Сень Д.В. Народное движение под предводительством С.Т. Разина в историографии середины 1990-х – 2000-х гг. (Новый этап изучения или «тема закрыта»?)
Взятие Астрахани разинцами, гравюра XVII века
Ключевые слова: дискуссия, донское казачество, историография, источниковедение, повстанцы, народные движения, С.Т.Разин, Разинское выступление (восстание)¸ Россия. Аннотация: в обзоре представлены характеристики новейшей, главным образом – российской, историографии, посвященной народному движению под предводительством С.Т.Разина. Предпринята попытка выделить ее хронологические подэтапы и факторы развития. Исследовательский акцент сделан на состоянии исторической мысли середины 1990-х – 2000-х гг. Анализ российской историографии Разинского движения осуществлен путем установления ее главных достижений, исследовательских проблем и конкретных перспектив, а также в процессе их сравнения с произведениями советской и новейшей зарубежной историографий.
D.V. Sen’ PEOPLE'S MOVEMENT LEAD BY S.T. RAZIN AT THE HISTORIOGRAPHY OF THE MID 1990-2000s. (NEW STAGE OF STUDYING OR „TOPIC CLOSED“?) Key words: discussion, Don Cossacks, historiography, source study, insurgents, popular movements, S.T. Razin, Razin`s uprising¸ Russia. Abstract: The review presents the features of the contemporary par excellence Russian historiography dedicated to the popular movement led by S.T. Razin. An attempt has been made to single out its chronological substages and development factors. The research focus emphasis on historical thought in the mid 1990-2000s. The analysis of the Russian historiography of the Razin movement was carried out by identifying its main achievements, research problems and some prospects, as well as comparing it with the achievements of Soviet and foreign historiography. 350 лет назад закончилось поражением одно из самых крупных народных движений в России XVII–XVIII вв. – Разинское… Подобный итог нельзя связать с каким-то одним ключевым событием того времени. В 1671 году их случилось несколько: 6 июня в Москве на Красной площади был казнен атаман Степан Тимофеевич, схваченный 14 апреля в Кагальницком городке; вскоре после 24 августа Войско Донское принесло присягу на верность царю Алексею Михайловичу; 27 ноября царские войска вступили в Астрахань, последний оплот повстанцев… Причины, периодизация, основные события, ход и главные итоги Разинского движения получили основательное освещение в отечественной исторической науке, главным образом, середины XIX–XX вв. Основополагающими трудами для изучения темы стали научные произведения, созданные советскими историками, в т.ч. крупные археографические публикации советского времени. Эти труды хорошо известны специалистам: осуществить их подробное библиографическое описание не представляются возможным только в одном историографическом обзоре. К некоторым из них автор обращается при характеристике особенности современной, главным образом, российской, историографии середины 1990-х – 2000-х гг. Соглашусь с мнением Н.А. Мининкова (сжато описавшего сегодняшнюю ситуацию с изучением народных движений в России XVII–XVIII вв.) о том, что «достижения нашего времени, которые несомненны, являются результатом переосмысления того, что было достигнуто советской исторической наукой в изучении крестьянских войн. Также следует подчеркнуть, что положения и выводы делались на основе колоссального фактического материала» (Мининков 2019: 32). Назову среди имен советских и российских историков, плодотворно изучавших и изучающих различные аспекты Разинского движения, прежде всего, следующие: В.И. Буганов, В.И. Лебедев, А.Г. Маньков, А.П. Пронштейн, А.Н. Сахаров, И.В. Степанов, С.Г. Томсинский, С.И.Тхоржевский, Н.Н. Фирсов, Е.В. Чистякова, Л.С.Шептаев, Е.А. Швецова. В.Я.Мауль, Н.А. Мининков, С.И.Рябов, В.М. Соловьев, О.Г. Усенко. Безусловно, на протяжении ХХ в. менялись теоретические, методологические и методические подходы к изучению Разинского движения/восстания/крестьянской войны (включая его историографические оценки: Буганов, Чистякова 1968; Крестьянские войны… 1974; Соловьев 1991: 130–145; Соловьев 1994: 6–17; Мининков 2019: 26–35). В свою очередь, их уместно проанализировать наряду с аналогичными тенденциями в изучении других народных движений в России XVII–XVIII вв. С одной стороны, сегодня в науке существенно снизилась интенсивность исследования массовых народных движений – по сравнению, прежде всего, с достижениями советской исторической науки. С другой стороны – в фокусе исследовательского внимания современных историков все чаще оказываются сюжеты и целые темы, являвшиеся либо маргинальными для советских специалистов, либо получавшие тогда клишированные и «правильные», в идеологическом отношении, оценки и суждения. Нельзя не заметить, что за последние тридцать лет изменилось пространство современной российской историографии Разинского движения! Необходимо признать ее собственные метаморфозы, уже несводимые к реакциям только на наследие советской историографии. «Подэтапы» новейшей историографии, условной границей которых можно признать рубеж 1990-х – 2000-х гг., не вполне равнозначны по направленности исследовательского поиска и полученным результатам. Отмечу, что бóльшая часть представленного в обзоре историографического материала относится к 2000-м гг. Вместе с тем, состояние новейшей историографии намеренно характеризуется в сравнении с научной мыслью как 1990-х гг., так и более раннего времени. В ряде исследовательских случаев, применительно к российской историографической ситуации после 1991 г., произошла рецепция понятий, характерных еще для дореволюционной науки и отринутых советскими учеными. Стоит отметить и то, что в исторической науке 1990-х – 2000-х гг. не произошло огульного «развенчания» научных достижений советского периода применительно к изучению Разинского движения – о чем тревожился В.М.Соловьев еще в 1994 г. (Соловьев 1994: 5). Мало обращалось внимания на то обстоятельство, что после 1991 г. история Разинского движения продолжала активно интересовать историков, уделивших ему немало трудов (прежде всего, это В.И.Буганов, Н.А.Мининков, А.Н.Сахаров, В.М.Соловьев) еще в СССР. В этом состояла еще одна «примета» новой, постсоветской, историографической ситуации, имеющей отношение к теме обзора. Так, в первой половине-середине 1990-х гг. увидели свет фундаментальные труды В.И.Буганова и В.М.Соловьева (Буганов 1994: 28–42; Буганов, 1995; Соловьев 1994), в т.ч. давшие новые импульсы таким направлениям, как источниковедение истории Разинского выступления и изучение природы/содержания «русского бунта». В частности, В.И.Буганов представил самую подробную в науке классификацию документов, относящихся к истории Разинского выступления, системно подойдя к анализу их происхождения, информационной природы и содержания. Особенное внимание уделено им установлению и реконструкции повстанческой документации. Кроме того, В.И.Буганов изменил свою прежнюю точку зрения на природу Разинского выступления, именуя его в своей последней книге «второй гражданской войной» (Буганов 1995: 3). О трудах же В.М.Соловьева более подробно я пишу ниже по тексту. В 2010 г. увидело свет третье (исправленное и дополненное, серия «ЖЗЛ») издание научно-популярной книги А.Н. Сахарова о С.Т. Разине (Сахаров 2010). Н.А. Мининков представил в 2020 г. авторскую интерпретацию Разинского выступления в новейшей коллективной монографии по истории донского казачества (Мининков 2020: 210–222). По сравнению с книгой 1983 г. (Пронштейн. Мининков 1983: 71–202)[2], в тексте 2020 г. отсутствуют новые эмпирические данные о движении С.Т. Разина. Вместе с тем, здесь Н.А. Мининков уделил больше внимания тезису об образе С.Т. Разина, как об одном из мест памяти донского казачества и всей России. Обращает на себя внимание, что в этой новейшей работе Н.А. Мининков последовательно именует указанное движение восстанием, а не крестьянской войной, как в издании 1983 г. (Мининков 2020: 210 и др.). При этом, автор резонно указал на другую черту современной российской историографии при изучении народных движений, связанную с использованием понятия «русский бунт» (Мининков 2020: 210)[3]. Он же вернулся к важному для советской исторической науки вопросу о значении иностранных исторических источников о восстании С.Т. Разина – на примере археографической деятельности А.Г. Манькова (Мининков 2017: 116–118). Н.А.Мининков также представил сжатую характеристику состояния современной историографии массовых народных движений в России XVII–XVIII вв. (Мининков 2019: 26–35) Наконец, он опубликовал статью об одном из наименее изученных периодов в истории донского казачества второй половины XVII в. – в контексте «постразинского» развития Дона (Мининков 2013: 67–74). Наиболее заметные изменения (по сравнению со временем существования советской исторической науки) произошли в 1990-е – начале 2000-х гг., когда пересмотру подвергалось многое – от терминологии до сущностных характеристик «Разинщины», включая характеристики социально-психологической природы движения. «Второе рождение» получил в постсоветской науке концепт «бунта»/«русского бунта», существенно отличающийся от его использования в дореволюционной исторической науке. Такое «новшество», среди прочего, можно объяснить влиянием на постсоветскую науку многочисленных историографических «поворотов» 1990-х гг., в т.ч. усиливших интерес ученых к культурно-антропологическим объяснениям исторического процесса. Новое осмысление этого «старого» концепта связано с современными историографическими практиками по «очеловечиванию» природы русского бунта как функционального элемента культуры, по выявлению его архетипов и смыслов, связанных с реакцией традиционной культуры на кризис идентичности (Мауль 2007: 265–266, 280), с особой психологией бунтовщиков, с символизмом их действий, направленных против властей – конечно, на примере не только Разинского выступления, но и других массовых народных движений (Мауль 2007: 225–446; Мауль 2003; Мауль 2005а; Мауль 2005б: 144–157). Добавлю, что подобное изучение обрело новые смыслы и исследовательские перспективы за счет обращения ученых к «истории снизу»; к объяснению психологических механизмов социального протеста в России к типологизации поводов – «спусковых механизмов» многих бунтов; к изучению массового сознания донского казачества, включая его религиозность и монархизм (Усенко 1992: 39–50; Усенко 1994–1997; Усенко 1999: 70–93; Усенко 2007: 24–48; Трефилов 2009: 125–140). Соглашусь с утверждением о том, что современная историография народного протеста «находится в поиске новых научных дискурсов», который приносит плодотворные результаты, в т.ч. путем реализации междисциплинарного подхода и интерпретации русского бунта, «опираясь… на смыслополагание эпохи (культуры) его породившей» (Мауль 2005б: 149). По моему мнению, наиболее заметное место в новейшем пространстве указанных тематических направлений занимают труды В.Я.Мауля, В.М.Соловьева и О.Г.Усенко – на которые сегодня активно ссылаются другие ученые, с которыми полемизируют, на которые пишут рецензии (Мининков 2006: 110–112; Мауль 2005б: 150; Обухова 2016: 11–13 и др.; Трефилов 2009: 125–140; Никитин 2017: 111–113, 116, 121; Мауль 2003: 12–17). Их заслуга состоит, прежде всего, в разработке и в новаторском осмыслении/верификации моделей протестного поведения повстанцев (представлявших разные движения), проявления народного монархизма, самозванчества, повстанческого насилия; в типологизации самих народных движений; наконец, в переосмыслении феномена русского бунта. Представляется, что историографическая ситуация стала меняться, прежде всего, после выхода в 1994 г. книги В.М.Соловьева (Соловьев 1994). Характеризуя один из представленных в ней сюжетов, В.Я.Мауль весьма точно выразился вот по какому поводу: «И хотя данный сюжет (о повстанческом насилии. – Д.С.) занимает не главное место в научных построениях ученого, но при нашей скудости на подобные труды этого вполне достаточно для историографической реакции» (Мауль 2003: 17). Конечно, это был далеко не первый труд В.М.