debats theologiques apres le triomphe de l'orthodoxie. Peeters, 2004.

Geōrgios Kōdinos 1648 — Geōrgios Kōdinos. GEORGIVS CODINVS CVROPALATA, DE OFFICIIS MAGNAE ECCLESIAE, ET AVLAE CONSTANTINOPOLITANAE: Ex versione P. IACOBI GRETSERI SOC. IESV. Paris: Typographia regia, 1648.

Jenkins 1965 — Jenkins R.J.H. A Note on Nicetas David Paphlago and the «Vita Ignatii» // Dumbarton Oaks Papers. 1965. Vol. 19. S. 241–247.

Müller 1987 — Müller L. Die Taufe Russlands: Die Frühgeschichte des russischen Christentums bis zum Jahre 988. Münch: Wewel, 1987.

Notitiae episcopatum… 1981 — Notitiae episcopatum Ecclesiae Constantinopolitanae / Textue critique, introd. et notes per J. Daruzzuozes. Paris, 1981.

Vasiliev 1946 — Vasiliev A.A. The Russian attack on Constantinople in 860. Cambridge: The Mediaeval Academy of America, 1946.

Wortley 1970 — Wortley J. The Date of Photius' Fourth Homily // Byzantinoslavica. 1970. T. 31. S. 50–53.

Zuckerman 2000 — Zuckerman C. Deux etapes de la formation de l’ancien etat russe, dans M. Kazanski, A. Nersessian et C. Zuckerman ed., Les centres proto-urbains russes entre Scandinavie, Byzance et Orient (Realites byzantines 7), Paris 2000. S. 95–120.

[1] Сторонникам аланской Руси остается разве что некритически ссылаться на предположение А. С. Щавелева (Щавелев 2019: 126), что «уровень развития плавательных средств руси, видимо, был сопоставим с морским делом хазар» (Беззаконов, Жих 2021: 26) и доказывать способность алан совершать в IX веке морские походы ссылкой на книгу А. К. Нефедкина о военном деле сармат и алан в античный период (Беззаков, Жих 2021 а: 102) В действительности, согласно единственному источнику о хазарских судах, сочинению ал-Массуди, у хазар были лишь речные челны (заурак), а морских кораблей (маркаб) не было, и они не умели с ними обращаться (Минорский 1963: 195–196, 200). Это явно не отвечает сведениям очевидца набега русов на Константинополь патриарха Фотия о стремительном как морская волна нападении русов и их дышащих свирепостью кораблях (Кузенков 2003: 56–59). Не ясно, о судах какого класса, морского или смешанного, идет речь, но быстрые и грозные корабли русов явно не были челнами (Несин 2024: 45). А работа Нефедкина в соответствии со своим названием касается событий до V в., а из судовых предприятий сармат упомянуты только их переправа через Дунай и гипотетический налет на остров Змеиный (Нефедкин 2011: 102–103). Какое это отношение имеет к морскому походу русов на Константинополь, случившемуся полтысячи лет спустя, знают только сами М. И. Жих и С. Н. Беззаконов.

[2] В других аспектах — продолжительности пребывания русов под стенами Константинополя и степени угрозы, которую русы представляли для города — мнения упомянутых Жихом авторов расходятся. М. А. Несин отмечал, что М. В. Левченко и П. В. Кузенков не видели оснований считать пребывание русов под стенами города многодневным, а Левченко полагал, что русы не собирались осаждать и штурмовать город (Несин 2024: 49, 51). Добавим, что еще один упомянутый Жихом автор, С. В. Цветков, тоже не пишет о многодневном сидении русов под стенами византийской столицы, зато определенно полагает, что они не были намерены брать ее штурмом и не задержались до возвращения василевса (Цветков 2010: 59–60).

[3] Существование русского каганата в IX в. не находит надежной опоры в источниках, к тому же данный термин, связанный со степными кочевыми империями, едва ли может быть удачно применен к народу–мореходу, тем более что в состав каганата входит ряд племен, что навряд ли относится к русам 850-х гг. (Петрухин 2001; Толочко 2015: 112–135; Губарев 2020; Губарев 2022)

[4] Другое дело, что при ближайшем рассмотрении оказывается, что не во всех этих походах бесспорно участвовали многотысячные рати. Так, В 1043 г. русское войско ходило на малых челнах, на коих, по подсчетам самого Жиха, размещалось по 5 человек (Беззаконов, Жих 2021 а: 100). В этой связи, цифра в 400 судов выглядит не очень внушительно: экипажи 400 челнов (2000 человек) могли бы разместиться на десятках кораблей морского или смешанного класса (по летописным оценкам, ходившие по р. Днепру и Черному морю ладьи Олега вмещали по 40 мужей, а 20 древлянских послов пришли в Киев речным путем на 1 ладье (ПВЛ 1996: 17, 27; Щавелев 2019: 130)). Это не сильно расходится с оценками М. А. Несина масштаба набега 860 г. и не является существенно «более масштабной военной акцией» (Ср: Жих 2023: 107). Также надо учесть, что указанные в нарративных источниках такие круглые числа, как сотни cудов или воинов бывают условными и преувеличенными. В историографии уже приведен яркий пример: cогласно ПВЛ, в 1099 г. в войске половецкого хана Боняка было 300 человек, и в то же время, оно состояло из 3-х отрядов по 50 человек (Лукин 2014: 457–458).