Соловьева по истории Разинского движения (Чистякова, Соловьев 1998; Соловьев 1990). На «анатомия русского бунта» получила тогда новые убедительные объяснения «темных» сторон истории конкретного движения – кровопролития, насилия, жестокости повстанцев. В книге 1994 г. был продолжен системный анализ взаимоотношений разных категорий повстанцев друг с другом и их социального состава, предложены новые интерпретации личных амбиций С.Т.Разина и его непререкаемого авторитета среди сторонников; предпринята попытка составить коллективную биографию ближайших соратников атамана; вновь озвучены исследовательские проблемы о природе повстанческой власти и об отношении разинцев к собственности/захваченной добыче. Казалось, что недавно намечалась современная историографическая дискуссия о проблемных точках в изучении Разинского выступления, в т.ч. по отношению к методикам, интерпретирующим поступки и поведение повстанцев (Никитин 2017; Мауль 2018: 164–169). Охарактеризую метод Н.И.Никитина как исключительно спорный и компилятивный, целиком основанный на чужих, а не на собственных исследованиях по истории Разинского движения и донского казачества, выборочно презентующий как новейшую историографию, так и пересказ только общеизвестного об истории этого движения. Н.И.Никитин морализаторски критикует оппонентов (О.Г. Усенко, В.Я. Мауля) за попытки найти информацию, скрытую в источниках, за не присущие советской историографии символические и историко-психологические интерпретации действий повстанцев, включая творимые ими расправы. Изучение книги Н.И. Никитина (соответствующей уровню исторической науки начала XXI в. только по своему названию!), позволяет с полным основанием согласиться с резко критической рецензией, опубликованной В.Я. Маулем в 2018 г. К сожалению, книга Н.И.Никитина не содержит новых исследовательских сюжетов, несмотря на свое претенциозное название. Ни по одному показателю она не может считаться историографическим ориентиром для современных ученых, изучающих Разинское выступление. В ходе изучении Разинского и других народных движений в России XVII–XVIII вв. многие историки сегодня отказались от понятия «крестьянская война», хотя после 1991 г. некоторые из них признавали/признают за ним определенный эвристический потенциал (Мининков 2019: 33; Соловьев 1994: 14)[4]. С.И.Рябов в 1992 г. писал об участии донского казачества именно в крестьянской войне под предводительством С.Т.Разина (Рябов 1992: 113–123). При этом, он уделил внимание как борьбе внутри донского казачества перед началом движения, так и обострению социальной обстановки за пределами Донской земли. Характерно, что итоги «войны» С.И.Рябов рассмотрел, прежде всего, сквозь призму «социальной дифференциации и непримиримости интересов домовитого и голутвенного казачества» (Рябов 1992: 123). Одна из сильных сторон книги – анализ социальных отношений на Дону и последовательного наступления Москвы на казачьи вольности после присяги 1671 г. и вплоть до 1690-х гг. Так, историк исследовал новые случаи сопротивления и «воровства» донских казаков в указанный период, справедливо обратив внимание на внутри- и внешнеполитические факторы такого положения дел (Рябов 1992: 83–101). В 1996 г. Е.А.Кузнецова защитила кандидатскую диссертацию, связанную с историей «крестьянской войны» в период 1670–1671 гг. на территории Волго-Окского междуречья (Кузнецова 1996). В пространстве такого умеренного консенсуса между старой и новой историографической традициями выделяется бездоказательностью выводов диссертация М.В. Симоновой (Симонова 2017). С.Т.Разин, наряду с И.И. Болотниковым, К.А. Булавиным, И. Некрасовым и Е.И. Пугачевым a priori объявлен автором крестьянским вождем! Произвольно характеризуя состояние современной историографии (М.В.Симонова даже не упоминает известную монографию В.М. Соловьева 1994 г.), автор пришла к парадоксальному выводу: «…современные историки представляют Разина как хладнокровного и расчетливого преступника, подготовившего восстание ради получения наживы. Такая характеристика отражает финансовую заинтересованность авторов, которые пишут то, за что платят. До исторической истины им дела нет. Но сложилась малочисленная группа исследователей, которая продолжает работать с документами и использовать новые методы их изучения» (Симонова 2017: 118). В диссертационном заключении М.В. Симонова подвела выразительный итог именно своей работе: «Общий вывод автора далек от оптимизма – историки не имели реальных шансов нарисовать портреты крестьянских вождей, хотя бы немного близкие действительности, вследствие скудости информации о них в исторических источниках, тенденциозности источников и самих историков» (Симонова 2017: 151–152). Упомяну о том, что диссертация М.В. Симоновой была успешно защищена в Диссовете по историческим наукам при Томском государственном университете в 2017 г. В одной из своих опубликованных работ М.В. Симонова постаралась сравнить образы С.Т. Разина в дореволюционной историографии и в русском фольклоре (Симонова 2015: 160–164). Однако, выборка получилась нерепрезентативной. За «скобками» исследовательского внимания остались имена многих историков, а из фольклорных источников были проанализированы только исторические песни. Кроме того, характеристики «обобщенного образа» (?) С.Т. Разина в изложении дореволюционных историков свелись у М.В. Симоновой к тому, что атаман был «расчетливым, жестоким и коварным» (Симонова 2015: 163). «Разинская тема» нашла закономерное отражение на страницах нескольких современных книг, посвященных правлению царя Алексея Михайловича (Андреев 2003: 531–555). Выразительно и точно (применительно к истории разных групп населения России XVII в.) здесь озаглавлен соответствующий параграф – «Стенькино время»… Автор справедливо указал на сложности реконструкции жизненного пути и побудительных мотивов в действиях мятежного атамана. Он отметил противоречивость разинской натуры – кажется, вполне в русле аналогичной, но более аргументированной концепции В.М. Соловьева. И.А. Андреев уделил немало внимания анализу социальной психологии народных низов, соотнес их как с ценностями донского казачества в целом, так и с личными поступками С.Т. Разина, насыщенными жестокостью и, вместе с тем, постоянным движением! В.Н. Козляков посвятил «Разинщине» два параграфа в своей фундаментальной книге о царе Алексее Михайловиче (Козляков 2018: 453–482). Среди выделенных им исследовательских сюжетов (на фоне традиционного освещения самого выступления) отмечу проблему личного отношения царя к событиям «Разинской войны» и к ее предводителю (Козляков 2018: 459). Это порождает новое отношение к биографии Алексея Михайловича, связанное с его непосредственным участием «в подавлении разинского выступления». Вспомним, что некоторые историки справедливо указывали на то, что Тишайший считал С.Т. Разина своим личным врагом. Заодно отмечу, что при реализации подхода, предлагаемого В.Н. Козляковым, появляется новая перспектива в осмыслении т.н. розыскного дела С.Т. Разина, проанализированного в 1994 г. В.И. Бугановым, в т.ч. включавшего десять вопросов царя измученному пытками атаману (Буганов 1994: 28–42). Иногда историки переоценивают фрагментарность розыскных вопросов царя, считая их даже поверхностными (Мининков 2020: 220). Но в том-то и дело, что эти вопросы отражают неподдельный и окрашенный эмоционально интерес царя к конкретным событиям Разинского бунта, действительно указывают на его избирательное и даже эмоциональное (включая передачу такого чувства, как любопытство) отношение к «вору Разину». Вот почему эвристический потенциал данного текста, а также подобных по происхождению исторических источников, недостаточно исследованы учеными и, вероятно, еще недооценены в историографии. В книжной серии «Жизнь замечательных людей» также была опубликована объемная книга М.Чертанова о С.Т.Разине (Чертанов 2016). Реконструируя его биографию, автор использовал небезупречный прием, связанный с одновременным пересказом/интерпретацией как исторических источников, так и художественной литературы о С.Т. Разине (Чертанов 2016: 23–45). М.Чертанов проанализировал многие спорные вопросы биографии С.Т. Разина, реконструкции его внешности и характера, использования атаманом «самозванческой идеи» и пр. Главные события Разинского выступления тоже представлены в книге; другое дело, что в подавляющем количестве случаев М.Чертанов пересказывает общеизвестные факты. Автор приписал С.Т.Разину планы создания русско-украинского «казачьего государства» (или просто – «казачьего государства») и объединения с украинцами (Чертанов 2016: 76, 80, 115, 205–206, 279). Радикальный вывод М.Чертанова о т.н. государстве не находит подтверждения ни в источниках, ни в современной исторической науке – как в российской, так и в украинской. Историкам давно известно о попытках гетманов Правобережной Украины завязать контакты со С.Т.Разиным (Кравець 1991: 22; Кравцов 1934: 77–99; Дорошенко 1985: 343, 347–349). Другое дело, что данный сюжет не получил (незаслуженно!) своего развития в новейшей историографии – поэтому определенная заслуга М.Чертанова состоит в его актуализации! Вероятно, в среднесрочной перспективе могут быть реализованы новые исследовательские задачи при изучении «украинского следа» в истории Разинского выступления. Книга М.Чертанова – не научное произведение, хотя дело не в том, что она издана в серии «ЖЗЛ». Автор охотно, при этом – некритически, дает возможность читателям самим разобраться как в мифах о С.Т.Разине, так и в разных интерпретациях исторических источников. К разбору же хлесткой фразы («В общем, раздолье для мифов – кто во что горазд») автор ожидаемо привлек все те же художественные тексты о С.Т.Разине. Что же до отношения М.Чертанова к профессиональному историческому знанию, то оставлю без комментариев его следующее умозаключение: «…зачастую историки пишут как беллетристы, а беллетристы – как историки, и все вынуждены придумывать, повторять и заново осмысливать мифы: мы сами вольны решать, какие покажутся нам наиболее убедительными» (Чертанов 2016: 24). Далее в очерке рассмотрены некоторые тематические направления и конкретные сюжеты из истории Разинского выступления, представленные в современной науке 2000-х гг., тоже характеризующих ее нынешнее состояние. Так, по-прежнему активно развивается научное направление, связанное с отражением Разинского выступления и фигуры ее лидера в художественной литературе и в фольклоре (Гераськин, Шаронова, 2015: 141–148; Мауль 2015: 76–86; Климова 2004: 223–233; Шибанова 2001: 79–86). В частности, В.Я.Мауль предложил следующим образом изучить важную проблему: сочетаются ли исторические данные о «Соловецких хождениях» С.Т.Разина с содержанием аналогичных сюжетов, представленных в художественной литературе? «Делается это для того, – пишет историк, – чтобы понять, насколько литературные источники позволяют или не позволяют расширить круг наших представлений об одном из самых знаковых событий в жизни С. Разина» (Мауль 2015: 79). В.Н.Королев обратился к известному в литературе сюжету об утоплении С.Т.Разиным нерусской (т.н. персидской) княжны (Королев 2004. URL: http://www.razdory-museum.ru/c_razin-1.html). Историк критически проанализировал свидетельства иностранцев – Я.Стрейса и Л.Фабрициуса, современников С.Т.Разина. По сути, он отрицательно ответил на вопрос об историчности сюжета с утоплением княжны. Вместе с тем, В.Н.Королев пошел дальше многих предшественников, по-разному решавших тот же вопрос. Он изучил проблему достоверности известий об «утоплении княжны» на фоне другой, более крупной научной проблемы – о роли и месте женщин среди полоняников, захват которых относился к числу традиционных занятий донских казаков. Новаторской выглядит постановка В.Н.Королевым вопроса о женщинах и об алкоголе в жизни казаков, неоднократно совершавших морские походы, а также о природе казачьей жестокости! Замечу, что в своей известной книге 2002 г. (Королев 2002) выдающийся историк оставил в «тени» магистрального повествования некоторые из подобных вопросов, по-прежнему являющиеся актуальными. Тема жестокости донцов, как проявления их массового сознания/поведения, недостаточно изучена в науке и сегодня. О.Ю.Куц – один из немногих современных авторов, предметно рассмотревших данную проблему в ходе анализа психологии и самосознания донского казачества (Куц 2009: 379–404). Таким образом, появляется интересная перспектива для рассмотрения действий разинцев против властей (получивших жесткую оценку в современной историографии – напр., у В.М.Соловьева) не только в контексте психологии повстанческого насилия (Мауль 2003: 141–176), но и как проявления традиционных культурных установок казаков. С.Ю.Неклюдов системно рассмотрел демонологические аспекты фольклорного образа С.Т.Разина (Неклюдов 2014. https://www.ruthenia.ru/folklore/neckludov81.htm). Несомненная заслуга автора – в изучении самых разных «спусковых механизмов» для соответствующей фольклоризации указанного образа, связанных с фактами как прижизненной, так и посмертной биографии атамана, в т.ч. распространявшимися в виде слухов при его жизни. В.А. Шпрингель постарался исследовать формы и методы реагирования царской власти, центральных и местных органов на известия о планах и действиях повстанцев, на передачу информации по разным каналам в т.н. правительственном лагере (Шпрингель 2004а; Шпрингель 2006: 568–585). Такой подход представляется перспективным: роль и место военной и т.п. логистики не всегда учитываются современными историками при анализе успехов/провалов различных категорий царских войск, гарнизонов крепостей и пр. контингентов в борьбе с разинцами. Одна из немногих важнейших современных работ на эту тему принадлежит А.В.Малову (Малов 2005: 59–106). Он достаточно подробно изучил роль московских выборных полков солдатского строя в борьбе с повстанцами как в ходе отдельных сражений, так и на территории повстанческих районов. А.В.Малов также обратил внимание на состав выборных полков и на судьбы служилых людей, из которых они состояли. Возвращаясь к работам В.А. Шпрингеля, замечу, что чаще всего он следовал традиционному пересказу тех или иных событий из военной истории Разинского восстания, включая историю его подавления царскими войсками. Указанный же автор обратился к анализу символических и, вместе с тем, прагматических действий повстанцев, направленных на упрочение их положения и властных претензий (Шпрингель 2004б: 320–324; Шпрингель 2005: 645–655). Говоря о теме военной и другой логистики царских властей, направленной на подавление восстания, целесообразно обратиться к одной сюжетной линии в книге А.П. Пронштейна и Н.А. Мининкова. В ней неоднократно писалось как раз о разведке со стороны царских властей, об отправке ими шпионов и лазутчиков, о противоречивом характере известий от воевод и верхушки Войска Донского о разинцах (Пронштейн¸ Мининков 1983: 133, 138). На мой взгляд, стоит поддержать такое «полуугасшее» направление исследований Разинского выступления: оно остается актуальным и перспективным. Скажу об определенном развитии именно в 2000-е гг. нескольких тематических направлений, основательно разработанных еще в советской историографии – о роли и месте Разинского выступления в истории народов России; о связях С.Т. Разина и разинцев с «нерусскими народами»; о региональных особенностях указанного движения на разных этапах его истории. Сказанное относится и к истории взаимоотношений калмыков и разных групп донского казачества в годы «Разинщины» (Цюрюмов 2004: 112–114; Тепкеев 2012: 341–347). А.В. Цюрюмов пишет об истории калмыцко-повстанческих отношений, отметив дискуссионный характер их характеристики в историографии. Он справедливо указал на противоречивый характер известий о сотрудничестве калмыков с разинцами и на его изменение в ходе восстания (Цюрюмов 2004: 112–113). В.Т. Тепкеев остался сторонником мнения о том, что калмыки в целом не поддержали С.Т. Разина, движение которого, однако, повлияло на внутренние усобицы в калмыцком обществе. А.В.Беляков обратился к региональным особенностям Разинского выступления в Мещерском крае, включая Шацкий, Кадомский, Касимовский уезды, а также в Тамбовском уезде (Беляков 2003: 32–38). А.В.Бауэр и С.С.Пашин актуализировали возможности микроисторического исследования при анализе все тех же региональных особенностей Разинского выступления (Бауэр, Пашин 2018: 193–204). На примере участия в нем жителей Лысковской и Мурашкинской волостей (Среднее Поволжье) авторы рассмотрели действия конкретных «сельских миров» в период 1670–1671 гг., включая их готовность/неготовность сотрудничать с повстанцами (в т.ч. опираясь на количественные показатели), отношения с властями после их разгрома, а также материальные потери мурашкинцев и лысковцев от действий разинцев и правительственных войск. Крупный региональный сюжет по истории Разинского движения представлен в трудах П.Л. Карабущенко (Карабущенко 2006: 54–63; Карабущенко 2008). Этот современный исследователь свел предпосылки и причины руководимого С.Т. Разиным движения к банальной «криминальной версии» – т.е. к изъятию у разинцев астраханским воеводой И.С. Прозоровским «персидской добычи». Между тем, данный вывод не находит убедительного подтверждения в документальных источниках (часть которых, о появлении С.Т. Разина в Астрахани в 1669 г., была опубликована А.Поповым еще в 1857 г.). П.Л. Карабущенко находит зашифрованную информацию о сокровищах в полулегендарном известии о «персидской княжне» и полагает, что в вооруженном мятеже винить нужно не С.Т. Разина, а «жадность астраханских воевод, спровоцировавших своим эгоизмом такое массовое выступление» (Карабущенко 2006: 62). С.Т. Разин превратился под его пером в «разбойника с большой дороги», буквально «обвешанного» такими штампами, как «патологический пьяница и садист», «главная патология персонализма (философии личности)», «кровавый злодей, провокатор массового избиения русского народа» (Карабущенко 2008: 237, 253). Бесперспективность столь радикального подхода очевидна – даже при изучении такой сложной темы, как причины и мотивации повстанческой жестокости. Вместе с тем, П.Л.Карабущенко справедливо обратил внимание на материальную подоплеку действий повстанцев, не всегда находившуюся в поле зрения советских историков. Между тем, многие стороны истории Разинского выступления логично связаны с «вопросами собственности», с отношением донских казаков к богатству и к дележу добычи – т.н. дувану (Соловьев 1994: 180; Усенко 2006а: 87–90, 94–95). Эти проблемы перспективно изучать в связи с массовым сознанием донцов, важную роль в котором традиционно «играло стремление к личному обогащению на войне или в разбойном походе» (Усенко 2007: 28). В самом деле – добыча, включая материальные трофеи и ясырь, весьма интересовали С.Т.Разина и его сторонников, причем такая история Разинского выступления еще не написана! Н.С.Канатьева постаралась уточнить некоторые детали штурма разинцами Астраханского кремля летом 1670 г. (Канатьева 2018: 29–40), неявно актуализировав важную научную тему (почти «заброшенную» современными учеными) – о составе противников С.Т.Разина и разинцев. А.А. Булычев вновь обратил внимание современных специалистов на способ расправы царских властей с С.Т. Разиным и на судьбу его останков (Булычев 2005: 54). Исследователь справедливо рассмотрел подобные аспекты в связи со способами казни и (не)погребения преступников, практиковавшимися в России эпохи Средневековья и Нового времени. На мой взгляд, можно действительно говорить о символической связи подобных действий с культом «заложных» покойников, обреченных на вечные загробные страдания. В той же связи обращу внимание на статью С.М. Каштанова о месте захоронения останков С.Т. Разина (Каштанов 2014. URL: https://arxiv.gaugn.ru/s207987840000927-8-1). Тело атамана было рассечено на части, туловище отдано на съедение собакам, а другие останки – растыканы по высоким деревьям на Болотной площади (на Болоте/Козьем болоте) в Москве, где они находились еще в 1676 г. Позже (когда именно?) эти останки были преданы земле неизвестными людьми на окраине Татарского кладбища, локализованного С.М. Каштановым. Любопытна версия ученого об исполнителях такого захоронения (ямщики Коломенской ямской слободы). Предположу, что захоронение останков (как практика нормального упокоения «тела» казненного атамана) С.Т. Разина действительно могло быть совершено простыми людьми, а не по приказу царских властей. Речь о том, что душа преданного анафеме и непогребенного С.Т.Разина, по мысли именно церковных и светских властей, не должна была упокоиться никогда. Эти комментарии – в пользу версии С.М. Каштанова, только если не признавать определяющим основанием для действий властей по захоронению останков С.Т. Разина богобоязненность нового царя Федора Алексеевича. Автор историографического обзора изучил историю взаимоотношений Крымского ханства и Войска Донского в период движения под предводительством С.Т. Разина, акцентировав внимание на переписке правящих Гиреев с мятежным атаманом (Сень 2013: 90–98). Эта малоизученная в науке тема была необходимым образом связана с реконструкцией архива Войска Донского, а также с историей документированных отношений донцов не только с Россией, но и с другими государствами, в т.ч. с восточными (Сень 2009а: 20–57, Сень 2014: 479–488). По аналогии с другими случаями, представленными в обзоре, проведу необходимые параллели с достижениями советской историографии. В.И. Буганов подробно исследовал проблему т.н. повстанческого архива «второй крестьянской войны» (Буганов 1975: 92–89; Буганов 1978: 46–56), справедливо обратив внимание на роли письменных документов в деятельности повстанцев. С.Ф. Фаизов изучил некоторые вопросы русско-крымских отношений в годы «крестьянской войны 1667–1671 г. под предводительством С.Т. Разина» (Фаизов 1985: 117–123). Он указал на противоречивое отношение Крыма к успехам повстанцев и к перспективам установления прямых контактов ханов с мятежным атаманом. Этот историк раньше, чем М.В.Кравец (Кравець 1991: 21–25)[5], обратил внимание на исключительно важный архивный документ из РГАДА – копию письма 1670 г. крымского хана Адиль-Гирея, адресованное С.Т. Разину. Кроме того, С.Ф. Фаизов сравнил реакции крымцев и азовских турок-османов на события Разинского выступления. Вместе с тем, его общий вывод о характере намечавшихся контактов атамана и повстанцев с ханом[6] не представляется возможным использовать в настоящее время. Тезис ученого о «последовательном патриотизме» повстанцев, о зрелости «классового самосознания участников и руководителей второй Крестьянской войны» как факторе их отношений с Крымом не выдерживает критики (Фаизов 1985: 120). Еще одна работа (Сень 2009б: 138–142) посвящена положению донского казачества в «постразинский период», ухудшившемуся под влиянием разных, в т.ч. внешнеполитических факторов. Вновь обращу внимание на то, что это время в истории Войска Донского – в связи с «отложенными» последствиями Разинского движения – и сегодня редко привлекает современных авторов. Между тем, работы Б.Боука, Н.А.Мининкова, С.И.Рябова и некоторых др. историков могли бы стимулировать новый научный поиск, «ликвидируя» разрыв в изучении периода между Разинским и Булавинским движениями. XXX Известный зарубежный славист К. Ингерфлом представил исключительно своеобразную реконструкцию символической (магической) борьбы С.Т. Разина с монархической властью Алексея Михайловича (Ингерфлом 2021: 132–152). По мнению ученого, С.Т. Разин магическим образом использовал для этого образ царевича «лже-Алексея». Однако, в пределах одного кейса К.Ингерфлом противоречиво отвечает на вопрос об отношении разинцев к реальности/фантомности лжецаревича. С одной стороны, бунтовщики якобы придумали царю наследника, не имевшего «воплощения» (Ингерфлом 2021: 143); с другой стороны – они же якобы отложили «явление царевича… на случай взятия Москвы» (Ингерфлом 2021: 140). Историк утверждает, что «в разгар восстания Разин разработал собственную стратегию и построил (выделено мной. – Д.С.) вокруг тени самозванца особый магический ритуал» (Ингерфлом 2021: 150). Не менее категоричным и, как представляется, неверифицируемым, предстает другое суждение ученого: «Разин и его люди выдвинули против царствующего государя его дискурсивного двойника, бестелесного будущего Государя» (Ингерфлом 2021: 142). Представляется, что такая умозрительная, хотя и изящная, конструкция может вызвать серьезную критику по причине препятствий для ее источниковой верификации, а также в связи с необходимыми методическими ограничениями исторических реконструкций. Некоторые аргументы и другие составляющие исследовательского метода К. Ингерфлома о С.