[5] Благодарим О. В. Комарова за сведения об оных казачьих набегах и ссылку на эту книгу.

[6] Не исключено, что это не было случайным совпадением. По заключению одного из авторов этих строк, «похоже на то, что небольшое войско русов нарочно внезапно напало на предместья Константинополя в отсутствие в городе императора с войском и, быстро пограбив пригороды, ушло, не дожидаясь возвращения византийской армии, способной его перебить и отнять добычу» (Несин 2024: 49–50). Следовательно, факт нападения русов на пригороды Константинополя в отсутствие императора надо учитывать при оценке масштаба этого набега. В то же время, нельзя исключать, что что русы вообще не знали об отсутствии императора в столице и потому, совершив дерзкий ночной налет, спешили удалиться с добычей вместо того, чтобы дальше продолжить грабеж или попытаться взять контрибуцию с беззащитного города. Потому упомянутые М. И. Жихом «предположения» некоторых историков о древнерусской разведке, донесшей об отлучке войска с императором из столицы (Жих 2023: 107) действительно остаются на уровне гипотез.

[7] Как и некритически относиться к опасениям Фотия, что русы едва не взяли город (ср: там же: 107). На самом деле, русы, наверное, не ставили такой задачи, а горожане, напуганные их внезапным набегом, оставшись в городе без императора и армии, и так ощущали себя беззащитными (Несин 2024: 51–52). Впрочем, представляя себе набег русов как поход большого войска, Жих верит и сведениям поздней хроники СЛ об экстренном возвращении в город императора из похода против арабов (Жих 2023: 107), хотя, как указывал М. А. Несин, они противоречат гомилиям (предназначенным для публичного оглашения проповедям) Фотия, тот не мог умолчать о возвращении государя, если бы оно имело место в действительности, иначе бы лишился его покровительства (Несин 2024: 50).