Т. Разине как о колдуне (его «поза колдуна» по дороге в Москву как пленника; «прельщение» атаманом людей – якобы означавшее бесовские действия и пр. – Ингерфлом 2021: 135), представляются недостаточно аргументированными. Вызывает несогласие категоричное приписывание повстанцам магического смысла их рассуждений и действий, якобы дезавуировавших царский авторитет или развенчивавших/дискредитировавших царя. Безусловно – стихийность, бессмысленность Разинского выступления – историографический миф. Собственно, глава в новаторской книге К.Ингерфлома – как раз об обратном, в т.ч. о реконструкции массовых социально-психологических представлений повстанцев, об их отношении к самозванчеству, к монархической идее и пр. Во всем этом – несомненное историографическое значение монографии К.Ингерфлома. Но стоит ли гиперболизировать рационализм атамана и его сторонников на случай победы в том смысле, что «мятежники расчищали пространство для размышлений о суверенной политической власти, об имманентной, основанной на социальном представительстве легитимности»? (Ингерфлом 2021: 145–146). С.Т.Разин, следуя под конвоем в Москву после своего пленения, не сидел в позе, якобы присущей колдуну – как пишет К.Ингерфлом, а стоял (Казаков, Майер 2017: 228; Крестьянская война… 1976: 62). Глаголы «прельщати»/«прельстити» (а также слова, близкие им по звучанию), напрямую не соотносятся с якобы магическими и т.п. действиями: они имеют иные коннотации, соотносимые с введением человека в грех, соблазн, искушение, заблуждение, обман и пр. (Словарь 1992: 257–260, 267–269). При этом, не приходится сомневаться в том, что С.Т. Разин был наделен частью «колдовских» характеристик еще при своей жизни (Неклюдов 2014. URL: https://www.ruthenia.ru/folklore/neckl.udov81.htm). Дело в другом – царские и церковные власти, насколько известно, целенаправленно не обвиняли атамана в колдовстве/магии, не использовали специально данный аргумент для дискредитации мятежного атамана и его сторонников. Об этом ничего не говорится в двух главных обвинительных документах, адресованных С.Т. Разину и его сподвижникам. Речь идет о содержании двух текстов: во-первых, приговора атаману, во-вторых, его анафемствования, наполненных всевозможными инвективами (вор, богоотступник, крестопреступник, изменник, душегубец. разбойник и пр.) (Крестьянская война… 1962: 83–87; 392–393). Ни один из этих важнейших документов (причем, в нашем распоряжении множество других подобных текстов!) не отсылает современников к характеристикам, на которых настаивает К. Ингерфлом, полагающий, что Алексей Михайлович не сомневался в том, что С.Т. Разин – колдун! (Ингрефлом 2012: 136). Замечу, что даже в завершающей части анафемствования атаман и его соратники ассоциируются исключительно с Дафаном и Авироном (Крестьянская война… 1962: 393) – мятежниками из Ветхого Завета. Резюмирующая часть приговора С.Т.Разину не менее показательна – его полагалось казнить «злой смертью» за измену и за разорение «всему Московскому государству» (Крестьянская война… 1962: 87). Повторюсь, что в основном тексте приговора – ни слова о его т.н. колдовских деяниях… С.Т.Разин оставался для царских и для церковных властей, в первую очередь, вором, богоотступником и изменником (Крестьянская война…1954: 164)! Замечу, что часть своей оригинальной концепции К.Ингерфлом сформулировал задолго до выхода анализируемой книги, а именно – в статье 2003 г. (Ингерфлом 2003: 65–96). В ней приведены свидетельства, подтверждающие, по мнению автора, тезис о роли магических слов и действий разных категорий русских людей, необходимый для объяснения ответных реакций со стороны царских властей. В тексте статьи немало говорится об оценке многочисленных действий С.Т.Разина и его сторонников как колдовских и еретических. Действительно, резонно задаться об оценках «воровства» разинцев в категориях анализируемой культуры, в т.ч. рассмотрев роль и значение в жизни повстанцев заговоров, воинской магии т.п. В этом – одна из самых сильных сторон новаторской для историографии Разинского выступления статьи К.Ингерфлома, призывающей сосредоточиться на дискурсе восставших, а в объяснении их массового поведения – выйти за рамки концепции, «сформированной правящей элитой» (Ингерфлом 2003: 87). Но далее автор конструирует умозрительную модель поведения С.Т.Разина, якобы сознательно дезавуирующего образ царя в ходе реализации особого варианта самозванческой идеи. Рассмотрев разные аспекты отношения повстанцев к идее символического «воскрешения» царевича Алексея, автор высказал оригинальную гипотезу. Ее суть в том, что «царевич был выдуман в преддверии события, в конечном итоге не состоявшегося – взятия Москвы» (Ингерфлом 2003: 80). Выражу, поэтому, глубокое сомнение в связи с маркированием всех форм культурного антиповедения повстанцев как колдовских, после чего становится якобы «очевидным»: С.Т.Разин магически «боролся» с Алексеем Михайловичем, тем самым лишая его сана. Иная трактовка повстанческого монархизма и роли С.Т.Разина в самозванческой интриге того времени представлена в статье О.Г.Усенко (Усенко 1999: 70–93). Его же перу принадлежит обзорная статья по истории Разинского движения (Усенко 2006б: 70–74). При этом, другие работы историка имеют существенное значение при реконструкции массового сознания донских казаков и их социокультурных представлений/установок (Усенко 2006а: 85–108; Усенко 2007: 24–48). Историк является сторонником мнения об уважительном отношении разинцев к царю и о поводе к восстанию, связанном со слухами о боярском заговоре против царя (Усенко 1999: 78). Отражение такого повода О.Г.Усенко находит в словах атамана, сказанных на круге под Паншиным (апрель 1670 г.): о смертях царицы и двух царевичей – Алексея и Семена, случившихся между мартом 1669 г. и январем 1670 г. О.Г.Усенко изучил многочисленные ситуации, свидетельствующие, по его мнению, о том, что разинцы не выступали открыто против царя; что многие их «антимонархические» дела имели иную природу, нежели конфликт с верховной властью. Историк критически разобрал аргументы предшественников о том, кто из современников мог выдавать себя за умершего царевича Алексея. Он пришел к выводу, правда, базирующемуся на системе косвенных доказательств, что С.Т.Разин не имел отношения к самозванческой интриге с лжецаревичем Алексеем, и что самозванец действительно существовал. Безусловно, подобные интерпретации не только способствуют приращению научного знания, но также стимулируют дальнейший научный поиск и дискуссию. Например, почему самозванец, если он существовал, так и не «объявил» о себе? Заслуживают внимания слова О.Г. Усенко о необходимости более тщательного объяснения тех или иных действий повстанцев, не обязательно связанных с их антимонархическими взглядами. В частности, речь идет об их отношении к царским грамотам – одни из которых могли считаться подлинными, а другие – подложными (Усенко 1999: 79–82). Не все аргументы этого крупного современного историка могут быть приняты, как окончательные. Так, царский посланник жилец Г. Евдокимов был убит в Черкасске 12 апреля 1670 г. вряд ли за то, что якобы считался лазутчиком, как посчитал О.Г.Усенко. Напротив, в Войске Донском было хорошо известно о приезде нового посланца с царской грамотой, хотя и прибывшего на Дон не вполне «стандартным» для этого путем. Приняли его в Черкасске подобающим образом – казакам не приходилось сомневаться в статусе Г.Евдокимова! На провокационный вопрос неожиданно появившегося в Черкасске С.Т.Разина («…от кого он поехал, от великого государя или от бояр?» Г.Евдокимов честно отвечал, «что послан от великого» государя с его… милостивою грамотою» (Крестьянская война… 1954: 165). Но конфликт был нужен именно С.Т.Разину[7]: поэтому он и осмелился напасть на царского посланца, жестоко избив его; именно после указанного события он обратился к войсковому атаману К.Яковлеву со знаменитыми словами («…ты де владей своим войском, а я де владею своим войском») (Крестьянская война… 1954: 165). Поэтому справедливы слова А.П.Пронштейна и Н.А.Мининкова о том, что события, случившиеся 12 апреля в Черкасске, «имели очень большое значение для дальнейшего развития Крестьянской войны» (Пронштейн, Мининков 1983: 134). Далее – об анализе слов С.Т.Разина, сказанных им на круге после 12 апреля 1670 г. о случившихся в царском доме трех смертях и якобы об измене в царском дворце. Представляется, что для доказательства тезиса о том, что «толчком к восстанию послужило известие о смерти царевича Алексея» (Усенко 1999: 85) аргументов недостаточно. Почему же – одного царевича, если к тому времени умерли царица Мария Ильинична (3 марта 1669 г.), царевич Симеон (19 июня 1669 г.) и царевич Алексей (17 января 1670 г.)? Почему же до апреля 1670 г. С.Т.Разин якобы медлил с поводом выступить против бояр-изменников и чего ждал? Почему аналогичный мотив «измены» не был озвучен им на круге в Черкасске зимой 1669/1670 г., когда он «с ножем метался» на К.Яковлева, и когда в живых уже не было царицы и царевича Симеона? К слову, в другом месте статьи О.Г.Усенко иначе описал повод к восстанию, связав его с боярским заговором против царя (Усенко 1999: 78). Между тем, на казачьем круге, состоявшемся под Паншиным в апреле 1670 г., С.Т.Разин сначала заговорил о походе с Дона на Волгу, а уже оттуда – «в Русь против государевых неприятелей и изменников…» (Крестьянская война… 1954: 235). И только после этих слов он сказал о смертях в царской семье, неявно связав подобные известия с планами «им… всем постоять и изменников из Московского государства вывесть и чорным людем дать свободу» (Крестьянская война… 1954: 235)[8]. Далее С.Т.Разин с казаками озвучил свой список «злых» и «добрых» бояр, характеристики которых («злых»), опять же, не связаны в источнике со смертями членов царской семьи. Иные подробности конкретно этого круга (разве что предположить, что речь шла о другом круге, но состоявшемся тоже в Паншине?) известны по показаниям еще одного современника – казака Н.Самбуленко (Крестьянская война… 1954: 253). Подробно переданы в них слова С.Т.Разина, хотя и по-другому, нежели в вышеприведенном источнике. Их основной мотив якобы был следующим: «…куда мы пойдем отсюды, на море ли по Волге или к иному царю служить?» (Крестьянская война… 1954: 253). Казачья старшина отвечала, что другому царю служить не желает, «а пойдем де мы все на Волгу на бояр и воевод». При этом – ни слова о походе на Москву, ни об измене и заговоре, ни о смерти царицы и царевичей – впрочем, при подчеркнуто уважительном отношении С.Т.Разина к царю (Крестьянская война… 1954: 253). Обращусь к истории еще одного казачьего круга (подчеркну, до круга в Паншине), состоявшегося в Черкасске, на котором выступил С.Т.Разин, и который датировался историками по-разному. Его хронологию в науке порой соотносят с событиями после 12 апреля 1670 г. (Пронштейн, Мининков 1983: 135; Мининков 2020: 216), а вот А.Г.Маньков связал проведение данного круга с зимой 1669/1670 гг. (но, в любом случае – с событиями до 12 апреля 1670 г.) (Маньков 1967: 266, 279). Повторюсь – на тот момент (если принять версию А.Г.Манькова о датировке круга[9]), в живых не было царицы и царевича Симеона. С тех пор прошло достаточно времени, чтобы к зиме 1670 г. на Дону казаки узнали об этом и, ожидаемо, крепко прониклись бы слухами и ненавистью к «боярам-изменникам». Еще больше сомнений в интерпретации О.Г.Усенко конкретного повода к восстанию оказывается в случае привязки данного круга к событиям после 12 апреля 1670 г. (по версии А.П.Пронштейна и Н.А.Мининкова). В таком случае, к двум смертям в царской семье «добавилась» еще одна (царевича Алексея) – в том смысле, что известия о ней, казалось, должны были еще больше накалить обстановку на Дону… Не мог же только С.Т.Разин переживать соответствующие монархические чувства! Но что происходило в Черкасске на том круге? Оказывается, что есаулы доложили казакам, «что под Озов ли итить, и козаки де… про то все умолчали» (Крестьянская война… 1954: 162). На вопрос о том, «на Русь ли им на бояр итить», ответили согласием только «небольшие люди». Когда же есаулы «докладывали» собравшимся в третий раз, «что итить на Волгу, и они де про Волгу завопили» (Крестьянская война… 1954: 162). Подчеркну, что о смерти царицы и царевичей на том круге не говорили: согласно документу, никто об этом не тревожился; поход на Волгу открывал казакам совершено иные перспективы, о чем многократно писалось в советской историографии! Обобщая вышеприведенный материал, отмечу следующее: трудно не видеть прямой заинтересованности С.Т.Разина и его казаков в походе именно на Волгу[10] – что и было вскоре реализовано повстанцами без нарочитой увязки столь желанной цели с печальными событиями в царском дворце! Ссылаясь на иностранные источники, О.Г.Усенко утверждает, что «в июне 1671 г. вслед за главарем восставших казнили также "молодого человека, которого Стенька Разин выдавал за старшего царевича"» (Усенко 1999: 87). Обратимся к свидетельству К. ван-Кленка, приводимому в подтверждение тезиса о казни в Москве якобы самозванца – лже-Алексея. В 1676 г. голландец сообщал о своем намерении увидеть «голову и четвертованные останки трупа Стеньки Разина… а также голову молодого человека, которого… Разин выдавал за старшего царевича или сына царя: этот последний, по прибытии сюда, также был казнен, а голова его была выставлена на показ» (Койэт 1900: 446). В источнике нет отсылки к 1671 году как времени казни этого самозванца. Не исключено, что К. ван-Кленк писал об останках С. Воробьева, выдававшего себя за младшего сына Алексея Михайловича – Симеона. Вот что писал об обстоятельствах казни С.Воробьева (1674 г.) Н.И.Костомаров: «Члены казненного стояли на кольях на Красной площади до 4-го часа следующего дня (до 10 часов утра) и перенесены с кольями на болото "и поставлен вор со Стенькою Разиным"» (Костомаров 1880. URL: https://unixone.ru/letopis/7EEA947E-4E1A-4B82-9510-F9158E5B89EE/). Другой иностранный источник, использованный О.Г. Усенко, не позволяет соотнести казненного сразу за С.Т. Разиным второго («другого») мятежника, с лже-царевичем (Иностранные известия: 1975: 123). Этот человек скупо охарактеризован в тексте как «мятежник»: другой информации там о нем нет. Наконец, если в статье утверждается, что «на протяжении всего выступления главным лозунгом был призыв "стоять за великого государя"» (Усенко 1999: 78–79), то потребуются новые объяснительные аргументы для характеристики других, не менее важных наблюдений за поведением повстанцев, начиная со второй половины 1670 г. Мимо них пройти нельзя: речь, например, о том, что в тот период едва ли не исчезло упоминание повстанцами имени царствующего монарха в молитвенных практиках. В подобном ключе чаще озвучивались другие имена, объединенные в неслыханную триаду – бывшего патриарха Никона, царевича Алексея и самого С.Т.Разина; либо в такой связке – «царевич Алексей/С.Т.Разин», либо – «царевич Алексей/Никон», либо один царевич (Крестьянская война… 1957: 75, 109, 145; Крестьянская война… 1959: 186). Не менее символичным предстает другой выпад разинцев против власти, прослеживаемый по источникам со второй половины 1670 г. – заставлять людей при живом царе присягать царевичу Алексею (Крестьянская война… 1959: 168)[11]. Ведь К.Ингерфлом недаром заметил, что «…в сентябре и октябре повстанцы присягают на верность царевичу, прямо покушаясь на авторитет царя: крестьянам вменялось в обязанность молиться за царевича, Разина и, иногда, за опального патриарха Никона. Правящий монарх оказался исключенным из этой триады» (Ингерфлом 2003: 69). Действительно, стоит обратить дополнительное внимание на неслучайное совпадение во времени следующих фактов: 1) появления известий о живом царевиче Алексее среди разинцев и 2) снижения частотности соответствующих (по конкретному поводу) упоминаний повстанцами имени царя Алексея Михайловича. В зарубежной историографии 2000-х гг. появилось несколько новых работ, тематически связанных с историей Разинского движения. Американский историк Б.Боук уделил ему немало страниц в своей фундаментальной книге, изданной на основе защищенной докторской диссертации (Boeck 2009: 68–85). Он верно указал на ухудшение положения донского казачества к середине 1660-х гг., отметив ошибочность вывода ученых о том, что выход для казаков в Черное море был тогда якобы полностью перекрыт. Историк тщательно проанализировал примеры, свидетельствующие, по его мнению, о компромиссной политике властей по усмирению донских казаков, начиная с похода В.Уса и заканчивая событиями 1670-х гг. Автор никак не характеризует отношение вождя движения к самозванческой идее. Что до монархических взглядов атамана, то Б.Боук только указал на его апеллирование к «наивному монархизму» и к вере в хорошего царя. Историк справедливо написал о пролонгированных итогах и результатах Разинского движения, определив хронологию «эры Разина» в пределах 1667–1681 гг. Одним из таких результатов стало, по его мнению, появление большой группы лояльных правительству казаков, признававших необходимым сотрудничество с ним (Boeck 2009: 73–74). Б.Боук рассмотрел и такой важный для науки вопрос, как разногласия между московским правительством и Войском Донским, после подавления Разинского движения, по вопросу выдачи с Дона! Анализируя состояние российской внешней политики в 1670-е гг. и заинтересованность власти в потенциале Войска Донского, Б.Боук посчитал объяснимой «беспрецедентную, неавтократическую гибкость правительства по отношению к донскому региону» после 1671 г. (Boeck 2009: 82). Г.М.Казаков и И.Майер успешно изучают крупную исследовательскую проблему – выявление и анализ иностранных (европейских) письменных и изобразительных источников о С.Т.Разине и возглавляемом им движении – в т.ч. сквозь призму европейских культурных представлений о Московии (Казаков, Майер 2017: 210–243; Казаков, Майер 2018: 95–107; Kazakov 2017: 34–51; Maier 2017: 113–151). В частности, они изучили «отуречивание» и «ориентализацию» образа С.Т.Разина в западноевропейских источниках на примере немецких печатных изданий. В ходе осмысления культурного подтекста данной метаморфозы авторы проанализировали «ориентальные» черты внешности атамана, отраженные в периодике, роль слухов и т.п. информации в формировании конкретных (по большому счету – однотипных) европейских представлений о движении С.Т.Разина и его личности. Аргументировано вписана ими в указанный контекст история такой терминологической метаморфозы в отношении С.Т.Разина, отразившейся во многих печатных изданиях Европы, как «атаман→ottoman» (Казаков, Майер 2018: 103–106). Считаю, что данный культурный казус можно успешно использовать при изучении в целом информационного пространства Разинского выступления, образы которого активно формировались и распространялись за пределами Московского царства, включая Европу и государства Востока. Важно при этом выявлять источники получения за границей информации о восстании (какими бы «ошибочными» или двусмысленными они не (о)казались), интерпретируя их в контексте породившей их культурной среды. Огромная заслуга тех же авторов состоит в обнаружении и вводе в научный оборот писем поданного шведской короны купца К.Коха (отправленных из Москвы в Нарву в мае-июне 1671 г.), в т.ч. посвященных поимке, допросу и казни в Москве С.Т.Разина (Казаков, Майер 2017: 210–243). Благодаря свидетельствам этого очевидца, наука получила новые важные данные о внешности атамана, об обстоятельствах доставки его с братом в Москву и совершенных над ними пыток, а также о казни самого С.Т.Разина. Выясняется, что быстрое появление в европейской периодике подобных известий оказалось связано в т.ч. с пропагандисткой кампанией московского правительства. Теми же авторами приведены убедительные аргументы в пользу русского происхождения карандашно-акварельного рисунка, изображаемого ввозимых в Москву С.Т.Разина и его брата – Ф.Т.Разина, созданного до их казни. По всей видимости, именно этот рисунок, созданный в одном из московских приказов, послужил прототипом для ряда аналогичных по содержанию европейских гравюр. Полагаю, что перед нами – одно из наиболее крупных новейших достижений в источниковедении истории Разинского движения и достойное основание для дальнейших поисков иностранных известий о нем. В заключение обращусь к выводам. Проведенное исследование показало, что новейшая историография истории Разинского выступления отражает многие характеристики сегодняшнего положения дел с изучением народных движений в России середины XVII–XVIII вв. Речь идет не только о закономерном сокращении в 1990-е – 2000-е гг. количества крупных исследований по истории «Разинщины» – в т.ч. «по причине» фундаментального наследия советской исторической мысли. В российской науке почти не разрабатываются, за малым исключением, источниковедческие аспекты этого крупнейшего народного движения XVII в. Сошла на нет проверенная временем традиция историографических обзоров по теме – применительно к научным результатам как новейшей историографии (а ведь она насчитывает уже 30 лет существования!), так и дореволюционной/советской науки. Современные научные дискуссии – по наиболее актуальным вопросам истории Разинского движения – были представлены до недавнего времени на страницах небольшого количества статей. Полемика, вызванная недавней книгой Н.И.Никитина, отразила, по преимуществу, проблемные точки в развитии конкретного тематического направления, нежели предложила пути консолидированного выхода из состояния, обозначенного В.Я.Маулем еще в 2003 г. следующим образом: «В плену традиций и новаций»! Несколько новых защищенных кандидатских диссертаций 1990-х – 2000-х гг., тематически связанных с историей Разинского выступления и с личностью С.Т.Разина (три, как минимум!), не изменили, по ряду причин, состояние историографического пространства. Историки сегодня практически не ссылаются на две из них, как представляется, с полным на то основанием… Вместе с тем, можно уверенно дать отрицательный ответ на вопрос, обозначенный в заглавии статьи. Прежде всего – современное историографическое пространство данной темы не оставалось неизменным на протяжении 1990-х – 2000-х гг. Сегодня можно выделить два подэтапа в его истории, условная граница которых – конец 1990-х – начало 2000-х гг. Более того, они не вполне равнозначны по направленности исследовательского поиска и полученным результатам. Хотя современная историография истории Разинского движения по-прежнему испытывает влияние советской исторической науки, причем в 1990-е гг. обошлось без намеренно жесткого («показательного») разрыва с ней. Определенная и неединственная специфика первого подэтапа состояла, например, в том, что еще в 1990-е гг. над разинской темой трудились ученые, занимавшиеся ею еще в бытность СССР. А что касается «отмены» концепта крестьянской войны, то и в 2000-е гг. часть ученых признает за ним определенный эвристический потенциал. И все же – именно в 1990-е гг. заложены принципиальные основы для преодоления крайностей т.н. классового подхода и изучения только «правильных» сторон народной жизни «угнетаемых повстанцев». Была создана новая теоретическая база для использования такого понятия, как «русский бунт», «дискредитированного» несколькими предыдущими поколениями историков. Активно развивается новое направление, заложенное усилиями В.М.Соловьева, В.Я.Мауля, О.Г.Усенко, связанное с изучением социальной психологии участников народных движений, в т.ч. таких феноменов культуры, как психология протеста и повстанческое насилие/жестокость. Несомненно, что новейшие труды группы российских и зарубежных ученых о самозванчестве, о казачьем монархизме, о донском казачестве XVII в. стимулируют дальнейшее развитие исследований по истории Разинского движения. Это тем более важно для современной историографии, что именно в конце 1990-х – 2000-х гг. были аргументированы наиболее заметные (при этом, противоположные!) точки зрения о роли народного монархизма и самозванчества в истории «Разинщины». Активизировалось изучение российскими учеными конкретно-исторических (в т.