[8] В другой статье Жих пытался локализовать базу русов IX в. в Крыму на основе сведений византийского историка XII в. Иоанна Зонары, писавшего о проживании русов вокруг Тавра (Беззаконов, Жих 2021 а: 106–107). По мнению исследователей, при описании правления Михаила III И. Зонара опирался на хроники ПрФ X в. и И. Скилицы XI в. (см. об этом: Кузенков 2003: 134). Но сообщение о набегах русов было заимствовано именно у Скилицы, в частности, известие о проживании русов около Тавра (ср.: там же. 132, 135), которое соответствовало географии владений Руси XI в. с учетом Олешья и Тмутаракани, и, насколько нам известно, не использовалось ни одним серьезным историком для локализации ареала русов IX в. Причем если в хронике ПрФ X в. сказано об одном набеге русов, в ходе которого те принялись предавать огню Понт, уже не гостеприимный и приступать к самому городу, то в восходящем к ней рассказу хроники И. Скилицы эти сведения переданы в искаженном виде — русы совершили не один набег на Черное море, а Константинополю лишь угрожали опасностью (там же: 134, 132), не ясно, приходя к нему, или нет. Зато у И. Зонары русы, совершив набеги на Черное море, определенно только замышляли, а не осуществили набег на «Византииду» (там же: 135). Вероятно, византийские хронисты XI–XII вв. акцентировали внимание на том, что Русь, по большому счету, горазда разорять причерноморские провинции, а не нападать на саму столицу. Поэтому хронику И. Зонары XII ст. не стоит использовать для реконструкции исторический географии IX в. Как видно, и сам Жих не считает свою локализацию базы русов в Крыму убедительной, отмечая отсутствие известных науке баз русов (Жих 2023: 107). В настоящее время версии о проживании русов в IХ–X в. Крыму придерживаются исключительно норманофобы, которым за отсутствием надежных свидетельств источников остается опираться либо на такие неоднозначные данные, как упоминание в древнерусском переводе жития Стефана Сурожского русской рати из Новгорода русского (произвольно отождествляемого данными авторами с Неаполем Скифским), фигурирующие в житие Кирилла некие «русские письмена», а также средневековую крымскую топонимику с корнем «рос», которые не все специалисты относят к числу письменных свидетельств о руси IX в. (см. напр.: Назаренко 2012), либо усматривать косвенные упоминания крымских владений русов в житие Георгия Амастридского и русско-византийском договоре 944 г. (см. напр.: Беззаконов, Жих 2021 а: 97–98, 106–109). При этом не учитывается, что Неаполь Скифский был уничтожен готами еще в III в. н. э. (Зайцев 2003), а житийные сведения о русских письменах не является бесспорными (обычно считается, что имелись в виду «сурские», сирийские письмена) и игнорируются данные сфрагистики, свидетельствующие о нахождение в XI крымского побережья под влиянием тмутараканских князей (Майко 2010: 45–47). Для того, чтобы обнаружить косвенные привязки ареала русов к Крыму, антинорманистам приходится прибегать к еще большим допущениям — делать далеко идущие выводы о крымском происхождении русов из содержащегося в житии Георгия Амастридского указания на сохранение у них «древнего таврического избиения иностранцев» (хотя, не ясно, имел ли ввиду агиограф крымское происхождение этой привычки, или просто сравнивал с древним крымским обычаем, но как бы то ни было, этого явно недостаточно для серьезных выводов о проживании русов в Тавриде, ведь упоминания в средневековых источниках греческой или латинской веры далеко не всегда относится к лицам и народам, жившим в Византии или Италии), и даже домысливать упоминание неких владений русов в Крыму в русско-византийском договоре 944 г., в котором на самом деле шла речь об обязанности русов помогать оборонять от болгар тамошние византийские города (Минакова 2012: 73–74). Это не мешает данным авторам уверенно соотносить эти фантомные крымские владения русов с упомянутым Константином Багрянородным эксусиократором Алании, которого они тоже помещают на Крымском полуострове, а не на Кавказе лишь на том основании, что он нападал на хазар по дороге в Крым, игнорируя то обстоятельство, что он не давал прохода хазарам и «при переходах» к донскому «Саркелу» (Беззаконов, Жих 2021 а: 108–109). Наивно было бы после этого ожидать, что Жих озадачится вопросом, как у Фотия вообще хватило дерзости в публичной проповеди называть безвестным народом, получившим имя от нападения на Константинополь (Кузенков 2003: 57) алан, хорошо знакомых ромеям еще с античных времен?

[9] Эти разночтения в сведениях о крещении русов у Фотия и Константина Багрянородного давно замечены учеными, которые по-разному пытались их согласовать, но даже если принять компромиссную версию Н. М. Карамзина и П. В. Кузенкова о постепенном крещении русов в несколько этапов (историю вопроса см.: Кузенков 2003: 127), то все равно о крещении всего народа при Фотии в таком случае говорить не приходится, ибо в целом народ во главе с архонтом оставался до воцарения Василия I некрещенным.

[10] Такую возможность не исключает и М. И. Жих (Жих 2023: 108), что, к сожалению, не мешает ему в худших традициях метода «ножниц и клея» компилировать сведения Фотия и Константина Багрянородного о крещении народа русов.

[11] Иллюстративно процитированные М. И. Жихом написанные по другому поводу слова П. В. Кузенкова о недокументальном характере гомилий Фотия (Кузенков 2012: 74) явно к таким доказательствам не относятся и вообще не имеют отношения к делу — Кузенков считает эту ночь реальной (Кузенков 2003: 8–9). К слову, мы припомним ни одного ученого, понимавшего ее исключительно в эсхатологическом ключе и обосновавшего такую трактовку. Увы, этим в работе Жиха примеры столь некорректной работы с литературой не исчерпываются. Так, мнение Дж. Уортли о многонедельной осаде города Жих иллюстрирует ссылкой на П. В. Кузенкова (Жих 2023: 109), хотя тот не солидаризировался с Уортли, а, напротив, писал, что длительность осады города можно определить лишь гипотетически и источники не дают картины многодневной осады (Кузенков 2003: 66, 85).

[12] В 1987 г. о возможности такой датировки бездоказательно писал Л. Мюллер (Müller 1987: 33), затем его версию упоминали Г. Г. Литаврин и В. В. Седов (Литаврин 2000: 48; Седов 2002: 283), на труды которых Жих ссылается в своей рецензии. Разумеется, это не делает произвольное допущение Мюллера более обоснованным и П. В. Кузенков при публикации этой гомилии не стал на него опираться (Кузенков 2003), а М. И. Жиху этого достаточно, чтобы привести оную датировку в качестве аксиомы, даже без ссылки на предшественника.