ч. региональных) сюжетов о событиях этого выступления, в т.ч. методами микроистории. В ряде случаев успешно решается научная проблема о составе самих разинцев, о формах и методах реализации их власти на разных территориях, так и «правительственного лагеря», сумевшего методом проб и ошибок системно подавить движение. Поступательно развивается аналитический интерес ученых к личности и к оценкам самого С.Т.Разина – и как «места памяти», и как фольклорного героя и, конечно, как живого человека, обладавшего огромной реальной властью над повстанческими массами. Отдельно выделю достижения зарубежной историографии, также демонстрирующей в 1990-е – 2000-е гг. устойчивый исследовательский интерес ученых Старого и Нового Света к истории движения С.Т.Разина и донского казачества. Здесь очевидны серьезные наработки в области источниковедения истории указанного выступления, оценки в нем роли и места т.н. народного монархизма и самозванческой идеи. К сожалению, ссылки на работы Б.Боука, К.Ингерфлома, Г.Казакова, И.Майер, М.Ходарковского и др. специалистов не часто встретишь на страницах трудов современных российских авторов, занимающихся изучением «Разинщины». Необходимые рефлексии по этому поводу – тема отдельного разговора. Надеюсь, что предложенный читательскому вниманию обзор некоторым образом поспособствует реализации новой академической дискуссии. Ее реализация и возможные результаты (поскольку нерешенных проблем накопилось немало, а их исследование предполагает разные пути) можно будет обратить в пользу всех специалистов, профессионально изучающих историю народных движений в России XVII–XVIII вв. Источники и материалы Иностранные известия 1975 – Иностранные известия о восстании Степана Разина. Материалы и исследования / под ред. А.Г. Манькова. Л.: Наука, 1975. Койэт 1900 – Койэт Б. Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Фѐдору Алексеевичу. СПб., 1900. Крестьянская война… 1954 – Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. / Сост. Е.А.Швецова, ред. А.А.Новосельский, В.И.Лебедев. М.: Изд-во АН СССР, 1954. Т.I. Крестьянская война… 1957 – Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. / Сост. Е. А. Швецова, ред. А. А. Новосельский. М.: Изд-во АН СССР, 1957. Т.II. Ч.I. Крестьянская война… 1959 – Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. / Сост. Е. А. Швецова, ред. А. А. Новосельский. М.: Изд-во АН СССР, 1959. Т.II. Ч.II. Крестьянская война… 1962 – Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. / Сост. Е.А.Швецова, ред. А. А. Новосельский. М.: Изд-во АН СССР, 1962. Т.III. Крестьянская война… 1976 – Крестьянская война под предводительством Степана Разина: сб. док. / Сост. Е.А. Швецова, ред. Л. В. Черепнин, А. Г. Маньков. М. Изд-во АН СССР, 1976. Т.IV (дополнительный). Библиографический список Андреев 2003 – Андреев И.А. Алексей Михайлович. М.: Молодая гвардия, 2003. Бауэр, Пашин 2018 – Бауэр А.В., Пашин С.С. Участие жителей нижегородских дворцовых сел Лыскова и Мурашкина в движении под предводительством Степана Разина: опыт микроисторического исследования // Вестник Тюменского государственного университета. Гуманитарные исследования. Humanitates. 2018. Т.4. №2. С.193–204. Беляков 2003 – Беляков А.В. Крестьянская война под предводительством С.Разина в Мещере // Материалы и исследования по рязанскому краеведению. Т.4. Рязань: РИОРО, 2003. С.32–38. Буганов 1975 – Буганов В.И. О «повстанческом архиве» главного войска С.Т. Разина // Советские архивы. 1975. №5. С.82–89. Буганов 1978 – Буганов В.И. К изучению «повстанческого архива» второй крестьянской войны в России // Проблемы аграрной истории (с древнейших времен до XVIII века): Тезисы докладов. Минск, 1978. С.46–56. Буганов 1994 – Буганов В.И. «Розыскное дело» Степана Разина // Отечественная история. 1994. №1. С.28–42. Буганов 1995 – Буганов В.И. Разин и разинцы: Документы, описания современников. М.: Наука, 1995. Буганов, Чистякова 1968 – Буганов В.И., Чистякова Е. В. О некоторых вопросах истории второй крестьянской войны в России // Вопросы истории. 1968. №7. С.36–51. Булычев 2005 – Булычев А.А. Между святыми и демонам: Заметки о посмертной судьбе опальных царя Ивана Грозного. М.: Знак, 2005. Гераськин, Шаронова 2015 – Гераськин Т.В., Шаронова Е.А. Художественное осмысление крестьянской войны 1670–1671 гг. в романе К.Г.Абрамова «За волю»: научно-образовательный контекст // Интеграция образования. 2015. Т.19. №1. С.141–148. Дорошенко 1985 – Дорошенко Д. Гетьман Петро Дорошенко. Огляд його життя і політичної діяльности. Нью-Йорк: Видання Української Вільної Академії Наук у США, 1985. Ингерфлом 2003 – Ингерфлом К. Между мифом и логосом: действие 1. Рождение политической репрезентации власти в России // Homo Historicus: К 80-летию со дня рождения Ю.Л.Бессмертного. М.: Наука, 2003. Кн.2. С.65–96. Ингерфлом 2021 – Ингерфлом К. Аз есмь царь. История самозванства в России. М.: Новое литературное обозрение. 2021. Казаков, Майер 2017 – Казаков Г.М., Майер И. Иностранные источники о казни Степана Разина. Новые документы из стокгольмского архива // Slověne = Словѣне. International Journal of Slavic Studies. 2017. №6(2). С.210–243. Казаков, Майер 2018 – Казаков Г.М., Майер И. «Оттоман Разин»: Разин как турок в немецкой печати 1670–1671 г. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2018. №2(72). С.95–107. Канатьева 2018 – Канатьева Н.С. Каспулат Удалой, или защита Астраханского кремля во время Разинского бунта // Журнал фронтирных исследований. 2018. №2 (10). С.29–40. Карабущенко 2006 – Карабущенко П.Л. «Разинщина» (1667–1671): Новые вопросы к старой истории (к 335-летию со дня казни С.Т. Разина // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2006. №2(9). С.54–63. Карабущенко 2008 – Карабущенко П.Л. Астраханское царство: воеводская власть и местное сообщество XVI–XVII веков. Астрахань: б/и, 2008. Каштанов 2014 – Каштанов С.М. Ещё раз о месте захоронения останков Степана Разина // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2014. T.5. Вып. 8 (31) [Электронный ресурс]. URL: https://arxiv.gaugn.ru/s207987840000927-8-1/. Климова 2004 – Климова М.Н. Из истории «русских мифов» («Стенька Разин и персидская княжна») // Исторические источники и литературные памятники XVI–XX вв.: Развитие традиций. Сб. научных статей. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2004. С.223–233. Козляков 2018 – Козляков В.Н. Царь Алексей Тишайший: Летопись власти. М.: Молодая гвардия, 2018. Королев 2002 – Королев В.Н. Босфорская война. Ростов н/Д.: Издательство РГУ, 2002. Королев 2004 – Королев В.Н. Утопил ли Стенька Разин княжну (Из истории казачьих нравов и обычаев) // Историко-культурные и природные исследования на территории РЭМЗ: Сборник статей. Вып.2. 2004. URL: http://www.razdory-museum.ru/c_razin-1.html. Костомаров 1880 – Костомаров Н.И. Самозванец Лже-Симеон // Исторический вестник. 1880. Т.1. С.1–25 URL: https://unixone.ru/letopis/7EEA947E-4E1A-4B82-9510-F9158E5B89EE/. Кравець 1991 – Кравець М.В. Невiдомий лист кримського хана Адиль-Гiрея до Степана Разіна // Дослідження з історії Придніпровя: соціальні відносини та суспільна думка: Збірник наукових праць. Дніпропетровськ, 1991. С.21–25. Кравцов 1934 – Кравцов Д.Е. Отголоски разинщины на Украине // Труды Института славяноведения Академии наук СССР. Л.: Издательство АН СССР, 1934. Вып.II. С.77–99. Крестьянские войны… 1974 – Крестьянские войны в России XVII–XVIII вв.: проблемы, поиски, решения / оrв. ред. акад. Л.В. Черепнин. М.: Наука, 1974. Кузнецова 1996 – Кузнецова Е.А. Народное движение в Волго-Окском междуречье в период крестьянской войны пол предводительством Степана Разина в 1670–1671 гг.: Автореферат дис. … к.и.н. Пенза, 1996. Куц 2009 – Куц О.Ю. Донское казачество от взятия Азова до выступления С. Разина (1637–1667). СПб.: Дмитрий Буланин, 2009. Малов 2005 – Малов А.В. Московские выборные полки солдатского строя в годы Разинской смуты (1666–1671) // Проблемы истории России. Екатеринбург, 2005. Вып.5. С.59–106. Маньков 1967 – Маньков А.Г. Круги в разинском войске и вопрос о путях и цели его движения // Крестьянство и классовая борьба в феодальной России. Труды Ленинградского отделения Института истории. Ленинград6 Наука, 1967. Вып.9. С.264–279. Мауль 2003 – Мауль В. Я. Харизма и бунт: психологическая природа народных движений в России XVII–XVIII веков. Томск: Изд-во ТГУ, 2003. Мауль 2005а – Мауль В.Я. Социокультурные аспекты изучения русского бунта. Томск: Изд-во ТГУ, 2005. Мауль 2005б – Мауль В.Я. Русский бунт как форма культурной идентификации переходной эпохи // Вестник Томского государственного университета. 2005. №289. С.144–157. Мауль 2007 – Мауль В.Я. Архетипы русского бунта XVIII столетия // Русский бунт. М.: Дрофа, 2007. С.255–446. Мауль 2015 – Мауль В.Я. Паломничества Степана Разина в Соловецкий монастырь (научный взгляд на художественную литературу) // Соловки в литературе и фольклоре (XV–XXI вв.): сборник статей и докладов международной научно-практической конференции. Архангельск: Агентство CIP Архангельской ОНБ, 2015. С.76–86. Мауль 2018 – Мауль В.Я. Разинское восстание в хаосе временного коллапса (размышления об одной новой книге) // Вестник Томского государственного университета. История. 2018. №51. С.164–169. Мининков 1998 – Мининков Н.А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г.). Ростов н/Д.: Изд-во РГУ, 1998. Мининков 2006 – Мининков Н.А. [Рец.]. Мауль В.Я. Харизма и бунт. Психологическая природа народных движений в России XVII–XVIII веков. Томск, 2003 // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2006. №1. С.110–112. Мининков 2013 – Мининков Н.А. Укрепление московской власти на Дону в последней четверти XVII века // Известия вузов. Снверо-Кавказский регион. Общественные науки. 2013. №5. С.67–74. Мининков 2017 – Мининков Н.А. Публикация иностранных источников о Разинском восстании А.Г. Маньковым // Актуальные проблемы источниковедения: Материалы IV Международной научно-практической конференции к 420-летию дарования городу Витебску магдебургского права. Витебск: Изд-во ВитГУ, 2017. С.116–118. Мининков 2019 – Мининков Н.А. Традиции и перспективы изучения массовых народных движений в России XVII–XVIII веков // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4. История. Регионоведение. Международные отношения. 2019. Т.24. №2. С.26–35. Мининков 2020 – Мининков Н.А. Восстание под предводительством С.Т. Разина и участие в нем донского казачества // История донского казачества: колл. монография в 3 т. / Ответ. ред. издания А.И. Агафонов. Т.I. Донское казачество в середине XVI – начале XVIII в. / А.И. Агафонов, Д.В. Сень (ответ. ред. тома), В.П.Трут и др. Ростов н/Д.: Омега Паблишер, 2020. С.210–222. Неклюдов 2014 – Неклюдов С.Ю. Фольклорный Разин: аспект демонологический // In Umbra: Демонология как семиотическая система. Альманах. Вып. 3. Отв. ред. и сост. Д.И. Антонов, О.Б. Христофорова. М.: Индрик, 2014. С.237–274. URL: https://www.ruthenia.ru/folklore/neckludov81.htm. Никитин 2017 – Никитин Н.И. Разинское движение: взгляд из XXI в. М.: ИРИ РАН, 2017. Обухова 2016 – Обухова Ю.А. Феномен монархических самозванцев в контексте российской истории (по материалам XVIII столетия). Тюмень: Тюменский индустриальный университет, 2016. Пронштейн, Мининков 1983 – Пронштейн А.П., Мининков Н.А. Крестьянские войны в России XVII–XVIII веков и донское казачество. Ростов н/Д.: РГУ, 1983. Рябов 1992 – Рябов С.И. Донская земля в XVII веке. Волгоград: Перемена, 1992. Сахаров 2010 – Сахаров А.Н. Степан Разин. М.: Молодая гвардия, 2010. Сень 2009а – Сень Д.В. Казачество Дона и Северо-Западного Кавказа в отношениях с мусульманскими государствами Причерноморья (вторая половина XVII в. – начало XVIII в.). Ростов н/Д.: ЮФУ, 2009. Сень 2009б – Сень Д.В. Донское казачество после Бахчисарайского договора 1681 г.: некоторые аспекты политического положения // Науковi працi iсторiчного факультету Запорiзького нацiонального унiверситету. Запорiжжя, 2009. Вип. XXVI. С.138–142. Сень 2013 – Сень Д.В. Дипломатические отношения Крымского ханства и Войска Донского: переписка Гиреев с атаманом С.Т. Разиным // Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. Вып.5. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани, 2013. С.90–98. Сень 2014 – Сень Д.В. Архив Войска Донского и история войскового делопроизводства: актуальные вопросы изучения // Научное наследие профессора А.П. Пронштейна и актуальные проблемы развития исторической науки (к 95-летию со дня рождения выдающегося российского ученого): Материалы Всероссийской (с международным участием) научно-практической конференции (4–5 апреля 2014 г., г. Ростов-на-Дону) / Отв. ред. М.Д. Розин, Д.В. Сень, Н.А. Трапш. Ростов н/Д.: Издательство «Фонд науки и образования», 2014. Симонова 2015 – Симонова М.В. Степан Тимофеевич Разин – государственный преступник или народный герой? // Вестник Томского государственного университета. 2015. №401. С.160–164. Симонова 2017 – Симонова М.В. Образ крестьянских вождей XVII–XVIII веков в отечественной историографии: опыт сравнительного анализа: Дис. … к.и.н. Томск, 2017. Соловьев 1990 – Соловьев В.М. Степан Разин и его время. М., 1990. Соловьев 1991 – Соловьев В.М. Актуальные вопросы изучения народных движений (Полемические заметки о крестьянских войнах в России) // История СССР. 1991. №3. С.130–145. Словарь русского языка XI–XVII вв. М.: Наука, 1992. Вып.18. Соловьев 1994 – Соловьев В.М. Анатомия русского бунта. Степан Разин: мифы и реальность. М.: ТИМР, 1994. Тепкеев 2012 – Тепкеев В.Т. Калмыки в Северном Прикаспии во второй трети XVII века. Элиста: Джангар, 2012. Трефилов 2009 – Трефилов Е.Н. Особенности казачьего монархизма конца XVII – начала XVIII века // Российская история. 2009. №6. С.125–140. Усенко 1992 – Усенко О.Г. Повод в народных выступлениях XVII – первой половины XIX века в России // Вестник Московского государственного университета. Серия 8 (История). 1992. №1. С.39–50. Усенко 1994–1997 – Усенко О.Г. Психология социального протеста в России XVII–XVIII веков. В 3-х ч. Тверь: Издательство ТвГУ, 1994. Ч.1; 1995. Ч.2; 1997. Ч.3. Усенко 1999 – Усенко О.Г. Об отношении народных масс к царю Алексею Михайловичу // Царь и царство в русском общественном сознании (Мировосприятие и самосознание русского общества). Вып.2. М.: ИРИ РАН, 1999. С. 70–93. Усенко 2006а – Усенко О.Г. Некоторые черты массового сознания донского казачества в XVII – начале XVIII вв. (субидеологические представления установки, стереотипы) // Казачество России: прошлое и настоящее. Сборник научных статей. Вып.1. Ростов н/Д.: Издательство ЮНЦ РАН, 2006. С.85–108. Усенко 2006б – Усенко О.Г. Разин и разинщина // Родина. 2006. №11. С.70–74. Усенко 2007 – Усенко О.Г. Массовое сознание донцов XVII – начала XVIII века: «субидеология» // Вестник Тверского государственного университета. Серия: История. 2007. Вып.3. №25(53). С.24–48. Фаизов 1985 – Фаизов С.Ф. Взаимоотношения России и Крымского ханства в 1667–1677 гг.: от Андрусовского перемирия до начала первой русско-турецкой войны: Дис. … к.и.н. Саратов, 1985. Цюрюмов 2004 – Цюрюмов А.В. Калмыцкое ханство в составе России: проблемы политических взаимоотношений. Элиста: Джангар, 2004. Чертанов 2016 – Чертанов М. Степан Разин. М.: Молодая гвардия, 2016. Чистякова, Соловьев 1998 – Чистякова Е.В., Соловьев В.М. Степан Разин и его соратники. М.: Мысль, 1988. Шибанова 2001 – Шибанова М.П. Исторические песни и песни А.С.Пушкина о «Степане Разине» // Фольклор и литература: проблемы изучения. Сборник статей. Воронеж: Воронежский государственный университет. 2001. С.79–86. Шпрингель 2004а – Шпрингель В.А. Сбор информации правительственным лагерем о восстании Степана Разина (1667–1669 годы) // Научные труды Московского педагогического государственного университета. Серия «Социально-исторические науки». М.: МПГУ, 2004. С.568–585. Шпрингель 2004б – Шпрингель В.А. Мифотворчество в лагере С.Т. Разина // Материалы конференции по итогам научно-исследовательской работы докторантов, аспирантов и соискателей за 2004 г. М.: МПГУ, 2004. С.320–324. Шпрингель 2005 – Шпрингель В.А. Миф о царевиче Алексее Алексеевиче и попытки легитимации властных претензий Степана Разина // Научные труды Московского педагогического государственного университета. Серия «Социально-исторические науки». М.: МПГУ, 2005. C.645–655. Шпрингель 2006 – Шпрингель В.А. Борьба абсолютизирующегося государства с антиправительственными выступлениями на примере движения под предводительством С. Разина: Автореферат дис. … к.и.н. М., 2006. Boeck 2009 – Boeck B.J. Imperial Boundaries. Cossack Communities and Empire-Building in the Age of Peter the Great. Cambridge: Cambridge University Press, 2009. Kazakov 2017 – Kazakov G. Sten’ka Razin als Held, „edler Räuber“ oder Verbrecher? Interpretationen und Analogien in den Ausländerberichten zum Kosakenaufstand von 1667–1671 // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 2017. №65. H.1. S. 34–51. Khodarkovsky 1994 – Khodarkovsky M. The Stepan Razin Uprising: Was It a ‘Peasant War’? // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 1994. №42. H. 1. S.1–19. Maier 2017 – Maier I. How Was Western Europe Informed about Muscovy? The Razin Rebellion in Focus // Information and Empire: Mechanisms of Communication in Russia, 1600–1850 / Simon Franklin and Katherine Bowers (eds). Cambridge, UK: Open Book Publishers, 2017. P.113–151. References Andreev I.A. Aleksej Mihajlovich. Moscow: Molodaja gvardija, 2003. Baujer A.V., Pashin S.S. Uchastie zhitelej nizhegorodskih dvorcovyh sel Lyskova i Murashkina v dvizhenii pod predvoditel'stvom Stepana Razina: opyt mikroistoricheskogo issledovanija. Vestnik Tjumenskogo gosudarstvennogo universiteta. Gumanitarnye issledovanija. Humanitates, 2018. t.4, no. 2, pp.193–204. Beljakov A.V. Krest'janskaja vojna pod predvoditel'stvom S.Razina v Meshhere. Materialy i issledovanija po rjazanskomu kraevedeniju, Rjazan': RIORO, 2003, t.4, pp.32–38. Buganov V.I. O «povstancheskom arhive» glavnogo vojska S.T. Razina. Sovetskie arhivy, 1975, no.5, pp.82–89. Buganov V.I. K izucheniju «povstancheskogo arhiva» vtoroj krest'janskoj vojny v Rossii. Problemy agrarnoj istorii (s drevnejshih vremen do XVIII veka): Tezisy dokladov. Minsk, 1978, pp.46–56. Buganov V.I. «Rozysknoe delo» Stepana Razina. Otechestvennaja istorija, 1994, no.1, pp.28–42. Buganov V.I. Razin i razincy: Dokumenty, opisanija sovremennikov. Moscow: Nauka, 1995. Buganov V.I., Chistjakova E. V. O nekotoryh voprosah istorii vtoroj krest'janskoj vojny v Rossii. Voprosy istorii, 1968, no.7, pp.36–51. Bulychev A.A. Mezhdu svjatymi i demonam: Zametki o posmertnoj sud'be opal'nyh carja Ivana Groznogo. Moscow: Znak, 2005. Geras'kin T.V., Sharonova E.A. Hudozhestvennoe osmyslenie krest'janskoj vojny 1670–1671 gg. v romane K.G.Abramova «Za volju»: nauchno-obrazovatel'nyj kontekst. Integracija obrazovanija, 2015, t.19, no.1, pp.141–148. Doroshenko D. Get'man Petro Doroshenko. Ogljad jogo zhittja і polіtichnoї dіjal'nosti. New York City: Vidannja Ukraїns'koї Vіl'noї Akademії Nauk u SShA, 1985. Ingerflom K. Mezhdu mifom i logosom: dejstvie 1. Rozhdenie politicheskoj reprezentacii vlasti v Rossii. Homo Historicus: K 80-letiju so dnja rozhdenija Ju.L.Bessmertnogo. Moscow: Nauka, 2003, kn.2, pp.65–96. Ingerflom K. Az esm' car'. Istorija samozvanstva v Rossii. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie. 2021. Inostrannye izvestija o vosstanii Stepana Razina. Materialy i issledovanija / pod red. A.G. Man'kova. Leningrad: Nauka, 1975. Kazakov G.M., Majer I. Inostrannye istochniki o kazni Stepana Razina. Novye dokumenty iz stokgol'mskogo arhiva. Slověne = Slovѣne, International Journal of Slavic Studies, 2017, no.6(2), pp.210–243. Kazakov G.M., Majer I. «Ottoman Razin»: Razin kak turok v nemeckoj pechati 1670–1671 g. Drevnjaja Rus'. Voprosy medievistiki, 2018, no.2(72), pp.95–107. Kanat'eva N.S. Kaspulat Udaloj, ili zashhita Astrahanskogo kremlja vo vremja Razinskogo bunta. Zhurnal frontirnyh issledovanij, 2018, no,2(10), pp.29–40. Karabushhenko P.L. «Razinshhina» (1667–1671): Novye voprosy k staroj istorii (k 335-letiju so dnja kazni S.T. Razina. Kaspijskij region: politika, jekonomika, kul'tura, 2006, no.2(9), pp.54–63. Karabushhenko P.L. Astrahanskoe carstvo: voevodskaja vlast' i mestnoe soobshhestvo XVI–XVII vekov. Astrakhan': b/i, 2008. Kashtanov S.M. Eshhjo raz o meste zahoronenija ostankov Stepana Razina. Jelektronnyj nauchno-obrazovatel'nyj zhurnal «Istorija», 2014, t.5, vyp.8(31). URL: https://arxiv.gaugn.ru/s207987840000927-8-1/. Klimova M.N. Iz istorii «russkih mifov» («Sten'ka Razin i persidskaja knjazhna»). Istoricheskie istochniki i literaturnye pamjatniki XVI–XX vv.: Razvitie tradicij. Sb. nauchnyh statej. Novosibirsk: Izd-vo SO RAN, 2004, pp.223–233. Kozljakov V.N. Car' Aleksej Tishajshij: Letopis' vlasti. Moscow: Molodaja gvardija, 2018. Kojjet B. Posol'stvo Kunraada fan-Klenka k carjam Alekseju Mihajlovichu i Fѐdoru Alekseevichu. St. Petersburg, 1900. Korolev V.N. Bosforskaja vojna. Rostov-on-Don: Izdatel'stvo RGU, 2002. Korolev V.N. Utopil li Sten'ka Razin knjazhnu (Iz istorii kazach'ih nravov i obychaev). Istoriko-kul'turnye i prirodnye issledovanija na territorii RJeMZ: Sbornik statej, 2004, vyp.2. URL: http://www.razdory-museum.ru/c_razin-1.html. Kostomarov N.I. Samozvanec Lzhe-Simeon. Istoricheskij vestnik, 1880, t.1, pp.1–25. URL: https://unixone.ru/letopis/7EEA947E-4E1A-4B82-9510-F9158E5B89EE/. Kravec' M.V. Nevidomij list krims'kogo hana Adil'-Gireja do Stepana Razіna, Doslіdzhennja z іstorії Pridnіprovja: socіal'nі vіdnosini ta suspіl'na dumka: Zbіrnik naukovih prac'. Dnipropetrovsk, 1991, pp.21–25. Kravcov D.E. Otgoloski razinshhiny na Ukraine. Trudy Instituta slavjanovedenija Akademii nauk SSSR. Leningrad: Izdatel'stvo AN SSSR, 1934, vyp.II, pp.77–99. Krest'janskie vojny v Rossii XVII–XVIII vv.: problemy, poiski, reshenija / orv. red. akad. L.V. Cherepnin. Moscow: Nauka, 1974. Krest'janskaja vojna pod predvoditel'stvom Stepana Razina: sb. dok. / Sost. E.A.Shvecova, red. A.A.Novosel'skij, V.I.Lebedev. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1954, t.I. Krest'janskaja vojna pod predvoditel'stvom Stepana Razina: sb. dok. / Sost. E. A. Shvecova, red. A. A. Novosel'skij. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1957, t.II. ch.I. Krest'janskaja vojna pod predvoditel'stvom Stepana Razina: sb. dok. / Sost. E. A. Shvecova, red. A. A. Novosel'skij. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1959, t.II, ch.II. Krest'janskaja vojna pod predvoditel'stvom Stepana Razina: sb. dok. / Sost. E.A.Shvecova, red. A. A. Novosel'skij. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1962, t.III. Krest'janskaja vojna pod predvoditel'stvom Stepana Razina: sb. dok. / Sost. E.A. Shvecova, red. L. V. Cherepnin, A. G. Man'kov. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1976, t.IV (dopolnitel'nyj). Kuznecova E.A. Narodnoe dvizhenie v Volgo-Okskom mezhdurech'e v period krest'janskoj vojny pol predvoditel'stvom Stepana Razina v 1670–1671 gg.: Avtoreferat dis. … k.i.n. Penza, 1996. Kuc O.Ju. Donskoe kazachestvo ot vzjatija Azova do vystuplenija S. Razina (1637–1667). St. Petersburg: Dmitrij Bulanin, 2009. Malov A.V. Moskovskie vybornye polki soldatskogo stroja v gody Razinskoj smuty (1666–1671). Problemy istorii Rossii. Ekaterinburg, 2005, vyp.5, pp.59–106. Man'kov A.G. Krugi v razinskom vojske i vopros o putjah i celi ego dvizhenija. Krest'janstvo i klassovaja bor'ba v feodal'noj Rossii. Trudy Leningradskogo otdelenija Instituta istorii. Leningrad: Nauka, 1967, vyp.9, pp.264–279. Maul' V.Ja. Harizma i bunt: psihologicheskaja priroda narodnyh dvizhenij v Rossii XVII–XVIII vekov. Tomsk: Izd-vo TGU, 2003. Maul' V.Ja. Sociokul'turnye aspekty izuchenija russkogo bunta. Tomsk: Izd-vo TGU, 2005. Maul' V.Ja. Russkij bunt kak forma kul'turnoj identifikacii perehodnoj jepohi. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta, 2005, no.289, pp.144–157. Maul' V.Ja. Arhetipy russkogo bunta XVIII stoletija. Russkij bunt. Moscow: Drofa, 2007. pp.255–446. Maul' V.Ja. Palomnichestva Stepana Razina v Soloveckij monastyr' (nauchnyj vzgljad na hudozhestvennuju literaturu). Solovki v literature i fol'klore (XV–XXI vv.): sbornik statej i dokladov mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. Arkhangelsk: Agentstvo CIP Arhangel'skoj ONB, 2015, pp.76–86. Maul' V.Ja. Razinskoe vosstanie v haose vremennogo kollapsa (razmyshlenija ob odnoj novoj knige). Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istorija, 2018, no.51, pp.164–169. Mininkov N.A. Donskoe kazachestvo v jepohu pozdnego srednevekov'ja (do 1671 g.). Rostov-on-Don: Izd-vo RGU, 1998. Mininkov N.A. [Rec.]. Maul' V.Ja. Harizma i bunt. Psihologicheskaja priroda narodnyh dvizhenij v Rossii XVII–XVIII vekov. Tomsk, 2003. Izvestija vuzov. Severo-Kavkazskij region. Obshhestvennye nauki, 2006, no.1, pp.110–112. Mininkov N.A. Ukreplenie moskovskoj vlasti na Donu v poslednej chetverti XVII veka. Izvestija vuzov. Snvero-Kavkazskij region. Obshhestvennye nauki, 2013, no.5, pp.67–74. Mininkov N.A. Publikacija inostrannyh istochnikov o Razinskom vosstanii A.G. Man'kovym. Aktual'nye problemy istochnikovedenija: Materialy IV Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii k 420-letiju darovanija gorodu Vitebsku magdeburgskogo prava. Vitebsk: Izd-vo VitGU, 2017, pp.116–118. Mininkov N.A. Tradicii i perspektivy izuchenija massovyh narodnyh dvizhenij v Rossii XVII–XVIII vekov. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Serija 4. Istorija. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnoshenija, 2019, t.24, no.2, pp.26–35. Mininkov N.A. Vosstanie pod predvoditel'stvom S.T. Razina i uchastie v nem donskogo kazachestva. Istorija donskogo kazachestva: koll. monografija v 3 t. / Otvet. red. izdanija A.I. Agafonov. T.I. Donskoe kazachestvo v seredine XVI – nachale XVIII v. / A.I. Agafonov, D.V. Sen' (otvet. red. toma), V.P.Trut i dr. Rostov-on-Don: Omega Pablisher, 2020, pp.210–222. Nekljudov S.Ju. Fol'klornyj Razin: aspekt demonologicheskij // In Umbra: Demonologija kak semioticheskaja sistema. Al'manah. Vyp. 3. Otv. red. i sost. D.I. Antonov, O.B. Hristoforova. Moscow: Indrik, 2014, pp.237–274. URL: https://www.ruthenia.ru/folklore/neckludov81.htm. Nikitin N.I. Razinskoe dvizhenie: vzgljad iz XXI v. Moscow: IRI RAN, 2017. Obuhova Ju.A. Fenomen monarhicheskih samozvancev v kontekste rossijskoj istorii (po materialam XVIII stoletija). Tjumen': Tjumenskij industrial'nyj universitet, 2016. Pronshtejn A.P., Mininkov N.A. Krest'janskie vojny v Rossii XVII–XVIII vekov i donskoe kazachestvo. Rostov-on-Don: RGU, 1983. Rjabov S.I. Donskaja zemlja v XVII veke. Volgograd: Peremena, 1992. Saharov A.N. Stepan Razin. Moscow: Molodaja gvardija, 2010. Sen' D.V. Kazachestvo Dona i Severo-Zapadnogo Kavkaza v otnoshenijah s musul'manskimi gosudarstvami Prichernomor'ja (vtoraja polovina XVII v. – nachalo XVIII v.). Rostov-on-Don: JuFU, 2009. Sen' D.V. Donskoe kazachestvo posle Bakhchisarayskogo dogovora 1681 g.: nekotorye aspekty politicheskogo polozheniyaю. Naukovi pratsi istorichnogo fakul'tetu Zaporiz'kogo natsional'nogo universitetu. Zaporizhzhya: ZNU, 2009, vyp.XXVI, pp.138–142. Sen' D.V. Diplomaticheskie otnoshenija Krymskogo hanstva i Vojska Donskogo: perepiska Gireev s atamanom S.T. Razinym. Srednevekovye tjurko-tatarskie gosudarstva. Sbornik statej. Kazan': Institut istorii im. Sh. Mardzhani, 2013, vyp.5, pp.90–98. Sen' D.V. Arhiv Vojska Donskogo i istorija vojskovogo deloproizvodstva: aktual'nye voprosy izuchenija. Nauchnoe nasledie professora A.P. Pronshtejna i aktual'nye problemy razvitija istoricheskoj nauki (k 95-letiju so dnja rozhdenija vydajushhegosja rossijskogo uchenogo): Materialy Vserossijskoj (s mezhdunarodnym uchastiem) nauchno-prakticheskoj konferencii (4–5 aprelja 2014 g., g. Rostov-na-Donu) / Otv. red. M.D. Rozin, D.V. Sen', N.A. Trapsh. Rostov-on-Don: Izdatel'stvo «Fond nauki i obrazovanija», 2014. Simonova M.V. Stepan Timofeevich Razin – gosudarstvennyj prestupnik ili narodnyj geroj? Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta, 2015, no.401, pp.160–164. Simonova M.V. Obraz krest'janskih vozhdej XVII–XVIII vekov v otechestvennoj istoriografii: opyt sravnitel'nogo analiza: Dis. … k.i.n. Tomsk, 2017. Slovar' russkogo jazyka XI–XVII vv. Moscow: Nauka, 1992, vyp.18. Solov'ev V.M. Stepan Razin i ego vremja. Moscow, 1990. Solov'ev V.M. Aktual'nye voprosy izuchenija narodnyh dvizhenij (Polemicheskie zametki o krest'janskih vojnah v Rossii). Istorija SSSR, 1991, no.3, pp.130–145. Solov'ev V.M. Anatomija russkogo bunta. Stepan Razin: mify i real'nost'. Moscow: TIMR, 1994. Tepkeev V.T. Kalmyki v Severnom Prikaspii vo vtoroj treti XVII veka. Elista: Dzhangar, 2012. Trefilov E.N. Osobennosti kazach'ego monarhizma konca XVII – nachala XVIII veka. Rossijskaja istorija, 2009, no.6, pp.125–140. Usenko O.G. Povod v narodnyh vystuplenijah XVII – pervoj poloviny XIX veka v Rossii. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo universiteta. Serija 8 (Istorija), 1992, no.1, pp.39–50. Usenko O.G. Psihologija social'nogo protesta v Rossii XVII–XVIII vekov. V 3-h ch. Tver': Izdatel'stvo TvGU, 1994, ch.1; 1995, ch.2; 1997. ch.3. Usenko O.G. Ob otnoshenii narodnyh mass k carju Alekseju Mihajlovichu. Car' i carstvo v russkom obshhestvennom soznanii (Mirovosprijatie i samosoznanie russkogo obshhestva), vyp.2, Moscow: IRI RAN, 1999, pp.70–93. Usenko O.G. Nekotorye cherty massovogo soznanija donskogo kazachestva v XVII – nachale XVIII vv. (subideologicheskie predstavlenija ustanovki, stereotipy). Kazachestvo Rossii: proshloe i nastojashhee. Sbornik nauchnyh statej, vyp.1, Rostov-on-Don: Izdatel'stvo JuNC RAN, 2006, pp.85–108. Usenko O.G. Razin i razinshhina. Rodina, 2006, no.11, pp.70–74. Usenko O.G. Massovoe soznanie doncov XVII – nachala XVIII veka: «subideologija». Vestnik Tverskogo gosudarstvennogo universiteta. Serija: Istorija, 2007, vyp.3, no.25(53), pp.24–48. Faizov S.F. Vzaimootnoshenija Rossii i Krymskogo hanstva v 1667–1677 gg.: ot Andrusovskogo peremirija do nachala pervoj russko-tureckoj vojny: Dis. … k.i.n. Saratov, 1985. Cjurjumov A.V. Kalmyckoe hanstvo v sostave Rossii: problemy politicheskih vzaimootnoshenij. Elista: Dzhangar, 2004. Chertanov M. Stepan Razin. Moscow: Molodaja gvardija, 2016. Chistjakova E.V., Solov'ev V.M. Stepan Razin i ego soratniki. Moscow: Mysl', 1988. Shpringel' V.A. Sbor informacii pravitel'stvennym lagerem o vosstanii Stepana Razina (1667–1669 gody). Nauchnye trudy Moskovskogo pedagogicheskogo gosudarstvennogo universiteta. Serija «Social'no-istoricheskie nauki». Moscow: MPGU, 2004, pp.568–585. Shpringel' V.A. Mifotvorchestvo v lagere S.T. Razina. Materialy konferencii po itogam nauchno-issledovatel'skoj raboty doktorantov, aspirantov i soiskatelej za 2004 g. Moscow: MPGU, 2004, pp.320–324. Shpringel' V.A. Mif o careviche Aleksee Alekseeviche i popytki legitimacii vlastnyh pretenzij Stepana Razina. Nauchnye trudy Moskovskogo pedagogicheskogo gosudarstvennogo universiteta. Serija «Social'no-istoricheskie nauki». Moscow: MPGU, 2005, pp.645–655. Shpringel' V.A. Bor'ba absoljutizirujushhegosja gosudarstva s antipravitel'stvennymi vystuplenijami na primere dvizhenija pod predvoditel'stvom S. Razina: Avtoreferat dis. … k.i.n. Moscow, 2006. Shibanova M.P. Istoricheskie pesni i pesni A.S.Pushkina o «Stepane Razine». Fol'klor i literatura: problemy izuchenija. Sbornik statej. Voronezh: Voronezhskij gosudarstvennyj universitet, 2001, pp.79–86. Boeck B.J. Imperial Boundaries. Cossack Communities and Empire-Building in the Age of Peter the Great. Cambridge, UK: Cambridge University Press, 2009. Kazakov G. Sten’ka Razin als Held, „edler Räuber“ oder Verbrecher? Interpretationen und Analogien in den Ausländerberichten zum Kosakenaufstand von 1667–1671. Jahrbücher für Geschichte Osteuropas, 2017, no.65, h.1, ss.34–51. Khodarkovsky M. The Stepan Razin Uprising: Was It a ‘Peasant War’? Jahrbücher für Geschichte Osteuropas, 1994, no.2, h.1, ss.1–19. Maier I. How Was Western Europe Informed about Muscovy? The Razin Rebellion in Focus. Information and Empire: Mechanisms of Communication in Russia, 1600–1850 / Simon Franklin and Katherine Bowers (eds). Cambridge, UK: Open Book Publishers, 2017, pp.113–151. [1] Сень Дмитрий Владимирович – доктор исторических наук, профессор, Институт истории и международных отношений Южного федерального университета (Ростов-на-Дону), dsen1974@mail.ru. Sen’ Dmitry Vladimirovich – Doctor of Science (History), Professor, Institute of History and International Relations, Southern Federal University (Rostov-on-Don), dsen1974@mail.ru. [2] Анализируемая часть книги написана Н.А.Мининковым в соавторстве с А.П.Пронштейном. [3] Правда, в другой своей монографии, называя движение под предводительством С.Т.Разина восстанием, Н.А.Мининков пишет: «В период своего высшего подъема в 1670–1671 гг. оно вылилось в настоящую крестьянскую войну» (Мининков 1998: 404). Н.А.Мининков стал одним из немногих современных авторов, вновь поднявших вопрос об общности интересов/представлений крестьян и донских казаков (Мининков 1998: 404–405). Он же критически (справедливо, на мой взгляд!) отнесся к некоторым советским историографическим оценкам (включая и его собственные – 1983 г.!) Волжско-Касписйского похода С.Т.Разина как начального этапа «крестьянской войны» (Мининков 1998: 416–417). Однако в коллективной монографии 2020 г. историк вновь изменил свое мнение, посчитав, что указанный «поход за добычей приобрел признаки казачьего восстания» (Мининков 2020: 214). [4] В зарубежной историографии 1990-х гг. наиболее заметна статья американского историка М.Ходарковского, критически разобравшего эвристический потенциал понятия «крестьянская война» применительно к Разинщине (Khodarkovsky 1994: 1–19). Эту статью высоко оценил другой американский историк Б. Боук (Boeck 2009: 71). М.Ходарковский рассмотрел не только истоки и трансфер историографического мифа о «крестьянской войне» в российской исторической науке XIX–XX вв. Он предметно рассмотрел историю Разинского восстания, для лучшего понимания его закономерностей, с точки зрения самих казаков, а также в контексте геополитической ситуации в южном пограничье Московского государства и колонизационной политики Москвы. [5] В свое время я указал на приоритет М.В.Кравец в изучении данного документа, к сожалению, тогда не располагая подробной информацией об оставшейся неопубликованной кандидатской диссертации С.Ф. Фаизова: «Украинская исследовательница М.В.Кравец нашла и опубликовала до того неизвестное в науке письмо крымского хана Адиль-Гирея Степану Разину от 3 (13) августа 1670 г. Находка, по-нашему мнению, имеет принципиальное значение для развития научной дискуссии о формах и способах коммуникации Войска Донского с крымскими ханами в XVII в., не говоря уже о более масштабной проблеме – истории дипломатической деятельности повстанцев» (Сень 2013: 92). Полагаю неизменным свой прежний вывод о значении для науки именно археографической публикации М.В.Кравец. [6] «Ни до поражения под Симбирском, ни после него они (повстанцы. – Д.С.) не желали входить в союз со злейшими врагами русского народа (Фаизов 1985: 120). [7] Также см. интересную версию В.М.Соловьева об амбициях С.Т.Разина в связи с тем самым конфликтом на кругу и с нападением на Г.Евдокимова (Соловьев 1994: 78). [8] Е.А.Швецова интерпретировала данный сюжет, все же, иначе: с одной стороны, она указала на «царистский характер» высказываемых атаманом взглядов, с другой – на то, что «следовавшие одно за другим известия о смерти нескольких членов царской семьи… дали повод для возникновения слухов о насильственном характере этих смертей (выделено мной. – Д.С.)» (Крестьянская война… 1954: 279). [9] Автор склонен согласиться с мнением А.Г. Манькова и вот почему: у К.Косого, скорее всего, не было другого повода вспоминать весной (!) 1670 г. о своей зимовке в Черкасске 1669/1670 гг., нежели в связи с «разинским кругом» (Крестьянская война… 1954: 162). [10] О вполне рациональных причинах повстанческого интереса именно к волжскому направлению см. также (Пронштейн, Мининков 1983: 135). [11] Другое дело, что еще в июне-сентябре 1670 г. повстанцы регулярно действовали именем царя, в т.ч. связывая присягу конкретно с его именем (Крестьянская война… 1954: 252; Крестьянская война… 1957: 65, 91).