[13] Впрочем, это расхождение, конечно, не может смутить Жиха, непринужденно компилирующего разноречивые сведения о молитве Богородице из гомилий Фотия и семейства хроник СЛ и допускающего, что между этой молитвой и уходом русов прошло больше месяца (Жих 2023: 109). Хотя, эти источники расходятся не только в составе молившихся, но совершенно по-разному описывают свершенный христианами обряд с облачением Богородицы (согласно Фотию облачение обнесли вокруг городских стен, а по версии семейства хроник СЛ, его, изъяв из храма, окунули в море), зато сходятся в том, что русы отступили вскоре после молитвы ромеев: по словам Фотия после того как он с горожанами всю ночь молился, они видели, как враги уходят, а согласно семейству хроник СЛ, окунание в море покрова Богородицы сразу вызвало погубившую русов бурю (Кузенков 2023: 60, 114–118).

[14] Поэтому здесь не помогут даже упоминаемые Жихом домыслы некоторых историков о том, что в 860 г. русы под Константинополем действовали согласованно с арабами, напавшими в те дни на другие территории Византийской империи (Жих 2023: 109), в чем, впрочем, русов не уличал ни один византийский источник, определенно упоминавший об их нападении на Константинополь. Другое дело, что составитель Никоновской летописи XVI в. полагал, что между вторжением арабов и атакой русами византийской столицы существует не только временная, но и причинно-следственная связь: Аскольд и Дир у него нападают на Царьград, прослышав о нашествии на Византию агарян (ПСРЛ 2000: 8). Хотя этот домысел, при всем своем внешнем правдоподобии, никак не доказуем, некоторые историки впоследствии к нему прибегали. При этом не принимали во внимание, что в 60 гг. IX в. арабские нападения на византийские владения в Малой Азии, Сицилии, Южной Италии и Крите совершались каждый год и что императору в этот период дважды приходилось лично выступать в поход (Васильев 1900: 157–162), так что русам было не так уж сложно «синхронизировать» с арабами свои действия.

[15] Обычно данный пассаж Фотия ученые считают достоверным, лишь иногда его почему-то объявляют «риторическим» (Щавелев, Фетисов 2017: 318), но никаких доказательств риторичности и условности этих слов Фотия никто не нашел.

[16] При этом, Несин четко обозначил свое отношение к реальности датированного в ПВЛ тем же временем похода Олега на Византию: не спешит делать на сей счет однозначных выводов, но считает, что выявленные им совпадения реалий набега русов из ЖИ и летописного похода Олега стоит взять на заметку (там же). Попытка Жиха устыдить Несина сопоставлением с академиком Б. А. Рыбаковым выглядит курьезно, при том, что М. А. Несин на Рыбакова не ссылался, а сам М. И. Жих охотно подкрепляет ссылкой на Рыбакова собственные домыслы о неведомом истории русско-византийском договоре 860 г. (Жих 2023: 109–110).

[17] Поэтому вернее датировать ЖИ после 906 г. (Древняя Русь 2010: 134), чем второй половиной IX в. (ср.: Жих 2023: 109). Не говоря уж о том, что встречавшиеся в историографии версии о создании этого памятника в IX ст. в настоящее время следует признать несостоятельными: как отметил А. П. Каждан, они фактически основаны лишь на отсутствии прямых упоминаний в ЖИ о смерти Фотия и Василия I, при этом не учитывается, что в ЖИ фигурируют наследники Фотия (Каждан 2012: 110).

[18] В действительности, в источнике упоминаются «χωρία» — деревни, селения, которые П. В. Кузенков почему-то перевел как «усадьбы» (Кузенков 2003: 104–105). В этой связи М. А. Несин отдал предпочтение более точному переводу М. В. Бибикова (Несин 2024: 52), в котором это слово передано как «селения» (Древняя Русь 2010: 135). Другое дело, в целом ход набега в обоих переводах ЖИ описан одинаково.

[19] Любопытно, что тот же М. И. Жих воспринимает сведения хроники ПрФ о предании русами огню «самого Понта, вовсе уже не гостеприимного», как однозначное свидетельство разорения не только пригородов Константинополя, но и иных владений Византии (Жих 2023: 109). То есть, Жих сам не всегда склонен относить побережье Черного моря к предместьям столицы. Другое дело, что этот оборот можно понимать двояко, в том числе не как указание на побережье не самого Черного моря, а каких-то более близких к Константинополю водоемов вроде бухты Золотой Рог (Несин 2024: 51). Это перекликается со сведениями современника набега русов римского папы Николая I о сожжении примыкающих к городским стенам пригородов, и, вероятно, со словами самого Фотия, что византийцы, жившие перед городской стеной, по варварскому закону пожираются недрами моря и пастью огня и меча (там же: 50)

"Историческая экспертиза" издается благодаря помощи наших читателей.